14:36 Юрий Никитин, Юрий Молчан. Яфет. Трое из Леса возвращаются - 2 | |
Юрий Никитин, Юрий МолчанЯфет. Трое из Леса возвращаются - 2
Когда строительство Вавилонской башни замерло, преследуемый погоней Яфет отправился в гиперборейские земли. Те далекие края стерегут исполины и магические создания. Бывшему правителю Вавилона надо заключить союз с таинственными неврами. От них зависит, смогут ли Яфет и его племя осесть в Гиперборее — вот только невры дики, своенравны и невероятно сильны. Договориться с ними непросто.М.: Вече, 2021 г. (апрель) Серия: Трое из леса возвращаются Тираж: 1200 экз. ISBN: 978-5-4484-2690-2 Страниц: 320 Второй роман подцикла «Трое из Леса возвращаются» из цикла «Трое из леса». Иллюстрация на обложке Е. Забелина. Содержание цикла Трое из Леса возвращаются: 1. Таргитай (2021) 2. Яфет (2021) Содержание цикла Трое из Леса : + Начало всех Начал (2008) Яфет (2021) // Соавтор: Юрий Молчан Трое из Леса (1993) Трое в песках (1993) Трое и боги (Трое и Дана) (1994) Трое в долине (1997) Мрак (1996) Передышка в Барбусе [= Мрак 2] (2004) Семеро тайных (1998) Изгой (2000) Истребивший магию (2010) Таргитай (2021) // Соавтор: Юрий Молчан Фарамунд (1999) Гиперборей (1995) Вещий Олег ещё не опубликовано Битва за Царьград не окончено Святой Грааль (1994) Стоунхендж [= Святой Грааль-2] (1994) Откровение (1996) Возвращение Томаса (2006) Меч Томаса не окончено Башня — два (1999) Человек с топором (2003) Зачеловек (2003) Возвращение блудного сына не окончено + Трое из Леса возвращаются // Соавтор: Юрий Молчан Таргитай (2021) // Соавтор: Юрий Молчан  Яфет (2021) // Соавтор: Юрий Молчан
2 ЯфетПРОЛОГ — Слыхал про цветок папоротника? — спросил Огневит, пристально глядя на Яфета, как будто оценивая, справится или нет. — Он зацветает раз в году. Но в этот раз очень странно сошлись звезды, что впервые зацветет раньше обычного! Намного раньше! И как раз через три ночи. Боги знали, что явишься в нашу Деревню. Вот если бы и я знал… В общем, ты должен его принести. Соколиный Клюв громко фыркнул, как конь в стойле. — Почему не убить нас и его сразу? — спросил с сарказмом. — И так посылаете на верную смерть. Только он еще и умереть может в муках. Огневит повернулся к чужестранному волхву, усмехнулся, продемонстрировав желтые, но крепкие зубы. — Он сам выбрал свою долю. Громострел оглядел скалящихся невров, лишь только Осколот все еще угрюм, и сказал: — Яфет, мы с тобой! Втроем точно справимся! Да и погибнем вместе, ежели что. Волхв покачал головой: — Пусть идет один. Это его задача. И награда будет только ему. — Будете ждать его возвращения здесь, — сказал Боромир грозно, уперев руки в столешницу. — Ежели на четвертый день не воротишься — твоих друзей принесем в жертву. За них боги вступаться не станут. Яфет посмотрел на товарищей, с которыми множество раз проходил огонь и воду. Затем уверенно повернулся к неврам: — Я принесу цветок. Клянусь. — Нет нужды, Яфет, — сказал Соколиный Клюв негромко. — И так знаем, что вернешься с цветком. — Ага, — согласился Осколот и добавил с нескрываемой надеждой: — Если не сдохнешь, пока будешь добывать. Он громко прочистил горло и сплюнул на пол. — Я отправлюсь немедленно! — сказал Яфет с жаром. Расправив плечи, он едва не уперся головой в бревенчатый потолок. — Верните оружие! Невры тоже поднялись, огромные, широкогрудые, но все равно — Яфету лишь до плеча. — У тебя добрый Меч, — признал Огневит нехотя. — Давно таких не видел. Он будет ждать тебя здесь. Там, куда идешь, он вряд ли поможет. У нас с десяток лучших охотников сгинуло. Никто еще не вернулся с цветком. Подумай еще раз, стоит ли рисковать. Жизнь дороже, чем женщина. Пусть и красивая. Яфет спокойно встретил его взгляд. В синих глазах читается несгибаемое упорство. — Раз так, дайте другое оружие. — Ты же бывалый воин, — бросил Осколот с ненавистью. — Что-нибудь придумаешь. — Оружие не дадим, — поддержал Боромир. — Хочешь добыть цветок — ступай так. Меч вернем, если воротишься живым. И даже, если отгрызут руки-ноги или голову, не беда. Главное — цветок принеси. Часть 1 Глава 1 В грозном небе грохотало. Там клубились странные лиловые тучи. Ветер скручивает гигантские массы облаков, лепит страшные лица, звериные облики, когтистые лапы. Трое всадников на вершине холма похожи на каменные изваяния. Ветер треплет их темные волосы. Печать поражения застыла на суровых лицах. Даже их кони, огромные боевые кони, всхрапывают и водят по сторонам налитыми кровью глазами. Воздух, несмотря на ветер, горячий до духоты, впереди страшно полыхает багровый закат на полнеба. Темно-багровые облака, похожие на сгустки крови, двигаются непостижимо быстро, совсем не похожие на обычно застывшие вечерние тучи. Край земли блестит алым, как раскаленный в горне сгусток металла. И земля там кажется залитой темной кровью. — Брат, ты уходишь в закат? — спросил один всадник. Голос был хриплый от горечи. Казалось, невидимая рука, что скручивает тучи в исполинские вихри, сжимает горло. Багровые отблески падают на лицо, высвечивая страшно и нечеловечески. — В закат?.. Это ты верно сказал, Сим. Мы все, если смотреть правде в глаза, уходим в закат. Всадник, которого он назвал Симом, смуглый, с резкими чертами лица, похожий на коршуна, растерянно и зло зыркает по сторонам, словно еще не верит в поражение. Третий всадник, самый потемневший, с короткими волосами и более мягким лицом и коротким носом, бросил невесело: — Яфет… Всадник на черном жеребце повернулся, они обнялись крепко и застыли в прощальном объятии. Сим нехотя отвернулся, лицо дергается, на смуглой коже блестят мокрые дорожки. Затем замедленными движениями, словно нехотя, он обнялся с братьями. — Прощай, Яфет! — Прощай, Сим… — Прощай, Хам… Кони терлись мордами, чуяли разлуку. Среди туч злорадно прогрохотало вслед. В грохоте слышалась мощь, словно незримый великан сжимал в ладонях даже не горы, а горные хребты. * * * Вторую неделю они уходили от погони. Трупы измученных животных усеивали дорогу, люди впрягались в повозки, по ночам рвали траву и кормили отощавший от бесконечного перехода скот. Когда старшему воеводе Громострелу начал чудиться нежный запах, он сперва решил, что от усталости помутился рассудком. Впереди раскинулась зеленая равнина, далеко справа высятся огромные горы. Слева тоже тянется исполинская отвесная стена красного камня. Трава из трещин в земле высовывается колючая и злая, без запаха, жуки и бабочки поранили бы крылья об острые листья, но запах, запах… — Уже второй день чую, — признался Громострел Яфету. — Что со мной не так? — Я что, лекарь? — бросил тцар угрюмо. — Да нет, но… — Громострел помялся, — говорят, что ты умеешь многое. Яфет взглянул остро, стиснул челюсти. Все, кто пошел с ним, знают, что жажда многого его и погубила. — Я не лекарь, — ответил он с усилием, — но ты прав… — В чем? — Я тоже чую. — Цветы? — Пока только запах, — уточнил Яфет. — Пока только запах… Обрамленное бородой лицо старшего воеводы чуть дрогнуло в усмешке. Он тоже не думал, что их путь будет усыпан лепестками роз. Самые красивые змеи — самые ядовитые, а нежные запахи могут усыпить настороженность даже самого недоверчивого воина. Горы потихоньку сдвигались, вырастали еще выше. Даже если это только чудилось, все равно устрашенные люди с опаской мерили их почтительными взглядами. Яфет тревожно посматривал, как горы сближаются, но зеленая долина перед ними еще широка. Запах цветов стал сильнее. Громострел хмурился, а Яфет оглянулся на свое племя, что едет сзади со множеством запряженных волами обозов. Там похудевшие за время долгой дороги женщины, их мужья, старики, дети, с кучей скарба, который везут из самого Вавилона. — Поедем вперед, — обронил тцар, махнув рукой в сторону виднокрая. — Не стоит подвергать риску всех… Волхв Соколиный Клюв сказал бодро: — Да-да, верно. А то передерутся, если добычи будет мало. Он вскочил на коня, веселый и нетерпеливый. Первому выпадет как неведомая опасность, так и добыча. Поэтому мужчины всегда стремятся за виднокрай, ибо если уцелеют и вернутся с добычей, то по возвращении могут выбирать лучших дев, дать крепкое потомство. Конь Яфета. могучий Аркунар, вырвался вперед, довольный быстрой скачкой. Громострел и Соколиный Клюв несутся чуть сзади, ветер свистит в ушах. Яфет подумал радостно, что какое же это счастье пересесть из колесницы на спину вольного коня! Теперь, с высоты конской спины, он вспоминает себя в колеснице, и краска стыда обжигает лицо. В колеснице он сам себе казался больной женщиной, пусть на нем и были доспехи, а на поясе висел меч. Да и настоящие мужчины доспехи из золота не надевают. …Запах становился мощнее. Синее небо впереди начало обретать странный розовый оттенок. Аркунар несется, как птица, навстречу этому чуду. Яфет услышал, как за спиной смолкли голоса спутников. Воздух теперь наполнен густым ароматом роз, что просто немыслимо в этом суровом краю. Горы высятся по обе стороны мрачные и почти черные, под конскими копытами влажно трещит сочная трава. Вокруг ни признака диких роз, а с таким мощным запахом должны быть целые заросли… Воздух медленно розовел, наконец все небо впереди сделалось нежно-розовым. Яфет в страхе оглянулся. Там небо прозрачно-синее, чистое, как родниковая вода. Сзади раздался крик Соколиного Клюва: — С неба что-то сыплется! Яфет торопливо перевел коня с галопа на рысь. Воздух впереди словно рябит, а трава покрылась розовым налетом. А еще дальше и вовсе покрыта чем-то нежно-розовым, что Яфет назвал бы лепестками роз… если бы мороз не повздымал волосы на загривке от ужаса! Аркунар мчится беспечно, но Яфет резко натянул поводья. Громострел первым спрыгнул на землю. Тцар слышал, как воевода ахнул, а следом соскочил Соколиный Клюв. Волхв нагнулся, вскрикнул, а когда выпрямился, в руках был лепесток розы размером с дверь! Края лепестка загибаются под легким ветерком, Соколиный Клюв держит без всяких усилий. Солнце просвечивает через нежную плоть, там проступают тончайшие жилки, чувствуется затухающее движение сладких соков. Пока Яфет изумленно рассматривал, его конь ухватил за край, дернул, оторвал лоскут, с удовольствием сжевал, потянулся за другим. Соколиный Клюв предостерегающе закричал, вдруг да отравится, а Аркунар нагнулся и принялся поедать другие лепестки под ногами, отъедая нежные края. — Видимо, пока это не опасно, — сказал волхв после недолгих раздумий. Однако в голосе звучало напряжение. — Захватим пару этих странных лепестков, я в стане попробую разобраться. — Поедем дальше, — сказал Яфет, покачав головой. — Это может быть опасно, — предостерег волхв. — Да, но через день здесь будет все племя. Странные лепестки мягко трещали под конскими копытами. Их становилось все больше, трава уже вся укрыта, а вскоре копыта начали проваливаться по бабки. Запах стоит ошеломляющий, от него кружится голова, во рту приторно-сладкий привкус. Яфет хмуро подумал, какой скандал устроят жены, когда услышат такой запах от его одежды. Пусть тогда нюхают конские копыта. Да не только копыта. Вон как конь Громострела жрет за обе щеки! Старший воевода вскрикнул. Ветер переменился, теперь дует в их сторону. В розовом небе замелькало, словно в их сторону несется туча саранчи. Яфет всмотрелся, остановил коня. Сердце едва не выпрыгивает из груди. Что-то орет Громострел, доносится возбужденный голос волхва. В небе стремительно приближаются, увеличиваются в размерах розовые пятна. Яфет невольно пригнулся. На голову опустился, как нежное покрывало, сочный лепесток, прогнулся. Тцар дернулся и проломил мягкую сочную ткань локтем. По рукаву чешуйчатой кольчуги потек липкий сок. Капля брызнула на губы, он ощутил ароматную сладость. Запах оказался божественным. За один такой лепесток, из которого можно сделать душистое масло, можно выторговать стадо коров! Он вытянул руки, принялся с хохотом ловить, весь перемазался сладким соком, а рядом прыгают и восторженно орут волхв и Громострел, хоть и уже далеко не юноши. Кожаный панцирь Громострела с широкими пластинами из сародутного железа уже весь испещрен липкими пятнами. Они тоже хватают лепестки, роняют, так как сверху все время сыплются новые, и вот уже и кони блестят, попоны промокли и влажно чавкают, а конские копыта с хрустом проламывают слой лепестков на земле, как тонкую соляную корку. Из-за цветной метели Яфет временами теряет из виду спутников, только слышит их восторженный хохот. Потом голоса умолкли, тцар еще отряхивал с головы и плеч мягкие обволакивающие лепестки, но всем телом ощутил смутное беспокойство. Воздух вокруг влажный и напоенный запахами так сильно, что кружится голова. Как сквозь плотные одеяла услышал довольный голос Соколиного Клюва: — Я на эти лепестки выменяю табун коней и сто молодых рабынь! — А я найму тысячу лучших воинов, — услышал Яфет голос воеводы, — и заплачу за полгода вперед! Яфет смолчал, лицо внезапно помрачнело. Эти двое поймут, когда опомнятся, что земли, где можно выменять коней и рабынь, остались далеко за спиной. Как и страны, где можно нанять воинов. Он крикнул мощно, перекрывая хруст и хряск, так что конь под ним вздрогнул и присел: — Довольно!.. Вперед! Конь осторожно двинулся сквозь стену падающих розовых лепестков, скорее похожих на крылья сказочных бабочек. Их не становилось больше, а когда ветер утих, с неба уже опускались совсем редкие розовые лоскутки. Зато под ногами их становилось все больше, пока наконец не стало коням по колени. Яфет тревожился все сильнее, Громострел перестал стрекотать, волхв тоже умолк. Теперь едет с задумчивым видом, иногда теребит бороду. Когда тцар был уже мрачнее тучи, слой розовых лепестков на земле принялся истончаться. Они проехали еще не больше десятка полетов стрелы, как трава вновь зазеленела, и лишь изредка виднеются залетевшие туда лепестки. — Благополучно, — вздохнул Громострел с облегчением. — Я уже начал было тревожиться! Соколиный Клюв соскочил с коня, быстрые пальцы разорвали лепесток надвое, он лизнул края, закрыл глаза, долго вслушивался. — Ну что? — спросил Яфет нетерпеливо. — Это первые цветы, — отозвался волхв. Увидев непонимающие лица, пояснил: — Не первые вообще, а первые этой весной. Последние горчат, а в этих слышится свежесть подземных вод… Громострел сказал нетерпеливо: — Ну и что? — А то, — сказал Яфет резко, — что скачи обратно как можно быстрее! Пусть загонят всех коней и заморят волов, но чтобы завтра были здесь! А лучше сегодня к вечеру. Волхв кивнул, в глазах тихая радость, что не понадобилось объяснять вождю подробно. Громострел послушно повернул коня, но все же спросил ошеломленно: — Но зачем? — А затем, — крикнул Яфет свирепо, — что это дерево, если его можно назвать деревом, будет сыпать лепестки еще с неделю! И тогда нам уже не пройти. Громострел присвистнул, а конь под ним сорвался в галоп, будто был его продолжением. Волхв указал на дальнюю гору, вершина которой терялась в низких тучах: — Видишь? — Гору, похожую на гриб? — уточнил Яфет. — Нам несколько дней ехать под сенью Мирового Дерева. Оно цветет раз в тысячу лет, но зато засыпает лепестками всю долину. Я читал про это в древних книгах, когда еще был учеником. Кто бы думал, что сам проеду близ этого древа! Он потрясенно качал головой, неожиданно хмыкнул, засмеялся. Яфет спросил недоумевающе: — Что случилось? — Кто бы мог подумать, — сказал волхв, — что такое дерево существует? Тцар посмотрел искоса. Он слыхивал, что волхвы сами не верят в священные книги, которые читают простому народу, но с таким откровенным признанием пока еще не сталкивался. Заметив, что лицо волхва все еще сияет улыбкой, но теперь уже улыбка злорадная, и спросил настороженно: — А чему теперь улыбаешься? — Да вот подумал, что сарготы тоже запросто могут увязнуть в этих листьях. Нам тогда будет фора. Яфет ощутил злость, выпятил вперед массивную челюсть. — Даже если их не остановят эти гигантские лепестки, в итоге их все равно остановят наши мечи! Дальше ехали медленно. Яфет все посматривает на гору, теперь глаза вычленяют в ней разломы, которые на самом деле всего лишь трещины в коре. Губы Яфета чуть раздвинулись в стороны, и волхв, видя усмешку вождя, хоть и горькую, спросил: — А что тебе поднимает дух? — Я считаю, что нам еще повезло, — сказал Яфет просто. Соколиный Клюв глянул изумленно: — Почему? Тцар посмотрел в ответ с легкой горечью, соображает быстрее волхва, а ведь старик очень умен и не раз это доказывал. — А ты подумал, какие у такого дерева плоды? Соколиный Клюв побледнел, съежился. Его конь, чуя страх всадника, пустился быстрым галопом. * * * Женщины застонали, когда примчался на взмыленном коне Громострел. Волы едва тащат повозки, голодные кони плетутся, с трудом переставляя ноги. Дети засыпают на ходу, мужчины падают от усталости. Вся надежда была на ночь, когда погоня тоже остановится для ночлега, но Громострел неистово заорал с коня: — Не останавливаться!.. Кто остановит повозку, будет покаран на горло! Слева плечи обагряет зловещим красным светом распухшее алое солнце, что уже наполовину опустилось за виднокрай. Небо медленно темнеет, слабо проступают первые звезды. Месяц наливается оранжевым. Воздух еще теплый, но усталые люди и животные чувствуют, каким прохладным он станет среди ночи. — Не останавливаться! — кричал Громострел с коня. — Иначе нам не пройти! Вместе с ним по стану разъезжают простые военачальники, что подчиняются ему и Яфету, тоже понукают и подгоняют людей. То здесь, то там в алом свете заката поблескивают шлемы конников. — Да что там? — кричали измученные люди со всех сторон. — Враги? Нам лучше умереть здесь, пока наши пальцы еще держат оружие! — Не враги, — орал старший воевода. — Хуже! — Что может быть хуже? — Может, увидите, если поторопитесь! Ряд воинов, костяк его рода, бросились подгонять изможденных людей: беспечный Громострел зря орать не будет. Другие же сами впряглись в постромки, хватаются за колеса, тащат, рвут жилы, выволакивают повозки из колдобин. Хрипят, но тащат, ибо спасают не себя, не свои жалкие жизни, будь они прокляты, а свою поросль, свой народ, которому либо жить и плодиться, засевая всю землю, либо по их слабости сгинуть прямо сейчас. Воеводы тоже велели своим воинам помогать выталкивать, а если и надо, тащить на себе телеги, чтобы не заморить до смерти и без того обессиленных людей. Шатаясь, наполовину в бреду, они брели, падали, скользили по розовой слизи, иные уже не поднимались. Яфет тоже упал, но вдруг смутно ощутил, как подхватили чьи-то руки, мокрые и липкие, протащили несколько шагов. Там он снова повалился на землю, с ним рухнул и его спаситель. Как сквозь туман тцар узрел старого воеводу Громострела. Тот дышит хрипло, грудь в крови, странно смешиваясь с липким соком, борода слиплась в косицы. — Что… с… тобой? — прошептал Яфет одними губами. — Мы… должны… пройти… — ответил Громострел, тяжело дыша. — Почему… откуда эти раны? Кровь слабо течет из множества ран на груди старшего воеводы. Он даже скинул кожаный панцирь, чтоб было легче и быстрее двигаться. С трудом растянул бледные губы в попытке усмехнуться: — Надо… было пройти… Он упал навзничь, глаза смотрели в небо. Нож на поясе в крови, и Яфет понял с содроганием, что старый воин сам себя колол, чтобы заставить двигаться, очнуться и тащить его, Яфета! Широкий лепесток, покачиваясь в плотном воздухе, нежно опустился на грудь Громострела. Его хватило, чтобы закрыть и лицо. Тцар застонал от горя, заставил себя подняться, дико осмотрелся. Позади бушует метель из розовых лепестков. Они сыплются и сыплются, уже намели горки, те выросли в высоту человеческого роста, а лепестки все падают и падают. Они перегородили долину надежнее, чем если бы обрушился камнепад. Изможденные и обессиленные, люди лежат кто ничком, кто на спине, кто молча обнимает уцелевших детей. Волы и кони тяжело дышат, но у людей нет сил распрячь их для отдыха. Все это напомнило молодому тцару поле страшного побоища. Лишь двое бродят среди выбившихся из сил, он узнал Громострела и Соколиного Клюва. Чуть позже к ним присоединился доблестный Лев, сын могучего Орвода. Яфет двинулся, едва волоча ноги: — Этот бой мы выиграли. На него смотрели мутными глазами. Яфет с трудом поднял тяжелую, как ствол дерева, руку: — Взгляните. Лепестки теперь сыплются так часто, что на лету слипаются в комья. Пологая гора растет, а снизу уже начали вытекать ручейки. Текут они медленно, вяло, сок густой и липкий. Гора с едва слышным хрустом проседает под своей тяжестью, но розовая метель продолжает бушевать. — Да, — признал Громострел, — сейчас бы уже не прошли. Волхв, прищурившись, глянул на далекие горы по левую руку, потом посмотрел на стену гор справа: — Эта долина будет засыпана вся. Почти до вершин! Плечи Яфета передернулись. Это же сколько надо лепестков, сколько вытечет сока, сколько уйдет масла, благовоний… А в Вавилоне капли этого масла продаются дороже золота! — Надо уходить, — сказал он мертво. — Народ не поднимется, — предупредил волхв. — Знаю, — огрызнулся тцар. — Но сейчас уже не надо бежать. Ручьи ползут медленно… Но они еще опаснее падающих с неба лепестков. Если прилипнуть, то… Громострел и Соколиный Клюв с проклятьями начали поднимать людей. На этот раз задача оказалась еще тяжелее. Теперь начали понимать, почему в глубинах этой странной земли видели застывших зайцев и один раз даже козу. Они принялись хватать изможденных людей за шиворот, показывать им медленно выползающие из-под оседающей горы розовые ручьи. И когда в глазах людей появлялся ужас, они опускались и уже сами тормошили других. * * * Отступали медленно, постоянно оглядываясь. Липкий сок застывает на ходу, розовая метель усилилась. Соку выдавливается все больше и больше, теперь уже вдогонку за людьми с журчанием текут целые реки, угрожая заключить в липкие объятия. — Быстрее! — покрикивал Яфет. — Быстрее!.. Они скоро застынут! — Вместе с нами, — пробурчал Громострел. — Вот будем смотреться в сказочном янтаре, как редкие мухи. Придут новые времена, новые народы, будут глазеть на нас, показывать детишкам, рассказывать о нас легенды. Что-нибудь о великой битве с богами, когда мы чуть было не одолели, но боги коварством, пользуясь нашей честностью и доверчивостью, заключили нас сюда… — Почему именно боги коварством? — А к побежденным всегда больше сочувствия, — объяснил старший воевода. — Нас одолели? Значит, мы были какие-то особенно хорошие… Он сплюнул Соколиному Клюву под ноги, стараясь угодить на сапог, почесал в затылке, а глаза так и шарят по великолепной хламиде волхва — какую бы из этих блестяшек срезать, стащить.. Горы начали мельчать, но что встревожило Яфета, так это новый странный запах, в котором он на этот раз сам ощутил настоящую угрозу. — Оставайся за меня, — велел он Соколиному Клюву, — а ты, лодырь, поедешь со мной. Громострел, на которого пал выбор молодого тцара, надел шлем из бронзы, с грубыми узорами, с которым никогда не расставался в бою, с готовностью вскочил в седло, хоть и уже немолод. Вдвоем проскакали вперед, а когда скрылось и пыльное облако, как раньше скрылось само племя, Яфет начал настороженно принюхиваться, вопросительно поглядывал на Громострела. Старший воевода, у которого нюх острее, чем у пса, дергался, вскидывал брови, наконец проговорил неуверенно: — Я бы не положил голову, но… — Но что? Что чуешь? — Я бы сказал, что впереди много воды. Настолько много, что это не река… даже большая, и, что совсем нелепо, даже нечто больше моря… Яфет нахмурился, толкнул Аркунара пятками под бока. Твердая каменистая земля загремела под копытами. Воздух стал совсем влажным, но не мокрым, как в родных краях во время или после дождя. Здесь чувствуется резкость, странный соленый привкус, а земля едва слышно подрагивает, словно в ее глубинах ворочаются исполинские звери. Тцарский конь замедлил шаг, бока мелко вздрагивают. Щеки Громострела побледнели, он туго натягивал повод. Яфет заметил, что неустрашимый воевода старается держаться с ним рядом. С массивным топором в петле на поясе и шлеме он выглядит устрашающе. Край земли впереди начал медленно приближаться с каждым конским скоком. Небо становится ближе, по спине бегает недобрый холодок. Воздух стал резким, как наконечники халидонских стрел, доносился смутный гул. Стиснув зубы, Яфет заставил коня идти к самому краю, что виднеется уже в сотне шагов. Там громоздятся высокие камни, уродливые скалы, там словно бы висит странный туман, а звуки ударов стали еще слышнее. Конь, дрожа всем телом, приблизился. Яфет вытянул шею, успел увидеть страшное серое вместилище воды, настолько чудовищное, что чувства отказывались служить, сердце затрепыхалось, как птичка в силках, а в глазах замелькали темные пятна. Молодой тцар почти на ощупь заставил себя слезть, забросил повод на седло, а сам взобрался к камням и осторожно посмотрел через гребни. От самого края земли и до подножия их чудовищного плато накатываются исполинские волны. Снова в ушах послышался тонкий комариный звон, а перед глазами пошли пятна. Яфет с трудом заставил себя держаться, а очи держит раскрытыми, вбирая в себя этот немыслимый простор воды, эти невероятные волны, что идут и идут, как ряды неисчислимого войска, с силой ударяются в каменную стену, разлетаются мириадами сверкающих брызг, но о каменную стену тут же бьют другие… Прибой ревет грозно, волны вдали поднимаются, как исполинские горы. Каждая выше предыдущей, и так до девятой. Потом снова надвигается самая малая, а за ней грозно вздымают седые гривы старшие сестры. Эта девятая волна оказалась втрое больше других: надвигается высокая, как стена, и тяжелая, как Рипейские горы. Яфет невольно отступил, а когда волна подошла к берегу, уцепился за камни. Под ногами дрогнуло, донесся тяжелый громовой удар. Скалы затряслись, обрушились камни. Он не услышал плеска за шумом и грохотом, а снизу долетели соленые брызги. Тцар облизнул губы, представил, с какой силой обрушилась волна, если брызги залетели чуть ли не на вершину скалы, по спине пробежали мурашки. Рядом послышался шорох, хриплое дыхание. Громострел остановившимися глазами смотрит в просвет между камнями. Его трясет, он едва смог вышептать трясущимися губами: — Это что же… Это… такое может быть? Волна нехотя отступала, утаскивая сорванные камни, деревья, кусты, песок, но вдруг среди пены и бешеных водоворотов выступили мокрые валуны. Волна отступала дальше, и это оказались не валуны, а гранитные столбы, невесть откуда взявшиеся. Когда же волна схлынула вовсе, изумленный Яфет увидел, что это и не каменные столбы, а две дюжины — нет, больше! — великанов в звериных шкурах. Босые, с огромными дубинами в толстых руках. Он спешно пригнулся, а великаны принялись отряхиваться, как огромные псы. Сверкающие брызги полетели густым роем, сразу заблистала двойная радуга. Из воды неспешно выбрел массивный старик, на голову ниже остальных, но в плечах шире, тяжелый и свирепый, как разъяренный медведь. Мокрую серебряную бороду заткнул за пояс из шкуры неведомого зверя, через плечо палица из черного, как смоль, дерева, если это дерево. — Все здесь? — гаркнул старик. От босых ступней остаются следы размером со щиты кочевника. Яфет услышал, как от страшного голоса в горах прокатилось эхо, где-то сорвалась лавина, закричали испуганные птицы и покинули гнезда, а из низких облаков донеслось раздраженное ворчание. Молодые исполины переглядывались, а старик окинул суровым взором, пересчитал, как стадо. Один великан проговорил виноватым басом: — Я только раз опоздал… Да и то нечаянно. С того разу уже завсегда! Старец грозно нахмурил брови, седые и кустистые, между которыми поместилась бы стрела: — За нечаянно бьют отчаянно. Оглянитесь и зрите сие место. Здесь кордон, за который нельзя выпускать Ящера. Ежели не одолеете, а вас здесь тридцать три увальня, то зовите братьев. Слава Роду, ваш батя Велес наплодил целое племя велетов! — А если придет не Ящер? — рыкнул исполин. Старик угрюмо зыркнул из-под густых бровей: — А кто сюда может заявиться, как не Ящер?.. Разве что его челядь… Бейте всех. 
| |
| Всего комментариев: 0 | |
