23:48 Андрей Белянин. Бесогон на взводе! Изгоняющий бесов - 3 | |
Андрей БелянинБесогон на взводе!Изгоняющий бесов - 3 новинка мая
Я сам не понимаю, что тут у нас происходит… Безрогий красавчик Анчутка стреляет в чертей, рыжая Марта охотится на вампиров, хотя она же ангел, ей нельзя! Или уже можно? Система безмолвствует. В храм врезается дурная тётка в неглиже, сержант Бельдыев хватается за табельное оружие, бесогоны поднимают бунт, демонесса Якутянка опять ходит голой, отец Пафнутий признаётся во всём, его седая внучка Даша Фруктовая целит мне в лоб из охотничьего ружья! В общем, бесы правят бал, а мой верный доберман Гесс… — Кусь их всех?!  Белянин А.О. Бесогон на взводе!: Фантастический роман / Рис. на переплете И.Воронина — М.:«Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2020. — 282 с.:ил. — (Фантастический боевик-1213) 7Бц Формат 84х108/32 Тираж 10 000 экз. ISBN 978-5-9922-3083-3 Содержание цикла:  
Серия 1. Изгоняющий бесов (2019) 2. Орден бесогонов (2019) 3. Бесогон на взводе! (2020)  Книга 1 Андрей Белянин. Изгоняющий бесов
Если в душе ты – гот, по образованию – философ, по воинской специальности – снайпер и до сих пор ищешь себя, бросай всё, езжай на русский Север! В заснеженном селе под Архангельском найди могучего отца Пафнутия, и если сумеешь устоять на ногах, так быть тебе в тайном Ордене бесогонов… Это значит: крест на шею, молитвенник в руки, фляжку святой воды за пазуху, револьвер с серебряными пулями в карман – и вперёд, за странным доберманом по кличке Гесс! Честный, верный, болтливый! Система таких любит. P.S. Раньше я тоже не верил, что бесы существуют…
229.00 руб. Читать фрагмент Книга 2 Андрей Белянин. Орден бесогонов
Я Фёдор Фролов, для друзей Тео. Быший гот, бывший снайпер, а ныне настоящий бесогон в заснеженном селе Пияла под Архангельском. Чем я тут занимаюсь? Да, как всегда, гоняю бесов и чертей, мешающих жить хорошим людям. Святая вода, молитвенник, крест, серебро, ну и русский мат, куда ж без него… Особенно когда отца Пафнутия вешают натуральные фашисты, а его боевая внучка влюбляется в нашего Анчутку, на тропу войны выходит таинственная Якутянка в алмазах, рогатые враги прут напролом, а наш верный доберман Гесс… Ох, Декарт мне в печень, у меня тоже нервы! И наган с серебряными пулями…
229.00 руб. Читать фрагмент  3Бесогон на взводе!
— Лизь тебя, — ворчливо прошептал знакомый голос. — Ты дышишь, значит, ты не умер. Если я тебя ещё два раза лизь, мы пойдём гулять? Гуляют обычно с детьми, так что это, видимо, чей-то на- стырный ребёнок. У меня детей нет, я уверен. Или получается, что уже есть? Декарт мне в печень, глаза не хотят открываться. Наверное, всё это сон, спасительный, лечащий сон... Спать у меня сейчас лучше всего получается, хотя именно в снах иногда приходит понимание того, что со мной произош- ло и почему я не хочу об этом вспоминать. Один такой сон я не мог выкинуть из головы. Остальные смог, а его — нет. Он про- бил мне оба виска, словно длинный гвоздь, и до сих пор ледя- ной сталью обжигает мозг. Я словно бы видел себя со стороны в жуткой толпе рогатой нечисти, когда самые страшные кошмары становятся реаль- ностью: мой револьвер разряжен, кулаки сбиты в кровь, про- тивник не убывает, а прямо передо мной скалит чудовищные клыки собака самого дьявола. Мне никогда не забыть ярост- ный огонь тех глаз, в них отражалась сама преисподняя, а сер- ное дыхание из звериной пасти отравляло воздух... — Тео, я тут, я тебе вкусняшки принёс. Я их не съел, я хо- тел, но не съел, ты же мой друг, на! Кусь их! А я тебе ещё и лап- ку дам, вставай! Поскуливание стало громче, может, это не ребёнок вовсе? Ну не знаю тогда кто, может, какая-нибудь говорящая собака? Глупо, конечно, но почему сразу нет? Что с того, что собаки так не умеют, мир вокруг нас невероятно сложен и изменчив. Помните, как английский писатель-философ-священник Джонатан Свифт вполне аргументированно доказывал, что лошади разговаривают, красочно описывая их язык? Да и фантаст-географ Жюль Верн считал, что собачья пасть гораз- до лучше подходит для произношения слов, чем, к примеру, клюв попугая. Если каким-то одним животным разговаривать можно, то почему никаким другим нельзя? Я бы разрешил. Хотя кто бы и зачем стал спрашивать у меня разрешения? Снова темнота. Другой голос... — Как он? Не хочет играть, лежит, не взял вкусняшки, не узнаёт меня, обижает собаченьку! Погладь мой зад? — Фу, Гесс, иди отсюда. Сядь в углу, я сама. Что-то невероятно лёгкое и нежное коснулось моего лба. Нет, это не была человеческая рука, скорее какой-то предмет, возможно, лебединое перо? Или я просто не заметил, как умер, а сейчас меня осматривают ангелы? Не знаю. Зачем бы я им, вообще без понятия... Но что-то плавно сдвинуло меня в сторону, вытряхнуло сознание из тела, томно завораживая ставшую сладкой боль, по- том закружило, подняв выше звёзд в искристые вихри, в разноцветные облака северного сияния. И вдруг без предупреждения так резко бросило вниз, что у меня зубы клацнули, я резко сел на больничной койке, вытаращив глаза и задыхаясь, словно от удара конским копытом в солнечное сплетение. — Диоген мне в бочку-у! Где я? Дневной свет ударил по глазам, знакомое место, кажется, мне уже доводилось бывать в этой палате. Сюда ещё заходил такой обстоятельный мужчина, главный врач, мм... Николай Вениаминович, да? — Тео! Я тебя лизь! — Гесс? В следующую секунду здоровенный комок каменных мышц и самых твёрдых лап на свете попросту сбил меня в прыжке, закатил под кровать и вылизал от шеи до ушей. О, как же я был счастлив вновь видеть эту несносную псину! Самого лучшего добермана на свете и самого верного друга, о котором только может мечтать человек! На восторженный лай моего пса вкупе с грохотом моего же тела, стула, столика с посудой, чашек, тарелок, пузырьков и чего-то ещё металлического, не успел рассмотреть, раздался тревожный звонок сигнализации. — Ох, боже ж ты мой, говорили же, что с собакой нельзя! Укусил вас этот кобель, да? — В палату квохча вбежала полная медсестра в зелёном халате. — Я сейчас врача вызову! — Не надо, он не кусается. — Неправда, кусаюсь ещё как, — искренне удивился доберман. — Обижаешь собаченьку... Женщина неуверенно замерла. Я цыкнул зубом на не во- время разболтавшегося Гесса, попытался встать, держась за кровать, и едва не взвыл от боли — забинтованный локоть ле- вой руки обожгло жидким огнём. Рёбра откликнулись секундой позже. — Нет, не вставайте, я помогу. — Медсестра кинулась вперёд, осторожно обошла насупленного добермана и, едва ли не приподняв меня на руках, легко усадила на койку. — У вас сильное растяжение, повезло ещё, что связки не порвали. Плюс два ребра сломаны, на третьем трещина, но хоть удачно, могло быть хуже. А уж мелких и глубоких порезов по всему телу, о-ох... Хирурги над вами колдовали часов шесть, наверное. Вы ведь в аварию попали, да? — Э-э, наверное, да, — зачем-то согласился я, хотя Гесс опять-таки сделал в мою сторону круглые глаза. — Похоже, со мной в одну бетономешалку засунули пятьдесят сумасшедших кошек. — И не говорите, вам повезло, что в хорошую клинику по- пали вовремя. Сидите тут, скоро завтрак принесут. Вы голодный? Это хорошо, значит, выздоравливаете. Собственно, она сама за меня всё решила, но да, есть, честно говоря, хотелось. Когда дверь за женщиной закрылась, мы перешли на заговорщический шёпот. — Гесс, сколько я тут валяюсь? — Третий день, — честно ответил он. Хм, я-то думал, что нахожусь в больнице никак не меньше недели. Но при современном уровне медицины, опытных врачах, правильном уходе и молодом организме, наверное, так и есть, три дня — и оклемался. Хорошо, с этим разобрались, идём дальше. — Как мы здесь оказались? Это мой короткохвостый друг и напарник знал. По его словам выходило, что мы с ним где-то охотились на нехороших бесов, накрыли большую банду или шайку, дрались там со всеми, всех победили, потом я хлопнул ладонью по карте джокера, и нас перенесло в коридор Системы. Трое мужчин, сидящих в очереди, подхватили меня уже бессознательного, на руках занесли в кабинет, а там был чёрный ангел, который и вы- звал помощь. Потом приехала «скорая», Гесса, разумеется, никто не смел прогнать, да и главврач клиники за него заступился. Я ведь уже лежал тут, так что нас с доберманом немножечко знали. Оставался ещё один вопрос, который жутко хотелось бы прояснить. — Ты что-то говорил про бесов, это кто? Доберман шагнул вперёд и, встав на задние лапы, приложил переднюю правую мне ко лбу. В его круглых глазах была тревога. — Погоди, я серьёзно. Реальные такие бесы с рожками и хвостиками, как из книжек? Ты в них веришь, что ли? — А то ты не веришь? — удивился он. — Я столько не пью и наркотиками не балуюсь. — Не видишь бесов, не веришь в них... Тео, я тебя люблю, что же с тобой сделали?! Мне не оставалось ничего, кроме как обхватить за шею верного пса. Я ничуть не сомневаюсь в том, что он видел то, что видел. Здесь тема в другом: почему он так свято уверен, будто бы и я обязан это видеть? Данный вопрос равно психо- логический, как и философский. По идее, способность видеть, осязать, чувствовать параллельные миры и паранормальные явления довольно часто приписывают животным на уровне метафизики. Причём щедро сдобренной глупыми деревенскими суевериями или око- лонаучными веяниями. Уже смешно, как образованный человек я обычно на этом поле не играю. В конце концов, если философия подразумевает любовь к отвлечённому мышлению, то, с одной стороны, это даёт возможность свободного осмысливания любых, даже самых парадоксальных точек зрения, а с другой — совершенно не обязывает принимать их безоговорочно, невзирая на любые, даже самые высокие авторитеты. Тут уж, простите, нам для чего-то дан разум... Критическое восприятие реальности (как и нереальности) является одним из важнейших, если не ключевых отличий человека разумного от животного. Я же прав? — Прав, — ответил я сам себе и добавил: — А ещё ты разговариваешь с бесхвостой собакой, и она тебе отвечает. По-мое- му, это тревожный звоночек. Недаром один пьяный бомж на Московском вокзале в Санкт-Петербурге кричал мне вслед, что экзистенциальное кафкианство до добра не доведёт, ибо изначально деструктивно по сути! — Тео, ты с кем разговариваешь? — мгновенно навострил уши доберман. Лысина Сократова! Видимо, сам с собой и своими же глюками. — Доброе утро, больной. — В дверях показалась новая медсестра, очень милая девушка лет двадцати — двадцати трёх от силы. Она вкатила капельницу и улыбнулась мне. — Пациент Фёдор Фролов, сейчас завтрак принесут, а я вам пока седативное поставлю, не волнуйтесь, это не помешает. — Спасибо, — ответно улыбнулся я и замер на полуслове, потому что в пластиковом пакете, к которому вела прозрачная гибкая трубка, явно что-то плавало. То ли захлебнувшийся во- робей, то ли дохлая мышь, то ли просто случайный кусок гря-и. Но это же ненормально, да? — Простите, а что за препарат? — Успокоительное. Будете лучше спать, избавитесь от тре- вожности, ну и для иммунитета как общеукрепляющее полез- но. — Погодите, мне кажется или у вас там мусор какой-то булькает? — Где? — Да вот же. — Я ткнул пальцем в тёмный комок. Молоденькая медсестра проследила за моим взглядом, недоуменно пожала плечами и слегка насупилась: — Ничего там нет, чистый состав, у нас знаете как строго с гигиеной. За одно нарушение может и глава отделения поле- теть. — Но... я же вижу. Гесс зарычал, словно бы полностью поддерживая мою правоту. Круглые глаза пса также вперились в капельницу, а верхняя губа нервно подёргивалась над клыками. Получается, он тоже это видит? Но кого или что? — Тео, там, в мешке, голый бес купается. Может, он уже даже и напрудил. Не надо ничего в себя капать. Медсестра обернулась ко мне с иглой: — А у вас так здорово получается за собаку говорить! Вы артист, наверное, у нас тут много знаменитостей бывает: писатель Василий Головачёв, актриса Лиза Боярская, ещё Алексей Воробьёв, певец такой, всякие другие. Закатайте рукав. — Девушка, извините, я не буду. — Чего не будете? — Прокапываться. — Отказываетесь от процедуры? — Э-э, да, — решительно определился я, скрещивая руки на груди — международный знак протеста и ухода в себя. — Это неразумно, доктор лучше знает, что вам сейчас необходимо. — Тонкие стальные пальцы сжали моё плечо. — Ложитесь, пожалуйста. Я нипочём не ожидал бы от миловидной, хрупкой на вид девушки такой нереальной силы. Моё тело отреагировало на автомате, не дожидаясь команды мозга. — Прошу вас, погодите, пожалуйста. — Я скинул её захват, перекатываясь через кровать и принимая оборонительную стойку. — Можно попросить ко мне главного врача? — Николай Вениаминович занят, у него совещание. — Личико медсестры странно вытянулось, а между розовых губ вдруг мелькнул длинный раздвоенный язык. — Лягте сию же минуту, капельница — это не больно. — Ни за что! — Пациент Фролов, вы начинаете меня нервировать, а нервная медсестра может с первого раза и не попасть в вену. — Гесс, — позвал я, поскольку девушка загораживала спи- ной выход, так что пробиться к двери было проблематично. — Приятель, помоги-ка мне! — Сам выкручивайся, — неожиданно объявил этот короткохвостый изменник. — Бесов он не видит. Мне их за тебя кусь? Не буду. — Гесс?! — Я обиделся. — Да на что же?! — взвыл я, с великим трудом уворачиваясь от гибкой петли с той же капельницы, которую молоденькая медсестра со странностями вдруг попыталась набросить мне на шею. Та грязно-серая субстанция, которую мой пёс почему-то назвал бесом, заколыхалась, словно бы подпрыгивая и хлопая в ладоши. Память так и не желала возвращаться, будто блоковская капризница, то приближая к себе, то убегая со смехом из подсознания. Зато мышечная память тела, казалось бы, абсолютно точно знала, что и зачем делает. От двух тычковых ударов иглой я уклонился, на третьем перехватил запястье девушки, вывернул его, рубанул ребром ладони в локтевой сгиб и едва не рухнул на пол от боли! Меня же предупреждали о травме рёбер, коварная вещь, Я увлёкся и почти потерял сознание от резкости собственных движений. Что же тут происходит-то? Медсестра ловко вывернулась, демонически захохотала рокочущим басом и рыбкой бросилась на меня сверху. Я укатился под кровать, а эта мерзавка, выпустив носом пар, удари- ла в пол каблучком с такой силой, что на коричневом линолеуме пошли трещины. Не знаю, почему и как, не спрашивайте, по идее он гибкий. — Гесс, скотина ты эдакая... — Ничего не знаю, не обижай собаченьку. — Ты мне поможешь уже или нет?! — Один раз кусь, — честно предупредил он и укусил за ногу. Но не её, а меня! — А-а-ай, мать твою за химок и в дышло! Какого хрена...ты... пряник гнойный... тут... свою же... через... в... всем селом драли... чтоб тебя... четыре раза с пируэтами!! Не помню, кстати, преподавали ли преподаватели (смешно звучит) нам мат в университете? По идее, должны были бы, сколько помню, ребята с параллельных курсов филологии или истории хвастались, что сдают зачёт по теме «Мат как неотъемлемый, яркий и эмоционально-насыщенный пласт русской лексики, табуированный в приличном обществе, но не отрицаемый даже самыми целомудренными учёными занудами», ни больше ни меньше. Матом в нашей стране можно добиться если и не всего, то уж как минимум многого. И, к моему немалому изумлению, оно тоже сработало в этой ситуации. — Ой, — тихо сообщила мне медсестра, сидя на полу в распахнутом халатике и белой шапочке набекрень. — А вы кто? — Фёдор Фролов, снайпер и гот, для друзей Тео, — неуверенно ответил я, всё ещё морщась от боли в рёбрах. — Вы тут, кажется, капельницу забыли. — Какую капельницу? Зачем? Я вообще в офтальмологии работаю. — А-а, бывает, — медленно протянул я, первым вставая и подавая ей руку. — Тогда вам пора. Здесь, наверное, травматология какая-нибудь или что-то в этом роде. Из упавшей на пол капельницы наружу выбрался жирный омерзительный бес в струпьях и разноцветных язвах. Теперь я отлично видел эту поганую тварь. Мой доберман тоже, поскольку быстро пришлёпнул беса тяжёлой лапой, только мокрым брызнуло... — Так я пойду? Вежливо проводив милую, хоть и слегка пришибленную девушку до дверей, я осторожно выглянул в коридор. Пока медсестричка, слегка спотыкаясь и держась за стены, ковыляла в своё отделение, та возрастная женщина, что вызвалась принести мне завтрак, тупо сидела за столиком дежурной, уставясь в противоположную стену. Взгляд абсолютно пустой, в руках застыл пластиковый поднос с тарелкой остывшей гречневой каши и полным стаканом компота. По-моему, это выглядело несколько жутковато. — Прости, — первым делом сказал я, когда вернулся назад. Доберман молча подошёл и развернулся ко мне задницей. Ладно, понятно, я так же молча погладил его мосластый зад. Гесс удовлетворённо кряхтел и поскуливал. — Всё. — И это всё?! Гладь меня всего! — Не начинай. Скажи лучше, где моя одежда. Нам пора до- мой. Верный пёс мотнул головой в сторону маленького шкафчика в палате. Я с наслаждением (морщась от боли) снял больничную пижаму и тапки, переодевшись в привычный армейский свитер, чёрные джинсы и высокие зимние ботинки со шнуровкой. Игральная карта джокера по-прежнему лежала в нагрудном кармашке. Старенький, но вполне надёжный наган находился в той же кобуре на поясе. Правда, пустой, без единого патрона. Но если детально вспомнить всё, что с нами произошло в той драке с нечистью, то, наверное, и разряженный револьвер не вызовет лишних вопросов. Когда я закончил и взглянул на себя в маленькое зеркало при умывальнике, всё наконец-то встало на свои места. Итак, Диоген мне в бочку, я не просто Тео, я — бесогон, ученик отца Пафнутия. Я помню всё и всех. Пусть я никому не пожелаю своей судьбы, но она моя. Мне со всем этим разбираться. Ни вам, ни Системе, никому, только мне. Лично мне, и без вариантов. — Ну что, приятель, сваливаем? — Лизь тебя! — Дай лапку. — Я протянул Гессу игральную карту, и он, улыбнувшись во всю пасть (если такое возможно, а у доберманов возможно всё!), хлопнул по наглой и самодовольной физиономии джокера. Кажется, мы должны были перенестись в...
Рейтинг: 5/11
| |
| Всего комментариев: 0 | |