Мир переживший чудовищную эпидемию быстро восстанавливается. Большинство стран обошлись некритическими потерями в населении и промышленном потенциале. Даже США, которые и были центром распространения Чёрной Чумы, потеряли две трети населения, в основном чёрного и мексиканского, которые, видя, что с улиц исчезли полицейские, кинулись грабить магазины и дома. И если в домах их очень часто встречали пулей, то магазины, особенно алкогольные, никто не защищал.
Белое население серьёзно восприняв предупреждения по радио не высовываться. Они дисциплинированно сидели по домам, и очень часто организовывались в общины, где питались из одного котла, и посменно несли дежурство с оружием. К ним и прибыла в первую очередь помощь военных взявших власть в США, тогда как чёрные анклавы часто брались армией в блокаду, и не выпускали людей, до окончания эпидемии, обрекая людей на смерть.
Сильнее всех пострадала Британия. До девяноста процентов населения погибло в результате заболевания и беспорядков. Так же тяжело пострадала вся Африка, где и до эпидемии численность населения была относительно невелика, и страны средиземноморья, где население не смогло преодолеть свою неорганизованность. В целом из трёх миллиардов жителей Земли, погиб каждый третий, что на наш взгляд весьма неплохой результат, учитывая заразность заболевания и стопроцентную смертность.
Лишь Советский Союз, Китайская Народная Республика и Швейцария, войдя в режим абсолютного карантина, вышли из эпидемии без значимых потерь. В России были отдельные смерти среди врачей — эпидемиологов и микробиологов, создававших вакцину, а у китайцев в основном пограничники, принявшие на себя первый удар толп беженцев и разнообразных банд.
Из доклада преподобного отца Морлиона «Pro Deo»[1] Ватикан. 1964 год.
СССР, Москва.
Май 1964 года выдался по-летнему жарким, словно солнце извинялось за длинную и холодную зиму и позднюю затяжную весну.
Александр Мечников, заместитель министра точного машиностроения и радиоэлектронной промышленности, несмотря на строгий дресс-код в среде советских управленцев, шляпу не носил, а всем костюмам предпочитал свободные модели от Лейзера. Именно к нему, он и ехал в этот субботний день, для того чтобы вновь сменить пиджак ставший тесноватым. Осип Лейзер недавно переехал в новое здание на Котельнической набережной, где сделали красивый и качественный ремонт. В старом здании оставалось детское ателье, магазин готовой одежды, и собственно ателье, где её шили, а в новом трёхэтажном корпусе спроектированном в мастерской архитектора Щусева, зал для показа мод, рабочие места швей и раскройщиц, склады и кабинет самого Лейзера, где было отлично оборудованное рабочее место с новенькой швейной машинкой Строчка, производства МинТочМаша. Выпущенная пилотной серией машинка разошлась по ателье Союза, чтобы собрать все положительные и отрицательные отзывы, и раз попробовав аппарат в деле, Осип без разговоров забрал машинку к себе. А секрет машинки был прост. Её детали имели высочайшее качество обработки поверхностей, и вполне часовую точность.
В ателье Мечникова встречали как самого дорогого гостя, только что не раскатывая ковровую дорожку.
— И куда вы так растёте! — Воскликнул маэстро ножниц и иголки обмеряя Александра. — Я же помню вас тонким изящным юношей, а сейчас ваши плечи, как у биндюжника!
— Ну что делать, Осип Наумович. — Мечников вздохнул. — Здоровое питание и физкультура творят чудеса. Но мне и нельзя быть тонким и изящным. Очень многие понимают только тогда, когда стукнешь по столу так, что чернильница лопается. Зато меня теперь совсем незаметно среди охраны. Теряюсь как лист в лесу.
— И сколько их у вас сейчас? — Мастер, у которого давно лежал скроенный «на вырост» костюм для Мечникова, который он сейчас и подгонял, чуть отодвинулся чтобы как он говорил «схватить силуэт». Удовлетворённый снял смётанный на живую нитку пиджак, и нажав кнопку звонка, отдал заготовку своей лучшей швее. — Ниночка, я вас не гоню, но поторопитесь.
— Всё сделаю, Осип Наумович. — Швея мелко закивала и опрометью кинулась к своей машинке.
— Я их уже перестал считать. — Мечников усмехнулся, и стал снимать ордена со старого пиджака. Костяк, это ещё те, кто меня принял с самого начала. Гриша Янаев и Вася Котряну. Гриша вроде уже даже подполковника получил. Они там как-то меняются, чтобы не замыливался глаз. Но я уже этот процесс не контролирую. — Он посмотрел на Осипа, и улыбнулся мастеру. — Кстати, завод воздушных холодильников, через неделю обещает первую продукцию, и я один такой агрегат зарезервировал для вашего дома моды.
— Хорошо конечно. Осип кивнул. Он знал, что такое «Воздушный холодильник» потому что такие аппараты периодически попадали на прилавки столичных магазинов. — Но боюсь нам один холодильник не поможет. Нужно как минимум десяток.
— Нет, Осип Наумович. — Александр рассмеялся. — Там такой агрегат, хватит чтобы все стены вашего заведения льдом покрылись. Будут ставить на крыше, а по помещениям разведут тонкие трубки с охлаждающей жидкостью. Будет в каждом помещении свой блок, где можно будет регулировать температуру. Делали-то его для больших помещений, типа торговых центров, спортивных залов и так далее. Так что для вашего Театра моды, такой кондиционер даже избыточен. Но решили, что в первую партию пойдёт именно такой, мощный аппарат, а те что послабее, пойдут вторым и третьим конвейером.
Он благодарно кивнул высокой стройной девушке, которая принесла кофейный прибор, расставив чашки, налила кофе, и ушла, крутанувшись так, что взлетевшая юбка показала пару стройных ножек.
Осип только вздохнул, увидев этот микроспектакль.
— Манекенщицы. Пока нет показа, занимаются всякой работой по дому. И вот. — Он развёл руками.
— Да ладно. — Александр рассмеялся. — Это даже забавно. У них же это на уровне инстинктов. Найти хорошего производителя, спариться с ним, произвести потомство, и сделать так, чтобы самец защищал потомство как можно дольше.
— И вас это не обижает? — Мастер удивлённо снял очки.
— А почему меня должно это обижать? — В свою очередь удивился Мечников. — Мы же не инфузории — туфельки. В какой-то из своих ипостасей мы работники, в какой-то защитники страны, а в какой-то самцы — производители. Чем человек интереснее, тем больше у него таких граней. Вы то насколько я знаю, не только с иголкой и ножницами возитесь, но и у себя дома мелкую ювелирку мастерите. Кстати… — Он сделал небольшую паузу. — Мне тут звонил один из руководителей нашего московского БХСС, и просил вам передать, что если вы-таки начали торговать вашими изделиями, то следует вести этот источник дохода в декларацию.
— Вот ведь! — Осип от избытка чувств всплеснул руками.
— А вы как хотели? — Мечников рассмеялся. — Вокруг нас сотни и тысячи глаз, и не все из них доброжелательны. И стоит нам хоть раз ошибиться, то наша ошибка станет причиной пересудов, и досужей болтовни. Конечно мы не можем совсем не ошибаться, но уж по таким поводам…
— Так я же только один раз! — Воскликнул модельер.
— Вот именно поэтому генерал Васильев не стал звонить вам, и не стал давать ход делу, а позвонил мне, так как в московском обществе прекрасно знают кто и чей покровитель. Дикость конечно, но в России всегда было патерналистское общество.
— Я таки слушаю вас, и опять мине страшно. — Как всегда, когда Осип волновался, он переходил на родной одесский говор. — Ви опять учите старого еврея как жить, и это опять золотые слова, к которым нельзя не прислушаться. Словно вашими устами говорит наш Ребе, Исаак, пусть будут бесконечными его дни.
— Ребе учит, опираясь на память прошлого, Осип Наумович. — Александр подлил себе из кофейника, и ещё чуть плеснул сливок. — А я советую вам, опираясь на картины будущего. Так что давайте будем чтить уголовный кодекс как нам и завещал Великий Комбинатор.
От Осипа Лейзера Александр вышел напившемся кофе до изумления, но в новом костюме, и с уверениями самого Лейзера, что все новые костюмы, рубашки и прочее будут уже завтра доставлены на московский адрес.
Мечников уделял много внимания своему внешнему виду. Всегда подтянутый, отлично одетый и пахнущий приятным парфюмом, он бывало очень выделялся из когорты советских управленцев, среди которых, где-то было даже принято, нарочитая неряшливость. Но на глазах ситуация стала меняться, как только люди, в смысле широкие массы стали тянуться к аккуратной и красивой одежде. Стиль «я из рабочих» потерял актуальность и смысл, и пришлось ответработникам срочно осваивать непростое искусство носить костюм и не выглядеть при этом как малая пехотная лопатка в брезентовом чехле.
Другие изменения были не так видны, но куда более существенны. Если раньше абсолютной необходимостью было упоминание кстати и некстати основателей Советского государства и марксизм — ленинизм, то сейчас подобного славословия было намного меньше. В предисловиях к художественной, и прочей литературе перестали расписывать как относился к пролетариату Ленин, и что писал о классовой борьбе Маркс, даже если книга рассказывает о жизни насекомых острова Суматра. Вот это совершенно лишнее и постоянное идеологическое давление, которое у большинства людей вызывало только кривую усмешку, стало уходить, и на его место возвращаться разговор по существу. Ибо ни к чему обсуждать пролетариат Суматры, которого вообще-то не существует в природе.
На эту тему состоялся настоящий бой на одном из пленумов ЦК, когда Александр доказывал, что в жизни советского труженика и так хватает борьбы, а нет самого элементарного уюта и тепла. И что партийные органы вместо того, чтобы заниматься делом, а именно народным хозяйством, занимаются политической борьбой причём в основном с собственным народом.
Тогда ни Берия, ни Сталин демонстративно не стали вступать в дискуссию, давая выступить всем желающим, и в обсуждение ворвался первый секретарь Уральского обкома Андрей Павлович Кириленко, который долго и многословно рассказывал о необходимости классовой борьбы, и о скрытых врагах, и ещё очень много громких и трескучих слов. Когда он закончил, Александр вновь попросил слова, и пройдя к трибуне, дал команду оператору начать демонстрацию слайдов на огромном экране, который стоял вдоль стены. Он был готов к подобному исходу и на пять самых рьяных любителей марксизма-ленинизма у него было заготовлено внушительное досье и самое главное — много фотографий отличного качества.
— Оператор, третий пакет пожалуйста. — Он вышел на трибуну и улыбнулся. — Что-ж. Андрей Павлович, тут очень убедительно нам рассказывал о необходимости борьбы с буржуазными предрассудками, и о роли партии в этой важной борьбе. Сейчас на экране вы можете видеть обычное утро крупного города Уральск. Люди штурмуют автобусы, и троллейбусы. Нехватка общественного транспорта по оценкам специалистов из НАМИ — сорок процентов. А вот вы видите, очередь в Собес того-же города. Там тоже нехватка, но уже сотрудников. И это понятно, потому что зарплата в Собесе ниже чем зарплата учителей, а их в стране никогда не баловали. Я бы мог перечислять очень многое что не в порядке в Уральском хозяйстве, но суть не в этом. Нет сейчас хозяйства, где всё было бы в полном порядке. Но вот вопрос, а куда деваются деньги, которые остаются в области и которые вроде бы должны расходоваться на улучшение жизни людей? Так и есть товарищи. Они так и расходуются. Только не всех людей, а видимо самых избранных. На кадрах, которые вы сейчас видите, резиденция первого секретаря Уральского Обкома товарища Кириленко. Красное дерево, мрамор, хрусталь, резная мебель и лифт в трёхэтажном здании. А следом нам показывают уже резиденцию второго секретаря, и секретаря отдела промышленности. И это при том, что область хронически не выполняет план.
Кириленко что-то попытался выкрикнуть с места, но Александр сразу заткнул его.
— Я вам не мешал, рассказывать всякий бред, вот и вы не мешайте мне рассказывать правду. Теперь, на кадрах — дом отдыха уральских коммунистов на Исетском озере, где как вы сами понимаете, принимают только лучших из лучших, а именно областную партийную верхушку. Обычных людей пансионат просто не может принять физически, потому что там всего восемь номеров класса суперлюкс. Могу показать также пансионат Заря на черноморском побережье, и многие другие уголки для приятного отдыха областной элиты, а также магазины в которых есть буквально всё. — Александр обвёл всех присутствующих долгим взглядом. Кириленко уже не пытался что-то сказать, а просто потел, покрываясь красными пятнами. От власти отлучали и за меньшее, а тут вот так, на пленуме Центрального комитета, да ещё в присутствии Хозяина, и Лаврентия Берии…
— Как вы только что сказали? — Александр усмехнулся. — Наносить точные, выверенные удары по буржуазной идеологии, мздоимству и стяжательству? А не расскажете, за какие достижения, вы внутренним распоряжением изменили ГОСТ 36-877 регламентирующий качество укладки дорожного покрытия? И теперь предприятия Уральской области перекладывают асфальт каждый год, рапортуя о трудовых успехах.
— У вас всё, товарищ Мечников? — Нейтральным тоном поинтересовался Берия уже успевший поймать укоризненный взгляд Самого. Ну как же. Теперь он главный над партией и это его персональный косяк, что допустил в одном из ключевых обкомов страны такое.
— Так точно, товарищ генеральный секретарь. — Александр чётко, по-военному кивнул, и собрав документы в папку вернулся на своё место.
— Так. Предлагаю, принять пункт в редакции товарища Мечникова. — Берия взял со стола бумагу, где записывал тезисы. — Меньше заниматься идеологической болтовнёй сместив приоритет на решение насущных проблем регионов. Так же предлагаю внести в протокол решения ЦеКа, поручение Центральной Контрольной Комиссии, расследование фактов, изложенных в выступлении товарища Мечникова, и вынесение по результатам расследования на обсуждение политбюро персонального дела товарища Кириленко. — Он поднял голову и обвёл зал взглядом. — Единогласно. — Берия кивнул. — Спасибо товарищи. На этом позвольте закончить работу внеочередного пленума Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза.
Тот пленум наделал много шума в среде советских чиновников. Как партийных, так и хозяйственников всех рангов. Никто естественно не поверил, что выступление было инициативой самого Мечникова, так как его числили в неформальном клане «старых большевиков» к которому даже не пушечный выстрел подходить не стоило. Сталин, Берия, Крупская, Фадеев, Горький, Рокоссовский… одно перечисление фамилий могло вызвать желание спрятаться поглубже, а уж влезать с ними в свару… упаси Ленин.
Поэтому против Мечникова не стали затевать никакие подковёрные игры. Просто сделали себе заметку, что при малейшей оплошности постараются утопить, но вот так, кидаться как Кириленко, никто не станет. Но аппаратный вес Мечникова ещё подрос, так как снести одним ударом вполне благополучного первого секретаря области, это было очень серьёзно. Но в целом партийные генералы не слишком сильно переживали. Баланс интересов в стране был выстроен достаточно основательно, и потерю одного бойца отряд не заметил. Люди, закалённые в партийных схватках тридцатых годов, пережившие послевоенное восстановление были действительно сильными управленцами, и понимали, что заменить их очень тяжело. А учитывая их связи и способность решить многие проблемы буквально одним звонком, то и просто некем.
Это они так считали. Александр был совсем другого мнения, он вообще полагал, что командир войсковой части может быть полной посредственностью. Важно кто у неё начальник штаба, начальник разведки, и замы по тылу и боевой подготовке. Именно руководители второго эшелона определяют качество большого коллектива. И вообще первое лицо областного обкома партии вовсе не ключевой персонаж. Есть ещё и хозяйственный актив, и в конце концов правительство области, которое и занимается непосредственно управлением.
Александр давно понял, что Сталин и Берия, хотят понизить значимость партийных органов, так, чтобы они были одним из рычагов власти. Важным, но не главным и уж тем более не единственным. Но к его удивлению, далеко не вся элита это поняла, а те, кто поняли не приняли. Потому что партийные чиновники никак не хотели расставаться с привилегиями. Вот и пробовали, на зуб прочность нового курса то тут, то там.
На улице солнце палило как в последний раз, поэтому Мечников надел тёмные очки, которые стали делать в паре московских кооперативов, под руководством Гурама Матуа. Гурам — старший брат Вазгена работавшего в ресторане Тбилиси, и Арама Матуа, который наконец оставил работу в вагоне — ресторане на Горьковской железной дороге, и занял место шеф-повара в кооперативном ресторане Волна, на Москва-реке. Это Вазген попросил Мечникова придумать дело для их старшего брата, который никак не мог найти себя после увольнения из армии. Закончивший танковое училище в Казани, Гурам честно оттоптал свои двадцать пять календарей, и получил приличную пенсию, но в гражданской жизни никак не мог устроиться. Александр предложил ему выпускать солнечные очки. Но не просто с тёмными стёклами, а с поляризационными, которые производил один из оптико-механических заводов. Брака плёнки у них было хоть отбавляй, а для бытовых целей, крошечные сколы и микронные царапины, были не важны. Таким образом завод сбывал брак, бывший танкист получал сырьё, а граждане страны советов — отличные тёмные очки, которые ещё нужно было суметь купить. Ибо два кооператива на всю страну это просто капля в море. Но для Мечникова, Гурам каждый месяц привозил десяток оправ, так что и он, и его секретариат, и охрана, щеголяли в модных солнечных очках. А для руководителей страны, специально сделали ограниченную серию с титановыми оправами, и тонкими стёклами которые Александр раздал всем вместе с коробкой, где на донышке значилось скромно: «Кооператив «Солнце» Гурам Матуа». Подарок оказался тем кстати, что и у Сталина и у Булганина от яркого солнца болели глаза, а Берия вообще любил носить очки, несмотря на стопроцентное зрение.
— Александр Леонидович. — Григорий встречавший его у машины, открыл дверь. — Виктория Семёновна звонила. У неё не очень срочное что-то но говорит важное.
— Я понял. Спасибо Григорий Николаевич. — Так как Григорий категорически отказался называть Александра просто по имени, то и Мечников был вынужден перейти в общении с главой своей охраны на официальную форму.
Машина тронулась, а Александр поднял трубку радиотелефонного аппарата.
— Виктория Семёновна?
— Александр Леонидович, звонили от Булганина. Просили подъехать как вы освободитесь.
— Спасибо, Виктория Семёновна. Свяжитесь с ними, сообщите что я буду через двадцать минут.
Деловой этикет советской партийно-хозяйственной верхушки частично был заимствован из времён дореволюционных, но позже претерпел весьма серьёзные изменения. Вот и сейчас, в ответ на срочный вызов, было хорошим тоном сообщить что вызываемый уже едет, и будет через указанное время.
Для прохода автоколонн по центру московских улиц была выделена осевая полоса, и главной проблемой было не сойтись лоб в лоб с другим таким же кортежем, спешащим в противоположном направлении. Но госавтоинспекция зорко следила за тем чтобы подобное не случалось, и ЗИС 111 Мечникова вовремя прибыл к зданию на Краснопресненской набережной, куда правительство переехало из Кремля, когда по решению Сталина, Кремль освободили от всех административных и партийных учреждений.
Аппарат главы правительства вместе с секретарями и референтами занимал половину этажа, вторую половину которого занимали кабинеты заместителей и руководителей отдельных структурных подразделений в системе Совмина.
Александр поднялся на лифте на верхний этаж, и пройдя по коридору, вошёл в большую приёмную, где могло поместиться человек пятьдесят.
— Товарищ Мечников, вас ждут. — Произнёс мужчина за столом, и нажав скрытую кнопку, разблокировал двери.
— Привет, товарищ Мечников! — Рядом с Булганиным за низким круглым столиком сидел улыбающийся Берия.
— Здравствуйте товарищ Берия, — Александр склонил голову в поклоне. — Здравствуйте товарищ Булганин.
— Садись, Александр Леонидович. Разговор будет долгим. — Булганин показал на третье кресло. — Может хочешь чего? Чай, кофе?
— Спасибо, но, пожалуй, откажусь. Пока сидел ждал подгонки костюма, наверное, выпил недельную норму.
— Это как раз ответ, на твой вопрос. — Усмехнулся Берия, обращаясь к Булганину. — Как выглядеть на все сто, в любой ситуации. — И снова повернувшись к Александру, продолжил: — Я решил с тобой встретиться здесь, чтобы не подсвечивать тебя раньше времени. Тут понимаешь, такая проблема нарисовалась, товарищ Саша. В общем убивать тебя хотят. И мы не можем выстрелить в них раньше. Источник информации уж больно критичный для нас. Если заранее меры примем, вычислят они его. А вот этого нам бы не хотелось.
— Так давайте я к ним наведаюсь. — Мечников усмехнулся. — Я мог получить информацию откуда угодно. У меня информаторы буквально везде. От Минторга и Минпищепрома, до отряда космонавтов. Наведаюсь, да поинтересуюсь кто там такой смелый. Или вам нужно взять их именно на покушении?
— А ты сможешь? — Берия пытливо взглянул на Александра. Там конечно охрана не очень серьёзная, но пяток парней будет, да сам хозяин, стрелять горазд. Можно конечно с тобой послать пару волкодавов, из моих парней…
— Это всё равно утечка. — Возразил Александр. — А я так понимаю, что ставки весьма высоки?
— Очень. — Берия улыбнулся. — Тогда на Пленуме, ты нам сильно помог. Сам того не зная, что повышает ценность помощи в несколько раз. Наши люди пошли по цепочке, но немного не успевают.
— Сделаю, товарищ маршал. — Александр кивнул. — Вам интересанта живьём, или как?
— И тебе даже не интересно кого именно тебе придётся актировать? — Берия усмехнулся.
— И кого-же?
— Есть у нас такой. Генерал — полковник Власов Андрей Андреевич.
