23:24 Сергей Лукьяненко. Семь дней до Мегиддо | |
Сергей ЛукьяненкоСемь дней до МегиддоДата последнего обновления: 02 июля 2021г. готовность 85 % Жанр: героическая фантастика, научная фантастика, постапокалипсис Ктулху. В этом романе, кажется, нет Ктулху. Но я не совсем уверен, вначале надо его дописать. А всё остальное, пожалуй, тут есть... Ах да, в нём ещё нет интернета, его запретили Инсеки! И Луны нет, поскольку они раздробили её на куски. Над Землёй теперь Лунное кольцо с двумя самыми большими осколками — Селеной и Дианой. Но все уже привыкли. К тому же теперь есть кристаллики, за которые Продавцы могут продать что угодно. Хотя бы и Джоконду. Или две Джоконды, обе настоящие, такие же как в Лувре. Довольно доброе начало апокалипсиса, правда? Вначале я назвал этот роман «Апокалипсис-лайт», что отвечало смыслу, но звучит не очень-то красиво. Потом я назвал его «Три дня индиго», потому что мне понравился срок и цвет. Но сейчас я вижу, что происходящие события займут не меньше недели, а цвет сместился к сиреневому и аметистовому. Так что — «Семь дней до Мегиддо». И красиво, и по смыслу. Подробная информация Возрастное ограничение: 18+ Написано страниц: 280 из ~330 Дата последнего обновления: 02 июля 2021г. готовность 85 % Периодичность выхода новых глав: примерно раз в неделю Дата начала написания: 12 февраля 2021 Семь дней до Мегиддо
Часть
первая Глава первая Снаружи все Комки разные, и все похожи друг на друга. Будто взяли огромную кучу серой липкой массы и уронили на землю с высоты. Ну, в общем-то так оно и было… Масса немного расплескалась, немного оплыла – да так и застыла большим, с двухэтажный коттедж, комком. Родители говорят, что в старину и обычные магазины порой называли Комками, но, по-моему, тут дело во внешнем виде. Этот Комок был самый ближний к дому. Я прошёл по Большой Никитской. Здесь было людно, раза три я встретил гуляющие компании (все знакомые, с кисловскими ребятами я перетёр о делах), попались и несколько сёрчеров-одиночек в зеркальных очках. Несколько раз мимо проезжали машины, в основном государственные, но одна точно личная – тяжёлая, бронированная, с тёмными стёклами. Одно стекло было опущено, из щели с явным неодобрением взирал на мир серьёзный толстомордый мужчина. Потом свернул на Леонтьевский. Тут почти никого не было, только в скверике, где стоял обросший паутиной памятник какому-то восточному человеку, рылся в кустах старый сумасшедший бомж в разбитых зеркалках. Правая линза вообще отсутствовала, левая потрескалась – что он собирался так найти, непонятно. Никаких окон в Комке нет, есть только дверь, с виду самая обычная – широкая, деревянная, с ручкой. И замков никаких. Но если ты пришёл пустым, то тебе откроют лишь один раз, чтобы своими глазами всё увидел… Там, где Комок шлёпнулся после Перемены, между Леонтьевским и Вознесенским, было здание, которое разметало в разные стороны. Большую часть мусора убрали, но следы всё равно остались. Я однажды тут подобрал здоровенную трезубую вилку, которой переворачивал мясо на гриле. Небо было уже красно-серым, лунное кольцо мерцало закатным светом. Где-то часа через полтора совсем стемнеет, надо спешить. Вечер время спокойное, а вот ночью болтаться по улицам я не любил, не дурак же. Я толкнул дверь, та легко открылась, и вошёл в Комок. Тут было светло, самую малость прохладно и малолюдно. С той стороны длинного полукруглого прилавка вообще никого не оказалось, склад был закрыт задёрнутой наглухо шторой, а с моей стояли две девицы из Гнезда – мелкая куколка, лет десяти, и постарше, лет двадцати, жница. Ждали заказ, понятное дело. Гнездо наше, с Гнездниковского переулка, не самое большое в Москве, но здание занимало серьёзное, бывшее Министерство культуры. Представляете? Раньше было специальное учреждение, которое занималось песнями, фильмами и прочими книжками! До Гнезда недалеко, всего-то метров сто, и если расслабиться, то начинаешь ощущать лёгкую неуютность. Подойдя к прилавку, я встал рядом с мелкой. Та уставилась на меня наглыми глазами. Куколки – они с виду обычные девчонки или мальчишки, даже одеваются так же, только им всё равно, что на себя нацепить. Но эта была приметная: рыжая, растрёпанная, зеленоглазая, в кроксах, синих мальчишеских бермудах и грязной белой футболке на пару размеров больше, чем требовалось. На футболке в ряд нарисованы звезда, круг, квадрат и треугольник. А так – девчонка как девчонка. Вот у жницы, у неё и движения другие, и радужка цвет меняет на сиреневый, и кожа будто скользкая делается, и одежда уже своя, облегающая, из крошечных чёрных чешуек, вроде как цельный комбинезон, на ступнях утолщающийся в мягкие туфли. Стригутся они все коротко, но волосы у них с виду обычные. Эту я раньше вроде не встречал, хотя в лице что-то знакомое было. Я снова глянул на мелкую, пытаясь понять, почему четыре безобидных геометрических знака на футболке выглядят слегка вызывающе. – Чё уставился на мои сиськи, изврат? – дерзко спросила куколка. – Как я могу на них уставиться без микроскопа? – презрительно ответил я. – Точно, – фыркнула она. – Ты без лупы рэдку под носом не увидишь. – Это я сейчас ослеп, – любезно ответил я. – Как тебя увидел. Куколка замялась, пытаясь решить, оскорбление это или комплимент. Жница глянула на меня неодобрительно. Я подмигнул ей. Сказал куколке: – Ладно, привет, Наська. Как ты? – Норм, – сказала она, с облегчением прекращая пикировку. – А ты, Максим? – Живу, – ответил я, пожав плечами. Ну а что тут ещё ответишь? Куколку звали Анастасия, но себя она упорно называла Наськой. А вот меня все звали Максом, но она так же упорно называла Максимом. Наверное, чтобы позлить. – Знаешь его? – спросила жница девочку. – Местный, – призналась Наська. – Норм. Часто тут бывает. Наська обожала ходить в Комок. С кем я её только не встречал. Пару раз со стражами. Однажды сюда припёрся монах с двумя старшими стражами – так и тут она вертелась под ногами. – Хороший сёрчер? – поинтересовалась жница. – Норм, – сказала Наська, что было максимальным одобрением с её стороны. Жница посмотрела на меня, нахмурилась. Мимика у неё была ещё совсем человеческой. Кажется, тоже вспоминала, где меня видела. – Дарина, – сказала она. – Максим, – ответил я. – Или просто Макс. Общительная жница – редкость, это куколки любят поболтать. Кажется, она хотела что-то у меня спросить, но тут появился продавец. Вышел, клацая по полу, раздвигая шторы спиной, и бухнул на стол тяжёлый пластиковый ящик. Кивнул мне и сказал Дарине: – Три инициирующие дозы первой фазы. Ясно-понятно. Гнездо приняло к себе трёх детишек. Я с любопытством смотрел на продавца, который открыл ящик и демонстрировал поочерёдно три металлических термоса. Продавец был здоровенный, поперёк себя шире, закутанный в многослойную бурую хламиду, закрывающую и голову, и большую часть лица. То, что можно было рассмотреть, походило на человека, но каков он на самом деле, я не знал. Наверное, всё-таки не совсем человек. Иначе бы не цокал так ногами по полу при ходьбе. – Одна финальная доза первой фазы… – продолжил продавец. – Это моя, – с гордостью сказала Наська. – Поздравляю, – буркнул продавец. – Одна усиливающая доза второй фазы. – А это Дарины, – сообщила куколка. Теперь понятно. Дарина до сих пор на начальном этапе, потому и разговорчивая. Значит, жницей не останется. Пойдёт на третью фазу. Станет стражей, а то и кем покруче. – Поздравляю, – сказал я. – В стражу? Жница не ответила. Зато Наська возмущённо воскликнула: – А шоколадка? – От сладкого зубы портятся, – отрезала Дарина. – Не успеют! – Наська продемонстрировала белозубую улыбку. – Ну Да-а-арина… – Заказ оплачен Гнездом, у меня денег нет… с собой, – неохотно сказала Дарина. Я запустил руку в карман джинсов, где всегда держу немножко мелочи. Достал вайкр, мелкий, но симметричный, положил на прилавок. – Дайте девочке шоколадку. Продавец протянул руку, тоже скрытую под складками ткани, ловко взял пальцами в чёрных перчатках вайкр. Поднёс к лицу, изучая. Кивнул: – Хороший экземпляр. Хватит на две хорошие шоколадки. – Тогда и уважаемой жнице – тоже. Дарина фыркнула, но отказываться не стала. Девчонки все любят шоколад, даже если они уже не совсем люди. Продавец нырнул за занавес. Дарина помолчала и сказала: – Спасибо, Максим. – Да не за что. – Я не удержался и спросил: – Слушай, тебе сколько? – Лет? – Ага. – Восемнадцать. Я задумался. – Гадаешь, где меня видел? – спросила Дарина. – Точно. – Мы в одной школе учились. – Чего? – поразился я. – Ты же в сто десятой учился? – Por supuesto. – Когда всё началось, ты в одиннадцатом был? Я кивнул. – А я в третьем, – Дарина провела рукой над головой Наськи, демонстрируя рост. Конечно, я её не помнил. Удивительно, что она запомнила! – Ты с моим братом учился в одном классе, – пояснила Дарина. – Ростислав. – Ростик? – поразился я. Мы были не то, чтобы друзья, но приятели. И дома у него я пару раз бывал… – Извини, не узнал. Ты немного подросла. Дарина улыбнулась, чуть неуклюже, будто давно этого не делала. – Да брось, с чего бы ты запомнил… – Как Ростик? – спросил я. И осёкся, потому что вспомнил. – Наш дом сгорел, – сказала Дарина. – Все умерли. Меня папа выбросил из окна, – она помедлила. – Хотел на дерево, но не докинул. Я вся поломалась. Лежала полгода в больнице, сказали, что ходить никогда не буду. Собирались выписать в приют. А тут как раз наше Гнездо появилось, мы тогда брали всех. В больницу пришли, я сразу согласилась. – И как… теперь? – глупо спросил я. – Поправилась, – ответила она серьёзно. – Но не сразу. Вернулся продавец, торжественно неся в руках две шоколадки. Действительно хорошие – «Вдохновение». Наська сразу схватила и стала потрошить свою, а Дарина опустила подарок куда-то в незаметный карман на комбинезоне. Я подумал, что вторая шоколадка, наверное, тоже достанется куколке. – Рад был увидеться, – ситуация сложилась такая неловкая, что я начал мямлить, будто школьник. – Заходи, если что. Я в Медвежьем, дом три, как и раньше. Только не с родителями живу, конечно. Дарина улыбнулась. Теперь у неё получилось лучше. – Спасибо. Если что… Было приятно встретиться. – Ты была в него влюблена? – не прекращая жевать шоколад, воскликнула Наська. – Точно, да? Он ведь друг твоего брата! У тебя была детская влюблённость в почти взрослого парня! – Вот же балаболка, – вздохнула Дарина. – Пока, Максим. Она подхватила ящик с мутагенами, легко поставила себе на плечо. Жницы – не стражники, конечно. Но тоже куда сильнее человека. Я мялся у прилавка, пока куколка со жницей не вышли. Продавец терпеливо ждал. Когда дверь закрылась, торжественно произнёс: – Какая красивая история! Мне кажется, молодой человек, она могла бы стать очень романтичной. Но финал второй фазы… – Мне кило картошки, – попросил я, останавливая его болтовню. То же мне, романтик. Какая романтика между человеком и жницей? – А вы любите красивую жизнь, – сказал продавец одобрительно. – И правильно делаете, Максим! Что ещё? – Десяток яиц, – сказал я. – Бутылку подсолнечного масла, пачку сливочного. Пакет муки, на два кило. Пачку спагетти, самых простых. Пачку сигарет, простых каких-нибудь. И тушёнку, как обычно. Три банки. Продавец ждал. – Да, ещё кусок туалетного мыла, кусок хозяйственного. И туалетную бумагу, упаковку на четыре рулона. Всё. – Полагаю, что нужен хороший голубой кристалл, – решил продавец. – Или посредственный зелёный. Кристаллы получше у меня хранились в пакетике, в нагрудном кармане рубашки. Поскольку никого, кроме продавца, в Комке не было, я достал весь пакетик и выбрал из десятка разноцветных кристалликов плохонький зелёный – пятиугольный, с небольшой синей мутью внутри. Продавец со скепсисом посмотрел на него, даже поднял вверх, проверяя на свет. Потолок в Комке был бугристый и светился весь, где ярче, а где тусклее. – Пожалуй, я могу досыпать немного рационов, – сказал он. – И добавить банку пива. Такой щедрости я не ожидал, но отказываться, конечно, не стал. – Согласен. Государственные деньги в Комках никого не интересовали. На них тоже можно купить и еду, и одежду, и вообще всё, что делают люди. Вот только качество будет хуже, даже мука паршивая. И цена такая, что если ты удачливый сёрчер, то игра не стоит свеч. Продавец был столь любезен (наверное, его и впрямь растрогала наша с Дариной встреча), что упаковал всё в прочный бумажный пакет. Рационов накидал не меньше десятка, да и банку пива добавил большую, пол-литровую. Сигареты я сразу достал и спрятал в карман. Они были незнакомые, но мне-то какая разница. Я вышел на улицу (ого, как стемнело-то уже!) и быстро двинулся по переулку. Давешний бомж по-прежнему пасся в сквере, ползая по траве на карачках и подсвечивая себе тусклым фонариком. Оптимист! Или что-то знает? Свернув, я подошёл к бомжу. Старик быстро уселся на корточки. Был он весь заросший, бородатый, в нескольких слоях одежды, из-под куртки торчал грязный свитер, из-под свитера свисали полы рубашки, а на плечи бомж ещё и одеяло набросил. В такой позе он карикатурно напоминал обросший паутиной памятник за спиной. Всё собираюсь посмотреть, кому он на самом деле. – Добрый вечер, – сказал я, стараясь не особенно приближаться. От бомжа предсказуемо пахло бомжом. – Удачная охота? Вопрос был рискованный. Выживший из ума старикан мог решить, что я хочу поживиться его лутом и… А что «и»? Ну, к примеру, начнёт кидаться какашками. – Весьма неудачная, добрый юноша, – неожиданно вежливо ответил бомж. – К сожалению, мои очки не в лучшем состоянии. Я потерял правое стекло в прискорбном конфликте за более интересные места охоты, а левое треснуло при обстоятельствах анекдотического свойства. Но печальнее всего, что батарейка в фонарике садится, а у меня нет даже ломаного вайкра. Есть такой тип бомжей. Вроде как всё на свете пропили, включая мозги, но при малейшей возможности начинают изъясняться витиевато и вежливо. – Боюсь, тут и нет ничего, – сказал я. Достал свои очки, аккуратно надел одной рукой. Мир чуть-чуть потемнел и стал контрастнее. Фонарь у Комка разбросал в стороны радужные линии. Стёкла у поисковых зеркалок поляризованные, но главное не в том. Обычные поляроиды не годятся, проверено миллионы раз. Нужна какая-то специальная обработка, напыление особого полимера… в общем – стёкла можно купить лишь в Комке. За кристаллы. А найти кристалл без очков безумно трудно. Замкнутый круг получается. Может, у бомжа вообще обычное стекло? Мои стёкла были вставлены в хорошую оправу, к тому же с интегрированным фонариком на дужке. Коснувшись кнопки, я вызвал узкий яркий пучок света. Подкрутил безель, расширяя луч. Я повертел головой, честно пытаясь увидеть хотя бы слабенький фиолетовый отблеск среди травы. Подошёл к скамейкам, заглянул в урны (ворошить мусор, конечно, не стал). Нет, пусто. – Никоим образом не прошу вас оказать мне финансовую помощь, – сказал бомж. – Но, если вы внимательно оглядите это место и гарантируете, что оно пусто, я сменю дислокацию. Подавать ему я и не собирался. Можете считать меня жадным и бессердечным, но я же знаю, что любой вайкр этот старик пустит на бухло и закуску, а не на подержанное стекло и новую батарейку. Всегда есть люди, которым ещё хуже, но они своей беды не заслужили и помощь не пропьют. А вот посмотреть… почему бы и нет? Я обошёл памятник, поворошил кое-где траву ногой. Сказал: – Боюсь, вам и впрямь стоит менять дислокацию. – Посмотрите ещё там, за скамейкой, – попросил бомж. – Нутром чую, должно что-то быть. Уже жалея, что отвлёкся, я обошёл скамейку. Трава там была вытоптана, на земле стояло несколько пустых пивных банок и бутылка из-под дешёвого игристого. В стороне валялся использованный презерватив. Я поморщился. Похоже, совсем недавно какая-то парочка утоляла тут подстёгнутую алкоголем страсть. – Нет тут ничего… – опуская голову, сказал я. – …полезного. Под ногами тускло искрились две крошечные зелёные звездочки. – Что ж, удача мне сегодня изменила, – изрёк бомж, вставая. – Желаю вам удачной охоты, уважаемый сёрчер… – Эй… – позвал я. – Иди… идите сюда. Я отступил на пару шагов, когда бомж торопливо приковылял к скамейке. – Пиво я уже допил, – разочарованно сказал он, водя хилым лучиком света. – Вон там, – указал я, нацеливая фонарик. Каким бы треснутым стекло в зеркалках бомжа ни было, но всё-таки оно оказалось настоящим. Бомж присел, порылся в земле. Выпрямился, изучая добычу. Любопытство пересилило, я подошёл ближе. Верно, два зелёных кристаллика, то есть два гринка. Кристаллики были маленькие, неправильной формы. Но всё-таки зелёные. – Берите, берите! – бомж протянул мне гринк. – Мне вполне хватит одной зеленушки на новое стекло, пару батареек и бутылку приличной выпивки. А иначе я выпью слишком много и скончаюсь! Он наставительно поднял трясущийся палец и добавил: – Какой-нибудь друг неизбежен везде, но лучший – когда он помощник в труде! Ваша доля, честный и благородный юноша! И что вы думаете, я сделал? Конечно же, взял кристалл, хоть и оттирал потом всю дорогу и его, и руку санитайзером. Зелёный кристалл – это зелёный кристалл. 
| |
| Всего комментариев: 0 | |
