11:27 Игорь Бобраков. Лестница Леонардо да Винчи | |
Игорь БобраковЛестница Леонардо да Винчиновинка 
Мало кто знает, что в некоем параллельном мире у каждого из нас есть двойник. Не знали этого и трое друзей, посетивших с экскурсией французский замок Шамбор. Поднявшись по двойной винтовой лестнице, созданной великим Леонардо да Винчи, они внезапно попадают в иную реальность, где до сих пор существует Российская империя, где не было мировых войн и революций. А каково их двойникам оказаться в мире, пережившем нацизм и коммунизм, где их государство именуется Российской Федерацией.Как им вернуться в свои миры? Что им делать в новой реальности – приспособиться или изменить её на свой лад? И можно ли спасти мир, если он, сам того не подозревая, катится к ядерной катастрофе? М.: Яуза-каталог, 2020 г. (по факту вышла в январе 2021 г.) Серия: В вихре времён [25] Тираж: 1000 экз. ISBN: 978-5-00155-196-6 Страниц: 384 Внецикловый роман. Художник не указан. Лестница Леонардо да Винчи
Я тоже какой-то… я сбился с дороги:
— Не тот это город, и полночь не та. Борис Пастернак, Метель» ЧАСТЬ I ГЛАВА 1 Куда подевалась Жанна д'Арк? Три старые развалины отправились на свидание с красавицей Луарой. Луара (не путать с Лаурой) вовсе не женщина. Это река во Франции, знаменитая шикарными замками. И нас привлекала не столько встреча с прекрасным, сколько желание сбежать от рутины и повседневных забот. Предполагалось, что бежим не навечно, а только на восемь дней. И не на своих двоих, а на самолёте до Парижа, на поезде до Орлеана, а далее на велосипедах. Старые развалины — это добродушный толстяк Виталий Исаев, скорый на подъём брюнет Илья Метлер и я, Анатолий Малинин. Вес заядлого курильщика Исаева достиг 120 килограммов, а отсюда и все его проблемы со здоровьем — гипертония, больные суставы, простатит. Метлер считал себя абсолютно здоровым человеком, поскольку не злоупотреблял ничем — ни алкоголем, ни едой, ни работой. Он ежедневно пробегал по 10 километров, регулярно плавал по два километра, но уже в пути выяснил, что подхватил на бегу или в бассейне воспаление лёгких. В дорогу отправился с температурой. А у меня врачи обнаружили серьёзные проблемы с сердцем и вообще запретили садиться на велосипед. Так что свидание с красавицей, будь то женщина или река, не сулило нам ничего хорошего. Мы уже перешагнули пенсионный возраст, но не определились, как нам жить или доживать дальше. Наша школьная дружба закончилась 43 года назад после получения аттестата зрелости. Витя и Илья поступили в Сыктывкарский университет, Виталий — на экономический, Илья — на исторический. Я же по молодости лет решил покорить Москву и родную державу, а потому подал документы на режиссёрский факультет ВГИКа. Но стать новым Феллини мне не довелось, я срезался на собеседовании и вместо института кинематографии подался в Ленинград, поступил в институт культуры, твёрдо решив в следующем году вновь ринуться на штурм непокорённого вуза. Но никуда не ринулся, а смиренно окончил то учебное заведение, в которое удалось попасть. И с дипломом режиссёра народных театров вернулся в родной город. Витя после Сыктывкарского университета неплохо устроился бухгалтером на крупном предприятии, женился на ленинградке и перебрался в северную столицу. А Илья ринулся в науку. Ко времени крутых перемен он успел защитить кандидатскую диссертацию, но развивать успех не стал, а перешёл в бизнес. На какое-то время судьба меня и Илью свела вновь. Мы стали активными участниками демократического движения, пока оно на рубеже веков не выдохлось, сдав позиции коррумпированной бюрократии. Я все эти годы весьма успешно руководил театром-студией «Эпиграф», получал лауреатские звания на конкурсах и фестивалях, но в нынешнее мутное время перестал понимать, зачем и о чём я должен ставить спектакли, какими идеями зажигать молодых актёров, не получающих за этот нелёгкий труд денег. Неужели придётся всё бросить и стать среднероссийским пенсионером? Я привык жить, а не доживать. Илья наше унылое время скрасил себе тем, что женился в третий раз, причём наконец-то на еврейке, перебрался в Москву, но жена решила укатить ещё дальше — в Израиль. Илья позволил ей это сделать, однако сам остался в России. Что-то удерживало его в родной стране, которую мы так безуспешно когда-то пытались преобразовать. Мы встретились на похоронах нашей любимой учительницы русского языка и литературы Тамары Петровны. Проводить в последний путь пришло немало её учеников, но из нашего класса только трое. Нетрудно догадаться, что это были Виталий Исаев, Илья Метлер и я. После поминок мы пришли в мою холостяцкую квартиру на улице Советской, немного выпили и с большим удовольствием принялись жаловаться друг другу на злодейку судьбу. И вот тогда Илья, который почти не пил, на свою трезвую голову предложил нам хотя бы на время сбежать от навалившихся проблем. Он напомнил, как в весёлые школьные годы наша троица гоняла на велосипедах, какие вояжи мы совершали по окрестным сёлам и посёлкам, и предложил поездку по прекрасным европейским дорогам. Порывшись на просторах интернета, мы выбрали велотур по замкам Луары. Эти чудесные строения должны были на время отвлечь Илью от решения вопроса, где жить — на реальной родине или же исторической. Я надеялся, что наберусь впечатлений и по возращении придумаю, что буду ставить в следующем сезоне. Что касается Вити, то он рвался сбежать от опеки матери. Три года назад Исаев овдовел и перебрался в Санкт-Петербург к своей дочери. Он бы и дальше жил в северной столице, нянчил внуков, но мама прислала телеграмму о том, что она умирает. Витя вернулся в Сыктывкар, нашёл маму вполне здоровой, но не желающей больше отпускать от себя сына. В общем, нам было от кого и от чего бежать. Но, конечно, никому из нас и в голову не могло прийти, что мы убежим так далеко… * * * К месту старта в город Орлеан мы прибыли загодя, чтобы погулять и осмотреть его. Он весь оказался «прожженным» — в том смысле, что чуть ли не каждый камень его мостовой напоминал про Жанну д'Арк, которая в далёком XV веке сняла английскую осаду с этого города, за что её прозвали Орлеанской девой. Изображения героини французского народа попадались на тротуарах и тротуарных заграждениях, возле массивного Собора Святого Креста и внутри него. А на центральной площади бронзовая Жанна в доспехах возвышалась над городской суетой, глядя куда-то вдаль, видимо, в прекрасное будущее без английских завоевателей. Мои друзья заняли столики в уличном кафе, а я некоторое время стоял, глядя на скульптуру, и вспоминал, как сам воплощал её образ на сцене. В 80-е годы прошлого века я написал пьесу по нереализованному сценарию Глеба Панфилова «Жизнь Жанны д'Арк», вставив в него стихотворение Владимира Солоухина. Получился спектакль, который по строчке этого стиха я назвал «Кто любит меня — за мной!». Главную роль в нём сыграла задорная студентка филфака Женя Морозова, ставшая через год моей женой. В 90-е я поставил «Жаворонок» Жана Ануя, где Жанну проклятые инквизиторы не успевают сжечь, и она превращается в картинку из школьного учебника. Главную героиню играла всё та же Женя, но уже не Морозова, а Малинина, и не студентка, а школьная учительница. В нулевые годы века нынешнего я замахнулся на «Святую Жанну» Бернарда Шоу. Меня привлёк суд над судьями сожжённой Жанны д'Арк В этом мне виделся несостоявшийся процесс над коммунистической партией, осудившей на верную смерть миллионы наших сограждан. И школьный завуч Евгения Малинина устроила дома скандал, пожелав вновь сыграть эту юную и великую француженку. Все доводы, что в её возрасте негоже играть такие роли, она отмела. А когда я утвердил другую актрису, она просто ушла из «Эпиграфа». И тут выяснилось, что, кроме театра, нас связывал только общий сын Лёня, который уже вырос и упорхнул от нас в Америку. Спектакль особого успеха не имел, а мы с Женей год назад развелись. — Вот так, Жанна, — проговорил я про себя, обращаясь к памятнику. — Французов ты объединила и спасла, а мою семью разрушила. Утром следующего дня к нам в отель явился представитель турфирмы, выдал велосипеды, карты и описание маршрута на английском языке, забрал наши вещи и скрылся, сообщив, что чемоданы нас ждут в одном из отелей города Блуа. Мы бодро оседлали свои двухколёсные транспортные средства и понеслись по скрипучим велодорожкам, очень похожим на козьи тропы. Однако не успели мы отъехать и десяти километров, как зарядил дождь, загнавший нас под густые деревья. — Да, друзья мои, если нашествие Наполеона на Россию остановил генерал Мороз, то нашу поездку по его родной Франции прервал поручик Дождь, — горько ухмыльнулся Илья и сильно закашлял. Мимо нас проносились весёлые велосипедисты в дождевиках, мы же с завистью глядели на них сквозь падающие с листьев капли и возобновили своё путешествие примерно через час, когда дождь приутих. И тут выяснилось, что вся наша троица страдает топографическим кретинизмом. Мы совершенно не умели ориентироваться на местности. Каждый раз, когда перед нами оказывались две дороги, мы впадали в ступор, а потом начинали бурно спорить. Я ориентировался по карте, расположенной на сумке, прикреплённой к рулю. Илья читал описание нашего маршрута на английском языке. Витя определял направление нашего движения по смартфону, указывавшему, где север, а где юг. Таким образом возникало три, а порой и четыре, а то и пять мнений, хотя дорог было всего две. Но и пространство вело себя как-то странно. Проехав ещё два десятка километров, мы оказались на пересечении двух шоссейных дорог, которые, согласно карте, шли параллельно. Тогда я поверил в правоту геометрии Лобачевского. В уютно расположившемся на правом берегу Луары город Блуа мы прибыли уже под вечер — уставшие и злые, а Илья с температурой 37,4. Долго плутали по кривым улочкам этого чудесного старинного города, пока не отыскали наконец свой отель. Нас не радовал ни шикарный блуазский замок, ни приземистый собор Сен-Луи. Хотелось поскорее попасть в свою комнату, принять душ и уснуть сном праведников. Если бы дела так пошли бы и дальше, то мы вряд ли вернулись живыми на родину, но на следующий день гостеприимная Франция преподнесла нам великолепный подарок Это был замок Шамбор, до которого мы добрались, отмотав на велосипедах каких-то двадцать километров при отличной погоде. Этот архитектурный шедевр со множеством башенок и элегантным донжоном в центре так восхитил всех нас, что мы застыли со своими великами на месте, как только его увидели. — Друзья мои, стоит жить, — тихо, но внятно пробормотал Илья, слегка покашляв. — Это что-то с чем-то, — поддержал его Витя. Я тоже пролепетал нечто восторженное, после чего мы быстро отыскали велопарковку, прикрепили к поручням свои байты и бодро зашагали по направлению к замку. Внутри замок оказался не столь интересен, как снаружи. Королевские комнаты по размерам ненамного превышали гостиные наших многоэтажек По стенам были развешаны выцветшие гобелены, рядом стояли старинные, но окрашенные стулья и чугунные сундуки. Возле королевской кровати с балдахином к нам подошёл пожилой грузный человек в потёртых джинсах и клетчатой рубахе навыпуск. — Судя по речи, вы из России? — поинтересовался мужчина. Мы дружно закивали в ответ. — А из каких краёв будете? — Из Республики Коми, — ответил я за всех, не давая друзьям сообщить, что один из них почти москвич, а второй почти питерец. — Отлично! А я вятский. Так что ваш сосед, правда, много лет живу в Москве. Меня зовут Юрий Васильевич Беляев. Академик Беляев. Может, слышали? Илья незаметно отошёл в сторону и уткнулся в айфон, дабы выяснить, что это за академик. А я продолжил беседу. — Извините, вы по какой части академик? — Физик, занимаюсь квантовой механикой. — А мы прожжённые гуманитарии. Вот поэтому вас и не знаем. Так что вы уж нас извините. А вы здесь на отдыхе или по делам? — Какие в мои годы могут быть дела! Просто люблю путешествовать. Весь мир объездил, а в Шамборе ещё не бывал. Хотя это очень и очень любопытное место. Наш разговор перебил Илья, уже узнавший некоторые подробности из жизни академика: — Это правда, что вашим именем назван астероид? — Правда, но пойдёмте я вам покажу кое-что. С эти словами академик повёл нас в глубину замка, где мы увидели среди колонн обычную винтовую лестницу, ведущую куда-то вверх. — Эта лестница — создание самого Леонардо да Винчи. Вы заметили, в чём её особенность? — Не-а, лестница как лестница, — простодушно ответил Витя. — Посмотрите внимательнее. Она двойная. По одной можно подняться вверх, а по другой спуститься вниз. И те, кто поднимается, не будут мешать тем, кто спускается. Но я вам не советую по ней подниматься. Я присмотрелся. Действительно, не сразу замечаешь, что спиралевидных лестниц на самом деле две. Они как-то лихо закручены одна вокруг другой. — Это почему же нам нельзя по ней подниматься? — спросил Илья, не ставший разглядывать архитектурные особенности лестницы. — Разве я сказал нельзя? Можно. Только я не советую. Мало ли что может произойти. Великий Леонардо обогнал своё время, но никто не знает — насколько. Может быть, на сто, может быть, на двести лет. А может быть, на целое тысячелетие. Но прошу меня простить, мне пора. Передавайте привет Республике Коми! Он ушёл, а мы оказались перед запретным плодом. Не вкусить его не было никакой возможности. И я двинулся к лестнице. — Стой, это же опасно! — попробовал задержать меня Илья. — Ну и что? А я пойду. Я уверенно шагнул к первой ступени и уже взялся за перила. — Чёрт тебя побери! Я тоже пойду. Илья двинулся вслед за мной. — Ребята, вы с ума сошли! Вас же предупредили, — попытался остановить нас Витёк, но и он в конце концов двинулся за нами. Поднявшись на три этажа, я остановился, чтобы передохнуть. Вспомнились врачи, предупреждавшие, что сердце может не выдержать больших нагрузок. Илья же, забыв про температуру, обогнал меня и двинулся дальше. А рядом со мной остановился запыхавшийся Исаев. — Ну, ребята, вы точно психи, — проворчал он, переводя дыхание. — Ну вот куда вас несёт? — Теперь уже поздно поворачивать назад. Пошли. Я двинулся дальше, стараясь не слишком сильно отстать от Метлера. Сзади, продолжая ругаться, поднимал свою тушу Виталий. Когда мы, по моим расчётам, миновали восемь этажей, Илья остановился. — Да чёрт побери, когда же она кончится? — задал сугубо риторический вопрос Метлер. — В замке всего три этажа. — А в центре — донжон. Это такая башенка, — с умным видом пояснил я. — Видимо, лестница ведёт к нему. — Тогда идём дальше. — Ребят, может хватит? — жалобно произнёс догнавший нас Витёк. — Нет уж, раз начали, то должны дойти до конца. Я думаю, немного осталось, — уверенно заявил Илья. — Витя, держись. Вверху нас ждёт небывалый вид на окрестные леса и луга, — подбодрил я выбивающегося из сил товарища. И мы опять пошли вверх. Подъём длился бесконечно. — Твой донжон, видимо, упирается в небо, — крикнул мне идущий впереди Илья. — На небе тоже хорошо, — приободрил я не столько товарищей, сколько самого себя. Минут через пять силы оставили меня, и я уже сам стал подумывать, не повернуть ли назад. Но неожиданно проснулось второе дыхание. А главное, я как-то не сразу заметил, что мы уже не поднимаемся, а спускаемся. Ну и ладно! Не будет нам никакого вида на окрестные леса и луга. Не знаю, сколько ещё прошло минут, когда мы вновь оказались на первом этаже замка. Свет немного ослепил глаза, и я не сразу разглядел поджидающего нас Илью. Но мне показалось, что он стал каким-то другим. — Не, ребята, я с вами больше не играю, — ещё не спустившись обиженным голосом выдал нам Вити. Когда он оказался рядом с нами, я не поверил своим глазам. Толстяк Исаев вовсе не был толстяком. Это был плотный мужчина, я бы даже сказал — молодой человек Спортивный костюм не висел на нём, как раньше, а элегантно облегал тело. — Витя, тебе подъём пошёл на пользу, ты сразу похудел, — услышал я звонкий голос Метлера. — Да, Илья, а у тебя усы выросли. Я оглянулся и увидел, что мой второй друг тоже переменился. Одет он был, как и раньше: облегающие ноги тёмные лосины, шорты металлического цвета с большими чёрными полосами по бокам, спортивная куртка, застёгнутая до шеи, и сандалии на босу ногу. Но выглядел он при этом стройнее, на лице красовались чёрные усы, которых не было полчаса назад. И ни одного седого волоса на голове. — Господа, что-то с вами не то, — задумчиво произнёс я. — С нами? Это с тобой что-то не то. Ты на себя посмотри. Потолстел, волосы отрастил. К чему бы это? — ответил вопросами Метлер. Я машинально потрогал голову и убедился, что волосы стали длиннее. А ещё, к своему огорчению, я обнаружил, что у меня появился небольшой круглый животик. — Странно, всем прогулка по этой лестнице пошла на пользу, а мне во вред, — я не столько недоумевал, сколько сердился. — Не отчаивайся, ты пополнел, но выглядишь очень даже молодо, — так решил меня приободрить Витёк, помнивший, как я его приободрял на лестнице. — Да ты тоже помолодел, но и похудел при этом, — вздохнул я, вспомнив свои молодые годы. Я тогда был немного толстоват, и только семь лет назад, когда врачи мне сказали, что у меня ожирение первой степени и это усиливает нагрузку на не слишком здоровое сердце, я перешёл на диету и сбросил чуть ли не тридцать килограмм. — Однако не нравится мне всё это. Что это за лестница такая, которая меняет нашу внешность? — вдруг встревожился Исаев. Все тут же посмотрели на лестницу, а Метлера как будто осенило: — Друзья, а по этой ли лестнице мы поднимались? Я присмотрелся и обнаружил, что лестница не совсем та. Мы спустились по другую сторону от той, по которой поднимались. Какое-то время все молчали, пока Витя не выдал ответ на загадку: — Да всё же ясно как пень. Здесь же две лестницы. Мы поднимались по одной, а спустились по другой. — Тебе ясно, а мне — нет, — раздражённо буркнул я. — Как мы могли попасть на другую лестницу? Как получилось, что мы поднимались, а потом стали спускаться? И что это за чудеса с нашим преображением? — Академик же сказал, что Леонардо да Винчи обогнал своё время на тысячу лет, — неожиданно съехидничал Илья, которому наше преображение даже стало нравиться. — Вот он и создал для короля Франциска I лестницу, чтобы тот смог помолодеть. — И это ему помогло, он прожил двести лет? — поинтересовался я. — Нет, всего 52 года, но, кажется, он умер до завершения строительства этого замка, — не слишком уверенно продемонстрировал свои знания профессиональный историк Илья Метлер. — Знаете что, нам надо найти академика и спросить у него, что всё это могло бы значить, — предложил я. — Ты прав, — согласился Илья. — Вот вы и ищите вашего академика, а я хочу курить и жрать, — сказал Витёк и отправился к выходу. Мы пошли за ним. Я тоже проголодался и очень надеялся, что и академик сидит сейчас в каком-нибудь заведении общественного питания. Небольшой ресторан La Cave des Rois или The Cellar of the Kings — оба названия красовались на вывеске — мы нашли без труда. Академика там не было, но за столиком в углу сидели три симпатичные девушки и говорили между собой по-русски. Помолодевший и больше не кашляющий Илья решил тут же с ними познакомиться. Он подошёл к их столику и, увидев, что они едят луковый суп и горячий рататуй, игриво спросил: — Я вижу, здесь собрались большие любители французской кухни? Две девушки рассмеялись, а третья, крохотная брюнетка со вздёрнутым носиком, серьёзно заметила, указывая глазами на луковый суп: — Вообще-то это не французское блюдо, а бургундское. Но французские блюда лам тоже нравятся. Сидящая напротив высокая крашеная блондинка широко улыбнулась и сказала: — Присаживайтесь, мальчики. Илья тут же устроился на единственном свободном стуле, а нам не осталось ничего другого, как взять стулья с соседних столиков и пристроиться к весёлой компании. Подошедший официант ничего против не имел и спросил по-английски, видимо, понимая, что мы не французы: — What are you going to order? [Что будете заказывать (англ.)] — Bring us the same as the girls [Принесите нам то же самое, что и этим девушкам (англ.)], — ответил за всех Илья. Но и мы ничего не имели против лукового супа и рататуя. — Okay, — ответил официант и тут же исчез. А мы продолжили знакомство. Выяснилось, что девушки хоть и русские, но парижанки. Их родители перебрались в Париж ещё до их рождения, они сбежали из насквозь коррумпированной и продажной России, которая любит развязывать войны. Илья ещё более приободрился от того, что если не сами девушки, то их папы и мамы оказались единомышленниками. Но вскоре ему пришлось поморщиться. Оказалось, что красавицы состоят в коммунистической партии. Я же решил поддержать беседу и заметил, что это даже хорошо, во французской компартии состояла Марина Влади. Но оказалось, что девушки не знают ни такой актрисы, ни её мужа Владимира Высоцкого. Что поделать, другое поколение! Пока мы поедали принесённый официантом луковый суп и рататуй, русские парижанки почти беспрерывно говорили. Они сказали, что очень рады нашей встрече, что давно не видели таких парней с исторической родины. Они уверены, что всё у нас получится, всё будет замечательно, и, узнав, когда заканчивается наш велотур, предложили встретиться в Париже. Третья девушка — шатенка с пухлыми губами по имени Надия — достала из сумочки блокнот, вырвала листок и написала на английском языке место и время будущей встречи. Брюнетка и крашеная блондинка сообщили, что их зовут Натали и Полин. Но не успели мы сообщить им наши имена, как девушки поднялись из-за стола, расплатились с официантом с помощью Надиной карточки и упорхнули. Надо ли говорить, что мы уже забыли про академика и про злосчастную лестницу, а Илья признался, что чувствует себя отлично. Сытые и весёлые, мы вышли из ресторана, нашли неприкосновенными наши велосипеды и через два часа прибыли в городок Божанси, где в одном из отелей были забронированы наши номера и куда уже были перевезены наши вещи. Первым делом мы бросили жребий: кому первому идти в душ, а кому — в магазин, чтобы купить что-нибудь на ужин. Счастливчику Метлеру достался душ, а мне — магазин. Но я не расстроился. Ещё вчера с помощью интернета я выяснил, что в этом городке, как и в Орлеане, тоже есть памятник Жанне д'Арк, причём он расположен совсем рядом с нашим отелем. А потому я направился прямо к центральной площади. Каково же было моё разочарование, когда вместо девушки в латах с мечом в левой руке и знаменем в правой я увидел скульптуру, похожую на памятник «Скорбящий воин» в Сыктывкаре. Молодой солдат сидел, согнув колени и прислонившись к ним головой, а поперёк него лежал карабин. На постаменте было скромная надпись на двух языках: Heroes and victims of the Thirä world war и Heros et victims de la troisieme guerre mondiale [Героям и жертвам Третьей мировой войны (англ. и фр.)]. Интересно, Третьей мировой войны ещё не было, а герои и жертвы уже есть. Странный народ эти французы! Но предаваться философским размышлениям было некогда, предстояло найти магазин. И тут я едва не потерпел фиаско. Сколько я ни ходил, сколько ни спрашивал, работающего магазина найти не удалось. Все они закрылись раньше времени по случаю выходного дня. С трудом я отыскал небольшую лавку, в которой торговали то ли турки, то ли арабы. К счастью, они совершенно свободно говорили на английском языке, что для меня было немаловажно, поскольку я совсем не владел французским. Я прикупил хлеб, сыр, мёд и литровую бутылку настоящего бургундского вина. Так во всяком случае гласила этикетка. Пусть Илья не пьёт, а мы с Исаевым её с удовольствием опорожним. После того что с нами случилось, нельзя оставаться трезвыми. В отель я шёл довольный в предвкушении пира и читал вывески с названием магазинов, улиц и контор. Удивительно: они все были на двух языках, как надпись на постаменте «героям и жертвам». В гостинице я первым делом спросил у администратора: — Where have you gone monument to Jeanne d'Ark? [Где находится памятник Жанне д'Арк? (англ.)] Администратор сделал изумлённое лицо и в духе Ильи ответил вопросом на вопрос: — Who is Jeanne d'Ark? [Кто такая Жанна д'Арк? (англ.)] Вот это да! Французы забыли свою главную героиню. Впрочем, вполне возможно, что администратор не француз, а турок или араб, как продавцы той лавки, где я только что купил наш ужин. В небольшом номере отеля, в котором с трудом поместились две кровати и диван, я застал своих друзей в полном недоумении. Сначала я решил, что они просто недовольны теснотой, но оказалось, что они про это даже не думают. Илья и Виталий были обескуражены совсем другим. — Представляешь, Толик, я в мобильнике обнаружил номер своей жены, позвонил по нему, и она мне ответила! Как будто с того света, — сообщил Витёк. — А у меня ещё более непонятные вещи, — посетовал Илья. — С айфона исчезли все израильские номера. Но появился номер моей мамы, которая умерла в прошлом году. Я ей позвонил, она спросила, когда я приеду, и передала трубку моему отцу. А папа умер, когда мне было семь лет. Я его голоса совсем не помню. — Какая-то околесица! Мы помолодели, а наши родственники ожили, — резюмировал Исаев. — Может, там, на лестнице, была машина времени, и мы перенеслись на сорок лет назад? — Сорок лет назад не было мобильных телефонов, — отверг я его версию. — Да и мой папа умер не сорок лет назад, а гораздо раньше, — согласился со мной Метлер. — И если бы мы перенеслись на то время, когда был жив мой отец, то стали бы маленькими, как дошколята. Я решил, что ребята шутят, и заглянул в телефонную книгу своего смартфона. Оказалось, что и у меня кое-что изменилось. Появились номера мамы и папы, которых давно уже нет в живых, исчез телефон моего сына Лёни и ещё многих моих знакомых. Вместо них появились другие номера. Но вот Исаев и Метлер остались. Я никому звонить не стал, а включил телевизор. Попал на самый конец выпуска новостей. Передавали погоду. Диктор говорил на английском языке. Я всё понимал, но от того, что он говорил, у меня закружилась голова. Париж он назвал столицей Бургундии. Сообщив, что там небольшой дождь, он перешёл на погоду в Европейской конфедерации. Франция там тоже была, только где-то южнее, а в её столице Тулуза светило солнце. Германии не было вообще, а на её территории разместилась огромная Австрия со столицей, как и положено, в Вене. — Да-а, вот так географические новости! — воскликнул Илья. Я полистал ещё каналы, пока не нашёл русский, по которому беспрерывно гнали новости. Главной из них было последнее заседание Государственной Думы. Это меня немного успокоило, хоть в нашей стране всё осталось неизменным. Но не успел я об этом подумать, как выяснилось, что её заседание проходит в Таврическом дворце Санкт-Петербурга. А что более всего меня поразило: это заседание почтил своим присутствием государь-император Михаил III. Исаев предложил для прояснения мозгов выпить и разлил бургундское вино по стаканам. Метлер на этот раз не отказался. — Кажется, я начинаю понимать, — задумчиво выговорил Илья, допив свой стакан. — Друзья мои, поздравляю вас! Мы попали в параллельный мир. — Да какой к чёрту параллельный мир! — раздражённо выговорил немного захмелевший Витя. — Не хочу я никакого параллельного мира. Верните меня обратно! — И ты знаешь, как это сделать? — спросил я его. — А вот знаю! Надо вернуться в замок Шамбор и снова пройтись по этой лестнице. — Не уверен, что мы не попадём в другой параллельный мир, ещё хуже этого, — возразил Илья. — Давайте не будем торопиться. Пройтись по лестнице Леонардо да Винчи мы всегда успеем. — А вдруг не успеем? Вдруг там что-нибудь захлопнется. — Неужели тебе не хочется повидаться с нашими парижанками? Кстати, какая тебе больше нравится? — Мне? Мне эта… рыжеватая такая. Кажется, Надей зовут, — смягчился ещё более захмелевший Исаев. — Надия — так будет точнее. Ну вот, а мне — Натали. А тебе, Толик, кто? — Мне Полина со вздёрнутым носиком. — Вот, видите, друзья мои, девушек мы уже поделили, так что остаёмся! — призвал нас Метлер. Сказать по правде, я тоже не очень рвался возвращаться в свой мир. Интересно было поглядеть на этот. Мы снова выпили, и меня резанула мысль: — Послушайте, господа! А ведь в этом мире живут наши двойники, у которых те же родители и жёны. Что будет, если мы с ними встретимся? — Да ничего не будет, — успокоил бывший трезвенник Илья. — Поздороваемся, познакомимся, пообщаемся. — Ничего подобного, — возразил совсем пьяный Витёк. — Мы взаимно аннигилируемся. Другими словами, взаимно уничтожим друг друга, как частицы и античастицы.
Рейтинг: 5/2
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]