Сержант Леший. Князь во все времена

Так уж получилось, что в этот день я никогда не работаю. Уже много, много лет в этот день для всего остального мира меня нет. Не существует в природе вещей. Меня и моих друзей. Этот день для нас особенный. В этот далёкий день я с разведгруппой спецназа главного разведывательного управления генерального штаба Союза Советских Социалистических Республик, выходил из Афганистана.

Я не служил в спецназе. Служил я в комитете государственной безопасности. Так в то время в народе называлась структура Федеральной службы безопасности. В те времена она включала в себя много больше, чем кастрированная перестроечными реформаторами ФСБ. И, соответственно, прав и обязанностей у нас было значительно больше. В разных странах этого многогранного мира.

Группа капитана Константина Волошина, в которой служили мои молодые друзья, длительное время была прикомандирована к моей группе выполняющей весьма специфические задания Родины. И хотя я имел полное право улететь вместе со своей группой прямиком в Ташкент я выходил из "Афгана" вместе с ними. Иногда я бываю немножко сентиментален, и тогда для меня это было важно.

Собирались мы всегда у меня. Сначала на огромной дедовой даче, затерянной в глухом подмосковном лесу рядом с дачкой тогдашнего министра обороны, потом в моём особняке в подмосковной деревушке Барвиха, а в последние годы вот в этом ресторане. Здесь же я и живу. Над рестораном имеется небольшой приличный отель, но только для своих, а мой дом стоит чуть дальше на отдельной территории, прилегающей к территории отеля.

Мне здесь нравится. Русский лес отличается от всего, что я, когда-либо видел в своей жизни. Он всё время разный и от времени года это не зависит, и это всегда поддерживали мои друзья. Не знаю. Может я к этому привык с самого детства? Ещё с дедовой дачи.

Действительно, что-то я стал сентиментален. Или это уже возрастное?

С каждым годом на нашем личном празднике нас становилось всё меньше и меньше, а сегодня ко мне приехали только трое. Вернее двое. Яша Гринкевич и Слава Лутохин.

Яша Гринкевич у нас умелец на все руки и ноги. Да и го́ловы у него весьма профессиональные. И верхняя, и нижняя. Ну как же! К своим сорока шести годам Яков Иосифович умудрился сварганить четырёх дочек и сынишку. Причём наследник получился у Якова, как признаётся сам владелец всего этого женского королевства, совершенно случайно.

Дом полная чаша! Помимо жены Сонечки, евойная сестра с мужем, тёща, тесть, троюродная бабушка и кто-то ещё. В этом гостеприимном доме постоянно зависает, какой-нибудь Яшкин родственник с семейством, поэтому посчитать количество едоков не всегда представляется возможным. Ну и, конечно же, кормится вся эта толпа с Яшиных золотых рук. Я теперь точно знаю, что название «муж на час» пошло с Яшкиного табора, ибо продаёт Яша «своих золотых рук» чуть ли не со школьной скамьи.

Небольшая фирмочка по ремонту всего, что можно и нельзя не позволяет Яшиным родственникам не умереть с голода, ровно, как и этот всё увеличивающийся в количестве едоков табор, не позволяет Яшке выбраться из нищеты.

Сам Яков ремонтирует в основном то, что нельзя. Вся столица нашей необъятной Родины и очень многие за её пределами знают, где можно отремонтировать эксклюзивный, но, до мозга костей, криминальный ствол. Конечно же, к Яше можно попасть только по рекомендациям, но, к сожалению, мой друг ещё и болен. Болен оружием Великой Отечественной и всеми теми стреляющими железками, что слепили до неё.

Не брезгует Яков Иосифович и холодным оружием и, в среде профессиональных коллекционеров последнего, считается практически непревзойдённым экспертом. Ну а так как «чёрное копательство» не сильно законное в нашей стране дело то приблизительно два раза в год мы с моим лучшим другом Женькой отмазываем Яшу от «левых ментов» прямо-таки страждущих законопатить нашего друга в места не столь отдалённые. Ну, или позолотить свои не слишком чистые ручки. Последнему соискателю, помнится мне, Женькины головорезы обломали оба этих отростка. Один слегка, второй чуть ли не под корень. А не надо быть таким жадным.

Золотые руки Яши это просто приложение к его бриллиантовой голове. Количество, казалось бы, несвязанных друг с другом исторических фактов и бесценной информации, применяемой от случая к случаю, определяется просто-таки немереным количеством терабайт каким-то чудом, умещающихся в этой рано полысевшей черепушке.

Здесь же у стола прямо над Яшкиной головой висит его классическая «испанка». Странно, но инструмент, который попал в его семью четыре поколения назад, мой друг держит у меня. И играет только в наш день. Так уж случилось, что у Яши совсем нет голоса. Но как он играет! Мама дорогая!

Мой друг, выросший в традиционной еврейской семье на окраине Люберец, получил классическое воспитание во всех ипостасях этого слова. Вместе с музыкальным образованием по классу гитары Яков приобрёл дурную привычку на вопрос: «как пройти в библиотеку?» сначала бить и лишь, потом спрашивать: «в какую?». Поэтому в любое время дня или ночи легко может закатать в морду парочке-троечке встречных индивидуумов, не сильно обременённых интеллектом с последующей госпитализацией последних.

Слава Лутохин прямая противоположность Яше – в свои неполные пятьдесят лет он один как перст. Всю свою сознательную жизнь наш друг болтается по отдалённым северным краям нашей необъятной Родины в геологических партиях.

Родительскую квартиру в первопрестольной Славка сдает. Хотя деньги, получаемые с аренды четырёхкомнатной квартиры в сталинском доме на Войковской это смешные копейки для него лично. По моим прикидкам вот уже второй десяток лет Вячеслав Михайлович является долларовым миллионером и уже давно заработал себе на безбедную старость.

Появляясь в столице нашей Родины весьма эпизодически, Вячеслав Михайлович обитает у меня в отеле. Благо регистрироваться в нём не надо, а войти и выйти можно абсолютно незаметно в любом направлении и независимо от времени суток.

Последние восемь лет его хату у метро «Войковская» мы с Женькой снимаем для себя – у нас периодически выскакивают мимолётные интрижки. Да и вообще небольшая нейтральная территория в наглухо огороженном от остальной цивилизации доме почти в центре столицы нашей Родины нам необходима периодически. Отсутствие постоянной охраны — это тоже плюс для понимающих подобные нюансы людей.

Кобели мы с моим лучшим другом ещё те, а таскать случайных подружек к себе домой мы отучились ещё в детстве, хотя в те далёкие времена знакомы, конечно же, не были. Видимо у кобелирующих личностей это стандартный и инстинктивный рефлекс. Вроде бы и прятаться уже давно не от кого, но привычки, наработанные за всю свою сознательную жизнь, неистребимы.

Вот уже не первый десяток лет Слава занимается золотом и разными драгоценными и полудрагоценными камушками в различной степени обработки. Розыском, скупкой и перепродажей. Не гнушается и ворованным у простых граждан и уворованным на различных государственных и частных предприятиях и приисках. Белого медведя на этом съел, причём медведь сопротивлялся. Или это был бурый медведь? Но точно не гризли – до Америки Славка пока не добрался. В общем, неважно, но опыт и связи у моего друга колоссальные.

Трудится наш друг на этом криминальном поприще, разумеется, не один, а с целой командой преданных лично ему геологов, охотников, бандитов, бывших вояк, зеков и прочих головорезов.

Лет несколько назад золото со своих северов он возил десятками килограммов, но потом остепенился и вроде как занялся каменьями. Впрочем, в его дела я не лезу – сам взрослый мальчик и свои проблемы решает самостоятельно. Правда, не всегда законно, но всегда достаточно чисто – трупы конкурентов по улицам не разбрасывает, а пропавшие без вести кадры проходят совсем не по отделу расследования убийств и особо тяжких преступлений. Мало ли у нас в стране народу ежегодно пропадает?

Женька Коктаев уже лет двадцать живёт и работает со мной. С девяносто первого года. Ну да. Точно. Двадцать четыре года, однако. Он у меня и телохранитель, и начальник службы безопасности, и правая рука, и командир небольшой группы ликвидаторов и много чего ещё. Есть такие люди, которые воюют всю жизнь. Надо только найти таких людей и предложить им работу. По их душе. К этим людям Женька и относится и команду себе подобрал соответствующую.

Живёт Женя здесь же в нашем загородном комплексе в своём доме. Это просто удобно – готовить не надо, убираться и вообще. Одно время мы даже одну горничную на двоих делили. Чуть до драки не дошло, но всё решилось к обоюдному согласию. В том смысле, что я завёл себе пару отдельных горничных – брюнетку и рыженькую, а блондинку оставил Женьке. К тому времени блондинка мне слегонца поднадоела, и я решил сделать подарок своему лучшему другу.

Чёрт! Время то, как бежит. Казалось, совсем недавно был тот день, когда мы всей толпой возвращались из Афгана на броне «семидесятки»[i]. Женьки только на той броне не было. Он к тому времени уже два месяца как куковал в госпитале под Саратовом.

А да! Наша неразлучная парочка – Глеб и Роберт валялись в десантном отсеке в состоянии «полные дрова». Глеб Алексеенко и Роберт Буткус. Украинец и латыш. Друзья не разлей вода. И погибли тоже вместе. В девяносто восьмом. В Риге. Неудачно перебежали, кому-то дорогу и взорвались в одной машине. Мы так и не смогли найти их убийц, хотя ищем до сих пор. Пока безрезультатно несмотря на то, что сумма вознаграждения увеличивается с каждым годом.

Сколько же мы уже дружим? Восемьдесят девятый плюс, грубо говоря, два года минус сегодняшний день. Двадцать восемь лет, однако. В восемьдесят девятом мне было тридцать шесть. Сейчас шестьдесят два. Жаль то как. Жизнь пролетела, и не заметил.

В этой жизни я видел всё: и гибель друзей, и предательство любимой женщины, и равнодушие детей. Были и взлёты, и падения и опять взлёты. Сейчас вот вроде как взлёт на недосягаемую для большинства в нашей стране людей высоту, а придётся падать на пару метров ниже уровня земли матушки.

Обидно, но не жалко. Если бы у меня была возможность прожить жизнь снова, я прожил бы её так же. В общем и целом, жизнь удалась. Ну, а мелкие разочарования? Покажите мне того, у кого их нет.

Отец у меня трудился военным дипломатом, летая по всему миру за счёт государства. Мама погибла, когда мне было четыре года. Где и при каких обстоятельствах мне так и не объяснили, а сам я выяснить не смог. Бабушка и дед были у меня старые разведчики. Я пребывал в слишком малом возрасте, когда они нарисовались в моей жизни.

Эту тему у нас в семье никогда не поднимали, но покуролесили они по заграницам изрядно – ордена Ленина и Боевого Красного Знамени в их конторе за фу-фу не давали. Бабушка сразу же стала преподавать три иностранных языка в спецшколе службы внешней разведки. Дед, соответственно, тоже, где то, что-то преподавал, в такой же закрытой конторе. Так что мы, мягко говоря, не бедствовали, но и детства как такового у меня не было.

Образование я получил соответствующее семейной традиции. К шестнадцати годам я знал помимо русского ещё четыре языка, мог зубами словить мимо пролетающую пулю и попасть под несущуюся на полном ходу электричку. Без особого, впрочем, вреда для себя. Чего не сказать про электричку.

Словом выбора профессии у меня не было. Окончил московскую школу КГБ и… дальше не сильно интересно. В восемьдесят шестом попал в Афганистан – была, так сказать, производственная необходимость. В феврале восемьдесят девятого вышел вместе со всеми. Потом много чего было и хорошего, и плохого, и крайне мерзкого, но всё кончается рано или поздно. Вот и эта страница моей жизни проворачивается как морская волна по прибрежной гальке – обыденно и привычно, но, к сожалению, помимо моей воли.

Обычно на наших встречах стол ломится от пойла и всевозможных вкусняшек. Да и девок я выписываю из модельного агентства своего приятеля и делового партнёра не жалея денег. Женька предпочитает французский арманьяк и блондинку, Яшка текилу и рыженькую, а Слава все, что крепче сорока градусов, но в основном водку и не меньше двух брюнеток.

Сам я практически не пью, но предпочитаю португальский кагор и масть национальность и вид верхней части туловища очередной партнёрши для меня не важны, но объём молочных желез у очередной самки должен быть никак не меньше третьего номера.

Сегодня на столе только минеральная вода и морс. И конверты. У каждого по три объёмистых конверта, лежащих перед моими друзьями посредине на удивление пустого стола.

– Сегодня у нас ежегодный праздник. – Начал я негромко и замолчал.

Пауза была небольшая, но весомая. Ребята насторожились – начало было необычным и это настроило их на деловой лад.

– Так уж получилось, что сегодня он будет проходить не здесь. И так получается, что он последний с моим участием. Сейчас за нами придёт машина, и мы полетим во Францию. Есть у меня там «домик в деревне». Заскочим на недельку, развеемся, а потом рванём дальше на ещё более тёплые моря – в Ницце сейчас слякотно. Сюда я уже не вернусь. Хочу пожить свои последние дни на море. И хотелось бы, чтобы вы были рядом.

У меня неоперабельный рак мозга. Жить осталось два месяца, а дальше очень сильные «колёса», превращающие человека в «овощ». Как вы сами понимаете, до такого доводить не хотелось бы. – И добавил вскинувшемуся и попытавшемуся что-то сказать Яшке.

– Не надо Яша беспокоить твоего очередного дядюшку. Я был в Израиле. Там-то приговор мне и озвучили. Неделю назад. Весь этот год у меня периодически отваливалась бестолковка, но я списывал это на переутомление и спасался обычными болеутоляющими, а когда решился на обследование оказалось, что уже поздно. Сами знаете, как мы все относимся к своему здоровью.

Эти конверты мой подарок вам. Помимо завещания. На тот свет блага этого не утащишь, так что, чем смогу я вам помогу, но и вы со мной пару недель поживёте. Хоть оторвёмся напоследок как в прежние годы. Ознакомьтесь пока. Сейчас сюда подойдёт мой доверенный юрист – Юлий Маркович и вы обговорите с ним всевозможные детали делёжки этой части моего обширного «пирога».

Оформлять имеет смысл не на себя, а на своих родственников и доверенных людей. Персонально на вас будут оформлены все мои зарубежные активы. До вашего приезда все эти документы будут лежать в адвокатской конторе Юлия Марковича. Не имеет смысла таскать их через несколько границ. В моё завещание эти активы не включены.

Ну ладно. Заговорился я. Изучайте бумажки, обговаривайте детали с Юлием Марковичем, а я подожду вас внизу.

* * *

Перелёт на Лазурный берег не доставил никаких хлопот. Самолёт себе я покупать не стал, но постоянно пользуюсь наёмным бортом представительского класса одной иностранной компании на четверть мне принадлежащей. Так что долетели быстро. От аэропорта Ницца – Лазурный берег до моего дома в Ла Тур Фондю пара часов неспешной езды. Тем более что прилетели мы поздно вечером.

Тройка дней на акклиматизацию и созерцание моего французского великолепия, включая яхту за пару лямов «зелени», и загул на неделю. Так мы не отрывались даже в дни нашей молодости. Вернее: ТАК.

Ах, моя красотка Мари! Со своими подружками разумеется. Не девочка – фантастика! А какие у неё выразительные буфера! Глаза в смысле. Конечно же, она не француженка, а хохлушка, но кого на Лазурном берегу это волнует? Говорит по-английски и по-французски она вполне прилично.

Ну как же! Специализированная школа с изучением иностранных языков в славном городе Киеве! Модельная внешность досталась от мамы, мозги от папы, воспитание бабушкино. Именно эта благообразная, но прагматичная старушка успела внушить любимой внучке, что мужики все одинаковы и различаются только длинной, толщиной и количеством. Длиной жизни, проведённой с внучкой, толщиной кошелька и количеством отсыпаемого ей «бабла».

Окончив школу Мари. Ох, простите. Колыванова Марина Евгеньевна одна тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения взмахнула крылом и улетела по контракту на Лазурный берег, где никому не интересно, откуда приехала начинающая девушка не слишком тяжёлого поведения. В смысле юная модель. Главное, что она всё умеет, всё понимает и ничего кроме денег ей не надо. Откуда я всё это знаю? Ну, за что-то моя служба безопасности деньги то получает?

В общем, оторвались мы по полной программе. И какого мужского полового органа нас понесло по-пьяни кататься на машине? На лимузине в смысле. Причём вчетвером и без баб-с. И с какого большого и толстого я сам за руль сел?

И главное. Куда водитель лимузина подевался? Помню только, как мы от полицейской машины удирали. Проглючило меня – «менты» догоняют. И понеслось овно по трубам.

Петляющий как поддатый гегемон после тринадцатой зарплаты серпантин дороги закончился неожиданно быстро. Я даже сообразить ничего не успел, как под колёсами лимузина оказалась широкая набережная с разбегающимися в разные стороны пешеходами. Поворота увидеть, мне было не суждено. Я, в это время, высунув голову в окно, посылал «европид… полицаев» куда-то далеко, но пошли мы все. В смысле полетели, а потом и поплавали: удар, свободный полёт и здравствуй море.

[i] БТР-70 – советский бронетранспортёр. Боевая плавающая колёсная машина для транспортировки личного состава мотострелковых подразделений.

– Александр! Саша! Сашенька! – Писклявый девчоночий голосок не давал мне спать, но и открыть глаза я не мог, как ни пытался. Девушка. Да нет скорее девочка. И настырная какая! Господи, как болит голова!

– Мама́! Саша моргнул! – Странно как прозвучало слово «мама». С ударением на последний слог.

«Бред, какой-то! Какая «мама»? И что за девчонка? Откуда в моей жизни появилась маленькая девочка? Как же болит голова».

Попробовал пошевелиться и отрубился от внезапной пронзившей всего меня боли.

Следующее пробуждение было ночью. Наверное, я всё же правильно определил время суток. Одинокий ночник едва освещал просторную палату. Нет. На палату это никак не тянет. Шикарная комната с претензиями на роскошь – кровать как аэродром, розовое шёлковое постельное белье, дубовый столик, заставленный банками-склянками. Странные, какие-то банки. Из толстого чуть зеленоватого стекла. И с какого они рядом с кроватью выставлены?

Рядом как изваяние застыла потрясающе красивая деваха в белоснежном халате и с … чепцом на голове? Как называется эта косынка с небольшим красным крестиком на лбу? А какие у неё выразительные глаза! Ну, никак не меньше третьего размера!

Увидев, что я очнулся, девушка взяла со стола белый чайник с узеньким горлом, наклонилась надо мной и в меня стала вливаться живительная чуть кисловатая влага.

Кайф! Вот чего мне не хватало! Не успев напиться, руки сами без моей помощи нащупали эти восхитительные полушария. Опыт не пропьёшь! В конце концов, жить мне осталось совсем немного, а за такое удовольствие можно, и потерпеть лёгкую пощёчину по моей и так уже побитой морде.

Ну, никак нет. Третьим размером здесь и не пахнет. Никак не меньше четвёртого! И на ощупь просто потрясающе упругие!

– Что за глупости князь! Вам надо сначала выздороветь, а уж потом руки распускать. Это всегда успеется. – Без тени смущения произнесла девушка.

Лет двадцать ей? Бархатный голос обволакивал меня, и я не сразу зацепился за слово «князь», но с удовольствием ухватил «это всегда успеется». Значит ещё не всё потеряно! «По морде» отменяется! Сразу, по крайней мере.

«Князь». Давно меня так не называли – с "Афгана". Фамилиё моё «Князев», поэтому позывной «князь» идёт со мной под ручку всю жизнь. Но…. Как-то прозвучало это «князь» не так. Не как позывной, а почтительно обыденно, что ли?

– Как вас зовут прекрасная незнакомка? – Спросил я и осёкся. Девушка стрельнула на меня глазами и произнесла.

– Даша. Вы что совсем меня не помните? – Вопрос девушки прозвучал несколько оторопело, а я в это время проваливался на кровати.

Нет. Я не вспомнил. Совсем нет. Воспоминания просто вдавили меня в кровать. Они были осязаемы. Материальны. Вливались в меня стремительным потоком и ощущались как единое целое со мной, но это были не мои воспоминания. Вчерашний «я» сливался с сегодняшним. Переплетался с ним. При всём притом, что руки, лежащие на одеяле, были не моими и.… И моими? Голос мне не принадлежал и в тоже время был моим. Чёрт! Так и головёнкой тронуться недолго!

Распластавшийся на шикарной никогда не принадлежавшей мне кровати щенок никак не мог быть мной – мощным начинающим грузнеть шестидесятилетним мужиком всю свою сознательную жизнь, занимавшимся смертоубийственными единоборствами. Даже зарабатывание денег не считалось мною приоритетным направлением в жизни. Это было скорее хобби, приносящее мне кайф намного бо́льший, чем наркотики, алкоголь и женщины вместе взятые. Впрочем, женщины всегда стояли в моей жизни несколько обособленно.

…Голова Даши на моём плече. Её каштановые волосы на подушке. Потрясающая грудь, шаловливо выглядывающая из-под одеяла и … я. Князь. Ошибки никакой нет. Князь Александр Сан-Донамито. Это ощущение возникло стремительно и буквально размазало меня по шёлковой простыне.

Блин! Вот это попал, так попал! Владелец заводов-газет-пароходов. Собственные виноградники и винодельни, тройка отелей и пара кафешантанов на Английской набережной Ниццы, магазины, транспортная компания, банк, несколько торговых кораблей и что-то ещё. Понятно, что всё это не моё лично, а принадлежащее моей нынешней семье, но в целом парнишка я не бедный. Ну почему всё такими кусками то вспоминается?

…Друзья – абсолютно незнакомые мне молодые лощёные лица…

…Вчерашняя попойка – шампанское и много разнообразнейшего вина. Ни водки, ни коньяка нет. Что характерно…

…Антикварный для моей прежней памяти «Ситроен» с бешеной скоростью, несущийся по набережной…

…Допотопный руль как живой трясущийся в моих руках и бьющий в лицо ветер…

…Бутылка шампанского, открытая моим нынешним приятелем Степаном Барбьером. Какое странное сочетание имён! Неловкий взмах его руки. Удар и темнота. Больше ничего не помню…

* * *

Воспоминания последующих трёх недель продолжали давить на меня как танк на не обкатанного пехотинца в траншее. Мне казалось, что надо мной постоянно крутятся все сорок две тонны танка Т-72 пытаясь достать до меня своими гусеницами.

Память моего невольного визави возвращалась ко мне в основном ночью и ранним утром. Днём я изображал придурка, потерявшего эту самую память, а ночами мучился с устаканиванием помятых мозгов и совершенно разных воспоминаний. Хотя, конечно же, изображать приходилось немного, но с каждым днём я всё больше и больше разбирался в обстановке, попутно вживаясь в свой новый образ и течение этой неспешной жизни.

Итак. На дворе февраль тридцать девятого года. Французская Республика. Ницца. Один из особняков нашей семьи находится на самом берегу «Залива Ангелов» и почти в центре столицы французской Ривьеры.

Моя нынешняя ипостась – великовозрастный балбес, который в моём мире и времени зовётся «мажором». По происхождению действительно князь. Один из отпрысков известнейшей и богатейшей в царской России торгово-промышленной фамилии успевшей свинтить от кровавого катаклизма русской революции. Вернее, не успевшей вернуться. Ибо наша семья к тому времени почти в полном составе жила во Франции.

Княжеское звание один из моих предков получил в Италии, деньги зарабатывал в России, а прокручивал их во Франции, Великобритании и Германии. Отсюда такой разброс нашей семьи – различные представители фамилии осели во всевозможных странах Европы, причудливо переплетясь с дворянскими родами различных стран.

Я младший сын весьма многочисленной ветви семьи. Мот и придурок, но, тем не менее, образован – воспитание получил соответствующее происхождению. Знаю пять языков – немецкий, французский, итальянский, английский и испанский. Ну и русский разумеется. В семье уважением не пользуюсь, ибо мот и придурок. К тому же я именно младший сын – кроме меня у папашки ещё двое сыновей и две дочурки на выданье. Соответственно я просто получаю ежемесячные деньги на карманные расходы, так как все давно махнули на этого обалдуя рукой.

Живу отдельно от всей семьи в отдаленном флигеле, превращённом мною в некую помесь кабака с публичным домом и в котором постоянно тусят, такие же придурки, как и я. И напоследок клубничка: именно с этими тремя великовозрастными обалдуями я с собственной набережной в собственном автомобиле и слетел.

Как это ни странно вытащили нас из воды совершенно посторонние и незнакомые нам люди и растащили по койкам. В смысле по домам и больницам. Меня понятно сначала в лучшую больницу города, а потом домой, а вот остальных просто по собственным особнякам.

В больнице я провалялся всего четыре дня, а после был переведён на домашнее лечение, причём в сознание к тому времени меня привести, так и не смогли. Что само по себе для меня очень тревожный признак. Объяснение этому – дабы не привлекать внимания журналистов, прямо-таки вьющихся вокруг моей совершенно нескромной персоны.

Объяснение слеплено кем-то неумным и для деревенского недоумка, но я съел и не поморщился, так как деваться элементарно некуда. За неимением гербовой – рисуем на туалетной, за неимением графини периодически и, с никак не меньшим удовольствием, пользуем горничную. Тем не менее, вспоминая некоторые так сказать «проказы» юного князюшки, я понимаю, что подобные опасения не лишены основания.

А да! Вторая клубничка! Периодически появляющаяся у меня Даша моя. Как бы это поприличней выразиться? Горничная, гувернантка. Нет, всё не то. Да ладно. Не буду кривить душой. Содержанка. Вот уже полгода как. По совместительству действительно сестра милосердия, оплачиваемая в настоящее время управляющим нашего имения. И мне вот уже некоторое время приходится от неё уворачиваться.

Почему? Боюсь, поймёт она всё сразу. Какой сексуальный опыт у великовозрастного балбеса и какой у меня? Несопоставимые вещи. А гормоны у меня зашкаливают, и сдерживаться приходится постоянно.

В общем…. Не знаю это князюшко такой любвеобильный или уже я увидевший женщину своей мечты, но, сколько верёвочке не виться, а конец один. Если сказку вспомнить о клубке-навигаторе конец там тоже был один. Как бы двусмысленно это не прозвучало.

Вот и Даша у меня в постели оказалась несколько раньше моего окончательного выздоровления. На свою беду. Не знаю, какие отношения у неё были с моим прототипом, но на утро от меня она не ушла, а уползла, едва переставляя ноги. Зато голова у меня перестала болеть. Почти. Во всём надо находить приятные моменты.

Странное дело, но память у меня стала лучше. Вернее, не так. Теперь спустя всего несколько недель я мог вспомнить обе свои жизни до мельчайших подробностей. Я легко вспоминал детские проделки юного, испорченного в раннем детстве, князя и мои тяжелейшие рейды в горах Афганистана. Первую горничную, заваленную на спину любвеобильным князюшкой и первый крик своей новорождённой дочурки.

Несмотря на довольно тяжёлую травму с головой у меня всё потихоньку полегоньку устаканилось. Нет. Приличный шрам, конечно, останется. Говорят, шрамы мужчину украшают, но то же мужчину, а не этого начавшего жиреть в свои двадцать два года ничего в этой жизни не представляющего олуха. Правда, тело мне досталось весьма недурственное. Что значит порода и столетия тщательного и вполне естественного отбора!

Едва оклемавшись, я сразу же потребовал принести мне несколько дорожных блокнотов и максимальное количество карандашей и принялся записывать. Ещё в самые первые свои часы в этом мире я заметил странную особенность. Слияние двух сознаний затронуло не только бытовые воспоминания двух личностей, но и видоизменило качество самой памяти.

Теперь без особого труда я мог вспомнить любую деталь, событие или прочитанный мною текст из моей прежней жизни и сейчас пока бессистемно выкладывал всё это на бумагу. Нет. Совсем не для того, чтобы всё это кому-то передать. Так мне проще было систематизировать знания и память двух совершенно разных людей. И не только память.

К примеру, в той жизни я не знал итальянского языка, а теперь знаю его как русский, но для молодого князя это один из родных языков. Один из пяти иностранных языков кроме русского которые прекрасно знал этот молодой парень.

А моя память? Вот зачем мне сейчас ТТХ АГС 17 «Пламя»? Или полный чертёж РСЗО «Град», вместе с разнообразными боеприпасами и устройством самих ракет различных типов? Или боевой устав бронетанковых и механизированных войск Красной Армии от тринадцатого февраля 1944 года? И ведь я даже не помню, где и когда я это прочитал, но лезет, лезет всё это из головы как из дырявого мешка, и пока не запишу, так и будет крутиться, где-то рядом назойливо свербя мою черепушку в районе левого уха.

Можно и не писать, но прокрутить в голове, обслюнявить и положить на полочку просто необходимо иначе так будет сидеть в подсознании как заноза и пока не встанет на место в новой голове, так и будет болтаться, как овно в проруби.

Теперь я прекрасно понимаю, почему в самые первые дни так хреново себя чувствовал, а сейчас с каждым днём всё лучше и лучше, правда тетрадей, дорожных блокнотов и стопок простой писчей бумаги мне пришлось исписать уже более трёх десятков. И конца, и края этому словесно-мыслительному поносу пока не видно.

К счастью, у князя сейф обнаружился, и всё это хозяйство Дарья Никаноровна под моим пристальным взором каждый раз убирает в этот железный ящик, а то она уже порывалась пару раз заглянуть в мои записи.

Ещё окончательно не выздоровев, я принялся немного тренироваться, ибо вставать без нормальной зарядки с раннего детства не могу. Со своего детства разумеется. И также не спеша принялся использовать Дашу в качестве клубка-навигатора по этой жизни.

После той памятной для нас двоих ночи она стала относиться ко мне весьма настороженно, но я отбрехался любовью и отбитой башкой. Прокатило не очень, но деваться, как оказалось, ей просто некуда – бесприданница.

Папаша моей содержанки, бывший полковник генерального штаба царской армии трудится в нашей транспортной компании обыкновенным клерком. Мамаша в одном из наших отелей канцеляншей подвизается. Дарья – медсестра с прагматичным умом и сообразительностью. Прямо активистка, комсомолка и просто красавица. Вцепилась в меня не оторвать и даже полудохлую мою светлость не бросила, а выхаживала как младенца. Что опять-таки странное поведение для содержанки подобного уровня.

Помимо Дарьи в её семье ещё две дочки. Дашка средняя. Старшая сестра к счастью для себя удачно выскочила замуж, младшая на подходе к данному безобразию. Одна Дарья Никаноровна в свои двадцать четыре года в девках зависла.

Впрочем, уже давно не в девках. С восемнадцати лет она по липким рукам стареющих ловеласов болтается, и выйти замуж ей совершенно не светит. Этакий переходящий из рук в руки приз. Проституткой в глаза не называют, но за глаза этот ярлык прилеплен намертво – не отмоешься. Что для барышни в её возрасте и положении в местном обществе труба полная. Как она докатилась до такой жизни, мне пока выяснить не удалось, но что-то там не чисто.

Такая же труба и с моими мозгами. Я не сильно понимаю, как в одной черепушке уживаются две памяти. Наверное, ученые всё же правы, предполагая, что человек использует не более десяти процентов своего мозга, а иначе объяснить всё произошедшее со мной просто невозможно.

Причём куда девался сам князюшко как «личность» я не сильно понимаю. У меня осталась только его память. И, кстати говоря, я обнаружил, что жиреть князюшко начал оттого, что бросил спортом заниматься и принялся неумело бухать от неразделённой любви. И не только спортом надо сказать.

С ранних лет молодой аристократ дружил с сыном казачьего сотника, а у того в «дядьках» ходил казак-пластун, который тренировал не только своего воспитанника, но и его приятеля. Вот только годика полтора назад это великовозрастное дитятко разосралось со своим приятелем из-за барышни и прекратило всяческие контакты с ним.

Но всё это вилами по воде. Вопрос остаётся прежний. Что мне делать? Прежняя жизнь начинающего алкоголика мне претит – человек я по жизни деятельный. Но на этом и всё. Возможностей в том положении, что я нахожусь ноль целых ноль десятых. Тех денег, что мне папа́ выделяет, только на Дашу хватает.

Шутка. Хватало и на разгульную жизнь, и на Дашу, и на экстремальные виды спорта. Я с удивлением вспомнил, что неплохо размахиваю казачьей шашкой. Причём двумя руками. В смысле двумя шашками. Умею водить мотоцикл и автомашину. В местной комплектации, разумеется. Даже летаю на самолёте и дважды прыгал с парашютом, чуть не обгадившись именно во второй раз. В первый я просто ничего не понял.

Понятно, что самолёт не «сушка» или МИГ, а старенький «Ньюпор-Деляж» NiD-62[i]. Летал даже на знаменитом во Франции «Девуатине» D500[ii], но очень не много – слишком быстро понял, что полёты над грешной землёй это не моё.

Есть у меня в этой жизни приятель, у которого отец служит командиром эскадрильи французских ВВС. Ну а то, что невозможно сделать за деньги можно сделать по знакомству или за большие деньги. Нужное подчеркнуть. В данном случае получилось по знакомству, за средние деньги и возможность приобщиться сыну французского лётчика к разгульной жизни высшего света.

Надо сказать весьма сомнительная с моей стороны услуга, но, во-первых, эта услуга мне ничего не стоила, а во-вторых, это не моё дело. С другой стороны, примелькавшись в таком обществе можно найти себе подходящую жену, любовницу или на задницу приключений. Кому как везёт по жизни.

В процессе выздоровления я понял, почему меня больше никто не навещает из моего многочисленного семейства и почему меня так спешно убрали из больницы. Дело в том, что вся моя семья живёт в Париже, а я от оной семьи после одного скандала, мягко говоря, отлучён. Что и неудивительно – по-пьяни залезть под юбку к любимой доченьке видного французского банкира прямо на званом обеде у них в доме это исхитриться надо.

К слову сказать, моя партнёрша была не сильно против подобных моих действий, так как была практически в состоянии не стояния, но лежать пыталась весьма активно. В том смысле, что мы вроде как уединились, но крайне неудачно – папаша не вовремя вошёл в собственный кабинет. Причём во главе очень представительной компании.

Скандал был тогда грандиознеший. В узком кругу, разумеется – сор из избы выносить не стали, но общественное порицание мне вынесли. С высылкой на пленэр. В смысле на дальнюю дачу, в которой зимой никого не бывает – вся светская жизнь в холодное время года происходит в столице. Так сказать, послали с глаз долой, хорошо, что не с отлучением от наследства. Здесь подобное случается сплошь и рядом. Классно что и не с выпиской в грудную клетку, как это принято в моём мире.

А из больницы меня убрали, потому что я вроде как умер. Диагноз мне такой поставили местные эскулапы – клиент скорее мертв, нежели жив. Травма головы у меня была только поверхностная – самое обыкновенное рассечение кожи на лбу, а вот всё остальное внутри. Что у бедного князька там сдвинулось, местные эскулапы понять не смогли и просто, но от этого не менее изящно, умыли свои тщательно продезинфицированные спиртусом руки.

Дышать на тот момент я пока ещё дышал, но не более того, а к моей бездыханной тушке уже подбирались вездесущие журналюги. Престижной больнице померший в её стенах высокопоставленный клиент был не сильно нужен – подобная реклама положительной репутации больничке не добавляет. Вот и убрали меня сдыхать во флигель под присмотр Даши и личного, но приходящего не слишком регулярно врача, а я взял, да неожиданно для всех выжил.

[i] Nieuport-Delage NiD 62 — истребитель-полутораплан.

[ii] Девуатин D.500/D.510 — французский истребитель с открытой кабиной и неубирающимся шасси Второй мировой войны.