Сергей Куц. Темная магия

Академия высокой магии являлась скорее городом, чем замком. Для замка она была слишком внушительных размеров и необыкновенно богатым местом. Эван много раз слышала о невероятных сокровищах, которые за века собраны магами в подземных хранилищах Локонтелора, каковым было второе название академии, только до последнего не верила, что бастионы замка и в самом деле окажутся из голубого камня.

Но нет, вот они впереди – крепостные стены, облицованные камнем небесного цвета с прожилками облаков. Шпили многочисленных башен с шатровыми крышами будто пронзают высь, и на каждом из них, увенчанном флагштоком, в честь праздника бьется знамя одной из девяти школ академии.

Потрясающее зрелище! Невероятное!

Поскрипывающая, видавшая виды двуколка с тихой кобылой в упряжке, которая везла в Локонтелор девушку и ее пожилого отца барона Огюста ди Рокка, все-таки успела в срок, пусть и дважды ломалась в дороге. Но они здесь! На третий день Восхождения. Праздника в честь Девяти богов, что раз в три года торжественно отмечают на всем Кольце! На три дня северный материк охватывают гулянья, когда за одним столом может оказаться и высокородный и простой бонд. Но самым главным в дни Восхождения являются вовсе не проповеди в храмах, пиршества и гуляния. По меньшей мере для Эван и тех десятков молодых людей, коих звали искорками, что устремлялись в эти дни в академию, и так каждые три года.

Три дня ворота Локонтелора открыты для всех, в ком белые маги обнаружили магическую искру и снарядили в дорогу с приметным ордером. Академия высокой магии оплачивает проезд в Локонтелор всем искоркам из любого медвежьего угла Кольца, коль нет серебра на дорогу.

Горе тем искоркам, кто сбежит либо откажется от Испытания в академии. Тогда или безумство, если сумеешь скрыться от стражи и магов, или выжигание, что, по мнению Эван, намного страшнее участи обезумевшего мага. Впрочем, выжигание ждет и тех, у кого приемный совет академии сочтет искру магии слишком слабой… При этой мысли девушка вздрогнула.

Но несмотря на страхи, Локонтелор манил Эван, сколь она себя помнила. Младшая дочь почти полностью разорившегося барона всегда мечтала стать чародейкой, и дело вовсе не в желании вырваться из бедности, которую несчастный Огюст ди Рокк так и не смог одолеть. Как выяснилось, на четырех войнах с армиями нелюдей и магами-чернокнижниками южного Полумесяца молодому тогда еще барону было гораздо легче, чем управляться с родовым замком и владениями в мирное время. Кабы не щедрость академии, у Огюста ди Рокка не нашлось бы денег, чтобы снарядить поездку в Локонтелор.

Несмотря на теплую пору последних весенних дней, девушка вновь вздрогнула. Без серебра магов ее ждало бы… безумие или выжигание.

– Как хорошо, что мы успели! – произнес барон, правивший лошадью. Его усы топорщились, глаза сверкали от воодушевления. – Говорил же тебе, что поспеем. Две седьмицы, но мы здесь!

Седой барон ликовал! Старик знал о мечте дочери и помыслах, что полностью завладели ею после того, как два года назад храмовый маг приметила в Эван искорку магии. Две долгие зимы до восемнадцатилетия, ожидание весны, дорога – и они таки добрались до Локонтелора в срок. Они не опоздали, и дочку не выжгут, коль бы она не прибыла в академию в один из дней Восхождения.

Эван грустно улыбнулась. Отец не желал слушать о том, что маги выжгут его любимую искорку и в случае, если та не пройдет Испытание. Наверное, это возраст. Ее старенький добродушный папенька… Но Эван благодарна отцу за то, что сопровождает ее в пути к Локонтелору. Огюст ди Рокк часто повторял в последнее время: дескать, двух старших дочерей пристроил, удачно выдав замуж. Осталась младшенькая, последняя, но ей-то уготовано высокое волшебство!

Ах, милый папа… Хоть бы он был прав! Как же она хочет справиться с Испытанием! Выжигание для Эван все одно что смерть. Но – не думать о том! Не сметь! Она сдюжит!

Эван ди Рокк решительно отринула пораженческие думы. Отец говорил, что ее настрой должен быть боевым. Она справится с Испытанием! Девушка вновь улыбнулась, на сей раз их первой с отцом виктории. Они все же добрались до академии. Какое же счастье, что они здесь!

Несмотря на ранний час, дорога к Локонтелору уже полна путников. Повозки, двуколки, даже несколько настоящих карет и пешие. В дни Восхождения границы между сословиями истончаются – высокородные, из купечества и простолюдины двигались по одной дороге, вместе богатые и беднота. Пред каретой графа или даже герцога мог спокойно шествовать бонд, и никто не огревал его плетью, чтобы уступил проезд высокородному.

Много-много людей, сотни зевак с окрестных земель и даже из дальних королевств Кольца спешили воочию узреть Испытание и представления магов после окончания оного; и конечно же средь стекающихся к стенам академии были искорки и сопровождающие их.

Справа вдоль дороги вот уже много миль тянулась ухоженная роща, слева – поля с зелеными всходами. Дорога спускалась к замку с пологого и вытянутого возвышения. В миле от Локонтелора она упиралась в перекресток. Два уходящих в противоположные стороны ответвления тракта отрезали возделанные угодья и рощу от просторного луга пред голубыми стенами Академии высокой магии. У распахнутых главных ворот, возле оборонительного рва, был сооружен невысокий помост, увешанный флагами и цветными полотнищами девяти школ академии. Рядом, слева и справа, стояли два огромных белых шатра. Цепь стражников с алебардами держала перед помостом открытое пространство – здесь и проведут третий день Испытания. Людей перед стражниками уже преизрядно, но стоят еще не слишком плотно.

Подумав об Испытании, девушка глубоко вздохнула. Она волнуется и страшно трусит. По коже бегут мурашки при одной лишь мысли, что ее судьба вот-вот определится. Она в шаге от мечты и, надо признать, в шаге и от участи быть выжженной. Чего бояться! В любом случае жизнь не заканчивается, но как жить без искры?..

Дура! Прекрати думать о плохом!

Эван рассердилась на саму себя. Прочь все черное из головы! Джосия, их храмовый маг, напутствуя в дорогу, говорила о чистых помыслах и открытой душе в час Испытания. Оно уже близко!

Двуколка остановилась у двух деревянных столбов с искусной резьбой, вросших в землю по обе стороны от тракта. Здесь стояли два десятка стражников – тяжелая пехота с мечами и арбалетами, в голубых плащах Локонтелора, а еще два ликтора. Те, по обыкновению, были налегке, лишь по случаю Испытания и торжеств Восхождения облачились в цвета школ магов, с которыми были связаны: оранжевый и белый.

Старший над стражниками опрашивал всех прибывающих к стенам академии:

– Что у вас, почтенные?

– Десятник! – Оказавшись рядом с латниками, старый барон подтянулся, напомнив себя прежнего, молодого ветерана четырех войн с Полумесяцем. – У нас приметный ордер! Моя дочь – искорка! Мы прибыли на Испытание.

Барон с гордостью известил всех, кто был рядом – стражу, ликторов и зевак на дороге позади потрепанной двуколки, что его девочка – будущий маг! Эван мнилось, что старший стражник сейчас ухмыльнется: мол, видали мы таких, кто потом уходит несолоно хлебавши выжженный. Однако бородатый десятник, чьи годы немногим уступали возрасту отца, оставался предельно серьезен.

– Добро пожаловать, герр…

– Огюст ди Рокк!

– Добро пожаловать в Локонтелор, герр Огюст! От имени Академии высокой магии приветствую вас и вашу дочь! Фрейлейн проводят в шатер для искорок, а вы, сударь, можете поставить двуколку вон на той площадке и присоединиться к зрителям.

Барон церемонно поклонился, ему удалось сделать это, не покидая своего места, а затаившая дыхание Эван приняла протянутую руку десятника. Начинается!

– Фрейлейн! Прошу вас! Все вещи оставьте в двуколке. С вами должен быть только приметный ордер.

Ох, как же она волнуется! Эван послушно кивнула и отложила было схваченный узелок с немногочисленными пожитками.

– Пусть хранят тебя боги. – Барон коснулся плеча дочки. – Иди! Я буду рядом!

Вновь кивнув, Эван взяла запечатанное белым магом письмо и покинула двухколесную повозку. Рядом появился слуга, который по указанию десятника повел искорку к помосту и шатрам. Они ступали вдоль еще одного ряда стражников Локонтелора, что отделяли левый край тракта от правого, за которым с рассвета скапливалась огромная гудящая толпа: люди всех сословий и званий, знать вперемешку с худородными. Даже короли Кольца, будь они здесь, стояли бы в общей толчее, но потому их тут и не видели очень давно.

А Эван не замечала почти ничего, даже стен величественного замка. Лишь пустующий пока помост да два белых шатра. Слуга привел в правый.

– Фрау Одель, – слуга склонился перед женщиной, облаченной в белое, по цвету школы, – еще одна искорка.

– Ступай.

Эван пораженно смотрела на высокую женщину с немолодым лицом и седыми волосами, уложенными в изысканную прическу с серебряной диадемой. Сколько же ей лет? Магия оберегает женщин от старения на протяжении почти двух столетий жизни!

– Назови свое имя, дитя.

Девушка присела в реверансе, почтительно склонив голову и потупив очи долу.

– Эван ди Рокк, – ответила она. – Из высокородных. Дочь барона Огюста ди Рокка. Мы из Восточного королевства.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать, фрау Одель.

– Подними взор и передай мне ордер.

Одель ди Никоста распечатала ножом письмо и, бегло изучив, принялась что-то вносить в тетрадь на тумбе для письма, что стояла подле белой волшебницы.

– Теперь отойди от входа и жди вместе со всеми, – не глядя на искорку, велела маг.

В шатре было уже две дюжины претендентов на учебу в Академии высокой магии. Парней и девушек – одинаковое число. Пятеро высокородных, они столпились вместе. Негромко переговаривались и шутили, высокомерно посматривая на простолюдинов. Другие искорки тоже держались кучкой, дети купцов и бондов, только больше молчали.

Эван направилась было к высокородным, но, поймав чей-то презрительный взгляд, замерла, сделав лишь два шага. Скромное, под цвет глаз, зеленое платье дочери разорившегося барона впору купеческой дочке или даже девушке из семьи зажиточного бонда. Но и среди худородных Эван ди Рокк окажется не в своей тарелке.

– Я…

Эван осеклась, заметив еще несколько насмешливых взоров со стороны высокородных, там даже засмеялись. Девушка хотела подойти к ним и произнести, что полагается по этикету средь высокого сословия. Но нет! Ее там не ждут! Бедность для них – это порок.

Опустив взор, покрасневшая от стыда, Эван отошла в угол парусинового шатра, подальше и от высокородных и от худородных. В просторном сооружении места хватало.

Ничего! Она здесь не ради высокомерных рож сверстников. Ее цель – стать магом, а маг повыше всех будет, разве что кроме королей; и бедными маги не бывают никогда. Скоро и с нищетой она покончит!

Эван успокаивала себя и с удивлением обнаружила, что обида внутри нее быстро тает. Чужие насмешки не важны, коль мечта всей жизни так близка. Девушка ждала, когда же начнется Испытание, и от волнения потеряла счет времени. Она не помнила, сколько прождала в шатре для искорок, не слышала и не видела почти ничего. Только заприметила, как в шатер несколько раз приводили еще претендентов на обучение высокой магии – две девушки из дочерей бондов, один прыщавый парень из купеческого сословия и еще две высокородные девицы.

А потом… их начали приглашать на Испытание. По одному. Фрау Одель вдруг громко произносила чье-то имя, и кто-то из высокородных или простолюдинов удалялся вслед за появлявшимся слугой…

– Эван ди Рокк!

Встрепенувшись, Эван вдруг поняла, что ее имя звучит в устах белой волшебницы со строгим взглядом уже во второй раз.

– Да, фрау Одель. – Побледнев, девушка присела в реверансе.

– Твой черед, – произнесла белый маг и опустила взгляд в тетрадь, – не заставляй приемный совет ждать.

Эван едва не взвизгнула от испуга, но совладала с чувствами и, не глядя ни на кого, кроме провожатого, поспешила на Испытание. Первое, что она увидела, покинув шатер, была огромная толпа, словно море, и тысячи глаз уставились на искорку. Девушку затрясло, ноги едва не подкосились. Эван упала бы в обморок, только спасла мысль, что где-то там смотрит на любимую дочку и ее отец, и она не может его подвести.

А потом взор упал на помост, где восседал приемный совет – девять магов в цветах своих школ. Ночь, день и радуга – так нарекли в народе эти цвета. Старец в белой мантии магов-жрецов, дипломатов и советников сильных мира сего. Задумчивый муж в фиолетовых одеяниях боевой гильдии. Маг воздуха в голубом, маг школы земли в зеленом. Две волшебницы – водной стихии в синем и огня в оранжевом. Маг-целитель в желтом. Некромант в черном плаще, камзоле и такого же цвета штанах и сапогах, будто в дальнюю дорогу собрался.

Последнее кресло на помосте занимала темный маг в огненно-красном платье цвета своей школы с глубоким вызывающим вырезом, являвшим чужим взорам прекрасную грудь. Черная накидка-капюшон, какие предписывалось носить всем темным магам на людях, наполовину скрывала лицо и черные волосы волшебницы в красном платье.

Оторопь берет при одном только помысле о темной школе. Стать темным магом – хуже, чем быть выжженной. Эван вздрогнула. Подумать только! Даже для нее есть нечто худшее, чем погасшая искра магии!

Но прочь темные мысли о темной школе! Быть чистой помыслами в душе своей! Так говорила фрау Джосия! Эван затаила дыхание, и вправду забывая о представительнице самой странной… нет! – ужасной школы академии. Потому что слуга привел ее к тому, чье имя знал, пожалуй, каждый на всем Кольце.

Ректор Академии высокой магии Хальдегар ди Дероссон. Он был высок, статен, с открытым, гладко выбритым лицом. Светлые волосы тронуты на висках сединой. Ректор одет в серую мантию, на груди вышиты девять полос – цвета всех школ академии. На плечах лежит ярко сверкающая на солнце золотая цепь с орденом в виде девятилучевой серебряной звезды – символ ректорского звания. А по давней традиции, ректор опирался на позолоченный посох, увенчанный изумрудом Королей – самым большим драгоценным камнем, какой только известен на белом свете.

Взгляд волшебника с участием смотрел на очередную представшую пред ним искорку.

– Твое имя Эван ди Рокк? – произнес он.

– Да, мессир, – пропищала Эван, присев в глубоком реверансе и почтительно склонив голову. Она не забыла обращение, каким до́лжно было именовать ректора. Мессир. Именно так, как напутствовала фрау Джосия.

– Откуда ты? – Говорил мессир Хальдегар негромко, но магия позволяла слышать его каждому, кто следил сейчас за происходящим пред приемным советом.

– Из Восточного королевства. Дочь барона Огюста ди Рокка.

Слова Эван также были слышны всем, и девушка, понимая это, ощутила новый приступ страха. Только бы пройти Испытание! Только бы не подвести отца!

– Какая школа указана в твоем приметном ордере? – Ректор пристально смотрел в зеленые глаза искорки. В этой девушке определенно есть магия, ее искра очень сильна. – Магом какой школы ты хочешь стать?

– Воздуха… – пролепетала Эван. Какая же она отчаянная трусиха!

– Что ж. Прошу, abitorus eus. – Театрально взмахнув рукой, ректор академии указал на приемный совет. – Покажи, чему научил тебя твой первый наставник.

Глубоко вздохнув, Эван сделала один шаг к помосту. Девять пронзающих взоров; казалось, безмолвные маги видят ее насквозь. Зачем Испытание, когда эти взгляды уже прознали про Эван все?

Но нет! Нельзя так! Они не могут прочесть ни мысли, ни душу. Не в силах увидеть насколько по-настоящему слаба или сильна искра магии в ней, пока девушка не проявит себя. Так учила фрау Джосия. Белый маг говорила: представь, как потоки воздуха потянулись к тебе, как закружился над головой невидимый вихрь, как он втягивается в тебя, делясь безграничной силой неба…

Эван представила. Закрыв глаза, она словно видела все проговоренное наяву. Вскинув широко разведенные руки, Эван подняла к небу лицо. Почувствовала дуновение ветра, ласковое его прикосновение к щеке; и сейчас совсем не смутил усилившийся многоголосый гул толпы, жаждущей представления. Исчезла боязнь огорчить отца. Все не важно! Лишь магия!

Блаженство! Близость к волшебству превращала девушку в самое счастливое существо на свете! Это радость – ощущать, как сила ветра проникает в тебя. Как же ей не хватало этой силы, этого свежего воздуха! Эван могла прикасаться к магии только под присмотром фрау Джосии. Иное – это преступление, и она не желала даже помыслов о том, что могло бы подвергнуть риску Испытание. Она удерживала себя от магии.

И как же она раньше жила до того дня, когда белый маг увидела и разожгла в девушке искорку! Без этой силы, без магии у Эван судьбы больше нет! Ее не выжгут! Она пройдет Испытание! Она непременно станет магом воздуха!

Открыв глаза, Эван уставилась в одну точку на небе меж своих ладоней и начала медленно сводить их друг к другу, словно сгоняя силу ветра в эту самую крохотную часть мироздания. Получилось! Сдержала в себе рвущийся наружу вопль ликования, но не справилась с торжествующей улыбкой. Эван смотрела на загоревшийся над ней ярко-белый огонек. Магия для Испытания.

Вот он светит все ярче и ярче и увеличивается, скоро достигнет размера ее кулака. Но что…Улыбка сползла с лица девушки. Она запаниковала! Огонек! Ее шанс! Он замигал, погаснув на мгновение… Вновь горит! Мерцая…

Легкость, что переполняла Эван, вдруг исчезла; вскинутые к небу руки налились тяжестью, струйка пота покатилась по виску. Огонек не должен погаснуть! Но он только мерцает, не возгораясь с прежней яркостью. Неужели провал?… Ее выжгут?… Нет! Она должна!

Тень, будто солнце ушло за тучу, легла на землю, а потом Эван ди Рокк узрела Тысячеглазого. Самого старого, сильного и единственного во всем Кольце дракона! Черного дракона мессира ректора Академии высокой магии. Тысячеглазый, огромная тварь, пролетал над местом Испытания, прямо над Эван… и когда дракон почти минул столпотворение людей, отчаянно мигавший магический огонек вспыхнул на мгновение с прежней яркостью и исчез. Все… Мир зашатался и померк перед глазами искорки, не справившейся с Испытанием…

– Ты не можешь! Мессир ректор только что подтвердил, что сия девица изъявила желание стать магом воздуха!

Что? Что это? Эван часто-часто заморгала. Неужели она лишилась чувств? Да не на какой-то краткий миг, а на довольно продолжительное мгновение. Первое, что увидела искорка, очнувшись, – это разгневанный декан школы воздуха, стоящий буквально в трех шагах от Эван. Указующий перст был направлен на искорку.

В нескольких футах от него застыл сумрачный мессир Хальдегар. Великий маг замер, опершись на посох, и всем своим видом демонстрировал нежелание вмешиваться в спор.

– Мое имя Калиссандра ди Каллис! И я, как архант темной силы и декан оной школы Академии высокой магии, заявляю права на эту искорку!

Только сейчас Эван поняла, кто поддерживал ее за руку, не позволив упасть. О-о-о! Декан темной школы!.. Девушка попыталась вырваться из крепкой хватки волшебницы в огненно-красном платье, но это было не легче, чем полевке сбежать из когтей ястреба. Пальцы мага сжались еще крепче.

От волшебницы пахло злостью и духами, и казалось, прикоснись к огненно-красному платью – и получишь ожог!

Толпа, которая собралась лицезреть чародейское представление, ревела от восторга. Как же! Магики сейчас сцепятся меж собой! Стражники, опустив поперек тела алебарды, с трудом уже сдерживают людской напор. Мессир ректор бросил на толпу встревоженный взгляд. Если стража не справится, придется охолодить безумцев магией.

– Но три! Три за это Испытание! Да не абы каких! – Старец в белом тоже набросился на темную. Он вскочил со своего места и потешно затряс седой бородой.

Эван было бы смешно, коли не было так жутко. Девушка вновь попыталась высвободиться, но бесполезно: темная схватила поистине мертвой хваткой. Только бы волшебница не посмотрела на нее! Хвала милосердным богам! Та по-прежнему в своем глухом капюшоне. Если темная взглянет на Эван, то она точно лишится чувств! Искорка самым бесстыдным образом заскулила. Тихонько, отчаянно. Неужели она…

– Хоть бы и сотня, почтенный Назир! – Декан темной школы не думала сдаваться и высоко подняла левую ладонь. – Вы видите знак? Я заявляю права на эту искорку! Отныне она принадлежит моей школе!

– Довольно! – тоже не сдавался побуревший от гнева декан школы воздуха. – Вы забрали лучших из этого года! А в приметном ордере сей девицы указана голубая школа!

– Не лучших! Но только предрасположенных к темной магии! И я забираю их всех! Сколь бы таковых ни оказалось, и как бы ни тускла была их искра. Как декан темной школы – я в своем праве! Вы знаете об этом, герр Мадуро и герр Назир, не хуже остальных! Мессир ректор?..

Хальдегар ди Дероссон прокашлялся, прежде чем ответить. Но возразить темной было нечего.

– Друзья! – воскликнул он, обращаясь к приемному совету. – Прошу успокоиться! Испытание далеко от завершения! Мы обязаны продолжить его! А многоуважаемая Калиссандра ди Каллис действительно в своем праве. Испытание открыло предрасположенность данной искорки к темной силе. Вы все видели это!

Декан школы воздуха затряс щеками, взмахнул просторными рукавами своего одеяния, но вскинутой вверх брови мессира Хальдегара оказалось достаточно, чтобы он так и не разразился новой гневной тирадой. Сколь бы ни было велико желание увидеть оную искорку в числе учениц школы воздуха.

– Поздравляю, дитя! – Мессир ректор положил руку на плечо Эван, которая была ни жива ни мертва от осознания, в чьи длани она попала. – Ты прошла Испытание. Отныне темная школа – твоя новая семья и дом!

– Спасибо, мессир… – Эван нашла в себе силы присесть в реверансе, благо волшебница в красном платье более не держала ее. Но не совладала с собой и с отчаянной безмолвной надеждой посмотрела на ректора.

Можно ли ее спасти?.. Отец! Он не переживет позора! Только бы он сейчас не бросился на стражу в голубых плащах, чтобы выручить любимую дочурку от участи, которая страшнее смерти для любого из благородных! Конечно, никто не упрекнет в открытую, но все будут шептаться за спиной: «Кем же это стала Эван ди Рокк!.. Ох, милосердные боги, куда же вы смотрели!..»

– Ступай, – ободряюще улыбнулся мессир ректор и, вздохнув – все же сия девица очень бы пригодилась для его родной школы воздуха – громогласно обратился к приемному совету и собравшейся толпе: – Мы продолжаем!

А Эван хотелось разрыдаться прямо здесь! Что, если быть выжженной – не столь уж и страшно?..

– Не бойся, – прошептала на ухо девушке фрау Калиссандра.

Эван резко отшатнулась от темного арханта. На радость толпе.

– Не бойся, – повторила маг. Капюшон открывал нижнюю часть лица волшебницы, она снисходительно улыбалась, – и следуй за моим ликтором.

Рядом уже стоял немолодой, но очень крепкий, не обрюзгший за десятки прожитых лет воин. В кожаной одежде для верховой езды. Темно-русые его волосы были чуть побелены у висков сединой, а левую щеку пересекал глубокий шрам.

– Прошу вас, фрейлейн, – ликтор галантным жестом пригласил девушку идти за собой.

И Эван ди Рокк пошла. Кляня себя за нерешительность, за трусость! Она не в силах отказаться от магии! Пусть темной, какая предначертана теперь судьбой. Прости, отец. Простите, сестры. За бесчестье своей младшенькой и злые языки.

Калиссандра ди Каллис величаво ступала к своему креслу. Она торжествовала, а Эван шла за ликтором как на плаху. Что бы ни было, но она не взглянет на толпу. Лишь бы не встретиться взглядом с отцом…

Отныне Эван – темная! Отречься от магии – выше ее сил.

Эван ступала словно в беспамятстве, не отдавая себе отчет, где она и что с ней. Она не помнила потом, как миновала ворота и большую площадь за ними, видела лишь спину ликтора и послушно ступала следом.

Девушка встрепенулась, сбросив с себя наваждение, лишь когда оставила позади три или четыре квартала. Широкая прямая улица, не чета кривым извилистым проулкам в Согборе, самом большом городе ее родного графства с одноименным названием; и в отличие от неказистых деревянных домов города из Восточного королевства здесь по обеим сторонам улицы высились роскошные особняки. Иначе не скажешь. Двух-, трех- и даже кое-где четырехэтажные каменные дома, всевозможного и порой чудно́го вида.

Почти в каждом из них на первом этаже располагались лавки. Глядя на товары, которые были выставлены в окнах либо выложены на уличных рядах, да на то, во что одеты торговцы, дочь скромного, едва ли не вконец разорившегося барона, нипочем бы не решилась подойти и прицениться. Дабы не убраться прочь, краснея от стыда, прознав стоимость, которую ей могли назвать. Местные купцы везли товар в Локонтелор не только со всего Кольца, но даже с Полумесяца и Дальних островов. А что? Золото и серебро у магов водились.

Улица шумна и многолюдна, и, кажется, вон тот господин, и этот, и та величественная дама – самые настоящие волшебники; и они, как и все люди, оказывается, могут прогуливаться по булыжной мостовой в поисках нужного им товара. Безусловно, очень дорогого и редкого.

Горестный вздох вырвался из груди Эван ди Рокк. О чем она думает? Зачем пытается обмануть себя? Мысли о дорогих вещах да волшебниках – лишь попытка увести черные думы о темной магии и оной же школе академии. Ее судьбе и одновременно бесчестье для рода. Как хорошо, что сестры вышли замуж задолго до сего дня… А отец? Прости, отец, дочь свою неразумную. Не в силах она отречься от магии, даже темной.

– Герр… простите, я не знаю, как вас звать…

Смутившаяся Эван обратилась к спине в кожаной куртке. Неприлично молоденькой фрейлейн, да и немолоденькой тоже, первой обращаться к незнакомому мужчине.

Ликтор, полуобернувшись, бросил на искорку быстрый взгляд. Против непонятно откуда взявшегося ожидания Эван, он не был хмур или чем-то рассержен. Наоборот, взгляд его оказался добр по отношению к ней.

– Меня зовут Патрик. Я ликтор Калиссандры ди Каллис, декана темной школы Академии высокой магии. По-простому говоря – телохранитель, страж. Ты, конечно, слышала о том, кто такие ликторы, раз направилась в Локонтелор?

– Конечно.

Эван непроизвольно вздрогнула, услышав название школы, в какую закинула ее злая судьба. Но дочь барона ди Рокка не вправе являть свою слабость на людях. Так учили ее с детства. Эван продолжила разговор с человеком, с которым, как и со всеми людьми из темной школы, предпочла бы никогда не знаться.

– Простите, – вновь начала с извинений Эван, – но вы не назвали свой род. Могу ли я обращаться к вам только по имени?

– Разумеется. – Ликтор снова обернулся и на сей раз усмехнулся, будто вопросы юной особы изрядно забавляли его. – Коль тебе неведомо имя моего рода, то можешь звать меня просто герр Патрик. Да давай по-простому, без этих «выканий». Я не из благородных, в детстве не привык, хоть нынче и ликтор.

– Спасибо, – сказала Эван, добавив: – Герр Патрик. Но я так не могу, вы же можете говорить как пожелаете.

– Как знаешь.

– Простите меня еще за один вопрос.

Вдруг показалось очень важным знать, почему этот ликтор не в цветах своей школы. Наверное, от раздирающего душу волнения, в голову искорки лезли совершенно пустые да никчемные соображения и вопросы.

Ликтор резко остановился, обернулся, а Эван от неожиданности едва не налетела на него. Герр Патрик, немолодой, крепкий мужчина, с лицом, будто вырезанным из камня, пересеченным шрамом, окинул взглядом искорку с головы до ног. Словно оценивал.

Молодая девушка покраснела, наверное, до кончиков пальцев. Репутация у темной школы – та еще.

– Что еще юная особа желает знать?

Искорка откровенно забавляла старого воина. Своей любознательностью и одновременно смущением и взволнованностью, которые трудно было не заметить. Только вот Эван мнилось, что ликтор чуть ли не насмехается над ней. Но не отступать же под каждым взглядом свысока!

– Почему вы не в цветах своей… школы.

Последнее слово далось девушке с превеликим трудом. Хотя не она ли про себя повторяла его и прочие, кои относились к академии, чуть ли не ежечасно во время путешествия к Локонтелору?

– Потому что темной школе дозволено немного больше, чем остальным. – Герр Патрик подмигнул девушке, отчего та залилась краской пуще прежнего.

– Но…

Эван не сдавалась. Зачем только она прицепилась со своими дурацкими расспросами к ликтору самого́… само́й декана темной школы и арханта оной магии? И Эван знала ответ. Проверяла свою собственную смелость. Не стушуется ли, не спрячется под плащ обреченности, кляня выбор Девяти. Будто играют ею боги! Но смертные сильны своей волей. Это ведомо каждому! Потому Эван ди Рокк не сломается, не будет сгорать от стыда, но станет волшебницей темной магии. Она сдюжит! Она не будет бояться и смущаться, по меньшей мере она будет стараться.

– Долго ли нам идти?

Эван не заметила, что, перед тем как снова открыть рот, глубоко вздохнула и быстро выдохнула, будто подгоняя свою решимость.

– Уже пришли.

Ликтор и искорка остановились у решетчатого забора из почерневшего железа высотой в человеческий рост. За ним были видны большой сад и здание в три этажа из белого и красного кирпича, увенчанное высоким шпилем с красным полотнищем на навершии. Поверх огненно-алой ткани был вышит черный василиск. Петушиная голова и лапы, змеиное тело с крыльями. Герб темных магов. У Эван мурашки побежали.

– Квартал темной школы, – пояснил герр Патрик. – Сейчас я передам вас капитану Ленару.

– Кто это?

– Капитан роты кондотьеров, которая нанята школой для охраны квартала и сопровождения магов с подручными вне стен Локонтелора.

– А вы? – Эван не смогла сдержать детский испуг в голосе.

Девушка не знала никого в городе волшебников, кроме герра Патрика. Хотя и с ним-то знакома всего ничего, однако же ликтор – это тот, кого она хоть как-то узнала. Что же теперь, снова одна?

– Я? – Герр Патрик пожал плечами. – Мне нужно вернуться к фрау Калиссандре. Но ты-то чего стушевалась?

– Ничего, – соврала Эван, – вам показалось.

– Ну, если так, – в очередной раз усмехнулся ликтор, – то ладно.

Кованые ворота с точно таким же василиском, который парил над кварталом школы темной магии, охранялись тремя мечниками. Облачены они были тоже в красные цвета школы – поверх камзолов у каждого короткий плащ, опускавшийся чуть ниже поясницы, с глубокими разрезами. Они начинались практически от плеча и образовывали по два лепестка над каждой рукой. Множество застежек позволяли сделать из них широкий рукав, но сейчас плащи были распущены. На груди все тот же черный василиск. Из доспехов Эван заметила только шлемы без забрала.

Когда ликтор и искорка приблизились, один из наемников открыл калитку слева от ворот, тоже изысканно выкованную, и почтительно поклонился.

– Где капитан Ленар? – требовательно спросил герр Патрик.

– Я здесь.

Откуда взялся предводитель кондотьеров, Эван не поняла. Вроде и не было никого, кроме трех мечников, а вот уже он здесь. Капитан Ленар был еще молод. Лет тридцать, не более. Высок и статен, не обрюзгший, с гладко выбритым красивым, даже несколько женственным из-за тонких черт лицом и черными глазами. Эван случайно поймала взгляд этих глаз, и впечатление о женственности сразу улетучилось. В них отчетливо читались воля, внутренняя сила и острый ум, а еще жесткость.

Одежда под стать прямым черным, как ворово крыло, волосам, опускавшимся до плеч. Тоже вся черная. Шляпа с широкими круглыми полями, сорочка, камзол, плащ, штаны и сапоги. Даже поясной ремень и ножны меча черные.

– Герр Джон.

– Герр Патрик, – капитан кондотьеров кивнул на приветствие ликтора.

Эван смотрела широко раскрытыми глазами на предводителя наемников. Она сейчас, наверное, выглядит как дура, и можно подумать, что поражена мужской красотой. Девушка поспешила отвести взгляд. Ее сразил вовсе не облик в самом деле привлекательного молодого мужчины, а то, что высокородный предводительствует над кондотьерами. Это падение и бесчестье для рода. Отец, бывало, рассказывал о таких, кто связался с наемниками, и всегда вспоминал о них с презрением.

Но… Эван вдруг покраснела. Подумала, как глупо это все выглядит, и залилась еще более густой краской. Могло показаться, что провинциалка влюбилась с первого взгляда в красавца-капитана. Однако в действительности Эван всего лишь вспомнила о своей участи. Не ей, кому уготована темная школа, осуждать бесчестье этого высокородного.

– Позвольте представить вам новую искорку, – ликтор показал на девушку, – Эван ди Рокк. Она будет ученицей фрау Калиссандры.

– Нетрудно догадаться. – Скользнув равнодушным взглядом по девушке, капитан наемников остановил колкий взгляд на ликторе. – Сегодня именно декан восседает в приемном совете.

– Именно, – помрачнел герр Патрик. Очевидно, ликтор и капитан недолюбливали друг друга, а может, и враждовали. – Проводите фрейлейн в ее комнату, а я вернусь к своей госпоже.

– Всенепременно, – со льдом в голосе сказал Ленар, – а вы передайте своей госпоже, что я жду ее.

– Обязательно, – сквозь зубы процедил герр Патрик.

Показав девушке жестом следовать за капитаном наемников, ликтор двинулся прочь.

Почему он и предводитель кондотьеров в коротком и недружелюбном разговоре напирали на слово «своей»? Будто не поделили фрау Калиссандру. Эван постаралась вновь не раскраснеться.

– Сударыня, – Джон Ленар сдержанно поклонился, – прошу, следуйте за мной.

Девушка последовала. Шла тихо, словно мышка. За черным плащом и шляпой молчаливого Джона Ленара. Сад в квартале темной школы был ухожен и великолепен. Эван никогда ранее не видела столь причудливо остриженных кустов, из коих рука мастера сотворила всевозможных зверей. Аккуратно скошенная трава, множество разных ярких цветов. Все это требовало большого труда и множества слуг; и садовников встретилось изрядно.

Большое трехэтажное здание было сложено из кирпичей двух цветов. Белая и красная полосы попеременно сменяли друг друга, поднимаясь от фундамента до черепичной крыши. Углы дома заканчивались невысокими островерхими башенками, а из центра кровли поднималась еще одна, гораздо более массивная башня, ее-то и венчал заметный издалека шпиль с красным полотнищем и черным василиском на нем.

– Вы откуда будете, фрейлейн?

Эван вздрогнула: она не ожидала, что капитан наемников остановится и заговорит с ней.

– Из Восточного королевства, герр Джон.

– А я из Северного. Это нетрудно предположить из-за моего имени.

Девушке не показалось, что имя Джон какое-то особенное, всяких Джонов полно и в ее родных землях. Зато она заметила, сколь откровенно оценивающе смотрел на нее Ленар. Это просто неприлично! А еще высокородный! Хотя какой он теперь высокородный? Так, наемник без роду, без имени. Продается и покупается за серебро да золото.

Эван отвернулась, дабы не продолжать разговор. Притворилась, что ее очень заинтересовала работа вон того садовника… Очевидно, Ленар догадался, что перешагнул границу дозволенного.

– Простите, фрейлейн, – произнес он, чем несказанно удивил Эван.

Предводитель кондотьеров отвернулся, продолжив следование к дому темной школы, и девушка не смогла понять, искренен ли он либо играет в благородство. Испорченная у Ленара, наверное, душа. Нельзя ему доверять.

Когда добрались до распахнутых резных двустворчатых дверей, капитан наемников подозвал слугу, проходившего мимо входа, и велел отвести фрейлейн искорку в комнату для новых учениц. Он удалился, а у Эван захватило дух, и неясно даже от чего: то ли от роскоши отделанной красным мрамором большой залы с высокими окнами и прекрасными гобеленами, где маги поражали безумцев и чудовищ; то ли от осознания, что она не одна. Есть кто-то еще, кого приемный совет определил в темную школу. Может быть, вместе они легче переживут случившееся?

Слуга в красно-белой ливрее, тонкоголосый паренек с важной и оттого смешной физиономией, повел искорку на второй этаж, обставлен который был заметно скромнее, но все равно несоизмеримо богаче, чем родовой замок ди Рокков. Девушка шла по настоящему паркету, отштукатуренные белые стены украшены алыми драпировками с василиском и снова гобеленами да самыми настоящими портретами величественных дам. Волшебниц темной магии.

Свернули за угол и дошли до конца крыла. Слуга постучал в дверь, покрытую коричневым лаком.

– Прошу вас, фрейлейн, – сказал он, – входите.

Эван ди Рокк увидела просторную комнату с тремя кроватями у дальней стены от входа, три вплотную стоявших слева от девушки платяных шкафа, а напротив них у окна с кристально чистыми белоснежными занавесками – умывальник и самое настоящее зеркало в половину человеческого роста. Такого богатства в отцовском замке и не было никогда. Девушка непроизвольно поправила непослушные рыжие волосы.

Но, главное, Эван встретила двух других новых учениц темной школы. Двух своих сестер по несчастью, внешне совершенно разных. Кровать у окна занимала крепко сложенная высокая девица в мужском облачении. В штанах, широком поясе и льняной рубахе со шнуровкой спереди, чуть расстегнутой на большой крепкой груди. Шерстяная куртка была аккуратно сложена на сапоги, стоящие перед кроватью. Пепельно-белые волосы коротко по-мальчишески острижены. Совершенно непотребная даже для дочери бонда прическа, а одета будто с плеча какого-нибудь ремесленника. Взор Эван вернулся к прическе крепкой девицы. Очень необычный цвет волос, притом что кожа у нее смуглая, и, нельзя не признать, она по-своему красива. Сложив руки на груди, нахмурившись, высокая девица глядела в окно.

Вторая девушка, истинная красавица, с золотыми волосами и нитью жемчуга в них, олицетворяла всем своим обликом изящество и гордость. Одета она была в голубое платье, какое достойно только настоящих принцесс. Эван снова вспомнила отцовский замок: родовое гнездо в серебряных монетах, наверное, меньше стоит, чем наряд златовласой красавицы с большими голубыми глазами. Эван хоть и была одета пристойно, но за бедностью своей почувствовала себя чуть ли не голой перед куда более знатной и невероятно богатой сверстницей, которая также с невеселым выражением на лице сидела на кровати, разглядывая собственные ногти.

Две девицы к приходу Эван не разговаривали и старательно не замечали друг друга. Чуть ли кожей ощущалось повисшее здесь напряжение.

Растерявшись, Эван не знала, как приветствовать двух столь разных соседок по комнате. Как положено по этикету присесть в реверансе перед девушкой в голубом платье – как высокородная перед высокородной? А как быть с той, что в мужском наряде? Но фрау Джосия, их храмовый маг, наставляла, что все ученицы в школе будут равны, не говоря уже о магах.

Положение спасла золотоволосая девушка.

– Привет! – Она подняла на Эван взор, тепло улыбнувшись, и протянула руку. – Я принцесса Илвет ди Фрегга ди Раввалок. Дочь короля Сигмарского. Мой отец – Фроддон Первый.

Ого! Самая настоящая принцесса с южного обода Кольца! Далеко же отсюда до владений ее венценосного родителя…

– А я Тиамет. – Вторая девушка тоже улыбнулась в адрес Эван и метнула колючий взгляд на принцессу. – Можно просто Тиа, солдатская шлюха.

– Ты сама так назвалась!

Вот так так!.. Ответная улыбка сползла с лица Эван. Неожиданный прием. Как поступить?

– Девочки, – выдохнула новоприбывшая, – это моя кровать?

Эван указала на среднюю пустующую кровать и удостоилась двух кивков. Шагнув к ней, замерла, поняв, что забыла представиться.

– Я Эван ди Рокк, дочь барона Огюста ди Рокка из Восточного королевства, – произнесла новая искорка.

Она посмотрела на одну, потом на другую девицу, которые снова перестали замечать друг друга.

– Ну что вы?.. – Все еще растерянная Эван озвучила единственное, что сейчас было на уме. – Нам предстоит жить в этих четырех стенах долгое время, а вы уже готовы в волосы друг другу вцепиться.

Не самое лучшее начало знакомства со стороны Эван, но и обе ее соседки по комнате тоже хороши. Им бы вместе держаться, а не таращиться друг на друга, словно разъяренные кошки.

Принцесса Илвет и Тиамет и не подумали о каком-нибудь примирении, и быть бы новой склоке с попыткой притянуть на свою сторону новоприбывшую, однако снаружи решительно и громко постучали.

– Фрейлейн Тиамет, фрейлейн Илвет, – в дверном проеме появилась дородная служанка в красном чепце и красно-белом переднике с вышитым черным василиском, – ваши наставницы ждут вас. Вы немедленно идете со мной, я провожу.

Принцесса вскинула бровь, но это ничуть не смутило служанку. Здесь, в школе, прислуга могла помыкать высокородными и даже дочерью короля.

– Скорей! Не то пожалеете, и достанется вовсе не от меня!

Пожав плечами, принцесса сотворила невозмутимое выражение лица и поднялась, чтобы идти за служанкой. Тиамет уже была на ногах и нарочито насмешливо косилась на высокородную.

– А я? – спросила Эван.

– Про вас ничего велено не было.

Эван осталась одна.

Эван сильно проголодалась. Живот сводит до боли, и хоть бы крошку какую проглотить, но нет ничего в комнате, в которой девушка осталась одна. Дневной свет сменился первыми сумерками; Эван просидела в полном одиночестве уже несколько часов.