Руслан Шабельник. Следы Атомных богов

Глаза бога закрывала повязка. Ее истрепанный край струился по щекам, огибал большой нос с горбинкой, чтобы исчезнуть в сером бетоне здания, вместе с остальной частью головы. Соседний барельеф изображал то же лицо, но каменная повязка уже скрывала рот.

Инспектор Всеволод Орсон Владимиров задрал голову, силясь рассмотреть название культа или как минимум имя божества. Нет, над серыми лицами, на этот раз вдавленный в стену, вился девиз. Угловатые эльфийские руны. Владимиров был не очень силен в языке остроухих. «Во имя» и «клоака» – вот и все, что удалось прочесть. Интересно, что же между…

Инспектор опустил взгляд. Труп лежал между двумя каменными ликами божка, один из которых ничего не видел, второй видел, но не скажет. По логике, недоставало третьего, с закрытыми ушами, но уши здешнего бога, как и иные части тела, скрывались в сером бетоне стены.

Подошел Ульрике – младший инспектор.

– Ну? – Владимиров огляделся в поисках места, где можно было бы присесть. Проклятый вес, Марта – его последняя жена, всю плешь проела, требуя, чтобы он начал худеть, собственно, поэтому и развелись… или нет. Теперь, по прошествии полутора лет, Владимиров почти готов был признать, что Марта была не так неправа. Во всяком случае, проклятая одышка в последнее время досаждала все чаще. И потеешь, как молокосос на первом свидании.

– Вон. – Ульрике указал на каменную скамью у входа в храм.

Владимиров внимательно взглянул на подчиненного – не насмехается ли? Нет, глаза Ульрике, как всегда, были серьезны, взгляд сосредоточен. Ничего, мальчик, поживешь с мое, тоже будешь искать лавочки.

В последнее время Владимиров все чаще замечал за собой привычку поворчать, свойственную пожилым людям. С этим надо что-то делать, ему нет и пятидесяти – рановато записываться в старики.

Опустившись на скамью, Владимиров испытал почти божественное наслаждение. А ведь идти от участка всего ничего. Нет, права была Марта, с его весом надо что-то решать. Может, зарядку какую или есть меньше?

– Пока докладывать, собственно, нечего. – Ульрике не стал присаживаться – эх, молодость, молодость, когда-то и он… – Никто ничего не видел, как всегда. А если видел… – младший инспектор взглянул на изображение богов, – не скажет.

Владимиров покивал – как всегда.

Убитым был мужчина, на вид около тридцати, крепкий, длинные, как у женщины, красивые волосы разметались по мостовой, подобно нимбу обрамляя обращенное к небу лицо. Голубые глаза затуманены пеленой смерти. На остальное лучше не смотреть, то, что у человека внутри, в отличие от выставленного напоказ, редко бывает приятным.

– А эти? – Небрежно махнув рукой, Владимиров указал на храм.

– Половина служителей культа ослеплена, вторая – вырвала себе языки, так что… – Ульрике пожал плечами.

М-да, на что только люди не идут ради… а, собственно, ради чего? Вон и у Ульрике блестит на лацкане шестиконечный значок какого-то культа. В молодости и он – Владимиров – баловался всеми этими собраниями, службами, ритуалами, но так и не отыскал религию по душе. Если не найдет и если верить почти всем религиям, эта самая душа после смерти отправится в ад. Причем у каждого культа – свой. Интересно, ад для него будет общий или душа начнет страдать попеременно, скажем, по месяцу в каждом… или по году.

– Там из гильдии пришли, хотят забрать тело… если можно, – не слишком уверенно закончил Ульрике.

– Откуда они узнали?

– Так это, у портных везде свои уши.

Все верно – сорочки и костюмы, панталоны и плащи, скидки к праздникам и дню рождения – у гильдии портных везде свои уши – одеваться нужно всем, а некоторым еще и красиво, и модно. Поговаривают, эти уши тянутся даже во дворец герцога… и надо же такому случиться, чтобы убитый оказался мало того что из этой самой гильдии, так еще и не последним в ней человеком. М-да, теперь с него, с Ульрике, с комиссара Кареллы не слезут, пока они не отыщут убийцу или кого-то достаточно похожего на него. Хотя, видит бог, хоть этот слепонемой, хоть любой другой из культов Варосса, хоть сами Атомные, он, они и так делают все возможное.

Убитый портной был десятым, во всяком случае из тех, что знал Владимиров. В различных концах города, мужчины, женщины, примерно одного возраста – первое, что объединяет, ну и еще способ убийства – перерезанное горло и развороченные внутренности. Деньги, часы и иные ценности на месте, во всяком случае тогда, когда полиция успевала появиться раньше местных нищих. И все, пока все.

Первой убитой была Энн Николз – проститутка, работавшая на стыке кварталов красильщиков и стеклодувов, обнаружена там же, в одной из подворотен. Потом были Элизабет Страйд, Кетрин Эддоус – обе прачки, Валерий Лоси – учитель-гувернер у детей лорда Никитенко. Томас Крим – карманник, Жордж Ю-чу – стряпчий, Вениамин Бейли Левицкий – посыльный, брат Тук – младший служка ордена Зуктов – настоящего имени так и не удалось выяснить, Мансуре Сейф – актриса варьете. И вот теперь – член гильдии портных. Стилизованное изображение катушки ниток с воткнутой в нее иглой блестело на лацкане сюртука. Однобортного, но с двумя рядами пуговиц и отворотами – по последней моде, из дорогого сукна – по моде неизменной.

– Пусть забирают, – кивнул Владимиров, он уже почти отдышался. – Как опознают, ну и иные подробности, кто видел последним, когда, жена, дети, любовники, враги, сам знаешь, сразу ко мне. Есть одна задумка.

– Пойдете к мозгоедам? – тут же нашелся не в меру догадливый младший инспектор.

– Не к мозгоедам, а в храм Общих Знаний, к тому же не уподобляйся всем этим городским сплетникам, что бы ни думали обыватели, мозги они не едят… ну, или едят, но не так часто… и не человеческие.

– Или хорошо скрывают это.

– Или хорошо скрывают, – легко согласился Владимиров.

– Записывайтесь в славный, дважды краснознаменный полк барона Фуке. Трехразовое питание, стабильное жалованье и штаны с красными лампасами! Дамы млеют от одного вида лампасов, ни одна не устоит! К тому же, милостию славного герцога Гуго VI, полку дарована привилегия беспроцентной реституции вражеских деревень численностью до ста дворов.

Инспектор Владимиров улыбнулся, надо же – реституция – слова-то какие. Ввиду войны ученый термин, который прикрывал обыкновенный грабеж, выучили почти все.

– Записывайтесь, записывайтесь в славный полк графа Сигоньяка. Взятие Пуатье – три дня на реституцию, осада Ля-Роша – ни одного убитого в полку и день на реституцию, битва при Валомбре – безвременная реституция поверженных противников. Эти и еще множество побед прославили полк…

Владимиров бы поспорил насчет подобной славы, но вербовщикам виднее, как завлечь под свои знамена свежих новобранцев. Впрочем, сейчас, когда война продолжалась почти год, в Вароссе им вряд ли что-то светит. И мужчин на улице было заметно меньше женщин, ибо периодически, во исполнение гражданского долга и указа герцога, солдаты хватали всех способных слышать команды прямо на улицах; не спрашивая, ставя под синие с белым знамена герцогских полков. Так что мужчины на улицах города либо были членами влиятельных гильдий, способных откупиться от притязаний правителя, либо давно вышли из призывного возраста.

Неожиданно сверкнула молния, ударил гром, и почти сразу из серых густых облаков полил сильный дождь. Прохожие – кто кинулся под навесы, а кто, нахлобучив шляпу и подняв воротник, ускорил шаг. Владимиров относился к последним, хотя и подумывал о том, чтобы присесть и отдохнуть. Проклятая одышка! Вербовщики, вместе с барабанщиками и писарями, дружно полезли под помосты, на которых выступали до этого.

В последнее время погода менялась все чаще. Несколько раз в стенах города даже выпадал снег. Мокрый и крупный, потом он долго таял, оставляя за собой грязь и слякоть. И ежесубботний дождь – нет, он по-прежнему лил раз в неделю, но уже мог идти в любой день, а не только по субботам – впору переименовывать. К тому же иногда жиденькие осадки и дождем-то назвать было трудно.

– Атомные боги, куда мир катится! – говорил попрошайка – грязный старик у стены одного из храмов. Ног у старика не было, вместо них – серый куб, на вид каменный, из которого росло сухое тело.

И слова нищего переплелись с мыслями Владимирова. Все верно – куда мир катится?

– Славим, славим славного Валаала!

Того, кто повелевает сущим и несущим.

И судьбой, и удачей, и мухами…

– Мухами?

Широкие двери того же храма, где сидел нищий, распахнулись, на улицу – с песнопениями, не торопясь потянулась процессия. Впереди – две девушки, видимая часть полуобнаженных тел, включая ступни и лица, заляпана черной краской, длинные волосы, напротив, выбелены до неестественного снега. За ними – священнослужители неопределенного пола и возраста, ибо сутулые тела укутаны полосами длинных узких тряпок, наподобие бинтов.

– Валаал – создатель мира!

Валаал – даритель жизни!

Валаал – хозяин смерти!

Большинство титулов принадлежало и Атомным богам, впрочем, те не отличались ревностью, милостиво позволяя многочисленным культам исповедовать свое учение.

Инспектор слегка ускорил шаг, без труда обогнав процессию.

– Покайтесь, покайтесь, грешники, ибо грядет конец мира! – истошно завопили из ее середины.

Да, да, как-нибудь, обязательно…

Храмовая улица потому и называлась храмовой, что большую часть ее занимали храмы. Различных божеств – от Валаала до безымянных эльфийских. Различных размеров – от узкого со шпилем почти до серых туч храма Суса Единого до разлапистого зиккурата Кабы Черного. И возле каждого – нищие, попрошайки, хотя по долгу службы Владимиров знал, что не такие они и нищие.

В середине улицы разместился храм Общих Знаний – место интереса инспектора.

– Во-от, значит, сперва пропала статуя святого Тахла, мы, значит, расстроились, а то как же не расстроиться: статуя дырку в полу закрывала, ну а потом уже монстра завелась.

– Монстра?

– Ага, – радостно закивал брат настоятель, кажется, он так себя назвал, Даниил не особо забивал голову запоминанием всех этих титулов в многочисленных храмах Варосса. – Мы так думаем. – Брат настоятель почесал стриженый затылок. – Эта же монстра статую и сожрала.

– Возможно, вполне возможно…

С причинно-следственной связью у парня было так себе. Минуту назад он же говорил, что монстр появился после пропажи статуи. Храм был из небогатых – невысокое серое строение, затертое более именитыми соседями, такими как храм культа Гериона и святилище Мелитты. К тому же брат настоятель не производил впечатление особо умного человека, во всяком случае при знакомстве. Но Даниил не первый год жил в этом мире, если верить адептам культа Дхьяны – восьмом из девяти миров, а если верить трясунам-гоутамистам – первом из двенадцати. Словом, Даниил понимал: если парень пролез наверх, пусть и в захудалом храме, он далеко не так прост. А манеры деревенщины и речь неуча – для усыпления бдительности недругов, каковых в любой организации, будь то храм или контора фирмы, хоть пруд пруди.

– Брата Уинкота насмерть перепугала, а брата Левайна вообще сожрала, – между тем продолжал живописать ужасы монстра настоятель. – Истинно, истинно твердят пророчества и святые свитки, близится Конец Света!

– У вас есть свидетели? – Даниилу почти удалось скрыть разочарование в голосе. Не то чтобы часто, но бывало – монстры, чудовища, справиться с которыми его нанимали, на поверку оказывались плодами не в меру буйной фантазии и многолетнего воздержания, помноженными на злоупотребление горячительных напитков некоторых монахов, или храмовников.

– А то как же! – Рука брата настоятеля дернула витой шнур, конец которого болтался у его правого плеча, а начало терялось в темноте сводов.

За спиной у Даниила что-то звякнуло, скрипнула дверь.

– Пригласи брата Уинкота! – крикнул настоятель. Дверь снова скрипнула.

Да, храм Апокалиптиков был не из богатых. Даниил попытался вспомнить, встречал ли он подобные храмы в иных местах, где приходилось путешествовать. Кажется, нет. В таком случае культ, возможно, из местных, варосских. Вопрос был очень важен, ибо от него зависело материальное вознаграждение его – Даниила. Здесь, как говорится, главное – не продешевить.

– Вызывали?

Даниил настолько погрузился в вычисления, что пропустил момент, когда рядом с ним возник худой храмовник в сером, как все они, балахоне, со стриженым, опять же как у всех, затылком.

– Да, брат. Расскажи нашему, значит, гостю, каков из себя монстра.

– Страшный! – взвизгнул худой, да так, что Даниил вздрогнул. – Глазищи красные, горят, а из пасти слюна капает. А еще когти, рога и копыта!

Даниил скосил взгляд на фреску за спиной брата настоятеля. На ней было изображено красноглазое рогатое создание с козлиными ногами и когтистыми руками. Кого-то в сером балахоне оно засовывало в клыкастую, исходящую слюной пасть.

– Как заорет: «Высосу твою кровь!»

– Он еще и разговаривает? – заинтересовался Даниил.

– Ну, не то чтобы, – смутился худой очевидец, – но мог бы заорать.

– Все ясно. – Даниил сплел пальцы перед грудью и тяжело вздохнул. – Это Nosferatus vulgaris. Весьма коварный и – главное – прожорливый представитель рода Упереус. Вам повезло, что я был поблизости и смог прибыть достаточно быстро. В полнолуние Nosferatus входит в полную силу, и тогда… слышали про монастырь Ньюбугский?

– Нет, – дружно замотали головой братья.

– У них также завелся Nosferatus. Погибли все, включая собак, кошек и одного монастырского мерина, рыжего. Хорошо, ваш покорный слуга, – Даниил скромно склонил голову, – успел вовремя.

– Так это… – настоятель вновь поскреб затылок, отчего его маленькие глазки превратились почти в щели, – вы ж говорили – все умерли, к чему успели-то?

– К тому, что зараза могла перекинуться на других. Умерщвленные Nosferatus vulgaris по прошествии трех дней сами становятся упереусами.

– И собаки?

– Собаки – особенно. Ловить трудно. По счастью, я, как уже говорил, вовремя прибыл в означенную обитель и всадил всем погибшим осиновые колы в сердца, естественно, после соответствующего ритуала.

– И собакам?

– И собакам. А осина, особенно освященная в купели святого Телемаха и благословленная в самом Атомном храме Клапрота, – осина нынче дорога.

Братья согласно закивали.

– Конец Света! Два раза по тысячу лет тому, было уже такое перед Великим Потопом…

– Осина подорожала? – заинтересовался Даниил.

– Э-э-э нет, но твари, один вид которых вызывает ужас и заставляет члены неметь, ненасытные до крови людской твари покидали чертоги Преисподней, дабы… э-э-э… выползти наружу, под солнце, значит. Погода сойдет с ума, снега станут идти беспрестанно, а влага земная выйдет из берегов, дабы затопить грешников. Лишь истинно верующие – апокалиптики спасутся в катаклизме, значит, и понесут слово истины далее.

Похоже, братьев понесло, но Даниил важно кивал каждому слову.

– С вас пять золотых.

– Чего! – опешил настоятель, брат же Уинкот просто громко икнул.

– Считаем. – Даниил вытянул специально припасенные для таких случаев карманные счеты. – Освященная осина – раз. – Костяшка переместилась по проволоке. – Защитные амулеты – два. Вы же не хотите, чтобы зараза распространилась дальше. Алхимические ингредиенты для привлечения монстра – три; серебряный меч с одноразовым заклятием, а именно: само заклятие, заточка, шлифовка меча, нанесение охранных рун – четыре. Ну и сама, так сказать, работа – пять. – Пять костяшек были сдвинуты, подкрепляя слова.

– Пять, не знаю. – Брат настоятель движением руки отослал икающего свидетеля. – Мы, значит, смиренные монахи, посвятившие себя молитвам и взявшие обет бессребреничества.

– Тем более вам не нужны деньги!

– А еда! А одежда! А энергия из Атомного храма! К тому же монстра сожрала пока только брата Левайна, а он все равно никому не нравился, выпивал…

Похоже, идея расстаться с пятью токенами пугала брата настоятеля значительно сильнее монстра. Контракт был готов уплыть из рук.

– Четыре! Но только для вас и из уважения к вашему… э-э-э… богу, ну и обету бедности.

– Три.

– Три? Но это… я же объяснял – осина, амулеты, алхимия…

– Слыхал, в городе объявился Гарольд из Ровении по прозвищу Серый Волк – прославленный охотник…

– Гарольд – шарлатан и выскочка, к тому же с дурацким прозвищем, волки и так серые…

– Послушаем, значица, его, сколько он запросит за монстру…

– Три так три, – поспешил согласиться Даниил. – Но имейте в виду, точнее я смогу сказать лишь при более близком, так сказать, знакомстве с… гм… объектом, возможны дополнительные расходы…

– Три, и ни токена больше, или я посылаю за Гарольдом.

– Ну хорошо, хорошо, – утешало, что он не ошибся в настоятеле, тот действительно не случайно оказался на своем месте, – ведите, где там ваша монстра. Но имейте в виду – один золотой вперед!

Опустившись в щель, токен запрыгал внутри стены, по пути слегка позванивая. В отличие от большинства других в храм Общих Знаний так просто не войдешь. Только после небольшого подношения в виде медяка кусок стены отъезжал в сторону, открывая темный проход. В конце его – инспектор Владимиров помнил – несколько дверей, ведущих в комнатушки-предбанники.

Так и есть.

Он потянул ближайшую на себя, вошел, заперся изнутри. Атомные боги, хоть бы какую скамейку поставили! Прямо перед ним, на стене, размещались четыре небольших колеса. На одном по ободу – буквы, на трех – цифры и по стрелке под каждым, нарисованной белой краской на стене. Когда человек посещал храм впервые, требовалось придумать свое расположение колес, после чего сделать приличное пожертвование. Храмовники якобы запоминали каждого именно по колесам, и в следующий раз мзда была заметно меньше.

Однажды инспектор Владимиров уговорил друга сказать ему свой личный код, после чего пошел в храм, пытаясь выдать себя за другого. Ничего не вышло – храмовники отказались принимать инспектора, из чего он сделал вывод – все дело в имени и внешности, а колеса так – для отвода глаз.

– Всеволод Орсон Владимиров – полиция! – громко произнес он, после чего поставил колеса в универсальное для полицейских положение. Официальные запросы в храм оплачивало герцогство, хотя и не особо приветствовало, полагая подобные траты пустым расточительством. Если все могут решить храмовники – зачем полиция?

Щелкнул замок, стена с колесами отошла, Владимиров с трудом протиснулся в образовавшуюся щель – для кого они их строят? Для низкоросликов! За дверью сидели служка и один из большеголовых.

Служка указал рукой за спину:

– Вам туда.

Большеголовый промолчал.

Храмовники Общих Знаний выкупали детей у родителей или из приютов еще младенцами, прямо с этого возраста начиная пичкать их своими знаниями – древние и очень опасные ритуалы. Из сотни в относительно здравом уме к совершеннолетию оставался один, максимум двое. Что случалось с остальными – молва умалчивала, не знал и Владимиров, хотя ему вроде по должности знать положено. Но вот этот один или двое становились большеголовыми. Нет, размер головы был ненамного больше обычного, но дело не в этом. Человек словно переставал быть человеком. Вроде он здесь и вроде нет. Вроде слышит и видит тебя, а никак не реагирует.

Следующий коридор, в противовес первому, был ярко освещен и – слава Атомным богам – широк, стены украшали раскрашенные барельефы. Чего здесь только не пестрело – фигурки людей и животных, дверги, центаврийцы, растения, надписи на человеческом, эльфийском и десятке незнакомых языков… В который раз инспектор Владимиров задался вопросом – зачем это все? Соискатель, пришедший в храм за ответами, вряд ли задержится, дабы полюбоваться изяществом лепки, праздные зеваки сюда не добираются, тогда – для чего? Наверняка подобные украшения обошлись храмовникам недешево. Пройдя и этот коридор, Владимиров оказался в следующей комнате, на этот раз попросторнее. Большеголовый – это был старик: редкий седой пушок смешно обрамлял огромную лысину, ни дать ни взять одуванчик, – скрестив ноги, восседал в стенной нише, рядом с ним стоял толмач, тоже старик, но не лысый и помоложе.

– Задайте ваш вопрос, – нараспев произнес толмач.

Еще поговаривали, что они все в этом храме – кастраты. Инспектор ухмыльнулся.

– В чем смысл жизни?

Толмач на некоторое время замер, закрыв глаза, большеголовый и не открывал их.

– Ответ на данный вопрос подразумевает формулировки и понятия, что находятся вне вашего уровня знаний, – через некоторое время продекламировал старик, у которого с большеголовым было что-то вроде невидимой связи: тот – думал, этот – говорил. – Задайте правильный вопрос.

Что ж, и на этот раз не получилось. Всякий раз, посещая храм, инспектор спрашивал о смысле жизни и всякий раз получал одинаковый ответ. Ничего, когда-нибудь он натолкнется на большеголового, который ему ответит. А пока придется задать тот вопрос, с каким пришел. Точнее, не совсем вопрос.

– У меня задача. – Владимиров привычно поискал, куда бы опустить грузное тело, и ожидаемо не нашел – в храме Общих Знаний не предполагалось задерживаться надолго.

– Введите данные, – ответствовал толмач.

– Десять убийств, десять жертв… – Он перечислил все, что знал об убитых: имена, род занятий, время преступлений, даже рост и одежду, в которой они были убиты.

– Данные приняты, – когда инспектор закончил, произнес храмовник. – Ваш вопрос?

– Что общего между ними? Связь, единая нить всех этих преступлений.

– Возраст и способ убийства, – почти тут же ответил толмач.

– Это я и без вас понял, еще?

Толмач закрыл глаза, на некоторое время впав в транс.

– Ответ на данный вопрос требует времени и размышлений.

Владимиров вздохнул – чего-то подобного он и ожидал.

– Сколько времени?

– От нескольких часов до бесконечности.

Ну вот – сходил, называется, влетит ему от начальства, когда увидят счет из храма.

– В случае нахождения ответа вы будете поставлены в известность. Задайте следующий вопрос.

– Нет больше вопросов, – буркнул Владимиров, поворачиваясь к выходу.

У выхода из храма Общих Знаний инспектора Владимирова ждал Ульрике. Молодой человек нетерпеливо топтался, смешно переступая с ноги на ногу. Владимиров с завистью посмотрел на него – сам он не то что топтаться, уже стоять с трудом мог. Атомные боги, может, в Двор Чудес податься, пусть дверги приделают ему механические ноги, а лучше – колеса, по два на каждую, а еще лучше желудок поменьше.

– Удалось что-нибудь узнать? – Ульрике кивнул на храм.

– А-а. – Инспектор махнул рукой. – Ты чего здесь?

– Велели отыскать и во дворец герцога. Причем срочно, даже скоростной экипаж нанять разрешили.

М-да, быстро же работают портные, не иначе как самому Советнику настучать успели. Лучше бы шили с такой скоростью.

– Комиссар уже выехал, – закончил младший инспектор.

 

Дворец герцога располагался в центре города. Прадед нынешнего герцога – Гуго III Красивый обнес его стеной, для чего сровнял несколько городских кварталов, так что вот уже третье поколение любоваться архитектурными изысками дома правителей можно было только на черно-белых дагеротипах, продаваемых на торговой площади. Во всяком случае, рядовому обывателю.

По долгу службы инспектор Владимиров несколько раз был допущен за стену и даже имел сомнительное счастье общаться с его светлостью герцогом Гуго VI Могучим.

Экипаж они оставили у воротной башни. Стражники, несмотря на парадное одеяние и совсем уж нелепые алебарды, профессионально обыскали полицейских, после чего препоручили их парочке офицеров внутренней стражи. У этих алебард не было, но имелись пистоли с полированными от многих прикосновений рукоятями, пока, по счастью, заткнутые за пояс, и короткие рапиры – несмотря на изящество гард, отнюдь не церемониальное оружие. Герцогство вело войну, и повсеместно, а во дворце особенно, опасались голитинейских шпионов.

Подходы к дворцу представляли собой настоящий лабиринт, что в случае прорыва врагов за стену задержало бы наступление. Хотя, по мнению Владимирова, это же осложняло защитникам работу при обороне стен. Впрочем, он не был силен в фортификации.

Младший инспектор, впервые попавший за стену, удивленно вращал головой.

Вот и вход – резные двустворчатые двери. Девиз на них извещал: «Стоять крепко!» – предлагая каждому вкладывать в словосочетание свой смысл.

Внутренняя стража препоручила их дворцовой страже, но, перед тем как войти под своды, они были вторично обысканы.

Отец нынешнего правителя – герцог Гуго V Обильный, помимо унаследованного отсутствия фантазии по части имен наследников, имел законную жену и любовницу – как и положено. От законной жены родился один сын – нынешний герцог, от любовницы – пятеро детей, из них трое – мальчики. Не успело еще тело Гуго V остыть, как его вдова тут же сплавила любовницу в монастырь к Атомным богам, где та вскорости благополучно преставилась, говорят, не без помощи доброжелателей, а бастардов, не мудрствуя лукаво, умертвила. Нет, не сама и не сразу. Один выпал из окна, после ночной пирушки, второй не вернулся с охоты, сестры просто сгорели, вместе с замком – подарком папаши-герцога. Лишь старшему удалось скрыться и найти пристанище в соседнем герцогстве – Голитинейшском – вечном противнике.

Герцогиня-регентша требовала выдать незаконнорожденного, но герцог Голитинейшский послал соседку куда подальше. Тем более что вскоре беглец сочетался узами брака с одной из местных принцесс. По большой любви, нет – непонятно. Говорят, невеста отмечена Атомными богами, но у всех свои вкусы.

Надо сказать, вдова недолго горевала, сменив полдесятка фаворитов, в конце концов остановилась на красавце графе де Бофоре. Так как сыну – герцогу Гуго VI, тогда еще не «могучему», едва исполнилось семь лет, парочка стала полновластными правителями Варосса и прилегающих земель.

– Инспектор, – отвлек от мыслей Ульрике, судя по дрожи в голосе слегка оробевший.

– Чего?

– А этому, ну, Советнику, сколько раз положено кланяться?

О, Атомные боги, это все, что его волнует!

– Один. – Он хотел добавить, что и этого тому много, но, покосившись на стражников, благоразумно промолчал.

Любовники правили, наслаждаясь друг другом, преклонением подданных и богатством, и как-то так получилось, что прошляпили тот момент, когда юный герцог вырос. Мало того что вырос, но обзавелся своим штатом приближенных, среди которых особенно выделялась маркиза Анжелика де Верней. На пять лет старше, она тем не менее сумела околдовать, более того – влюбить в себя молодого герцога, чем, естественно, вызвала нелюбовь герцогини-регентши.

Не без помощи фаворитки Гуго VI забрал власть в свои руки, временщик де Бофор вовремя и благоразумно сбежал, мамаша еще некоторое время повыступала, пока не была отправлена в монастырь – тот самый, в который она несколькими годами ранее заточила любовницу мужа.

А при дворе, прочно и надолго, обосновалось многочисленное семейство де Верней. Во всяком случае, пока – прочно и, как они надеялись, надолго, но ничто не вечно под Божьей Пеленой.

Огромные двери в зал для аудиенций с гербом герцогства и неизменными стражниками. Снова передача их с рук на руки, и снова обыск. Наконец двери оказались распахнуты, Владимиров ступил под высокие своды, младшего инспектора отчего-то не пустили.

Первое, что Владимиров увидел, – комиссара Кареллу, точнее, его спину, непривычно согнутую в полупоклоне.

– Пока наш правитель – его светлость Гуго VI мужественно проливает свою кровь на полях сражений против коварных захватчиков, вы, уважаемый комиссар, допускаете подобное в городе, и не в каком-нибудь, а в столице герцогства. Только массовых убийств нам не хватало!

Все верно. Герцог ну не то чтобы так уж лил кровь, но вел войну на севере своих владений. Маркиза Анжелика, благоразумно опасаясь оставлять молодого любовника одного, отправилась следом. В городе заправлял маркиз Виктор де Верней – брат всесильной фаворитки. Занимал он более чем скромную должность советника, но даже министры приходили ему на поклон, чего уж говорить о начальнике уголовной полиции.

– Город буквально кишит шпионами подлых голитинейшцев, и внутренняя служба, в отличие от вас, комиссар, не сидит сложа руки. Каждый день мы ловим несколько и, после соответствующих мер, гм, все они сознаются.

– Мы тоже не сидим, значит, – ответствовал Карелла.

– Десять, поправьте меня, если я ошибаюсь, десять убийств уже совершено в городе. И что же вы делаете? Ждете одиннадцатого!

Хоть Советник и занимал зал для аудиенций, усесться на золоченый трон герцога он не осмеливался, предпочитая кресло сбоку, чуть менее пышное. В разные времена это кресло предназначалось для различных должностей – от первого министра до придворного шута.

– На дело брошены лучшие умы и силы, – блеял несчастный Карелла, – с минуты на минуту прибудет инспектор, возглавляющий расследование, дабы лично…

И угораздило ж проклятому убийце укокошить портного! Теперь вот отчитывайся, лично, обдумывая каждое слово. Такие времена – могут и в шпионаже обвинить. В пользу проклятых и, естественно, коварных голитинейшцев. Подстрекаемый зятем, дочкой и сбежавшим фаворитом, который нарисовался в герцогстве, Карл II Голитинейшский напал на соседа и закадычного недруга, благо спорных территорий хватало, а молодой герцог – по мнению Карла – еще не вошел в полную силу. Часть вассальных дворян, как водится, перешла на сторону Карла, часть осталась верна присяге. Скоро год, как война продолжалась, вытягивая соки из герцогства. По одним сведениям, мы побеждали, по другим – несли сокрушительные потери.

– Инспектор, это вы, если не ошибаюсь. – Всесильный Советник кинул взгляд на Владимирова.

Комиссар суетливо обернулся.

– Да, да, он – инспектор Владимиров, наш лучший специалист в подобного рода делах…

– «Подобного»?.. Выходит, дело не первое.

– Убийствам, я хотел сказать – убийствам, – нашелся Карелла. Да, ему не позавидуешь, до пенсии всего ничего, а здесь – такое.

Встав в линию с начальством, Владимиров сдержанно поклонился.

За спиной Советника возвышалась закутанная в золотые одежды фигура служителя культа Атомных богов. Капюшон, обычно скрывающий голову и лицо, был откинут. Этот оказался еще не окончательным уродом. Так – дряблая кожа, ввалившийся нос и глаза навыкате. Обычно те выглядели хуже. Электричество – вот истинная власть. Освещение улиц и домов, обогрев жилищ, работа станков и механизмов, не говоря уже о Божьих Пеленах, укрывавших города, не давая окружающему холоду пролезть внутрь. Только атомным священникам была известна его тайна. Владимиров почувствовал на себе взгляд булькатых глаз.

– Сторонники бастарда старого герцога только и ищут причину, дабы разжечь волнения в городе, – неожиданно нормальным тоном заговорил Советник. – Нас, я имею в виду – власть, и так обвиняют во всех смертных грехах, будто это мы виноваты, что началась война.

Переход от крика был столь разителен, что комиссар даже мотнул головой, словно не веря ушам своим.

– А тут еще и гильдийца убили. С этой минуты, инспектор, дело на моем личном, слышите – личном контроле. Докладывать будете комиссару, ну а он уже – непосредственно мне. Теперь это – политическое убийство. Мы поняли друг друга?

– Да, ваша… – Пока Владимиров лихорадочно вспоминал, как следует обращаться к Советнику, тот отпустил их взмахом кисти.

Тут же, словно по волшебству или велению Атомных богов, за спиной нарисовались стражники, тяжелые руки легли на плечи полицейских.

Напоследок поклонившись, они направились к выходу.

– Ну, как прошло?

Робея в присутствии начальства и вообще во дворце, всю дорогу младший инспектор Ульрике держался, хотя Владимиров видел, каких трудов парню стоило временить с вопросами. За воротами комиссар укатил на экипаже, предоставив инспекторов самим себе.

– Работайте! – напутствовал тот напоследок, перед тем как закрыть дверь.

Усталость в ногах, отступившая было в присутствии Советника, вернулась, и, кажется, с новыми силами. Владимиров с тоской посмотрел на ряд скамей у стены. М-да, не время рассиживаться.

– Ну, как прошло? – не дождавшись ответа, нетерпеливый Ульрике спросил во второй раз.

Пока они были во дворце, на улице заметно похолодало. Владимиров поднял воротник, посмотрел на небо, как всегда затянутое свинцовыми тучами. Не ровен час снова польет, хотя по серому покрову все равно не понять.

– Если так пойдет дальше, в городе будет как в Белых землях. – Недовольное сопение младшего инспектора красноречиво сообщало о том, что далеко не слов о погоде он ждал. Владимиров сжалился над юношей. – Теперь это дело политическое.

– А? – Тот мало что понял.

– Ты спрашивал, как прошло, – плохо. Убийства теперь политические и находятся на личном контроле Советника.

– В смысле убийства? Расследование?

– Ты понял меня. И нам, мой дорогой, следует поймать убийцу либо кого-то достаточно похожего на него. – Именно так Владимиров подумал, стоя над трупом портного, теперь вот мысли материализуются. – Причем, для нашей безопасности, в самое ближайшее время.

– Как это – достаточно похожего на него?

Молодость, молодость, парень недавно в полиции, ничего, пройдет со временем, при условии, что это время у него будет. Хотя некоторые объяснения не помешают, а то вообразит черт-те что.

– Город кишит преступниками всех мастей – от базарных воришек до налетчиков-головорезов. Ничего, если кто-то из них, так сказать, поспособствует душевному спокойствию двух не самых плохих инспекторов, а заодно и комиссара, и Советника.

– А убийца – настоящий. – Парень конечно же понял, куда тот клонил. – А убийства тем временем, они же будут продолжаться.

Вместе с болью в ногах начал возвращаться и всегдашний голод, что за жизнь-то такая! Ни посидеть нормально, ни поесть!

– Да, – ответил раздраженно, – и мы найдем убийцу, но над нами уже не будет висеть тень Советника… во всяком случае, пока кому-то не придумается укокошить очередного гильдийца. Парень, поверь, ничто так не мешает расследованию, как интерес начальства.

Стена дворца закончилась, они вышли к улице Чудес. Сначала она так называлась «в народе», затем имя закрепили официально.

– Подайте, подайте ветерану Горендвальдской битвы! – к инспекторам тянул руки, оканчивающиеся плошками, седой мужчина. Длинный пепельный чуб на лбу аккуратно разделялся, обрамляя третий глаз, закисший, отчего глаз щурился и постоянно моргал. Кроме плошек и глаза, в остальном это был обычный человек, даже в меру упитанный.

– Битва прошла девяносто лет назад, сколько же тебе тогда было, ветеран? – не сдержался Владимиров.

– Да пошел ты, умник! – тут же оскалился трехглазый.

Самое хлебное место для попрошаек, естественно, было у стены дворца, поближе к воротам. Однако оттуда просителей, естественно, гоняли. Вот они и обосновались, так сказать, на подходах.

– Милок, подай на пропитание, сыновей забрали на войну, некому позаботиться на старости лет.

– Держи, мать. – Парень в потрепанной военной форме опустил пару медяков в платок сухонькой старушки, без видимых уродств.

– Благодарю, пусть пребудет с тобой милость Атомных богов. Добрые господа, не проходите мимо, подайте на еду матери трех… – Нищенка подняла глаза, встретилась взглядом с инспектором Владимировом. Тот подмигнул ей.

– Привет, Сера, уже не промышляешь в торговых?

Старушка пожала худыми плечами:

– Возраст, пальцы не те, а ты, я слышала, в убойный перевелся, мокрухами теперь заведуешь.

– Ага.

– В наших краях по работе или как?

– Или как, Сера, или как.

Они прошли дальше. Ульрике зашептал на ухо Владимирову:

– Надо было расспросить ее, может, в их… гм… среде, что-то видели, слышали, знают.

– Расспросим, – кивнул инспектор, – обязательно расспросим, как и после всех предыдущих убийств, но не здесь. На людях никто с нами разговаривать не станет, даже если знает. К тому же эти ребята и кто стоит за ними понимают, в случае чего можем взять любого и приписать ему что захочется. Убийства, такие убийства, без поживы, не их рук дело, и они невыгодны ворам и попрошайкам, так же как и нам. Если бы что знали, мне уже сообщили тем или иным способом.

Улица Чудес называлась так, потому что количество измененных попрошаек на ней превышало все пределы. Кого здесь только не было: двухголовые, четырехрукие, совсем без рук, но с крыльями за спиной. У одного из попрошаек – Владимиров заметил – к туловищу крепилось аж шесть ног: две босые, на остальных сапоги разных расцветок, фасонов и степени изношенности.

– Подайте…

– Помогите…

– Пусть пребудет с вами милость Атомных…

– Откуда столько измененных? – Младший инспектор только и успевал, что одергивать полы фирменного сюртука, в которые вцеплялись руки, клешни, щупальца.

– Вестимо откуда – из Двора Чудес.

– Но ведь… это недешево.

– А попрошайничество, парень, вообще серьезный бизнес, особенно рядом с дворцом.

– Но как можно пойти на такое… добровольно? – Младший инспектор как раз смотрел на попрошайку, все тело которого было заменено на змеиное – или к толстой змее прицепили голову человека. Второй нищий кормил змеетелого из детской бутылки с соской. Бурая кашеподобная масса стекала по подбородку, но тот не мог даже утереться.

– Большинство из них не спрашивают, выкупают в приютах или у родителей еще детьми, но есть и такие, что идут добровольно. Им лучше попрошайничать, чем работать. – Живот инспектора громко и не в первый раз забурчал. – Убийца обождет, пошли поедим.

– Пойдемте. – Ульрике кинул последний взгляд на змеетелого. – Но куда?

Действительно – куда? Словно подслушав его мысли, младший инспектор продолжил:

– Интенданты мало того что свирепствуют по деревням, забирая последнее, говорят, Советник выставил посты и все, кто везет продукты в город, обязаны отдавать половину на нужды армии.

Все это Владимиров знал и без него, а также то, что заведений, где можно вполне прилично и, главное, недорого поесть, в городе осталось не так много.

– Давай к Пью, сам видел, вчера к нему каплунов завозили. Не то чтобы крупные, но сейчас особо выбирать не приходится. К тому же за ним должок.

– Давайте.