08:41 Николай Инодин. В тени сгоревшего кипариса | |
Николай ИнодинВ тени сгоревшего кипарисаДля того чтобы история пошла по иному пути, не нужен попаданец с ноутбуком. Один человек задержался в пути, другой в нужное время высказал умную идею. Третий умер на три месяца раньше. И хотя в Испании остановить фашистов не удалось, советские добровольцы готовы попробовать снова, на этот раз в ГрецииМ.: АСТ, СПб.: Издательский дом «Ленинград», 2019 г. Серия: Военная фантастика Выход по плану: октябрь 2019 ISBN: 978-5-17-119208-2 Страниц: 384 1 В тени сгоревшего кипариса Не срослось, не сложилось, не было. Ничего водой не снесло. Нет о том ни были, ни небыли: На пустом быльё не росло.
Не рождённые, не любившие, Не имевшие вовсе судеб, Чем дышали они, не бывшие, Никогда не жившие люди?
Шум прибоя почти не слышен — берег моря виден, но достаточно далек. Плеск и шорох волн заглушают гудение бесчисленных мух, карканье ворон и пронзительные вопли чаек. Тихо потрескивает остывающий двигатель. Звучит греческая и русская речь, иногда в эту мелодию вплетаются лающие фразы на немецком — не всех фрицев перемешали с грунтом танковые гусеницы. Запахи моря и пыли забивает кислая тротиловая вонь, густо замешанная на «ароматах» бензина и горелой краски. Вечер. Закатное солнце делает тени гуще и длинней. Тень кипариса, перебитого прямым попаданием снаряда, косо лежит на башне танка. Гусеницы боевой машины по самый верх тележек подвески зарылись в обломки серого десантного планера. Красная пятиконечная звезда на бортовой броне мирно уживается с нанесённой на башню белой восьмиконечной родственницей. Одно крыло планера уцелело и задралось вверх. Намалёванный на нём чёрный крест щедро присыпан пылью, но ещё вполне различим. На башне сидит танкист — чумазый и уставший. Он сдвинул на затылок ребристый шлем и устало, не торопясь, курит. Медленно выпускает из ноздрей табачный дым и смотрит на море. Там, за проливом, воды которого из-за обилия якорных мин местами напоминают суп с фрикадельками, его заждались. И он обязательно вернётся, потому что привык возвращать долги. Нынешняя победа — всего лишь щедрый задаток.
Глава 1. За три моряПятеро мужчин в военной форме без знаков различия стоят на пирсе и наблюдают за тем, как портальные краны легко, играючи, переносят с борта на берег грузовики, танки и артиллерийские установки. Выгрузка идёт не первый час, поэтому особого интереса не вызывает. Но порядок есть порядок, поэтому мужчины переговариваются, не прекращая следить за процессом. — Фунтиков, скоро твои сараи выгружать начнут, не поломают их греки при разгрузке? Тридцать тонн — не кило изюму. — Эти краны и потяжелее таскали, снимут. В Одессе как бы не хуже этих машинисты были. — Какой-то ты спокойный, Михаил, не понимаю. Чужая страна, незнакомое всё. А ты будто на вокзале в Жмеринке на перрон покурить вышел. — Так не первый раз, товарищ майор. Я на Родине меньше года пробыл. — А чего тогда рапорт подавал? — Тот раз не договорил с фашистами. Михаил хотел сплюнуть, передумал и зло ощерился: — Ещё бы с французами потолковать. О гостеприимстве. Фунтиков провожает взглядом величаво проплывающую над ними тушу трёхбашенного танка. В самом деле, ему не впервой. Приходилось, волнуясь, разглядывать с палубы парохода как разворачивается панорама незнакомого морского залива, таращиться на чужие маяки и дома непривычного облика. Два года назад младший лейтенант Фунтиков первый раз слушал незнакомую речь докеров, волновался, когда кран выдернул его Т-26 из корабельного трюма, будто морковку из грядки. Удивлялся незнакомой архитектуре, на узких улочках Барселоны любовался вычурными балконными решётками, втягивал раздутыми ноздрями ароматы апельсиновых рощ. Это потом, спустя полгода, с лёгкой руки кареглазой каталонской красавицы прилипнет к нему кличка «дон Мигель». К тому времени лейтенант Фунтиков уже оценит «прелесть» узких улочек средневековых городов, научится видеть в маслиновых и гранатовых рощах, в виноградниках и старинных ветряных мельницах не иллюстрации к романам Сервантеса, а удобные места для засад, огневых позиций и наблюдательных пунктов. Навоевался Михаил от души, и с врагом, и с союзниками. С тех пор расхлябанность и неорганизованность числит в одном ряду с изменой, ещё и не сразу решишь, от чего вреда больше. Когда франкисты и итальянцы отрезали их группу от морского побережья, Михаил среди танкистов остался старшим. Метался на последних литрах бензина по горам и долинам, пытался несколькими танками и броневиками перехватывать маневренные группы итальянских танкеток и марокканской кавалерии. Иногда – успешно, тогда дон Мигель любовался приземистыми силуэтами горящих «Ансальдо» и пустыми сёдлами на спинах поджарых берберийских лошадей. Запёкшейся кровью на грязных бинтах памяти остались последние бои летом тридцать девятого: щедро политые кровью сумасшедших марокканцев склоны, трупы последних защитников Республики. Снаряды и топливо для его «El bravo Rojo[1]», латаного-перелатаного Т—26, последнего остававшегося в строю, чуть ли не в котомках приносили со всего пиренейского фронта. Когда ни того, ни другого не осталось, Михаил сам разбил молотком прицелы, воткнул первую передачу и выпрыгнул из танка. До конца смотрел, как падает в ущелье, разваливаясь на части, испытанный боевой друг. Переход границы, наглость и презрительная вежливость французских чиновников. Лагерь…. Это и вовсе не хочется вспоминать. Марсель, пароход «Четвёртый Интернационал», переход до Одессы, который Михаил почти не помнит — на борт его поднимали на носилках, свалило с ног запущенное в лагере ранение. На палубу врач разрешил выходить уже после прохода черноморских проливов. Разговоры со строгими, внимательными особистами, затем Москва, орден Красного Знамени, третий кубарь в петлицах и рота Т-28 в пятой тяжёлой танковой бригаде. Огромный Харьков, степи, где по балкам и оврагам прячутся от зимних ветров и летнего солнца украинские сёла. Певучий говор с непривычным мягким «г», неистребимые «семки», шелуха от которых не хуже палой листвы может покрывать дощатые тротуары, черные, сочные вишни. Новая техника и постоянные стычки с командованием в попытках выбить топливо и боеприпасы для проведения стрельб, тренировок и тактических занятий. Последняя беседа в кабинете командира бригады. — Садись, герой, — комбриг махнул рукой на ряд стульев у стены, – Разговор у нас с тобой не на пять минут, нечего тебе во фрунт тянуться
Рейтинг: 5/2
| |
Категория: Военная фантастика | Просмотров: 2174 | | |
Всего комментариев: 0 | |