Леонид Зайцев. Артефакт

Трудно сохранить руки и душу чистыми, когда вокруг почти сплошная грязь. Она трясиной под ногами сковывает движение. И немало усилий приходится прилагать, чтобы сделать хоть один шаг. Она стекает по стенам и перилам лестниц, и не на что опереться, если не желаешь испачкаться. Она густыми каплями слетает с измазанного потолка, и большого труда изворотливости стоит постоянно уклоняться от этой зловонной слизи. Сергей Маслов – оперативный сотрудник, в полной мере испытал это на себе. А уж когда начальство объединяется с криминалом, подставить простого честного опера, к примеру, под взятку легче лёгкого. Хорошо ещё, что не посадили, а только уволили как «запятнавшего честь и не оправдавшего доверие». Однако учитывая прошлые заслуги, всё же милостиво разрешили написать «по собственному желанию».

И вот тут Сергей Маслов в полной мере ощутил закоренелую с тридцатых годов нелюбовь народа к органам. Она не выражалась как-то активно. Никто не бегал за бывшим опером с дрыном или топором. Просто он не мог устроиться на нормальную работу. Нигде его не брали. Предлоги были разные. А порой не брали без всяких предлогов. И он сильно подозревал, что и тут приложило руку его бывшее руководство.

Вся его честность и преданность закону шли коту под хвост. А эти самые коты времени даром не теряли. Разве можно позволить пропадать такому опытному специалисту? Сергею дали понять, что готовы его пригреть у себя в объятьях. Стоит только «перекраситься». Будут тебе и пляжи Флориды, и музеи Парижа. Шубы для супруги и самые крутые тачки для самого.

Но он был честным ментом, хоть и бывшим. И тогда от него ушла жена. Благо, что детей у них случиться к тому времени ещё не успело. Ушла как раз к тому, кто предлагал ему Флориду и Феррари.

Сергей не осуждал её. Одно полушарие его мозга ненавидело эту предательницу. Однако второе выступало в её защиту. Рыба ищет, где глубже, а женщина, где солнечнее! Где ласковое море и живописные пальмы, где бриллианты и шубы, бутики и рестораны. Правда солнце иногда заходит. Через пару месяцев любовника его всё ещё официально жены застрелили прямо у ворот собственного роскошного коттеджа.

Теперь Сергей должен был решить что-то и на счёт своего будущего. А поскольку ничего иного в жизни ему не довелось испытать, кроме работы опером путь его лежал почти прямо до камня с излюбленной сказочными богатырями надписью: «налево пойдёшь.., направо пойдёшь…» Либо в «братки», либо охранником на ресепшине какого-нибудь офисного центра. В первом случае жизнь его обещала быть яркой, но короткой. Во втором, грозила геморроем и аденомой простаты от ежедневного долгого сидения на стуле.

Он выбрал третье. Чего от него никто не ожидал. Отстали даже «братки». Сергей Маслов получил лицензию частного детектива. И начал лихо «ломить бабло» с состоятельных супругов за доказательство неверности жён-мужей. С предпринимателей за поиск проворовавшихся партнёров. И с богатых домохозяек за уличение не чистых на руку служанок. Да и за любые другие дела, которыми раньше занимался исключительно за зарплату.

И сначала всё шло хорошо. Работу подкидывали и бывшие сослуживцы, и бывшие «клиенты». Первые стряхивали с рук бесперспективную «бытовуху» вроде кражи дорогого велосипеда со стоянки у супермаркета. Вторые чаще просили помочь «прокачать» какого-нибудь интересующего их гражданина на предмет прошлого и настоящего, прежде, чем начинать иметь с тем дело. Сергей честно отрабатывал положенные человеко-часы. И первые, и вторые оставались довольны. А в карман бывшего опера изрядно капало.

Вот только он не брался за «мокрый» криминал. Мужика с девочкой в сауне подловить – это запросто. Но подловить его же на вспоротой ножом женщине и не заявить – увольте. Это не его метод. Хотя именно за такое готовы были платить, как за полёт в космос.

Короче, в конце концов, он и тут не ужился.

Друзья постепенно его забыли. Стали обращаться всё реже. Пока совсем не прекратили. У них хватало забот. Убийцы, маньяки и прочие расчленители. Даже самый честный полицейский закопается в ворохе дел. Спать-то некогда. Да и не хочется сны видеть. В них только те же убийцы и маньяки. Забыли его и с другой стороны. Раз за криминал не берётся, то зачем он нужен? Опер – белоручка. «Нужных» ментов «деловым» всегда хватало.

Вот так бизнес не особо родившись, сошёл практически на нет. Не было у него и офиса со стеклянной дверью и трафаретом: «Сергей Маслов – детектив». Не было и красотки-секретарши. Дорого всё это. А ему ещё содержание платить той самой «вдове» – своей всё ещё законной супруге Алёне. Тот её богатенький покойник не удосужился при своём ещё земном существовании с дамой брачный союз заключить. А дом, машины, яхту и прочие картины быстро расхватали даже не родственники.

Сергей на разводе не настаивал. Всё ещё в глубине души на что-то надеясь. Алёна, за последнее время успевшая отвыкнуть содержать себя сама, этим не стесняясь, пользовалась.

Перебивался Сергей мелочью. Там молодую жену прищучить с любовником. Там старого ловеласа под лампасы. Геморрой тот ещё. Из судов не вылезаешь. А платят… Ну сколько платят шавке, облаявшей чужую сучку? Косточку дадут и радуйся. Если две косточки дадут, то реально гуляешь неделю!

Вот так Сергей и начал пить.

В смысле он и раньше пил. Но не так тупо и жёстко. Хотя и строго по расписанию. Сначала зарядка с пивом. Затем бутылка водки частями под попавшуюся под руку еду. Попадались обычно вскрытые с вечера консервы. После прогулка по интернету в поисках то ли работы, толи просто общения. И вторая бутылка, редко растянутая хотя бы до захода солнца. Глупое смотрение в голубой экран и сон. А сны у алкоголика случаются жуткие.

Но вот вчера в его дверь постучали.

Именно постучали, ибо его дверной звонок давно вырвали с корнем почитатели его оперативного таланта. Постучали тихо, но решительно. Чем уже на первом этапе вызвали уважение хозяина квартиры.

Сергей с мокрой после душа головой как раз прикидывал шансы. Можно было снова лечь и спать до вечера. А можно было допить полбутылки и пойти дышать воздухом. Ещё можно было выпить и лечь спать. А ещё можно не выпить и погулять. Чёртов матанализ, сурово засел в его теперь уже точно бестолковой башке.

На деловой лад его настроило то, что стучались и в без того открытую дверь.

Сергей осмотрелся. Открытая консервная банка с остатками кильки в томате на столе это ладно. Недопитая бутылка. Перетопчутся. Он задвинул грязные носки ногою под кровать. Ничего более серьёзного сделать не успевалось.

– Входите. Открыто.

И они вошли. Двое.

Один ростом доходил Сергею разве что до подбородка. А вот шириною своих плеч мог поспорить с дверным проёмом. Его лицо ничего не выражало. Зато второй напоминал разыгрываемый мячик пинг-понга. Он постоянно суетился, дергался то туда, то сюда, лез всюду и всё время улыбался.

– Сергей? – Решил уточнить он. – Да, конечно Сергей! Спаситель просто не может иметь другого имени!

Бывший оперативник не прочь был поработать и с шизофрениками. Если привычный для него мир от этого не пострадает. Вот только когда этот душевно больной на стол перед ним мягко положил на первый взгляд невзрачный пластиковый кейс, где-то в животе заворочалось нехорошее предчувствие.

– Это аванс.

Когда перед опером кладут такой «дипломат», там может оказаться что угодно. От партии героина, до атомной бомбы. Слово «аванс» при этом выглядит двояко, если не трояко. Помнится одному корреспонденту популярной газеты такой чемоданчик с «авансом» разорвал все внутренности.

Сергей указательным пальцем правой руки приподнял крышку. Там в самых что ни наесть банковских обёртках серели пачки валюты. На взгляд эдак с полмиллиона полновесных американских рублей. Считать деньги глазами его научила бывшая работа.

Запахло таким жареным и так сильно, что бывший опер аж поморщился. Столько не платили даже за списание убийства. Даже за само убийство. Столько вообще не платили. А если это только аванс. Президента ликвидировать потребуют, решил Сергей.

С другой стороны у него в жизненной перспективе помимо всё растущих долгов маячили лишь скорая белая горячка и психушка. Чего уж там покушение на главу государства. Когда жизнь даёт трещину, идёшь во все тяжкие.

Опять же. Он представил, как бросает пачку баксов в лицо заплаканной бывшей, хотя и всё ещё официально своей жены. Она перестаёт рыдать по своему безвременно застреленному бандиту и кидается обратно в его объятия. Прямо нагишом! Тьфу ты. Не о том сейчас ему надо думать.

Серёга судорожно сглотнул. В нём боролись честный мент и частный предприниматель. Чувство самосохранения медленно отползало на задний план.

– Криминалом «мокрым» я не занимаюсь, – с трудом выдавил он из себя.

– Ни в коем случае подобного вам и не предлагаем, – заулыбался живчик. – Ваша репутация бежит, как говорится, впереди Вас! Так шустро бежит, что мы еле догнали! Никакого криминала! Тем более «мокрого». Разве что по острой необходимости. И в целях самозащиты от угрозы собственной жизни!

– Тогда объясните сначала вот это? – Маслов указал дрожащим пальцем на аккуратные пачки иностранных денег.

Гость проследил за его пальцем. Затем поднял глаза и улыбнулся так непосредственно, что от умиления растаяли бы уличные столбы.

– Очень легко, очень легко! – Заверил гость. – Но только очень секретно! – Добавил он. – Думаете, мы не понимаем, как Вы станете рисковать? Жизнь штука дорогая! Особенно чужая! – Гость опять хихикнул в кулачок. – По работе и оплата. Больше того скажу: просите столько, сколько хотите! Мы же знаем, что больше разумного Вы не потребуете. Да! И расходы ваши, понятное дело, финансируются отдельно. Ну и похороны, если что, за государственный счёт! В лучшем виде. С оркестром и плачем вдовы! – Похоже, незнакомец веселился вовсю.

Детектив оказался напрочь выбит из колеи. Хотя похмелье каким-то странным образом совершенно прошло. Казалось, оно даже не начиналось. Просто удивительно. Вот только сейчас подташнивало, голова гудела, налитая свинцом. И вдруг огурец огурчиком! Это требуется срочно прояснить.

– А теперь суть, но коротко, для начала, – Серёга старался звучать строго.

Гость нагло прошёл в кухню и уселся на табурет, оставив помощника широченными плечами блокировать входную дверь. Через такого без оружия не пройдёшь, подумал бывший опер. Картина происходящего становилась всё более зловещей.

– Необходимо найти и вернуть украденный саркофаг, – возможный клиент поморщился, – или, как у вас говорится, контейнер.

Вот это «как у вас» Маслова напрягло. Не хватало ещё в шпионах очутиться.

– Про криминал я вам говорил? – Решил уточнить он. – Измена родине тоже криминал. Чтобы вы в курсе были.

– О! Нет-нет! – Несколько натужно засмеялся гость. – Мы с вами играем на одном поле. – И он вытащил из внутреннего кармана пиджака карточку. – Служба Безопасности России. СБР. Частные лица мы привлекаем, в крайнем случае.

Вот всё и прояснилось с похмельем.

– Этот крайний? – Спросил Сергей.

– Весьма, – подтвердил гость. – И вот моя карточка.

Он протянул Маслову кусочек картона, на котором что-то мелко было написано.

– На звонки ответит секретарь. Рекомендую запомнить номер. Карточка самоликвидируется через пару минут.

Цифры оказались неразборчивы, а карточка вдруг истлела прямо в руках. Но вопросов к служебной принадлежности её владельца больше не было. Вернее не было больше смысла их задавать. Ответ прозвучал. Никакой иной версии ему не предложат, будь странные посетители на самом деле хоть посланцами бога, или членами тайного масонского ордена. Решение намеренно оставили за ним – Сергеем. Он мог принять игру и согласиться. А мог и не принять и отказаться,.. наверное.

– Кое-кто украл кое-что, – заказчик старался изо всех сил не проговориться. – Кое-как это надо вернуть.

– Но СБР не может этого сделать напрямую.

Такие случаи бывали. Государственные структуры практически любой страны мира в щекотливых ситуациях прибегают к услугам частных фирм, или лиц, чтобы в случае провала на них всё и свалить. А самим остаться в стороне.

– СБР может всё, – улыбнулся гость. – Вы станете слушать?

Сергей предпочёл слушать.

– Может, тогда присядете?

Когда тебе стоящему в одних трусах в дверном проёме собственной кухни, где на столе лежит состояние в чемодане, предлагают сесть – это надолго. Но, как говорил его тренер по дзю-до: если не можешь изменить ситуацию под себя, сам изменись под ситуацию. Однако присесть оказалось не на что. Обе табуретки занял представитель органов. На одной сидел он сам, а на другой покоилась его нога. Сергей присел на корточки.

– Вот, – коротко произнёс владелец карточки СБР, протянув Сергею нечто напоминающее автомобильный прикуриватель.

Было сильно похоже на взрыватель. Сам в руках их Сергей не держал. Но на учениях в армии такие показывали.

– Это не взрыватель, – незваный гость явно читал его мысли. – Это детектор. Он укажет местонахождения контейнера. К сожалению не точно. Допустимая погрешность две сотни метров. Может чуть меньше.

Сергей быстро прикинул в уме. Если двести – диаметр, то площадь почти тридцать две тысячи квадратных метров. А если радиус? Хорошее такое приближение. Заказчик, похоже, тоже это понимал. От того расщедрился на дополнительные подсказки.

– Тот, кто сейчас пользуется содержимым контейнера, должен находиться как можно ближе к власти и финансовым центрам. Вы сможете локализовать его офис. От силы тысяча квадратов. И контейнер всегда рядом с ним.

– Почему?

– Иначе он его потеряет.

И заметив непонимание в глазах Сергея добавил:

– Потеряет с ним связь.

Сидеть на корточках в одних трусах на своей кухне было унизительно. Неудивительно поэтому, что сыщик всё больше злился.

– У вас есть детектор, – сквозь зубы процедил он, – мордоворот вот этот, – он сделал движение головой в сторону входной двери. – Идите и возьмите свой контейнер. Но вы приходите ко мне с чемоданом денег. Почему?

Гость как-то весь ссутулился.

– Вам не нужны деньги? – Спросил он. – А кинуть пачку баксов в лицо бывшей супруги уже передумали?

Да он телепат. Сергея пробило, словно разрядом тока. Ведь ничего подобного вслух он не говорил.

– Вы не готовы послужить Родине? – Продолжал гость.

– За службу родине денег не предлагают, – огрызнулся Маслов.

– Правда? – Похоже, гость реально удивился. – Тогда я это забираю.

Перед глазами Сергея пролетели, порхая квиточками все его долги. От содержания жены до квартплаты. Двумя жирными гусями прошли две давно просроченные задолженности по кредитам. Воробушками проскакали мелкие деньги, взятые у соседей «до зарплаты». И толстым быком уселась прямо на ноги ипотека. Этот сундук не просто решал все его проблемы. Он вообще всё решал. Если останется, кому тратить.

– Стойте, – Сергей почти сдался, – только объясните, от чего СБР сами не могут найти и изъять контейнер?

– Потому что, – не весело усмехнулся гость. – В обмен на товар получите столько, сколько нафантазируете себе.

Когда спускаешься в московское метро на любую пересадочную станцию в пределах кольцевой линии, то с высоты эскалатора происходящее внизу на платформе представляется броуновским движением плотной массы человеческих тел. Но это только кажущийся хаос. Опытный взгляд без особого труда разделит пёструю толкающуюся толпу на несколько вполне обособленных групп.

Вот стайка туристов посреди зала сгрудилась вокруг неопределённого возраста женщины с флажком или зонтиком, или любым другим заметным издалека предметом, зажатым в поднятой над головой руке. Ещё часть туристов по двое, по трое рассыпалась вокруг на небольшом удалении от экскурсовода. Они, мешая решительно всем, весело щебеча (чаще всего по-китайски) фотографируют друг друга в интерьере поземных дворцов. Складывается впечатление, что советская власть, строившая в далёкие годы эти центральные станции, предвидела наплыв восточных соседей с фотографической техникой. И именно для них соорудила столь помпезные залы, вбухав в их строительство немало народных денег.

Вот иногородние. Кто-то едет через Москву транзитом. Кто-то прибыл в командировку. А кто-то просто впервые посетил столицу. Они подолгу стоят, задрав головы под информационными вывесками и потом всё равно, как слепые щенки, тыкаются со своими портфелями (сумками, чемоданами) не в те двери (выходы, переходы).

Ну, а среди остальных легко отличить тех, кто пользуется подземкой постоянно изо дня в день от тех, кто спускается сюда от случая к случаю. Первые уверенно и на приличной скорости, умудряясь при этом практически никого не задевать, лавируют в этом людском море в точно им известном направлении. Им незачем уточнять маршрут по вывескам. Схема метро давно вытатуирована на подкорке их мозга. А навыки подземного слалома нажиты годами ежедневных тренировок. Вторые передвигаются значительно медленнее, постоянно натыкаясь на туристов, командировочных, приезжих и лавочки. Иногда ещё они бросают быстрый взгляд на таблички с указанием направлений движения поездов по платформам и с названием станции, к которой ведёт конкретный переход.

Я отношусь к первым из категории «остальные». Поэтому мне не составило труда вычислить двух типов, относящихся ко вторым, и явно интересующихся моей персоной. Дабы это лишний раз проверить, я ввинтился в толпу. Метров через двадцать я оглянулся. Преследователи не обладали сколь-нибудь значительным ростом, от того их самих было не видно. Зато отлично наблюдались людские волны, расходившиеся в стороны при их продвижении. Эти парни, как слепые носороги шли напролом, лишь бы не отстать от меня.

Странно. Либо они были совершенно не подготовлены к ведению слежки, либо им было плевать на то, что я их обнаружу. А вероятнее всего и то, и другое сразу. Просто некто велел двум дуболомам не терять меня из виду, вот они и стараются, как могут.

Ладненько, решил я. За подобное ко мне неуважительное отношение придётся вас наказать, господа нехорошие. Вернее, вас накажет ваш хозяин за проваленное задание. Но от этого вам будет даже обиднее.

Между тем преследователи приближались. Уже, перекрывая рёв прибывающего на станцию поезда, до меня стали явственно доноситься недовольные возгласы грубо расталкиваемых пассажиров. И я вновь ввинтился в человеческую массу. И, разумеется, у эскалатора оказался задолго до носорогов.

На движущейся лестнице народ стоял весьма плотно, занимая и правую и левую стороны. Я решил в такой ситуации мои «друзья» не станут действовать так же, как на платформе и расталкивать людей. Да и некуда здесь никого расталкивать в ограниченном подвижными перилами и неподвижными бортами пространстве. И потом, они вряд ли собирались меня схватить, да ещё в столь людном месте. Разве что они из органов. Но это предположение я сразу отмёл. Слишком уж непрофессионально они действовали. Да и какое дело сотрудникам органов до простого безработного? Чай на дворе не славные времена генсека Андропова, царствие ему коммунистическое, когда сажали за тунеядство.

Так и есть. Пыхтящие (ей богу – два носорога) и раскрасневшиеся типы, добрались до подножия эскалатора, когда я уже поднялся примерно на треть его протяжённости. Никого больше распихивать они не стали, а просто сделали вид, что о чём-то увлечённо друг с другом беседуют. Вверх на меня они даже не посматривали. А и зачем? Куда я до самого фойе денусь?

Зато теперь со своих горних вершин я мог хорошенько и не торопясь их рассмотреть. Мне-то прикидываться незачем было. Поэтому своего интереса я никак не камуфлировал.

Как бы я их не описал, вы всё равно скажете: как в кино. И будете, несомненно, правы. Ибо в кинематографе подобных напарников уже изображали всячески. Мои ребята, в таком случае, больше походили на «людей в чёрном». Только оба белые и не такие старые, как Томми Ли Джонс. Зато оба в чёрных похоронных костюмах с чёрными галстуками на белых рубашках. Правда, после прорыва вслед за мной через толпу одежда их выглядела заметно помятой. А вот короткие причёски не пострадали. За такое их свойство я и сам предпочитаю стричься довольно коротко, но не до состояния «ёжика» естественно. А вот лица у обоих оказались ничем не примечательные. Ни тебе мощных подбородков, ни орлиных носов, ни нависающих бровей, ни даже низких лбов. Обычные такие лица. По-моему, даже не загорелые. Хотя погоды нынче стояли жаркие и солнечные, а шляп на мужиках не наблюдалось.

В итоге, поднявшись значительно раньше своих преследователей, дожидаться их я естественно не стал. Быстрым шагом пересёк фойе, в которое помимо только что покинутой мною «Площади Революции» стекался ещё поток с «Театральной» и вышел под жаркое июльское солнце. А выйдя, тут же повернул налево в сторону Красной площади и ворот Александровского сада. Фора во времени у меня хоть и не очень большая, но существовала. Кроме того «людям в чёрном» после выхода из метро ещё предстоит определиться. Либо выбрать направление наугад, либо разделиться. Один пойдёт налево, второй направо. Хотя об этом они могли договориться ещё стоя на эскалаторе.

Мой путь пролегал под монументальным козырьком крыльца бывшего музея Вождя мирового пролетариата В.И. Ленина, где теперь располагается не особенно большой, но интересный музей «Войны 1812-го года». Я усмехнулся и, с усилием открыв тяжеленую дверь, вошёл в прохладу кассового зала, купил билет и отправился осматривать экспозицию.

Разглядывая ружья, сабли и нехитрое солдатское снаряжение тех времён, а так же портреты знаменитых и не очень военачальников, я не забывал поглядывать в сторону входа. Однако ни один из моих «приятелей» так и не появился. Оставалось похвалить самого себя за верный расчёт. Мне приходилось общаться с подобными парнями. Им и в голову не могло прийти, что преследуемый вместо того, чтобы пытаться скрыться, смешавшись с уличным многолюдьем, решит вдруг приобщиться истории Государства. Да они и сами в музей если когда и ходили, то в последний раз с дедушкой в своём сопливом детстве.

За пару часов я внимательно осмотрел всю экспозицию. И хотя оказался здесь по необходимости, это погружение в прошлое, как и всегда, доставило мне удовольствие. Если уж приходится прятаться, то уж лучше в подобных местах. Посидев пять минут перед выходом на стульчике напротив большого экрана, на котором демонстрировалась реконструкции сражений, я снова очутился на душной улице. Преследователей моих нигде видно не было.

Тем не менее, прежде, чем выйти на Никольскую, я медленным шагом обошёл Красную площадь. Периодически приходилось останавливаться – то шнурок упрямо развязывался, то из кармана что-то выпадало. Проверяясь таким нехитрым способом, лишний раз убедился, что ни мои новые знакомые, ни кто-либо ещё меня больше не «пасут». Затем зашёл в ГУМ со стороны Собора Василия Блаженного и, поев знаменитого мороженного у фонтана, вышел с другой стороны.

По Никольской неторопливым прогулочным шагом, направо и налево улыбаясь многочисленным здесь туристам, я добрался до небольшого кафе. Таких на этой улице едва ли не по одному на десяток гостей города. То есть их несметное количество. Эта небольшая улица с множеством питейных заведений после проведения в столице чемпионата мира по футболу превратилась стараниями журналистов и болельщиков в самую известную московскую улицу в мире.

Вход в нужное мне кафе (собственно, как и все соседние) даже в яркий солнечный день был украшен горящими разноцветными лампочками. О стоимости электроэнергии в этом месте никто не задумывался, ибо выручка с лихвой покрывала все затраты. Толкнув шпонированную под какой-то дорогой сорт дерева дверь на горящих золотым блеском латунных петлях, я проник в прохладный полумрак. Даже слишком прохладный после уличного пекла.

Столиков здесь было не много и почти все оказались заняты. Однако слишком долго задерживаться в мои планы не входило, а потому я отправился сразу к барной стойке. Там подражая классическому киношному образу, бармен чистой салфеткой протирал до идеальной прозрачности стеклянные бокалы. Это был высокий парень двадцати четырёх лет. Внешностью он походил на артиста, сыгравшего за свою карьеру единственную роль во вполне успешном фантастическом блокбастере Бондарчука. Темные, хорошо отутюженные брюки и белая рубашка с синей бабочкой сидели на нём идеально. Он представлялся посетителям Альбертом.

На самом деле по паспорту имя его было Авангард. Случилось так, что его папа был страстным болельщиком этой команды. Сын очень любил отца. Только поэтому по достижении совершеннолетия не сменил имя официально, хотя по закону имел на это полное право. И всё же для всех, кроме официальных структур, он стал именоваться Альбертом. На его взгляд это звучало не только более пристойно, но и солидно. А для человека с высшим университетским образованием, знанием трёх иностранных языков и служащему барменом в туристическом центре столицы мировой державы быть солидным просто жизненно необходимо.

Всё это я про него знал ещё со времён своей работы оперативником. Тогда Альберт-Авангард являлся одним из лучших, если не самым лучшим моим источником. В силу характера своей трудовой деятельности бармен не только многое слышит и видит, но и имеет обширнейшие знакомства, в том числе и в теневом мире. Такое заведение в самом центре города пользуется популярностью не только у иностранных гостей. Частенько тут появляются люди, нажившие свой авторитет и состояние, скажем мягко, не самым праведным путём. И что удивительно. Человек, который не доверяет даже собственным партнёрам, запросто может поделиться своими проблемами с барменом. Особенно если тот умеет выслушать, проявить сочувствие и выказать уважение. При этом, не задавая лишних вопросов. Разумеется, такой бармен в случае необходимости может в ответ рассчитывать на помощь в решении своих мелких неприятностей, если таковые у него возникнут. Естественно злоупотреблять подобными возможностями не стоит, дабы не лишиться доверия клиента.

– Привет, Альберт, – поздоровался я, устраиваясь на высоком табурете непосредственно у барной стойки.

Бармен, конечно же, заметил меня, едва я переступил порог. Но до последнего делал вид, что полностью погружён в полировку посуды. И только теперь повернулся ко мне и, придав лицу восторженно-удивлённое выражение, воскликнул:

– Серёжа! Какими судьбами? Тебе, как обычно?

– Как обычно, – кивнул я. – Ты бы кондиционер убавил. А то у тебя тут не прохлада, а ледник настоящий. Простудишь клиентов – ходить перестанут.

На стойке рядом с многочисленными пивными кранами стояли батареи кружек. Однако Альберт обернулся, открыл стеклянную дверцу настенного шкафчика и извлёк из него фирменный пивной бокал с логотипом моего любимого «Старопрамена». Перехватив мою благодарную улыбку, парень подмигнул и осторожно принялся наливать янтарный напиток. Вот из таких мелочей, как эта и состоит умение выказать уважение постоянному клиенту.

– Ну как, теперь нормально? – Спросил бармен, подавая мне бокал. – Уже не ледник?

А ведь действительно, прислушавшись к своим ощущениям, признался я самому себе. Уже не холодно. Хотя что-то мне не удалось заметить, когда этот хитрец подрегулировал температуру. Руки у него были заняты. Не ногой же!

– Это просто у тебя реакция на контраст случилась, – пояснил Альберт. – А теперь организм адаптировался. Погоди, сейчас пол бокала отопьёшь – совсем хорошо станет. Только дураки ледяное пиво пьют! И только идиоты-бармены его таким делают. Пиво должно быть не холоднее +12 С, но и не теплее!

После жары мучила жажда, и я сразу отпил половину порции. Напиток действительно оказался в самую пору. Именно прохладным. Такое пиво и на вкус приятно, и горло назавтра не заболит. И всё же я не удержался:

– Прямо-таки ровно +12?

– Термометр дать?

Махнув рукой, мол, верю, я быстро допил до дна.

– Налей ещё, – попросил, – это пекло всю жидкость из организма вытянуло.

Надо отметить, что наша с ним беседа ничуть не мешала Альберту одновременно отслеживать зал. Едва за одним из столиков гость ставил опустевшую рюмку, или тянулся к меню, или откидывался на спинку стула, как бармен делал знак официанткам. Девушки пташками выпархивали из своего закутка, где ожидали скрытые от взглядов из зала и материализовались рядом с довольным такой оперативностью посетителем. Заказы на выпивку и кофе поступали в бар. И Альберт, не прерывая общения со мной, успевал быстро и аккуратно их выполнять. Несомненно, работа бармена – настоящее искусство.

Со вторым бокалом я уже не торопился. Жажду утолили, теперь пришло время наслаждения вкусом.

– Кстати, давненько тебя не видел, – как бы, между прочим, произнёс мой приятель. – Надеюсь у тебя всё в порядке? Как работа?

Это означало, что Альберт понимает, я не попрусь с окраины в центр города, чтобы выпить пару пива и мило поболтать. Он предлагал мне перейти непосредственно к изложению моего дела. Может и не совсем непосредственно, но хотя бы выйти на глиссаду.

– Знаешь, – честно признался я, – последнее время всё больше по мелочи. – Пару дней трудишься, потом пару недель дурака валяешь.

Он внимательно посмотрел на меня.

– И пьёшь, – заключил он с осуждением в голосе.

Вот так. Каково услышать осуждение от человека, в чью профессиональную обязанность как раз и входит поить клиентов. Обидеться что ли? Хотя чего на правду обижаться? Да и он не ради того, чтобы задеть меня это сказал. Скорее пожурил по-дружески.

– И пью, – вздохнул я.

Мы немного помолчали. За это время он успел приготовить три чашки кофе, смешать пару коктейлей и налить четыре пива. Подходившие девушки-официантки с интересом поглядывали на меня. Меня действительно давно здесь не было, и все девушки были новые. Не стоит себе льстить, подумал я. Это вовсе не из-за моей сомнительной мужской привлекательности. Скорее им любопытно, с кем это так по-приятельски общается их несравненный красавец-бармен.

– И вот вдруг на днях.., – решил сам начать за меня рассказывать Альберт, – наконец-то твой невод принёс… Что принёс невод, Серёжа?

– Вчера, – поправил его я, сделав очередной глоток уже слегка теплившегося пива. – И принёс он Золотую рыбку. Боюсь только как бы ни дохлую.

– Даже дохлая Золотая рыбка может дорого стоить! – Философски заметил мой приятель, смешивая очередной коктейль. – Уже третий заказывает, лахудра силиконовая, – процедил он сквозь улыбку, адресованную куда-то в зал. – Не оборачивайся, – предупредил он моё естественное желание посмотреть на «лахудру».

Нет, ну действительно интересно, кого это паталогически вежливый Альберт-Авангард так жестоко обзывает. И презрев его предупреждение, я повернул голову и посмотрел в зал в направлении взгляда бармена. И ничего необычного не увидел. Просто перезрелая красотка с таким толстенным слоем штукатурки на лице, что, к примеру, на летней веранде при солнечном свете ей ничего бы не светило, окучивала толстенького, пьяненького и не молодого уже иностранца.

– Тебе-то что? – Повернувшись обратно к стойке, усмехнулся я. – Бару только прибыль. Эта подруга ещё три коктейля запросто осилит и не икнёт. – Или клафелинщицу в ней подозреваешь? Давай я в отдел по старой памяти позвоню – пробьют по базе.

– Ладно, не бери в голову, – вздохнул он. – Просто у нас заведение с хорошей репутацией. Мы таких стараемся под любым предлогом не пускать. Но эти парой уже пришли. Я попросил девочек. Они ей на ушко и так и сяк намекали, чтобы проваливала. А лахудра эта только глазки округляет, мол, не понимает по-русски, зараза.

Он отобрал у меня бокал с уже тёплыми остатками пива, достал из шкафчика чистый и наполнил его снова.

– Так что там с твоей Золотой рыбкой, Серёжа? Я могу чем-то помочь? Конечно, могу, – сказал он сам себе, – иначе, зачем бы ты пришёл! Слушаю тебя.

Ещё полчаса назад я начал бы рассказ со вчерашнего визита клиентов. Однако поразмыслив, решил с этим повременить. Кое-что изменилось. И теперь мне срочно требовалось понять, насколько это «кое-что» касается принятого мною к производству дела. Да, окончательно решил я, разберёмся сначала с моими сегодняшними знакомцами.

– Давай пока рыбку отложим.

Бармен даже оторвался от наполнения очередной кем-то заказанной кружки пива и как-то с подозрением посмотрел на меня.

– Что изменилось?

– Кое-что. И я не думаю, что это как-то связано с новым делом. Ведь я ещё и не приступил к нему толком. Но проверить не мешает.

– Рассказывай, Серёжа, – просто предложил он и продолжил наливать пиво.

И я рассказал ему про странных «носорогов». Про то, как я их обнаружил. Про то, как отвязался, рассказывать не стал. Зачем ему лишняя информация о методах ухода от топорной слежки. Просто констатировал факт. Он некоторое время переваривал услышанное, не забывая продолжать работать.

– Глупость какая-то, – вынес он, наконец, свой вердикт. – Может это по какому-нибудь старому делу? Ты же неверными мужьями-жёнами занимаешься?

– Занимаюсь, – кивнул я. – Вполне возможно, какой-нибудь заснятый мною на любовнице купец, потерявший в итоге при разводе изрядную долю своих активов, решил со мной поквитаться.

– Ну вот.

– Что «ну вот»? – Огрызнулся я. – Почему тогда цепанули меня в центре? Тут народу толпа! Почему не рядом с домом на тихой зелёной улице? Мой адрес достать не проблема. А вот куда я сегодня поеду, я сам только утром решил.

– Может ты их не сразу заметил? Хотя о чём это я, – Альберт сотворил на своём лице испуганное выражение. – А может этот купец тебя срисовал в метро как раз на «Площади Революции» и послал своих бодигартов проследить?

– А чего это тот купец в метро забыл? Изменами тех, которые на метро ездят, я не занимаюсь – им платить за мою работу нечем.

– Так его же жена разорила при разводе! – Не хотел просто так отказываться от понравившегося ему варианта событий Альберт.

– Авангард! – Не как обращение, а так – нейтрально, как название команды произнёс я достаточно громко.

– Тише ты, – зашипел на меня парень.

– Тогда хорош чушь молоть.

– Не, ну кто из нас сыщик? – Тут же взвился не терпящий грубости Альберт.

Некоторое время мы не смотрели друг на друга. Эдакая размолвка в «голубом» семействе. Я приналёг на пиво, пока и эта порция не потеряла прохладную привлекательность. Альберт за неимением новых заказов принялся вновь протирать салфеткой и без того скрипящие от чистоты бокалы.

Первым не выдержал затянувшейся паузы бармен:

– Может просто спутали с кем похожим, – предположил он, всё ещё не глядя в мою сторону.

– Может, – согласился я.

– Сам же сказал, что к новому делу ещё не приступал даже.

На самом деле, с самого начала этого гадания на кофейной гуще, я уже знал, как поступить, чтобы расставить все точки над латинской буквой. И предполагал, что мой давний «источник» не откажется мне в этом предприятии помочь.

В школе моим любимым учителем был наш строгий физик Александр Григорьевич. Не то, чтобы я так уж обожал его предмет. Просто он вёл кружок «Радиолюбитель». Сам он являлся радиолюбителем ещё с довоенным стажем. В городском радиоклубе его очень уважали. А вот ученики очень боялись. Ведь он одновременно и директорствовал. Если не боялись, то побаивались все, кроме меня и ещё двух ребят из кружка. Нам он казался почти сказочным волшебником, способным укрощать эфир и дрессировать радиоволны. Наверное, поэтому и уроки его по физике мы не прогуливали. И кое-что вынесенное из тех уроков должно было мне сейчас пригодиться. А именно следующее утверждение: если повторить эксперимент в точности теме же средствами и при тех же условиях, то и результат окажется тем же. (Не ручаюсь за дословное изложение).

В моём случае это звучало так: в то же время, в том же месте, и с тем же главным действующим лицом. В том случае, разумеется, если сегодня вечером эти ребята не встретят меня прямо возле подъезда родного дома. Честно говоря, я на это даже рассчитывал. Насколько бы проще тогда всё стало. И Авангарда не надо впутывать.

Но он прямо-таки сам горел желанием впутаться.

Любой хороший бармен одновременно и прекрасный физиономист. Заметив мой устремлённый в одну точку (а именно на бокал с остатками пива на дне) взгляд, он добавил к этому уже две пропущенные мною мимо ушей свои реплики. Из этого следовал единственный вывод: Сергей находится в процессе принятия решения. Не удивительно поэтому, что едва заметив, как я «оживаю», он немедленно заменил мой опустевший бокал на полный и потребовал совершенно решительным образом:

– Давай, Серёжа, выкладывай свой сценарий.

И я выложил.

– Завтра в то же время я приеду на «Площадь Революции», – начал я. – Если снова прицепятся, сбрасывать их не стану. Приведу аккуратненько прямо сюда к тебе.

Альберт расплылся в благодарной улыбке:

– А я всё думал, когда для меня роль отыщется в твоей постановке!

– Ты завтра только мне не улыбайся, – окоротил его я, – мы не знакомы.

– Понятно.

– Вот чёрт! – Я едва не хлопнул ладонью по полированной поверхности стойки. – Твои официантки теперь меня знают. А девушек инструктировать бестолку. А если и не бестолку, то всё равно – слишком много посвящённых получится. Так не пойдёт.

И я залпом осушил сразу половину бокала, даже не почувствовав вкуса напитка. А это означало, что на сегодня мне уже достаточно. Тем более, что всё может решиться и сегодня вечером. А мы тут планы на завтра строим.

– Завтра другая смена, – Альберт произнёс это так буднично, что до меня не сразу дошло. – Девушки в это время будут другие.

Я посмотрел на своё оставшееся пиво и решительно отодвинул от себя бокал, краем глаза заметив одобряющую улыбку бармена. Раз официантки другие, значит, продолжаем планировать операцию.

– Я сяду за один из столиков. Альберт, ты должен сделать две вещи к моему приходу, – предупредил я. – Один столик обязательно должен быть свободен. Пусть самый маленький, который на двоих. И очень желательно в глубине зала. Сможешь обеспечить?

Бармен развёл руками, мол, обижаешь.

– Чего проще. Сегодня ночью убираем один двухместный столик, а с твоим приходом его выставляем как дополнительный. Если мест других не будет.

– В идеале желательно, чтобы не было, – пожелал я, как оказалось вслух.

– А если они тогда снаружи ждать останутся?

– Не останутся. У вас же есть другой выход?

– Понятно. Побоятся, что снова уйдёшь. Захотят держать в поле зрения.

До парня, наконец, дошло.

– Хочешь, чтобы они сели у стойки бара!

– Либо близко к бару, – подтвердил я его догадку. – Ты должен, как следует их рассмотреть.

– А видеокамеры на что?

Кто их знает, кто они такие, подумал я. Записи с камер в секунду изъять можно по ордеру, а то и просто силой. Кто здесь сопротивление окажет? Три девочки и Авангард? Он, разумеется, парень крепкий, но ввязываться не станет. Мы с ним всё-таки не друзья в нормальном понимании этого слова. Симпатия симпатией, однако, за его услуги и информацию я хорошо плачу наличными.

– Давай на камеры особенно не рассчитывать, – вслух произнёс я.

– Ладно, – как-то не сразу согласился он, очевидно понимая, что просто «рассмотреть» это ещё не всё, что от него потребуется. – Что потом, Серёжа?

Нет, ну как он даже в такой ситуации, явно одновременно волнуясь и подсчитывая в уме сумму к оплате, которую выставит мне за операцию, умудряется точно разлить по рюмкам коньяк и не пролить ни капли драгоценного напитка? Это колдовство какое-то, ей богу. При этом он ещё и какие-то записи в блокноте ведёт. И как внешне держится! Прямой, словно ему позвоночник на черенок от лопаты поменяли, улыбка, предназначенная одновременно всем и только тебе! Что там посетители, даже девушки-официантки не замечают, как он внутренне напряжён.

– Мне не придётся их травить?

Он ещё и шутит.

– Тебе придётся их «прокачать».

Альберт поморщился.

– Ты знаешь, как я не люблю обращаться к Большим дядям даже по мелочам.

Это я знал. Как знал и то, сколько информации на них он уже слил. И мне в том числе. Узнай они об этом, и Авангард исчезнет в болоте низшей лиги без следа. До сих пор бармен успешно балансировал на этом канате. Сдавать его, значило терять источник информации. А для него перестать поставлять её означало стать бесполезной обузой. Вот только я теперь больше не сотрудник. С меня взятки гладки. Но я не хотел шантажировать парня.

– Послушай, – попросил я, – в этот раз (но только в этот) можешь запросить с меня любую оплату. В разумных пределах, естественно. Миллиона баксов я тебе не дам.

– А сто тысяч дашь? – Быстро спросил он.

Да ты, Авангард, сбежать хочешь, понял я. Надоела жизнь эквилибриста на проволоке. Сто тысяч, плюс примерно столько же у тебя скоплено. Сам понимаешь, что этого хватит только на то, чтобы уйти. А там надеешься на талант, молодость и образование. Может быть. Вот только от них так не уходят. И ты знаешь, прекрасно знаешь, что единственный для тебя вариант, чтобы твоя информация, в конце концов, помогла их свалить. И не просто свалить, а уничтожить. Иначе никакие деньги тебе сбежать не помогут.

– Дам пять, – предложил я. – Это ровно в десять раз больше обычного. И то, только потому, что эти носороги могут быть причастны к моей Золотой рыбке. Тем паче, что и прошу-то я не о многом. Скажешь, что какие-то «быки» повадились заходить. Посетители пугаются. Хочешь узнать, можно ли связи в полиции подключить, чтобы их отвадить. И ведь это истинная правда! Твои посетители, как этих в похоронных костюмах увидят, вмиг разбегутся.

Как только разговор пошёл о конкретной сумме Альберт немного успокоился, это было заметно. Да и подать дело под предложенным мною соусом казалось реально безопасным. Ведь в том числе и по таким «мелочам» ему предложено было обращаться к Большим дядям. Не первый год я с ним работаю.

Собственно и познакомились мы с Альбертом-Авангардом здесь же. Тогда он ещё студентом был. Работал по вечерам и ночам. Вот я его и спросил: а кто ж курсовые за тебя делать станет, коль ты, мил человек, всё внеучебное время в баре работаешь? Так спросил, просто, под «пьяную лавочку». А он мне и выдал (неопытный ещё был), мол, я тут такую деньгу зашибаю с одних чаевых, что покупаю курсовики на раз! А по предметам, говорит, хожу только на языки и экономику. Единственное, что в жизни пригодится. Вот тут я его на заметку и взял. Любит деньги. Готов использовать других ради достижения собственной цели. Но не чужд и образованию. Не дурак, одним словом. Хоть и был он тогда не такой культурной умницей. Молодость, гормоны. Зато, каким стал!

– Серёжа, – Альберт начал составлять договор, понял я, – если ты завтра не появишься, то понятно. Вернее, не понятно и знать не желаю. Дело твоё. А если появишься с ними? Не при них же расплачиваться станешь! А потом вы уйдёте.

Бармен сделал трагическую паузу.

– Ну и, – подбодрил я его.

– И не вернёшься. Твою крутизну я знаю, но тех ребят – нет. Не хотелось бы остаться без постоянного, хоть и редкого посетителя и без денег одновременно.

Вот жучара. Хотя смысл в его словах очевиден.

– Прости мой французский, Альберт, – всё-таки я был уже немного пьян от такого количества выпитого пива, – но если я не вернусь, то тебе и делать ничего кроме выставления стола не придётся.

Тут я допустил ошибку. Чёрт бы побрал это пиво да на вчерашнее. Он обиделся. Скорее сделал вид. Но по существу, если Альберт получал задание, и соглашался его исполнить, то исполнял вне зависимости от изменения внешних факторов. За то его особенно ценили. В том числе и я.

– Ладно, прости, – я примирительно поднял руку. Со стороны могло показаться, что я прошу налить мне ещё. – Часть я готов заплатить прямо сейчас. Но не половину и не треть, – спешно поправился я, заметив, как заблестели его глаза.

– Сколько?

– Тысячу. Согласись, если я завтра вообще не появлюсь, она достанется тебе просто так. Ну, разве что за вынос стола.

Я знал, что он согласится. Обычно за информацию, которая того стоила, он получал сотню. И только за Них – пятьсот. Тут вознаграждение увеличивалось даже не за информацию о Них. А за информацию для Них.

– Остальное при передаче сведений? – Всё же уточнил Альберт.

– Именно, – подтвердил я, – ну ты же меня знаешь не первый год.

Привычка отсчитывать деньги в кармане пальцами из пачки весьма полезна. Далеко не всегда и не всем стоит лицезреть, какое количество дензнаков вы имеете при себе. Я отсчитал десять сотен и аккуратно вытащил их из-под резинки, дабы не порвать. Положил купюры на стойку вроде и небрежно, будто расплачиваясь за выпивку. Но одновременно прикрывая их ладонью. Даже сидящий рядом не смог бы понять, сколько именно бумажек я передаю бармену. Что уж говорить про камеры наблюдения.

Совсем уже собираясь спрыгнуть с табурета слишком высокого для моего роста, я вдруг услышал как всегда приятный голос Альберта:

– Серёжа, ты, наверное, просто забыл заплатить за своё пиво!

Забыл, да. А он не включил мою мелкую забывчивость в свою предоплату. Это ставило наши отношения на новый уровень. Я попросил его слишком о многом. Он это сделает. Но мы больше не можем быть даже относительно друзьями.

И тут из-за стола с большим трудом поднялся тот самый иностранец. Намалёванная девица с охами и ахами принялась, поддерживая его то с одной, то с другой стороны, подталкивая мужика к выходу. С трудом, но ей удалось выпихнуть его через узкую дверцу.

Та самая накрахмаленная донельзя девица, оказавшаяся, как и следовало ожидать, тёткой не первой молодости, вернулась к стойке бара и что-то быстро затараторила на каком-то странном языке. Альберт что-то ей сказал, и женщина перешла на английский.

Лично для меня между английским и китайским разницы не было. Желают добраться до наших богатств и наших баб, пусть учат русский язык. А там и посмотрим, кто кого дальше по матери отправит.

Я так разошёлся, что не сразу воспринял какое-то клокотание слева от себя. В это время тот пьяный гость уже дважды успел споткнуться о порог и упасть. Женщина подлетела к нему и помогла подняться. С улицы донеслись приветственные возгласы его соплеменников, или просто праздношатающихся интуристов.

Проводив взглядом его и даму, я обратился к стойке бара. Однако бармена за ней не нашёл. Звуки похожие на куриный клёкот раздавались откуда-то снизу. Перегнувшись через стойку, я обнаружил Альберта сложенным пополам, как после удара под дых. Но его не били. Бармен с трудом старался не заржать во весь голос. Он двумя руками зажимал рот, и всё равно давился смехом.

– Ты меня пугаешь, – честно признался я.

Это вызвало у парня дополнительный приступ смеха. Теперь уже любопытно стало и мне самому.

– И что эта лахудра тебе сказала? – Поинтересовался я.

Пришлось ждать ещё минуту, пока Альберт смог распрямиться. Смеяться он при этом не переставал.

– Серёжа, ты не поверишь, – с трудом выдавил он из себя.

– Сегодня я поверю во что угодно.

– Нет, – по-моему, он икнул, – она действительно его жена! Они из Южной Африки. Спрашивает, какие заговоры русских ведьм ей на ухо шептали наши официантки!

И мой Авангард снова сложился пополам.