11:14 Игорь Шенгальц. Ксенофоб. Сыщик Бреннер - 2 | |
Игорь ШенгальцКсенофоб. Сыщик Бреннер - 2НовинкаВ Руссо-Пруссии настали новые времена. Первое посольство чужаков открыло свои двери для контакта и налаживания отношений с местным населением. Но далеко не все люди приняли иномирян как равных. Кайзер-император Константин всеми силами пытается навести порядок в стране, но у него много врагов, как внешних, так и внутренних. Кирилл Бенедиктович Бреннер, бывший имперский десант-риттер и сыщик по найму, отошел от дел. Но внезапная просьба старой знакомой заставляет его взяться за необычное расследование… Игорь Шенгальц. КСЕНОФОБ. Шенгальц И.А. Ксенофоб: Фантастический роман / Рис. на переплете М.Поповского — М.:«Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2019. — 377 с.:ил. — (Фантастический боевик-1156) . 7Бц Формат 84х108/32 Тираж 3 000 экз. ISBN 978-5-9922-2869-4  Книга Ксенофоб (Сыщик Бреннер - 2) I. СПЕЦИАЛИСТ ПО ВЗЫСКАНИЮ ДОЛГОВ Очередь в новомодный ресторан-кабаре «Чужак» растянулась до самого перекрестка. Причем, стояли на улице, кутаясь от ветра и снега, не какая-то третьесортная беднота, а люди весьма состоятельные. Джентльмены в дорогих кашемировых пальто, дамы в мехах и ярких украшениях. Таким в любом заведении рады. Но здесь и им пришлось ожидать, как обычным смертным, своего права ступить в святая святых и насладиться незабываемым зрелищем. Внутри же ресторации собрались все сливки общества, настоящий финансовый и аристократический бомонд Фридрихсграда. Разумеется, мне среди приглашенных места не нашлось. Я стоял, укрывшись от внимания вышибал-охранников за рекламной тумбой, через дорогу от входа. Прямо передо мной висел яркий плакат, слегка трепеща на ветру одним оторванным углом. «ВНИМАНИЕ! Только три вечера, только у нас! Несравненная МАРЛЕН с эксклюзивной программой «ПОЛЮБИ МЕНЯ, ЧУЖОЙ!!!» Количество столиков ограничено!» Лично меня насторожило бы число восклицательных знаков в плакате, но еще больше вопросов вызывала фигура полуобнаженной мадемуазель, слившейся в долгом поцелуе с невообразимым чудовищем, видимо, олицетворяющем того самого «чужого». Мне доводилось встречаться с настоящими чужаками, в том числе самыми ужасными из них, и ничего общего с рисунком на плакате я не увидел. Но народ требовал зрелищ и валом валил в кабаре, а устроители готовы были пуститься на любые хитрости, лишь бы именно в их заведение несли свои деньги граждане империи. Поэтому я и остановился в столь неудобном месте, дабы немного поразмыслить и найти способ попасть внутрь, минуя очередь. Тем более что мой внешний вид вызывал множество вопросов, и громилы на входе не пропустили бы меня в заведение ни при каких условиях. Идти через главные двери я и не собирался. В любом кабаке подобного толка имелось несколько входов-выходов. Одним из них мне и пришлось воспользоваться. Пряча лицо от порывов снега в высокий воротник куртки и глубоко надвинув на голову кепи, я обошел здание кругом. Как я и предполагал, узкий проход между домами позволил мне пробраться во внутренний дворик, где рядком стояли мусорные баки, а под навесом виднелись высокая поленница дров и гора угля. Здесь ветра почти не чувствовалось, но снег все так же, не переставая, валил с неба. Теперь мне оставалось только ждать. Я подошел к поленнице, став за ней, чтобы не бросаться в глаза случайным наблюдателям, и закурил папиросу. Крепкий табак чуть освежил мое сознание, словно кружка кофе, позволяя мыслям течь быстрее. Чтобы заглушить этот эффект, я вытащил из кармана трехсотграммовую фляжку и сделал несколько больших глотов, по привычке даже не поморщившись. Мой чертов шнапс[1]! То, что нужно! Не успел я спрятать фляжку обратно в карман куртки, как тяжелая металлическая дверь, ведущая в здание, со скрипом отворилась, и во дворик вышли два поваренка в белоснежных курточках и колпаках. В обычных заведениях поварят подобным образом не экипировали, но в «Чужаке» и в клозете, как говорили злые языки, стояли золотые Unitas[2] – пафос и амбиции владельца ресторана не знали границ. Поварята тащили здоровенный чан с пищевыми отходами. Меня мальцы пока не замечали, а я не спешил показаться им на глаза. Поварята подтащили чан к одному из баков. Несмотря на мороз, они обливались потом от усилий, но все же подняли его вверх, намереваясь перевернуть в бак и на счет три опустошить. Но левый поваренок успел сосчитать только до двух и внезапно поскользнулся на ровном месте, упал на одно колено, не выпуская при этом чан из своих цепких рук. Содержимое чана незамедлительно полилось прямо ему на голову. Второй поваренок, заметив конфуз товарища, вместо того, чтобы прийти тому на помощь, сложился пополам от смеха, тут же выпустив из рук свой край чана. В результате то, что не успело вылиться на голову первому бедолаге, посыпалось на землю. Но поварята оказались ребятами с юмором. Через секунду уже оба хохотали так, что колпаки слетели с их голов и упали поверх помоев. Я не стал дожидаться окончания этого циркового представления и, незамеченный, зашел в приоткрытые двери черного хода, оказавшись в столь желанном сегодня для многих кабаре. Короткий коридор со светлыми стенами, в котором я оказался, вел в двух направлениях. Справа до меня донеслись ароматы готовящихся блюд, невольно заставив сглотнуть слюну, и слышались громкие голоса поваров. Поэтому я направился налево, и через минуту, миновав несколько запертых дверей в подсобные помещения, свернул за угол, очутившись прямиком перед широкими двустворчатыми дверьми, ведущими в основной зал. Сквозь верхние, слегка замутненные стекла дверей можно было незаметно наблюдать за происходящим. Зал был полон, все столики заняты, на сцене проникновенным голосом выводила рулады неизвестная мне певичка, но особого внимания гости на нее не обращали, даже не стараясь приглушить разговоры. Значит, это еще не звезда вечера – Марлен, а кто-то попроще, из местных артистов, выступающая для разогрева публики. Певичка меня не интересовала, гораздо более занимательным я нашел пару охранников в одинаковых черных просторных двубортных пиджаках прямо за моими дверьми, да еще несколько их коллег, разместившихся по периметру зала. Что же, публика тут богатая, и охрана, соответственно, на высоте. Но мне обязательно нужно пройти мимо них. И, желательно, сделать это тихо, без шума и нервов. Мои наниматели не желали скандала, они просто хотели получить свое, и я должен учитывать их пожелания… - Да где же вы, маленькие засранцы! – пробасил кто-то позади меня. – Только бы отлынивать от работы! Я вам сейчас уши надеру! Кто-то из старших поваров потерял своих смешливых помощников, все еще возившихся во дворе с отходами, и вышел из кухни на их поиски. То, что надо! Я не спеша вернулся обратно, постаравшись сделать свое лицо максимально дружелюбным. Но высокий, широкоплечий повар, повстречавшийся мне за поворотом, изумленно отшатнулся назад и даже явственно собрался позвать на помощь. Но я оказался быстрее. Два быстрых шага вперед, короткий удар, аккуратно подхватить падающее тело, протащить его чуть назад, пинком открыть ближайшую дверь в подсобку, снять с тела халат и колпак, быстро переодеться, не забыв переложить револьвер и нож в новые карманы, осторожно прикрыть за собой дверь – все это действо не заняло у меня и двух минут. Зато теперь, когда я уверенно дошагал до дверей в зал и открыл их изнутри, громилы едва покосились на меня, даже не попытавшись проверить мою личность. Хотя я на их месте не преминул бы это сделать, слишком уж претенциозно, даже в белоснежном халате и колпаке, я смотрелся. Певичка на сцене затянула новую песню. Оркестр вяло подыгрывал. Официанты сновали по залу, ловко лавируя между столиками. Гости шумно общались между собой, игнорируя певичку и жадно поглощая пищу и алкоголь. Если бы не масштабность присутствующих личностей, среди которых я уже заметил одного действующего министра и еще несколько чинов рангом помельче, а так же пару банкиров и одного бандита, выбившегося в люди, то заведение мало чем отличалось бы от обычного бандитского кабака, где коротали вечера менее уважаемые граждане нашего города. Правда, и обстановка тут в отличие от дешевых забегаловок сияла роскошью и помпезностью. Одна лишь хрустальная люстра над головами стоила целое состояние. Я, чуть наклонив голову, чтобы моя давно не чесаная борода не так бросалась в глаза охранникам, и пошел в обход зала, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж. Именно там находились личные покои владельца этого заведения, риттер-баронета[3] Генри Салданова, прохиндея и мерзавца, коего я желал лицезреть. По дороге я ловко выхватил из рук одного из официантов поднос с бокалами, в которых пенилось игристое вино. Официант удивился, но сопротивляться не стал, видно посчитав мой костюм повара за разрешение на совершение подобных действий. Я же, вооруженный шампанским, смело прошествовал к лестнице и на вопросительный взгляд очередного охранника так же молча кивнул на поднос с вином. Мол, доставлено по приказу баронета. Желаете отнести сами или доставить мне?.. Конечно, халдействовать самому охраннику было не с руки, поэтому он лишь посторонился, пропуская меня к лестнице. На втором этаже охраны не было видно. Здесь ценили приватность и гостей, и хозяев заведения. Дверь в покои Салданова я обнаружил без труда. Не слишком изящно приоткрыв ее ногой, я зашел внутрь просторной комнаты. Несколько диванов и кресел могли уместить целую ораву гостей. Всю дальнюю стену занимало большое панорамное окно, сквозь которого прекрасно виден был и сам зал и сцена, где вымучивала свой гонорар неизвестная местная певичка. В углу стоял крупный письменный стол зеленого сукна, а вдоль левой стены находились полки с книгами и толстыми папками. В самом углу стоял высокий сейф. И все же, помещение не выглядело похожим на рабочий кабинет, скорее на комнату для развлечений, в которой случайно оказались полезные для управляющего вещи. Сам баронет – видный мужчина под тридцать, светловолосый, с надменным взором и тоненькими усиками по последней моде, в компании пары юных дам с пониженной социальной ответственностью, возлежал на диванчике, лениво поглядывая в панорамное окно. Дамы негромко ворковали между собой, потягивая из бокалов напитки. На мое появление они не обратили появление ни малейшего внимания. Одна так вообще тут же задремала, выпустив из рук бокал и прикорнув на многочисленных диванных подушках, а вторая лениво втянула в ноздрю подозрительную дорожку белого порошка, выложенную на стеклянном журнальном столике у дивана. Все понятно, сильные мира сего отдыхают! Алкоголь и запрещенные императором препараты. Ничего нового в этом мире, ничего нового… Я повернул в дверях ключ, после чего неспешно подошел к столику и поставил на него свой поднос. - Шампанское? – заинтересовалась принявшая дозу девица. – Очень вовремя! Она подхватила один из бокалов и залпом опустошила его. Я легко ударил ее по шее ладонью, подхватил тело и уложил на подушки рядом с ее дремлющей подругой. После чего вытащил револьвер из кармана и направил его на баронета. - Господин Салданов? – для проформы уточнил я. Риттер-баронет поднял на меня мутный взгляд серых глаз. Револьвер в моей руке нисколько его не смутил. Как видно, девица не единственная, кто сейчас принял свою порцию наркотиков. - Ты кто такой, черт тебя дери?! Кто позволил тебе сюда подняться? - Моя фамилия Бреннер. Может, слышали? Я пришел напомнить вам о некоем долге перед господином Крюком. Вы помните такого? Салданов нахмурился, но тень понимания легла на его чело. - Бреннер? Что-то знакомое… нет, не припомню. Крюк? Это старый любитель задавать вопросы? Игра? Карточные долги? Я помню, я все помню! Да, я расплачусь на этой же неделе! А теперь, убирайся отсюда, мерзавец! И что б я больше тебя не видел! Я проигнорировал его пожелания и с наслаждением выпил пару бокалов шампанского, один за другим, не отводя, впрочем, револьвер от баронета. В таком настроении он вполне мог переоценить собственные силы и попытаться напасть на меня, а я этого не желал. Мое дело – получить по счету то, что причитается, и не больше. - Боюсь, вы слишком уже долго игнорировали вашу задолженность, а господин Крюк не любит ждать, поэтому я здесь. Вы заплатите все полностью, плюс десять процентов за хлопоты, и заплатите прямо сейчас. Я говорил спокойным и размеренным тоном, и это оказалось ошибкой. Салданов прыгнул на меня прямо с дивана, надеясь сбить с ног, но пуля всегда быстрее человека. Выстрел отбросил его назад на диванные подушки. - Первый в ногу, - сообщил я. – Второй будет в живот. Третий - в голову. Поиграем в считалку? Я, не задумываясь, застрелил бы его. Одним мерзавцем на земле оказалось бы меньше – очень хорошо. А застрели он меня, тоже не слишком горевал бы. Чем я лучше, присланный одними бандитами собирать долги с других бандитов – хорошая работенка, как раз по моему нынешнему состоянию Великой Внутренней Депрессии. - Стой! Не стреляй! Я заплачу! Баронет, убедившись что я пока не собираюсь его убивать, со стоном поднялся на ноги и поковылял к громоздкому сейфу в углу комнаты. Кровь почти не текла, я прострелил голень, не задев артерию. - Сколько я должен? - Двадцать две тысячи марок. Это вместе с процентами. Салданов вытащил несколько пачек, перетянутых синими лентами, и бросил их на одно из кресел рядом. - Забирайте! Я подошел, пересчитал пачки, убедившись, что все на месте, и отложил одну лишнюю. - Господин Крюк не просит чужого. Он требует лишь свое. Пачки я рассовал по карманам. Да, теперь пиджак слегка топорщился под поварским халатом, но я надеялся, что это останется незамеченным охраной. Если уж выстрел не привлек их внимания, ведь шум в зале стоял изрядный, то заурядный официант так же маловероятно их заинтересует. Не такие уж они тут и профи, как хотели бы казаться… - Бреннер, вы же так себя назвали? – вдруг заговорил Салданов. – Я вижу, вы профессионал. Хотите работать на меня? Я забуду все обиды между нами. Поверьте, мне нужны такие люди! - Все претензии по сегодняшнему визиту вы можете адресовать напрямую господину Крюку, - посоветовал я. – Что же касается вашего щедрого предложения, боюсь, я вынужден отказаться. Да, мне пришлось работать на подонков, но, по крайней мере, до сих пор я сам выбирал среди них своих работодателей. - Ты пожалеешь об этом, Бреннер, - прошипел баронет, выглядел он разгневанным и оскорбленным. – Ты очень пожалеешь! Клянусь! - Желаю приятного вечера! – кивнул я на прощание, после чего связал Салданова поясом от брюк, позаимствованных у него же, заткнул рот кляпом и покинул комнату - бить риттер-баронета по голове рукоятью револьвера, отправляя его в страну сновидений, я не стал, хотя и очень хотелось это сделать. Но мое поручение ограничивалось лишь изъятием долга, а нанесение ненужных побоев в заказ не входило. Дальнейшее не составило никакого труда. Я подхватил поднос, выплеснув содержимое бокалов прямо на пол, вышел из покоев баронета, спокойно спустился по лестнице, в коридоре отыскал комнату с поваром – ничего, придет в себя через четверть часа - и моими вещами, быстро переоделся и вышел на улицу. Поварята все еще собирали остатки объедков, задорно кидаясь друг в друга капустной кочерыжкой. Меня они так и не заметили. Еще через три четверти часа я встретился с Крюком, владельцем небольшого подпольного казино, и передал ему двадцать тысяч. Оставшиеся две тысячи были моим гонораром за этот вечер. Теперь еще пару месяцев можно заниматься тем, чем я занимался весь последний год. Пить и вспоминать прошлое. [1] Шнапс – собирательное название крепких алкогольных напитков, обычно фруктовый самогон (нем.). Здесь и далее примечания автора. [2]Unitas(лат.) – единство. От этого слова пошло название «унитаз» - новая модель туалета, включавшая в себя сразу несколько частей. [3] Риттер (нем.) – рыцарь. В данном случае обозначает также принадлежность к дворянству. II. НОВАЯ ЭРА Водка не пьянила. Я пил весь вечер, уже которую стопку подряд, давно сбившись со счету. Компании и разговоров я не искал. Час сменялся новым часом, время торопилось за мной, не поспевая и оставляя череду долгих и бесконечно тоскливых в своей однообразности моментов. Я не хотел ничего помнить: ни настоящее, ни прошлое. Но я помнил. И только водка помогала немного укоротить время, заставить его течь быстрее. Но водка не давала мне забвения. И, вопреки своему желанию, я снова и снова воскрешал в памяти страшную картину: две прекрасные девушки бездыханно лежавшие на обшарпанном деревянном полу. Мои жены. Мои мертвые жены[1]. Повинуясь небрежному взмаху руки, половой в мгновение ока поставил на стол поднос с новым графином. По своей инициативе он присовокупил к алкоголю тарелку с отварной, исходящей паром картошкой, политой маслом и посыпанной свежей зеленью, чуть сбоку от картошки возвышалась горка квашеной капусты, а рядом теснились пара малосольных огурчиков, на второй тарелке ровными кусками лежала нежнейшая сельдь, покрытая кольцами лука, и тут же – несколько ломтей ржаного хлеба, только из печи. - Господин, извольте откушать, заведение угощает, - чуть склонил набриолиненную голову халдей. Он ловко наполнил мне пустую стопку, еще раз поклонился, продемонстрировав идеальный пробор, и исчез. Я опрокинул стопку себе в рот, подцепил на вилку кусок сельди, но передумал и отодвинул тарелку. Есть не хотелось. Надо было потребовать стакан. Пить водку стопками – моветон. В заведении было многолюдно и шумно, как и обычно под вечер, все места заняты, но к моему столику в углу никто не подходил. Половой предупреждал любопытствующих, что беспокоить меня – себе дороже, тем более в таком состоянии. Револьвер всегда лежал в кармане моего пиджака, как и нож-бабочка, и я мог пустить их в ход без малейшего сомнения. Я недовольно поморщился, бросив взгляд на особо шумный стол, за которым гуляли средней руки коммерсанты, барыги, торгаши, лавочники и пара откровенных бандитов. Да, здесь далеко не кабаре «Чужак», где один лишь вид охранников-громил заставлял посетителей вести себя спокойно, в трактире же царила своя атмосфера, и редкий вечер кончался без поножовщины. Император Константин наводил порядок в Фридрихсграде железной рукой, но слишком много за последний год на улицах появилось людского сброда: от обычных карманников и уголовников, почуявших легкую дезориентацию новой власти, до бывших революционеров, разогнанных и ищущих свою нишу в новой жизни, старавшихся всеми силами отхватить кусок пирога в этой эпохе всеобщего хаоса и неразберихи. Департамент полиции новой столицы получал приоритетное финансирование, его возглавил бывший армейский генерал Клаус Якубов, набравший свежий состав из отставных военных, и день за днем доблестные сотрудники восстанавливали порядок в городе. Но буквально пару недель назад генерала Якубова подорвали бомбисты, прямиком в служебном мехвагене, и свеженазначенный на его пост новый шеф полиции Макс Краузе еще никак не успел себя проявить. Сказать по правде, полностью восстановить былой контроль над городом и при Якубове пока не удалось. И если центральные кварталы полицейские старательно очистили от разномастной швали, безжалостно отстреливая преступников всех видов и мастей, то некоторые окраинные районы оказались позабыты из-за банальной нехватки средств и людей и превратились в настоящие гетто, где селились преимущественно нелегальные элементы, как мухи, слетающиеся в Фридрихсград со всех концов великой империи. Достопочтенные горожане, коим позволяли средства, срочно переезжали в спокойные кварталы, те же, у кого такой возможности не имелось, старались не покидать своих домов без необходимости, надеясь пересидеть тяжелые дни под защитой крепких ставень и дверей. Смутные времена пришли в Фридрихсград. И я, отчасти виновный во всем произошедшем, не мог найти своего места в этом новом мире. Не мог, да и не хотел. И все же, положительные перемены тоже были. Своим первым указом новый император перенес столицу в Фридрихсград. Это было логично, учитывая, что с недавних пор в городе появились сразу четыре посольства чужаков-иномирян. Император Константин после принятия титула развил бурную деятельность во внешней политике и начал несколько масштабных внутренних проектов. Он сумел подписать пакт о ненападении между Руссо-Пруссией и бриттами весьма сомнительного, на мой взгляд, качества, но пока что пакт работал – что еще желать, - а также заключил договор об обоюдовыгодном торговом коридоре с франками. Мировая общественность сходилась во мнении, что император Констанин сумел изрядно припугнуть и франков, и бриттов, вот только чем именно, для всех оставалось загадкой. С той стороны Атлантики не было никаких вестей, словно колонисты решили временно отойти в сторону от всех внешних дел. Из внутренних же проектов можно было отметить масштабное строительство новых линий железной дороги, способной связать всю империю в единую сеть, а также миллионные инвестиции, вложенные в дирижаблестроение. К тому же император не забывал и о местных задачах: город, несмотря на нерешенные проблемы с криминалитетом, стремительно разрастался, а на долгожданное завершение строительства фридрихсградского унтербана были брошены все свободные ресурсы. Вот только компанию «Механикс», которая некогда вела работы, сменил свежеобразованный акционерный фонд «Руссо-Прусский Унтергрундбан». Мне было на все это плевать. Плевать на изменившуюся действительность и на людей, ставших невольными свидетелями перемен, но не сумевших им помешать. Ведь я тоже не сумел этого сделать, хотя и старался. Поэтому мне было наплевать и на себя самого. Будущего я не видел. Только прошлое. Я почти перестал следить за собой. Бритье, цирюльня – все это меня мало волновало. Я зарос, стал косматым, как дворовый пес, и таким же угрюмым, злым и недоверчивым. Меня хватало только лишь на утренние умывания – я просил портье отеля, где я жил, окатывать меня по пояс во дворе ледяной водой из ведра. Эта процедура бодрила, позволяя собраться с мыслями, чтобы решить, в каком именно кабаке я буду пить сегодня. Обитал я в отеле «Приют скитальца», - очень точное название применительно к моей ситуации, - снимая там небольшую комнатушку в мансарде. Мой же дом, изрядно пострадавший год назад, так и стоял, покинутый всеми его обитателями. Я лишь заколотил досками окна, дабы избежать проникновения внутрь бродяг и вандалов. Один, без близняшек я не хотел туда возвращаться. Да и средств на полное восстановление дома у меня не было. Жизнь в отеле имела свои неоспоримые преимущества. Никто меня не беспокоил, даже по пустякам, никто не лез в мою жизнь с сочувствием и советами, а главное – старые друзья и враги потеряли меня из вида, и я оказался предоставлен сам себе. Что мне и требовалось… Зарабатывал же я нынче тем, что выбивал долги одних бандитов у других. Смерти я не боялся, даже временами искал ее. Поэтому вскоре слух обо мне разошелся по всему городу и недостатка в заказах я не испытывал, но брался за новые дела весьма неохотно, только когда бумажник в очередной раз показывал дно. Я выпил еще несколько стопок, ополовинив графин. Меня нисколько не развезло после спиртного, напротив, движения мои все так же были четкими и уверенными. Побывав однажды в мире чужаков и вернувшись домой, я приобрел, помимо неприятностей, несколько физиологических изменений, которые стали заметны лишь некоторое время спустя. Например, я почти перестал пьянеть. Я мог пить неделями, месяцами напролет, стараясь забыться, и поначалу это получалось, но чем дольше, тем быстрее организм справлялся с отравой, выводя все нежелательные продукты в считанные минуты. Я злился и пил еще больше, пьянел, но недостаточно быстро, и стоило мне перестать пить, как через несколько минут я полностью трезвел. Даже надраться как следует теперь стало невозможным! Прошел год с той ночи, когда погибли Лиза и Петра. Целый год… или же лишь год… с какой стороны посмотреть. Для меня этот год был словно вечность. И чертов шнапс совершенно не помогал… И ведь я даже не смог похоронить их. Когда я вернулся в тот злосчастный дом, то не нашел никого: ни девочек, ни Марты, ни убитых мной охранников. Кто-то побывал там раньше меня, и пока я расправлялся с подселенцем в Соборе, этот некто подчистил дом, успев вывезти все тела. И невозможность похоронить моих девочек по-человечески и хотя бы иногда приходить на их могилы, угнетала меня больше всего прочего. Я много раз представлял себе, как их тела сваливают в наспех вырытую яму - общую могилу где-то глубоко в лесу, засыпают землей, прикидывают сверху ветвями. Никто и никогда не узнает, где находится то место. Я никогда этого не узнаю. Ублюдки! Будьте вы прокляты!.. Внезапно, как по мановению руки, в кабаке воцарилась абсолютная тишина. Казалось, люди вокруг даже перестали дышать. Ни скрипа, ни звука, ни шороха. Я повернулся, проявив несвойственное мне в последнее время любопытство. Там, у самых дверей, в нерешительности замерло на месте существо, которое не принадлежало не только к роду человеческому, но и ни к одному животному виду, порожденному нашим миром. В дверях стоял чужак. Мы называли их фогели[2]. К счастью, из четырех посольств, купола которых появились в ту злосчастную ночь в Фридрихсграде, свои двери широко открыло только одно из них. Оставшиеся хранили таинственное молчание, завесившись непроницаемыми покровами энергобарьеров. Чужак был длинный и нескладный, как богомол, весь какой-то угловатый, состоящий, казалось, из сплошных неровностей и корявостей. С человеком его роднила лишь общая структура тела: голова, туловище, две руки, две ноги. Конечности иномирянина отчетливо напоминали ветви дерева – настолько тонкими и гибкими они выглядели. Череп его был по-птичьи вытянутым, а лицо пряталось под стальной маской с длинным крючковатым клювом, нижняя часть которой представляла собой нечто вроде респиратора. Огромные черные глаза-окуляры внимательно наблюдали за происходящим вокруг. На голове чужак носил чуть приплюснутый сверху цилиндр – подобные нынче только входили в моду. Две тонкие трубки протянулись от респиратора к чемодану, крепившемуся на лямки за его спиной - наш воздух был вреден для иномирян. Фогель был одет в просторный балахон, почти полностью скрывавший его тело, подпоясанный широким кожаным ремнем, а на ногах носил высокие сапоги-ботфорты. Все это, вкупе с чемоданом за спиной, создавали весьма необычный для человеческого глаза образ. Фогель только миновал дверной проем, сложившись при этом почти на треть, иначе не проходил. И теперь, распрямившись, он упирался головой в потолок, а его чуть растопыренные для сохранения баланса конечности, раскинулись во все стороны. Палки-руки уперлись в дверной косяк, правая нога была отставлена чуть назад, а левая – вперед. Так он и замер, тяжело дыша сквозь респиратор, и вместе с ним замерло все вокруг. Обыватели еще не привыкли к виду чужаков, хотя первое чужое посольство открылось много месяцев назад, и иномиряне получили возможность свободно перемещаться по Фридрихсграду. Но они предпочитали не рисковать понапрасну и ходили по городу лишь в сопровождении охраны – далеко не всем горожанам пришлись по нраву новые порядки. Чужаки пытались торговать – но первый интерес со стороны горожан быстро иссяк. Иномиряне не предлагали ничего кардинально нового. Технологии, если они и были, оказались под запретом для свободной торговли, прочие товары имели земные аналоги, а чужая еда была слишком специфической на вкус, чтобы стать популярной. Их лавки, открытые недалеко от посольств, ночами громили. Чужаки отстраивали новые. В конце концов, город и фогели пришли к некоему консенсусу: они стали учиться сосуществовать вместе, но до полного решения противоречий было еще очень далеко. Но факт есть факт. Сейчас фогель стоял в дверях кабака и с интересом осматривался по сторонам, для удобства чуть выкатив вперед свои удивительные глаза-окуляры. Я отвел взгляд в сторону. Чужак был мне неинтересен. Я относился к тем, кто считал, что мы не уживемся никогда. Хороший чужак – мертвый чужак! Будь моя воля, я закрыл бы посольства или хотя бы обнес их пятиметровой стеной. Да, я был отъявленным ксенофобом, и не находил в этом ничего дурного. Раса, пошедшая на контакт с людьми и встретившая делегацию императора Руссо-Пруссии, оказалась совсем непохожей на нас. Фогели – помесь птицы и богомола. Вроде бы, в их родном мире обитали и иные разумные виды, но посольство покидать могли только фогели. Мне были безразличны они все: и представители посольства, и их неизвестные помощники, и торговцы, и те, кто остался до поры в куполах, в том числе и закрытых энергобарьерами. Единственное, что меня радовало, среди фогелей не было подселенцев. Этих тварей я ненавидел лютой ненавистью и уничтожал бы сразу, без раздумий. Существа-симбиоты, проникающие без согласия в тела жертв – эти были худшими. На остальных же мне было наплевать. - Чужак… демон… - зашептались вокруг люди. Невежественные, малообразованные, они не понимали и не принимали перемен. Это такие как они жгли лавки иномирян и не оставляли в душе надежду изловить демонов темной ночью, показать им, кто здесь хозяин. Я не мог порицать горожан за это. Им было страшно, а страх рождает ненависть. - Бей тварь! – слегка истерично вскрикнул кто-то неподалеку, и тут же один из посетителей, сидевший через столик от меня, взмахнул рукой, и в грудь фогеля ударил нож, но звякнув о скрытую под балахоном броню, переломился и отлетел в сторону. Чужак даже не шелохнулся, так и стоял, высокий, нелепый, чуть покачиваясь вперед-назад на своих тонких, но крепких ножках-ветках. Обычно на иномирян не нападали вот так запросто, но этому фогелю не повезло заглянуть в столь сомнительное заведение, где человеческая жизнь гроша ломанного не стоит… Второй из гулявшей компании резко поднялся из-за стола и бросился на фогеля. В его руке сверкнул сталью клинок. Расовая нетерпимость – страшная штука. Его приятели повскакивали следом за ним, готовые прийти на помощь. Они совершенно точно не намеревались соблюдать заявленный императором дружеский интерес к чужаку. Но фогель оказался проворнее. Его левая рука с неимоверной скоростью вылетела из-под балахона. Пальцев на руке было всего три. Чужак ловко схватил делового за шею, приподнял его за шею, чуть встряхнул в воздухе, отчего нож вывалился из рук нападавшего, а затем прижал его спиной к стене, да так, что бедолага не мог даже шелохнуться. Из-под балахона появилась вторая рука иномирянина, которой он медленно взмахнул снизу вверх, словно призывая всех сохранять спокойствие. - Мир, друзья мои. Я не ищу конфликтов и неприятностей. Бреннер… мне нужен только господин Бреннер… - проскрипело существо на вполне понятном окружающим языке. Голос у него был чуть глуховатый из-за респиратора, неприятный, как несмазанная калитка, колышущаяся на ветру, но слова он выговаривал четко. Его не слушали. Кабак загудел, люди хотели крови В ту же секунду в помещение из-за спины фогеля в зал протиснулись еще двое, на этот раз местные люди, но настоящие гиганты – большие, широкие в плечах, опасные, с плоскими, многократно переломанными в драках носами и ушами, одеты они были по современной моде: в просторные костюмы и безразмерные пальто. В руках у вновь пришедших замелькали дубинки, которые они тут же и пустили в ход, пройдясь по бокам и спинам самых ретивых – друзей подвешенного делового. Я их узнал, приходилось сталкиваться прежде, из людей Степана Симбирского – местного криминального авторитета, очень высоко взлетевшего в бандитской иерархии за последнее время. - Всем стоять на месте! – негромко, но весомо приказал один из телохранителей фогеля. – Чужак под нашей защитой… Иномирянин разжал пальцы, и неудачливый деловой упал на пол. - Мы не знали. Уважаемые, наши извинения… - его приятели поспешно отступили назад, постаравшись скрыться за спинами других посетителей. - Где Бреннер? – хрипло спросил второй телохранитель, оглядывая зал. Столы передо мной, как по мановению руки, опустели. Но мне было все равно. Меня иномиряне и бандиты не интересовали. Я налил стопку и тут же выпил ее, не чувствуя вкуса. Нечеловеческая ладонь с тремя пальцами-отростками легла на мой стол. Я недовольно покачал головой, но все же поднял взгляд на чужака, стоявшего прямо передо мной. Громилы-телохранители держались позади иномирянина, но одно их присутствие изрядно нагнетало атмосферу вокруг. - Бреннер?! – скорее утвердительно, чем вопросительно сообщил чужак. – Кирилл Бенедиктович!?.. - Он самый, - я не видел смысла скрывать свое имя даже от птицы-богомола из далекого мира. - Пожалуйста, Бреннер, пожалуйста! Помогите нам, иначе быть беде!.. [1] Подробнее о тех событиях описано в книге «Сыщик Бреннер» [2]Vogel (нем.) - птица
Рейтинг: 5/6
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]