12:49 Дино Динаев. Пантанал и дети Ла-Манша. Пантанал 3 | |
Дино ДинаевПантанал и дети Ла-МаншаАльтернативная история, попаданцы, Боевая фантастика, Постапокалипсис Пантанал - 3 В Лондоне живут 30 тысяч наших соотечественников. А тут война. Их используют для опытов в Солсбери. Но вирус вырывается на свободу. Евротоннель взорван. 80 лет Англия была мертвой землей. Но вдруг получен сигнал бедствия… от детей. На подмогу отправляется ракетный крейсер «Академик Легасов». А дальше сплошная мясорубка на фоне вымершего Лондона. 1 2 3 «Можете считать это своим триумфом, Бляшке, но с этой минуты Англии больше нет!»
К. Прайс Хронология Пантанала (Летоисчисление от Конфликта)
1 год. Великий Лука в Италии. 5 год. Первая после ядерной бомбардировки экспедиция в Москву. 6 год. Август. Представление проекта Пантанал. 6 год. Декабрь. Захват Берлина. 6 год. 20 декабря. Разгром штаб — квартиры НАТО. Операция «Брюссельская капуста». 7 год. 6 января. Захват Парижа. 7 год. 1 февраля. Исход — разовая акция по выселению гомосексуалистов из некоторых стран Европы. (Кстати, операция признана ошибочной и осуществленной с перегибами). 10 год. Книга академика А. И. Лемберта «Тамга». 87 год. Август. Поход в Англию ракетного крейсера «Академик Легасов». Краткая предыстория. Произошел ядерный конфликт, в котором Россия не участвовала. Америки больше нет. Индии и Северной Кореи тоже. Япония утонула. Потрепанный Китай ушел в самоизоляцию. Англию уничтожил вирус, вырвавшийся из бактериологической лаборатории в Солсбери. Российские войска наводят порядок колониях — в Европе, Африке и Азии. Русский — обязательный язык во всем мире! Глава 1. Арман. Гаврош XXII века 7 год Конфликта 6 января. Париж. 1 округ. Иль-де-Франс. Арман. 13 лет. Было холодно, всего +5, а клошар, встреченный нами на набережной, был босой. Брис, летевший на скейте первым, а он всегда был первым, за черными в таких делах не угнаться, выхватил у бродяги газету, это была сегодняшняя «Либерасьон», не хило для нищего. Загорелый газетку то выбил, но удержать не сумел, она полетела на брусчатку. Клошар кинулся за ней, а я как всегда шедший вторым, проехал колесами прямиком по аршинному заголовку «Авианосец Шарль де Голь не выходит на связь». — Вот я вас! — кричал старый пердун и от души врезал ладонью по тощему загривку Кола, ему почему — то всегда достается. Даже Ивон в модных очках телескопах и то увернулся. Раньше мы катались в скейтпарке на Авеню Распаля, но в связи с всеобщим шухером, там второй день как все перекрыли бурры[1]. На набережной мы плюхнулись на скамейку и свернули отличный косяк. Кроме нас вокруг никого не было. Лишь старый пердун с газетой, да на той стороне Сены пара речных трамвайчиков на приколе. Клиентов нет. — Русские распугали весь народ! — заметил Ивон. — У них большой праздник скоро, и они обещали утопить нас в крови. — Откуда ты знаешь, чего они на самом деле хотят? — подзуживал Брис, на черном лице блестит белозубая улыбка в 32 зуба. Я не говорил, что мне иногда хочется от всей души по ней врезать. Не знаю почему. Школьный психолог говорит, что это подростковая агрессия. — А я бы пошел на войну! — говорю мечтательно. — И врезал этим русским! — Тоже мне герой нашелся! — орет Коломб, которого мы все зовем Кол. — Поставьте мне 10 русских, свяжите их и дайте мне автомат! Он хохочет. Голова его выбрита до макушки, на которой торчит блондинистый чуб. Кол мог без затей драть всех девчонок, но вместо этого предпочитает бульвар Клиши[2]. — И без тебя найдется кому врезать! — говорит Ивон. — У нас одна из самых сильных армий Европы. Атомные подводные лодки. «Шарль де Голь» опять же. — Авианосец пропал, — напоминает Кол. — Он в засаде! — возразил Ивон. — Ждет, когда русские расслабятся, и, тогда как врежет! Да и не до нас сейчас русским. Они в Брюсселе завязли. Натовцы бьются за каждую улочку, за каждый этаж. — А ты чего молчишь? — толкаю Бриса. Бля, наш загорелый сплошные мышцы. Бок как железный. — А мне посрать! — говорит Брис. — Вдуть бы кому — нибудь. Было бы неплохо. Я сам все время думаю о девчонках. И все пацаны тоже думают об этом. Исключая, конечно, Кола. Я начинаю думать о бабах с самого утра, просыпаясь с железным стояком. Но я терпеть не могу, когда Брис начинает о них говорить. Он говорит о девочках, как о коровах. И вообще обо всех так говорит. Мне все сильнее тянет с ним подраться. Батрак[3] говорит, что надо быть толерантным. Я его послушал и Кола взял в свою компанию. Только теперь Брис постепенно вытеснил меня из лидеров из моей же компании. Ведь поначалу мы катались только с Ивоном, а потом уже пришли Брис и Кол. — В инете пишут, что русские убивают всех мальчиков! — сообщает Ивон и поясняет. — Потому что мальчики мстят за отца. А девочки не мстят, потому что им по большому счету все равно от кого рожать. — Они как коровы! — соглашается Брис. — Пацаны, пошли к нам, пока девки вас не испортили! — предлагает Кол. — У нас весело! Мы пихаемся. А потом босой начинает орать. Все это время он оставался на верху, теперь старому пердуну вздумалось спуститься к нам на набережную. — От него воняет! — возмущается Ивон. Старик смешно бежит по пологому пандусу, ручонками машет, горло сиплое дерет. Алкаш долбанный. Его становится не слышно, и мы не сразу понимаем почему. Из — под арки моста Карузель стремительно вылетает нечто темное. Винты с яростными шлепками рубят воздух, мы сразу глохнем. Еврокоптер! Наши! Еврокоптер идет над самой рекой, продавливая под собой водяную дорожку. С каждой секундой он кажется все более огромным и страшным. На коротких крыльях подвески ракет, под днищем башенка пулемета — никогда до этого я не видел боевую машину так близко. Она была уже буквально в 10 — ти — 15 — ти метрах. Воздушный поток сбил нас с ног, и пацаны покатились с лавки. На боку еврокоптера французский флаг. Только немного перепутанный. Сверху белый, потом синий… И буквы непонятные. «ВКС России»! — Епсть, русские! — орет Брис. Вертолет русских мало похож на вертолет[4], скорее на летающий танк. Весь в броне, вместо окон узкие бойницы. Кроме ракет он несет на себе по крайней мере десяток артиллерийских орудий. Это вообще пипец! Если бы он дал один залп — набережная и весь 1 — й округ за ней превратились бы в кучу дымящегося свежего говна. Вертолет встал над Сеной прямо напротив нас, затем медленно развернулся к нам тупой мордой. В целом мире ничего больше не осталось, только мы с пацанами и бронированный убийца. Щель спереди раздвинулась, открывая вид на кабину. Пилот внутри смотрел прямо на нас, в светофильтрах на все лицо напоминая марсианина. Мы с воплями кинулись бежать, забыв про доски. Вертолет поднялся над парапетом словно демон смерти, одним прыжком перепрыгнул через нас и снова развернулся. Пилоту стало скучно, и он развлекался. Конечно, он видел, что мы не представляем никакой угрозы. Все кроме Кола повернули обратно, он один продолжал подниматься по пандусу, решив проскочить мимо грохочущей машины, не понимая, что сделать это нереально. Воздушные потоки сбивали с ног уже на расстоянии. Стоило пилоту взять ближе, и он размажет пацана о брусчатку. Я понял это раньше других, или пацаны зассали, хотя Брис потом говорил, что ни фига не зассал, просто не подумал. Я рванулся за Колом и почти ухватил за его цветастую курточку. Но тут босой клошар сбил меня с ног. Был он вонючий и потный, я задохнулся, задергался, но старпер оказался хоть и пердун, но крепким пердуном и меня удержал. Я не думаю, что пилот убил Кола преднамеренно, хотя не стал от этого ненавидеть русских меньше. Судя по быстроте, с какой он снова сдвинул бронеплиты, он получил срочный приказ. Тяжелая машина наклонилась и пошла прямо на Кола. Могучий поток сбил пацана и погнал переворачивать по брусчатке словно винтажную тряпичную куклу. Он так и остался лежать переломанной куклой. В наступившей тишине клошар сказал: — Потом поймешь, Арман, что для таких как он это сейчас не самый плохой исход! Я тогда наорал на старика. Даже стукнул. А он только защищался, не делая ответных выпадов. Сейчас спустя много лет я уверен, что тогда он упомянул именно исход. Но я никогда никому этого не говорил. Я и сам до сих пор не верю, что босой клошар мог на самом деле быть кем — то другим, а не босым клошаром. И про Исход, этот ад, который разверзнется почти спустя месяц, тогда вряд ли кто мог не то что знать, даже догадываться. Я не думаю, что у русским настолько все детализировано и расписаны, они же варвары. И вот сидим мы, считаем синяки и шишки, и не сразу замечаем, что творится вокруг. Появляются зеваки, которые орут и бегут. Все смешалось. Паника. Большинство бежит прочь от реки, но есть и смельчаки, что бегут к реке, а конкретно к мосту. Земля дрожит, поверхность реки в мурашках, и мост Карузель кажется живым от движущейся по нему бесконечной ленты танков. На этот раз сразу ясно, что танки не наши. Во — первых, они слишком быстрые — несутся словно сумасшедшие байки. Во — вторых, на каждом стоит в полный рост танкист. На это способны только варвары, презирающие смерть[5]. 6 января в Париж сразу с 4-х стратегических направлений вошли порядка 10 — ти тысяч «Вагнеров». Тот же день. Париж. Мост Насиональ. Граница 12 и 16 округов. После того, как на связи перестали выходить Главный штаб сухопутных войск в Лилле и Разведывательное управление в Страсбурге было решено тайно эвакуировать президента. Президенту республики Верховному главнокомандующему вооруженных сил Паскалю Мармонтелю недавно исполнилось 50. Его жене Банжамин на 25 больше. Когда он женился девушке было 55, теперь же первая леди безнадежно постарела. В операции спасения президента были задействованы баснословные силы. Для того, чтобы не привлекать внимания, высшей чете государства был выделен бюджетный автомобиль «Ситроен С1» красного цвета. Начальник Главного управления внешней безопасности министерства обороны генерал армии Николя Азулен заявил: — Красный цвет дураки любят. Это ни в коей мере Вас не касается, Ваше Превосходительство. Я говорю о варварах. У них даже флаг был кровавого цвета. Решено было вывозить Верховного по дороге Е50 и далее по федеральной трассе А81 на Ренн. Далее следовать на побережье, где в Лорьяне ждал корабль — невидимка министерства обороны. Самый опасный участок пути предстоял при выезде из Парижа, где Верховного не могли сопровождать в открытую. Русские варвары грамотно перекрыли мосты и выезды из столицы блокпостами. Разведка доложила, что пока задерживают лишь беглых преступников и тех, то тайком провозит оружие. Перед блокпостом на мост Насиональ скопилось около сотни машин. По крайней мере в 10 — ти из них находился спецназ жандармерии, без оружия, но с кучей подручных средств в багажниках — от бейсбольных бит до клюшек до гольфа. Вооруженные группы также имелись. На берегу было организовано несколько грамотных огневых засад. Также был по — крупному заминирован дом на набережной. В случае непредвидимых обстоятельств и прямой угрозы безопасности Верховному дом предполагалось взорвать вместе с жителями, тем самым отвлечь внимание от первого лица государства. Оправдывая столь жесткие меры, Азулен утверждал, что русские варвары сами неоднократно прибегали к подобным мерам. А ля герр, комм а ля герр, месье. Было холодно, а если закрыть окно автомобиля — душно. Верховный стоял 25 — м в очереди. Спецназ хотел растолкать очередь, но генерал Азулен вовремя остановил беспредел. Приоритетом оставалось не привлекать внимания варваров. Очередь двигалась медленно. Из города часто доносилась перестрелка, но на самом посту было тихо. После тщательного досмотра варвары пропускали почти всех. Подозрительные авто отгоняли под мост, а людей увозили в крытых грузовиках. — Интересно, как они быстро научились разбираться в наших документах! — заметил парижанин средних лет в куртке и клетчатом кашне. От скуки он выбрался из своего авто и теперь стоял рядом, а Верховный не успел закрыть окно. Генерал Азулен строго — настрого запретил с кем бы то ли было разговаривать, а он это правило нарушил, но теперь было поздно. Если бы Верховный сейчас закрыл окно, это стало бы подозрительным. — В Париже полно русских шпионов! — предупреждал Азулен. Интересно, где он раньше был со своими предупреждениями, глава внешней безопасности? Внешность Верховного была изменена до неузнаваемости. Гримерам удалось полностью убрать внешний лоск, но то, что они сотворили с первой леди, уму было непостижимо. Леди было полных 76 лет, ее визажисты трудились часами, чтобы придать необходимый респектабельный вид, теперь же они все выполнили все наоборот. — Ваша бабушка выглядит болезненной! — заметил говорливый парижанин. Верховный женился в 30, тогда избраннице было уже 55, и выглядела она не айс, но откровенно говоря, Паскаль Мормантель всю жизнь любил совершенно другого человека. Но вмешалась большая политика, на носу были выборы, и имиджмейкеры убедили его жениться все — таки на женщине. Он и тогда всех умыл, женился на Банджамин. С этим ОНИ ничего не смогли сделать. Хотите женщину? Шерше ля фам? Получите! Уже тогда Банджамин напоминала лицом нечто жабье. Что говорить теперь? Болезный вид? Ха 2 раза. Когда до них дошла очередь, к ним подошел офицер. Настоящий урод в комбинезоне защитного цвета. Здоровый как Морган Асте[6], шеи нет, после спины могучая лысая голова, на кончике которой видно на клею сидит плоский блин кепи бордового цвета. Верховный вздыхает: Валентин обожал бардовый. Офицер закидывает автомат за спину и долго изучает документы. За ним на мосту стоит танк. Дуло опущено горизонтально — прямо в лоб вытянувшейся колонне. Если стрельнет — десятка 2 машин перестанут существовать. Десантники курят, пьют ситро из банок, швыряя пустые в Сену[7]. Варвары захватили Рим, о Боже! Офицер просит Верховного выйти и открыть багажник. Сколько сейчас невидимых прицелов скрестилось на лысой башке! Если снайперы сейчас все одновременно выстрелят — лысый исчезнет, будто никогда и не был в Париже. В багажнике ничего нет, кроме скрупулёзно подобранных вещей в чемоданах. Трусы и все такое. Офицер подносит тангенту ко рту: — Запиши: сынок со старухой! Диктует номер. Дает отмашку. Идет к следующей машине. Там тот идиот в кашне. Тот сразу что — то начинает говорить. Офицер оборачивается. Не торопись, уговаривает себя Верховный. Тебя не узнали. С третьей попытки убогий «ситроен» заводится. Верховный медленно проезжает мимо танка. Десантник с брони плюет ему вслед. Верховный проезжает[8]. Мост остается позади. Уже прошедшая осмотр машина, безучастно скучающая на обочине, пристраивается спереди. Это сопровождение. Парижские улицы медленно уплывают назад. Шербур. Регион Нормандия. Франция. Население 43.182 человека. 87 год Конфликта 6 июля. Вершинин. Этой драки в баре «Каролеофан» не должно было быть. Но обо всем по порядку. На свете много неприятных людей, но Герман Антонович Холуянов не затерялся бы среди них. Мы познакомились в военной комендатуре Шербура, где Холуянов представился начфином экспедиции. Мне отчаянно не повезло, что мы прибыли туда одновременно, нас зарегистрировали и на одном такси отправили в отель «Центр — Портовый» на авеню Карно 65. Товарищ был не тот, чью фотографию хотелось бы носить в портмоне. Голова как вытянутая дыня. Лысоватый и гладкий, насквозь стерилизованный и пронафталиненный. Он презирал людей ниже себя по рангу и закатил в комендатуре мерзкий скандал. — Я выдающийся финансист, а вы меня в обычную гостиницу! — орал он, не выговаривая половину букв в алфавите и шлепая широкими мокрыми губами. Так и хотелось сказать ему, что его место в конюшне, но он уже обезоруживающе улыбался мне и был сама вежливость: — Дорогой мой, не проехать ли нам в о-тэль? Улыбка тоже могла быть занесена в арсенал сильных сторон. В любой ситуации казалось, что он глумливо ухмыляется над вами. Возможно так и было, ведь он считал себя умнее всех. Должным образом я оценил и секретность миссии. В Шербуре о крейсере знали все. Скрыть такую громаду на пирсе действительно было сложно. Но каким — то образом местное население прознало и о самой миссии, что вообще ни в какие ворота не лезло. Стоило нам вылезти с начфином у отеля, как мерзкая старуха, просящая подаяние у дверей, уставила в нас перст и провозгласила: — Вы все умрете. Никто не вернется. Начфин по обыкновению отделался ухмылкой, будто мысль о том, что он вернется домой в цинковом гробу не тронула его вовсе, и относилась исключительно ко мне. С такими людьми никогда не знаешь, что их трогает по — настоящему. В общем в первый же вечер «в Гаграх» я познакомился с какой — то сволочью. Можете считать меня циником, но за 20 лет в следственном комитете, я таких навидался, что даже устал от них. Хочется нормальных людей, говорящих про плохое, что это плохо, а на хорошее — хорошо. Номера, слава Аллаху, были раздельные, и то я с большим трудом отделался от прилипалы. Он даже ванну вроде хотел принять у меня, так как у него в номере воды не было, тогда я сказал, что у меня грибки на ногах. И на руках тоже. Номер оказался на 4-м этаже. Я отодвинул створы на лоджию — и увидел Залив. Погода была чудесная. +21. Легкие облачка. Солнце. Но сам Залив казался ледяным. Север Европы все — таки. Темные тяжелые воды и пенные следы поверху от прошедших патрульных катеров. Горизонт словно укутан мрачными облаками, готовых разразиться ледяным дождем или даже снегом. Это не облака. Непроницаемый для любых радиосигналов туман. Ученые утверждают, что даже не туман вовсе. На пирсе всего один корабль, но зато какой. Крейсер «Академик Легасов». Подходы в порту закрыты насмерть. Видна даже бронетехника. Поневоле вспоминаются причитания кликуши у входа, настроение портится, и я думаю, какого черта я здесь делаю. Про Англию. Население 53 млн. человек. Когда мы говорим Объединенное королевство, мы подразумеваем Англию и наоборот. Англия составляет более 80 — ти процентов территории Великобритании. 6 крупнейших городов тоже английские. К началу Конфликта вооруженные силы Ее Величества насчитывали 188 тысяч человек. Флот имел на вооружении порядка ста боевых кораблей включая 4 атомные подводные лодки. В распоряжении ВС Великобритании находились 70 аэродромов, из которых выделяются 14 с капитальным покрытием, способным принимать современные ракетоносцы. Главной ошибкой прагматичных англичан стало то, что они разместили основные военные базы на юге Англии. Главная военно — морская база страны — Порсмут, она позволяла контролировать весь Ламанш. Первыми пропали атомные подводные лодки. Они находились в акватории Тихого и Атлантического океанов и одновременно не вышли на связь. Английский флот из Портсмута так и не вышел. Из — за массовых диверсий, ответственность за которые взяли на себя спецподразделения Корпуса стражей Исламской революции(!), корабли были частью повреждены, но в основном заблокированы на рейде. Авиация в воздух так и не поднялась, вся электроника одномоментно вышла из строя на уровне «железа». Все, кто был уверен, что катастрофа грянула, жестоко ошиблись. Это оказалось лишь начало катастрофы. Несмотря на международные конвенции, Англия не прекращала заниматься разработками биологического оружия. «Центры смерти» располагались в Солсбери в графстве Уилтшир, Кредингтона в Бедфордшире и Норвиче в Норфолке. Где тонко, там и рвется. Сейчас спустя много лет даже отъявленные «несогласные» в «подполе»[9] стали соглашаться, что Россия не являлась прямым источником масштабной биологической катастрофы в Солсбери. Если Россия и являлась виновником, то лишь косвенным, когда в результате использования нелетального оружия случайно, подчеркиваю, случайно, пострадала системы безопасности бактериологического центра в Солсбери, и смертельный вирус вырвался на просторы сначала Уилтшира, а затем Англии и Британских островов. Ежу понятно, что Англия нужна была России как форпост перед Америкой. (Хотя с Америкой до сих пор не все ясно, то ли там зреет новая опасность, то ли это довольно большая поверхность для дезактивации). Англия с ее развитой инфраструктурой морских портов должна была стать крупнейшей военно — морской базой России, но, когда разведка доложила о разверзшейся там пандемии, вопрос отпал сам собой. А уж когда через тоннель под Ламаншем повалили сотни инфицированных и умирающих, тоннель без затей затопили, а Британские острова блокировали с моря и воздуха. Ученые дали срок не менее ста лет, когда можно будет рискнуть посетить Англию без угрозы для здоровья. Но развязка наступила вопреки прогнозам. Три месяца назад с территории Англии был перехвачен сигнал. И был он довольно странный. Тольятти. 19 апреля. 87 год после Конфликта. Следователь Вершинин. Татьяна Афанасьевна Коликова, прокурор города и мой непосредственный начальник, ненавидела меня чисто — по — женски: немотивированно и беззаветно. Я отвечал ей тем же. Хотя если бы переспал с ней, на что она неоднократно намекала, возможно карьера пошла бы в гору. Но я слабый человек, в чем неоднократно убеждался, и ничего не могу с собой поделать. Волосы Коликовой вусмерть сожжены пергидролем, а лицо напоминает крысеныша. Очки, обычно делающие лицо человека более интеллигентным, на этот раз не сработали. Получился крысеныш в очках. Но несмотря на общую «приязнь» я готов существовать без применения оружия, но Алкоголикова лишила меня и этой возможности. Иногда я сомневаюсь, может, она моя теща? Коликова в знак непреходящей любви поручила мне кучу «глухарей». Когда приехал зональный прокурор я как раз корпел над делом Толстого Димы, нашего исчезнувшего водителя. Он пропал год назад. Машину его нашли на несанкционированной свалке в Ущелье, оставшемся на месте некогда великой русской реки Волги. И с этого места дело превратилось в необратимый висяк. Зональный изъявил желание переговорить с выдающимся творцом висяков с глазу на глаз, на что Алкоголикова великодушно предоставила свой кабинет. Не удивлюсь, если она поставила в кабинете видеокамеру, запишет экзекуцию, а потом при многочисленных просмотрах будет испытывать оргазм за оргазмом. Зонального до этого видеть не приходилось. Разбором косяков обычно занимался Касаткин из УСБ. Проверяющему на вид было лет 30, ухоженный, следящий за собой, изящно одетый. Но взгляд был такой, что смело можно было накинуть лет 10. — Моя фамилия Кунец, и я никогда не работал в прокуратуре! — ошарашил он, поздоровавшись и пригласив присесть. — Я полковник МГБ, и у меня к вам неотложное дело. И он протянул мне бумагу, оказавшуюся подпиской о неразглашении. Я давно ждал визита «чекистов» и даже уже устал ждать. Откровенно говоря, я был уверен, что меня посадят еще в прошлом году, когда в очередной раз я влез в дела Пантанала. С нас и тогда взяли кучу подписок, но на этом дело не закончилось, я был уверен в этом. И вот новый визит. — Слушаю вас внимательно, — вежливо подбодрил я полковника, прикидывая сколько мне могут «впаять» сроку. Кунец проявил абсолютную осведомленность о моей жизни. Создалось впечатление, что последние два года он знал чуть ли не поминутно, а остальные годы жизни, включая детский сад, куда я не ходил, фрагментарно. — Что вы знаете об Англии, Евгений Палыч? — ошарашил Кунец меня вновь. Перед моим мысленным взором встали перекошенные рожи мутантов из многочисленных фильмов. В общем я так все и сообщил полковнику. Обширные полностью зараженные острова, мертвый Лондон, монстры в глубинах Темзы. Упыри, беспрестанно пытающиеся миновать Кордон и проникнуть на большую землю, чтобы сеять хаос и разрешения. И военные патрули Русгвардии, расстреливающие нечисть. — Только не надо пересказывать мне сюжет последнего сезона сериала про Семенова! — поморщился Кунец. — Кстати, откуда вам про него известно? Сериал официально еще не вышел. Я возмутился. Конечно, я его не видел. — Врете, Евгений Палыч! — жестко произнес Кунец. В складках лица на мгновение проступил настоящий возраст. Я даже увидел следы пластики, хотя при современном уровне развития пластической хирургии, это решительно невозможно. Передо мной мелькнуло и сразу исчезло лицо умудренного опытом человека, и не 40 — ка летнего и даже не 50 — ти. Было ему по крайней мере под 60, но тогда звание у него было естественно не полковник, если только не с приставкой впереди. — Вот распечатки ваших пристрастий! — Кунец потискал бумажки из своей персональной папки, но мне не показал. — Федкалы[10] вы игнорируете. Как и Руснет. А что смотрите? «Подпол». Торренты. А ведь это противозаконно. Он проникновенно уставил на меня свои умные глаза, так что сразу стало понятно, передо мной настоящий генерал. Генерал Кунец. — Все или почти все, что вы думаете, что знаете об Англии является умело внедренной в ваше сознание дезинформацией, — сообщил Кунец. Я поинтересовался, кем внедренной. — Нами, — без обиняков признал генерал. — Реальная картина совсем иная. И он кратко описал, насколько иная. Великая мертвая Британия. После массовой попытки прорыва зараженных через тоннель под Ламаншем, более ни одной провокации за 80 лет. Патрульные корабли с той стороны никто так и побеспокоил. Никаких радиосигналов. Огоньков в ночи. — Но данные воздушной визуальной разведки могут быть не точны, — сообщил генерал. — Поверхность сокрыта плотным туманом. Местами возникают короткие разрывы, но кратковременные, не дающие полной картины. Чем — то это напоминает Америку. При этих словах я совсем по — иному взглянул на сидящего передо мной человека. В голове с трудом умещалось, это каким допуском секретности надо обладать, чтобы знать подробности того, что происходит за «большой лужей». — Следов крупных техногенных катастроф не замечено, — продолжал Кунец. — Здания целые. На дорогах брошенные машины. Но движения никакого. Ни людей, ни животных. — А трупы? — проявил я профессиональный интерес. — Ни трупов! — подтвердил генерал. — Не верю, что не пытались провести наземную разведку. — Правильно, что не верите. Это закрытая информация, но в общих чертах могу сообщить, что такие попытки были, — генерал пробуравил взглядом. Я почувствовал себя неуютно, словно был виноват в постигшей группы неудаче. — Никто не вернулся! — подтвердил Кунец. — Что показала судмедэкспертиза? Причина смерти? — Никакой экспертизы не было. Есть приказ Верховного, все, что остается на зараженной территории, остаётся там навсегда. — Если б я не знал, что Верховный гений, то усомнился бы в полезности такого запрета. И тут генерала прорвало. Он треснул кулаком по столу. Секретарша сказала, что была уверена, что меня избивают стулом. Побагровел. Я почувствовал себя в строю, перед которыми выступает целый генерал. Он начал с того, что человечество не имеет права рисковать и выпускать джина из бутылки с той стороны Залива. Что имеются несознательные элементы с этой стороны, не прочь помародерствовать на мертвом острове. На многочисленных фелюгах, лоханках и баркасах они беспрестанно совершают свои набеги. Многие так и остаются на том берегу. Остальных морской патруль имеет приказ в плен не брать и контакта не допускать. На долгих 80 лет Англию удалось превратить в запертый на амбарный замок сейф. — И что изменилось? И почему вы это мне говорите? — спросил я, когда мне удалось вклиниться в пламенную речь. Сигнал. Генерал положил ручку с «секретиком» на ровном расстоянии между нами. — Кеско сэ? — поинтересовался я. — Презент. 3 дня назад мы получили радиосигнал с той стороны Залива и записали его. По большому счету, это было знаковое событие, и я его должным образом оценил. 80 лет мы спали спокойно аки младенцы, убаюканные тем, что в Англии все умерли. С получением этого сигнала все должно было кардинальным образом измениться. Я представил охринительных масштабов аврал в генштабе. Приведение миллиона солдат в полную боевую готовность. Доклад лично президенту. Приказ лично от президента. Членов совета безопасности ночью привозят на площадь Куйбышева — со всех еще сохранившихся курортов, снимая с баб и мужиков, отрывая от капельниц, забирая с прямой трансляции телепередач, я уже не говорю о сорванных деловых контрактах и прерванных банковских транзакциях. — И что они хотят? — осторожно спросил я. — Кто они? — жадно уцепился генерал. У меня был умный преподаватель на юрфаке, Жорес Самуилович Равва, тогда еще не существовало запрета на преподавательскую деятельность людям еврейской национальности, утверждавший, что может по вопросу, заданному студентом на консультации перед экзаменом, безошибочно определить степень его подготовленности. Меня удивило, что Кунец старается выудить у меня нужную информацию. Я год безвылазно просидел дома. Даже в Париж не ездил. Все это в мягкой завуалированной форме и было высказано. — Я всегда готов оказать повсеместную помощь в деле глобальной безопасности и мира между народами, но совершенно не представляю, чем могу вам быть полезен, — признался я. — Почему вы обратились именно ко мне? И почему это все рассказали? Не добавил разве что, не желаю я слушать никакие записи с той стороны Залива. И в общем, отпустите меня домой. — Не надо преуменьшать свою полезность, особливо, в деле поддержания мирового порядка. Я немного читал ваше дело. Вы уже помогли избежать крупных техногенных катастроф. И вы уже неоднократно сталкивались со следами деятельности Проекта. Эк он завернул. Следами деятельности. Для Проекта, который вышел из — под контроля и продолжает функционировать в боевом режиме, причем, совсем не в том, для которого его создавали, это очень мягкая формулировка. — По предыдущим случаям я уже отписался в полном объеме! — возразил я. — Более ничего сообщить не могу. — Дело не в предыдущих случаях, как вы изволили выразиться. Согласно данным вами подпискам, о них вы должны вообще навсегда забыть, так как все, что касается Пантанала, не имеет срока давности. Должен вам признать, Евгений Палыч, что являюсь стойким приверженцем того, что все, что было до этого — это ерунда наподобие детской считалки. Самый кошмар таится здесь! — он многозначительно постучал по ручке. Я отодвинулся. Мало ли какой там записан сигнал. Пути Пантанала неисповедимы. Лучший вариант дальнейшего поведения — забыть о генерале Кунеце с факта его рождения, и жить как жилось до сих пор. Терпеть крепчающие маразмы старухи Коликовой, выписывать постановления и ходатайства и никаких упоминаний о Пантанале! — Интересно? — напряженно спросил Кунец, ибо настал момент истины. — Обратного пути уже не будет! Я должен был сказать «нет» и тогда… Много чего не было бы тогда! Но я сказал: — Давайте послушаем! Как же я себя ненавидел потом за эти слова. Голоса. В так называемом «белом шуме» присутствуют звуки разных частот. Наиболее наглядным примером «белого шума» является водопад. Каждый слышит в нем, что хочет. Психиатры включают испытание «белым шумом» в процесс реабилитации психов. Стоило генералу включить запись, как в кабинет ворвался «белый шум». Что — то шуршало и шелестело там, за тысячу километров. Шум то усиливался, то затихал — неведомый радист медленно прокручивал верньер, переползая с частоты на частоту. Я уже воспринимал отдельные слова, кто — то торопливо докладывал где — то там, на втором уровне записи, почти скрытый за основными шумами. И вроде ему кто — то отвечал. — Пока ничего нет! — оборвал разыгравшуюся фантазию Кунец. — Сейчас пойдет запись. И вдруг сквозь помехи ясно как луч солнца сквозь тучи прорвалось: — Помогите! Опять шумы и треск. Словно там, где скрывался отчаявшийся человек, нуждающийся в помощи, что — то происходило, какая — то борьба, нечто ворвалось с твердым намерением прервать эфир. И снова минутка тишины. И ясный голос. — Спасите! Одинокий голос, снова похороненный под шумовой накипью. Прислушиваюсь. От избытка адреналина различаю слова, команды, отрывочные сообщения. Знаю, всё это неправда, фата — моргана. Настоящий остался в глубине записи. У него было совсем немного времени, чтобы передать сигнал бедствия. Всего несколько секунд. И он снова исчез. Растворился в «белом шуме». Куниц выключил запись. — Больше ничего, — подтвердил он. — Что вы думаете по этому поводу? — Это ребенок! — говорю я изумленно. — Эксперты согласны с вами. Абонент идентифицирован как девочка 10–11 лет. — У мальчиков в этом возрасте тоже голоса высокие. — Обижаете, Евгений Палыч. Голоса может быть и высокие, но составляющие гармоники разные. Эксперты различили голоса на раз. Я задумался. — Маленькая девочка в мертвом Лондоне. 80 лет никаких сигналов. Откуда она взялась? Почему она просит ее спасать? — Я не говорил, что сигнал из Лондона, — искоса глянул Кунец. — И он не из Лондона. — Но с территории Великобритании? — уточнил я. — Из Англии! — подтвердил генерал. — А что непонятного в том, что она просит о спасении? Пандемия и все такое. — Пандемия это для нас с вами! — возразил я. — А эта девочка родилась в Англии, 10 лет прожила там. Даже если там ад, это ЕЕ ад, и она не приемлет иной жизни. Она просто не знает другой жизни. И почему сигнал передает ребенок? Где взрослые? Должна быть по — крайней мере мама. — Погибла? — сделал предположение Кунец. Я подумал. — Сильно напоминает ловушку! — сделал я вывод. — И на той стороне вполне может оказаться совсем не ребенок. И даже не человек. Генерал кивнул с важным видом. — В генеральном штабе не исключили возможности провокации. Посему будет организована полномасштабная военная экспедиция без скидок на мирное время. К берегам Британии пойдет крейсер военно — морского флота «Академик Легасов», — и без запинки добавил. — Мы хотели бы, чтобы вы, Евгений Палыч, приняли участие в указанной экспедиции. Вот это поворот! — Я даже не военный, — проблеял я. — Не знаю, право, чем я могу быть полезен. — Зачем вы так? На «Легасове» пойдет большая группа гражданских лиц — биологов, физиков, лингвистов. Экспедиция имеет большую научную ценность. Первая за 80 лет! Мой кореш Адольф Бекк, суперагент и супермен, по совместительству майор МГБ, довольно непосредственная личность, которому гораздо легче пристрелить оппонента, чем переубедить его, часто выговаривал мне: — Гнилой ты интеллигент, Палыч! Не можешь никого на хер послать! А люди это чувствуют и пользуют тебя. Вот и сейчас вместо четкого недвусмысленного отказа я стал приводить доводы, почему я не могу ехать в богом проклятую и человеком уничтоженную Англию. Доводы оказались настолько хлипкими, что будь я в школе, не сумел бы убедить учителя географии, почему не выучил, где находится эта треклятая Инглезе. И тогда Куниц меня добил окончательно, приведя оглушительный аргумент. — Евгений Палыч, я знаю людей, профессионально занимающихся Пантаналом, которые за всю жизнь ни разу не видели боевой модуль Проекта вживую. Не довелось. Вы же только за пару лет навидались таких чудес, что вас самих можно изучать, как прикладную единицу Пантанала. Я оторопел. — Вы считаете, что пандемия, охватившая Англию, каким — то образом связана с Проектом? — Все в этом мире взаимосвязано! — философски заметил генерал. Так эффектно он закончил беседу, а я поехал в Шербур, где было назначено место сбора членов экспедиции в ад.
Рейтинг: 5/1
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]