12:21 Александр Ярославцев. Обманутый и оскорбленный | |
Александр ЯрославцевОбманутый и оскорбленныйвыпуск 8Новинка 
Вступив в войну с турками, император Николай Павлович был подло обманут и предан своими соратниками по Священному союзу. Под их давлением он отказался от похода на Константинополь, обесценив славную победу русского флота под Синопом. Россия очутилась на пороге войны с объединенной Европой, и в рядах защитников родины оказался граф Ардатов, личный посланник государя императора, наделенный особыми полномочиями.Автор: Ярославцев А. Редакция: Ленинград Серия: Военная боевая фантастика ISBN: 978-5-17-145605-4: Страниц:352 Обманутый и оскорбленный
Русско-турецкая война 1853-56 годов общеизвестная в мировой истории как Восточная или Крымская, должна была быть победным завершением тридцатилетнего правления императора Николая I.Долгие годы своей жизни, не жалея сил и средств, он кропотливо трудился во благо России и своих подданных. Подавленный в зародыше мятеж декабристов предотвратил возможность возникновения страшной гражданской войны, а быстрый разгром восстания польской шляхты сохранило неизменность западных границ империи к великому огорчению "просвещенных" европейцев. Успешные войны с турками и персами, переместили пределы империи к водам Дуная и присоединили к владениям русской державе каспийское Закавказье. Искренно веря, что союзники по "Священному Союзу" будут помнить добром, оказанную им в трудный час помощь, Николай принял активное участие в подавлении венгерского мятеж в землях австрийской империи и не допустил падение прусского престола в лихие времена революционных событий в немецком королевстве. Взяв на себя покровительство к христианским народам находящихся под властью турецкого султана, Николай послал к берегам Пелопоннеса русский флот на помощь восставшим против гнета османов грекам. Здесь, в знаменитом Наваринском бою, русские моряки совместно с моряками Англии и Франции уничтожили превосходивший их по численности флот султана. Главный герой сражения, открывшего Греции дорогу к независимости, капитан линейного корабля "Азов" Михаил Лазарев, был удостоен высоких орденов трех стран и звания контр-адмирала. В отличие от него командир британского флота адмирал Кордингтон, получил от своего монарха командорский крест Бани, вместе с пожеланием повеситься на орденской ленте. Столь рачительные оценки данного события заключались в нежелании Британии, сильного ослабления военного потенциала Турции и усиления России на Балканах. Уничтожение османского флота при Наварине впрочем, нисколько не помешало владыке Стамбула через несколько лет обратиться к русскому императору за военной помощью. Тогда к берегам Босфора стремительно приближались войска мятежного Мухаммеда Али, паши Египта, решившего отобрать у повелителя правоверных его азиатские владения. Положение было критическим. Войск для защиты столицы у султана не было, и положение спас Черноморский флот под командованием, вице-адмирала Лазарева. Могучие орудия его кораблей и штыки русского десанта генерала Муравьева высаженного под древними стенами Царьграда быстро охладили пыл мятежников и заставили их просить мира у султана. За свое спасение, Махмуд II был вынужден подписать конвенцию, позволяющую России контролировать черноморские проливы совместно с Турцией. Отныне ни один корабль третьих стран не мог войти в воды Черного моря без согласия Петербурга. Одновременно с этим, дунайским княжествам Валахии и Молдавии была дарована полная автономия. С их земель полностью удалялась турецкая армия и администрация. По мнению императора, это был лучший вариант разрешения "Восточного вопроса", с полным соблюдением целостности границ, однако с этим был категорически не согласна Британия. Знаменитый русофоб лорд Пальмерстон, откликнулся злобной речью в парламенте, поздравив просвещенную Англию с переименованием Черного моря в Русское море. Лондон кипел злобой подобно вулкану Везувию, но ничего сделать не мог. Пока. Как только на турецкий престол вступил сын умершего султана Махмуда Абдул-Меджид, ничем не обязанный Николаю, англичане развили бурную деятельность и добились успехов. С помощью взяток и лести о европеизации Турции, английский посол стал главным советчиком правителя Стамбула. И закономерным результатом этого, стал отзыв Турции своей подписи в конвенции по проливам. Николай стойко перенес действия англичан, поскольку с подобным "британским хамством" сталкивался не впервые. Россия не стала угрожать вторжением на Босфор, хотя черноморский флот был готов произвести десантирование. Петербург оставил за собой право ответного хода, но не торопился им воспользоваться. Только обострение в религиозном споре о "святых местах" и отказ турок признавать за Николаем право покровителя всех турецких христиан, заставили императора прибегнуть к силе оружия. Введя свои армии на территорию Дунайских княжеств, и угрожая вторжением в Болгарию, Россия намеривалась принудить Стамбул возродить двухсторонний контроль над проливами. В случаи если Турция ответила бы отказом, то тогда Петербург объявил бы войну. Она должна была бы принести не только русский контроль над проливами, но и свободу народам Болгарии и Сербии, Греции и Армении, веками томящимся под оттоманским игом. Захват Стамбула и обретение контроля над проливами Босфор и Дарданеллы, открыло бы русскому флоту свободный выход в Средиземное море, с главной базой на острове Корфу. Случись всё это, как задумывал Николай Павлович, и вслед за своим пращуром Петром и бабкой Екатериной, он ещё бы при жизни удостоился звания "Великий". Тогда бы поэты и писатели сладкоголосой птицей Сирин восхваляли величие деяний императора, и российская интеллигенция в унисон общего хора провозгласила бы его правление эталоном, всех времен и народов. А миллионы благодарных христиан славили бы явление своего великого Освободителя, спасшего христианские народы из басурманской неволи и сохранившего жизнь их потомков. Что и говорить, замыслы и намерения царя были прекрасными но, к огромному разочарованию русского общества, ничего этого реализовать не удалось. Находясь в шаге от реализации своих сокровенных планов, русский император был коварно предан монархами Австрии и Пруссии, чьи престолы удержались благодаря русскому штыку. Вместо ожидаемой дипломатической поддержки своих действий на Балканах, Николай I получил подлый удар в спину, в виде угрозы незамедлительного начала боевых действий, в случаи вторжения русских войск на земли османской империи. Одновременно с этим, против России выступила военная коалиция Европы, в лице Англии и Франции, главных вершителей мировой политики того времени. По своей сути это был мощный антирусский союз Европы, своеобразный исторический предшественник Антанты, к которому присоединилась Турция и Сардинское королевство. У военного союза были свои серьезные и далеко идущие планы в отношении России. Провозглашая на словах защиту интересов Турции от происков русского монарха, на деле англичане и французы собирались провести ревизию итогов Отечественной войны 1812 года. Нанеся военное поражение Николаю, они намеривались оторвать от страны огромное земли на западе, востоке, юге и севере. Англичане и французы хотели раз и навсегда заколотить прорубленные Петром и Екатериной окна в Европу, попутно уничтожив русские флоты на Балтике и Черном море. Имея временное преимущество в паровом флоте и стрелковом вооружении, они стремились как можно быстрее нанести поражение России, пока она не успела ликвидировать своё техническое отставание от Европы в военном деле. Разбогатев от беспощадной эксплуатации своих колоний, британский лев и французский тигр намеривались самостоятельно разделить наследство "смертельно больной империи", как называли европейские дипломаты Турцию. Древние мудрецы справедливо говорили, что у победы, бывает множество родителей и только поражение является горькой сирота. Крымская война в точности подтвердила это неписанное правило. Главным виновником военных неудач, был объявлен император Николай, хотя по сути дела он сам оказался жертвой коварного заговора просвещенной Европы. Делая ставку на благородство спасенных соседей, император произвел неверный политический вывод, разрушивший все его планы. Но, если в этой ошибке отчасти можно винить дипломатов во главе с австрофилом Нессельроде, то фатальную точку в этом деле поставили военные разведчики. К огромному сожалению, на момент принятия царем решения о начале войны, не было в живых недремлющего "ока государева", графа Бенкендорфа. Будучи шефом жандармского корпуса и начальником III отделения канцелярии он не только следил за внутренним положением страны, но и вел активную разведывательную деятельность в столицах возможных противников России. Пока Александр Христофорович держал руку на пульсе разведки, из-за кордона государю поступала вполне достоверная информация, но после смерти Бенкендорфа положение изменилось. Сменивший его Орлов не столь ревностно болел за порученное ему дело, что неизменно сказалось на качестве работы зарубежной резидентуры. Так в момент принятия окончательного решения о начале войны против Турции, Николай получал от военного атташе во Франции откровенную дезинформацию. Парижский резидент регулярно докладывал государю о неготовности французской армии и флота к вооруженному конфликту с Россией, а также об отсутствии предпосылок военного союза Парижа и Лондона. Согласно этим донесениям, Петербург мог спокойно вести воевать против Турции, не опасаясь контрдействий со стороны Парижа и Лондона минимум полгода. Столько времени согласно заверениям парижского резидента, было необходимо французскому императору для мобилизации своих войск и отправки их морем на Балканы. А без сильного континентального союзника, Англия никогда бы не решилась воевать с Россией в одиночку. Убаюканный этой ложью Николай уверенно планировал высадить десант под Стамбулом и блокировать черноморские проливы до появления на Босфоре эскадры противника. А в это время, по тайному приказу императора Наполеона III отборные дивизии французской армии уже выдвигались к Марселю, где их ждал готовый к выходу в море флот. Увы, таковы были жестокие реалии того предвоенного времени, которые по своим совокупностям и увенчали императорское чело вместо ожидаемого лаврового венка победителя терновым венком страдальца. Впереди его ждал презрение и несправедливый суд российского общества, которое подобно ветреной матроне, отшатнулось от своего императора, едва настали трудные времена испытаний. Мгновенно позабыв все прежние благие дела и свершения императора, оно с воодушевлением принялось обливать его всевозможной грязью. Каких только низких эпитетов и скверных пороков не получил Николай Павлович от своих неблагодарных подданных. Ещё вчера всеми любим и почитаем, сегодня он стал кровавым жандармом душителем свободы, тупым солдафоном, бездарным правителем приведшего страну к полному краху. Государь мужественно испил эту чашу позора, который и ускорил его уход из жизни. Сменивший на престоле отца Александр, поспешил завершить непопулярную в верхах войну, хотя положение противника в Крыму было далеко не блестящим. Весь план войны коалиции был сорван мужеством и храбростью защитников Севастополя. В руках неприятеля была только южная часть крепости, и для расширения успеха нужно было штурмовать северную половину Севастополя. Этого французским император делать не собирался, в виду больших потерь своего войска. Назревал кризис и развал коалиции, от которого её спасли мирные переговоры. Все это будет в самом скором времени, а пока светские либералы и записные вольнодумцы затаив дыхание, трепетно ждут скорейшего разрешения "Восточного вопроса". Пишут патриотические стихи и воззвания. Ждут скорого освобождения братьев славян из турецкой неволи и возвращения православного креста на купол Святой Софии. Итак, февраль 1853 года. Часть первая.
Глава I. Как все начиналось. Тайные планы. Февраль шестнадцатого года правления на английском престоле королевы Виктории Ганноверской, преподнес жителям Лондона губительный подарок от госпожи Зимы. Могучие северные ветра на долгое время принесли в столицу Британской империи холодное дыхание далекой Гренландии, ставшее фатальным для многих горожан. Тонкие ледяные пальцы невидимой снежной королевы, неудержимо проникали в дома лондонцев, принося вместе с собой промозглый холод и обжигающую стужу. Единственным оружием, с помощью которого можно было успешно противостоять действию ужасного врага, были дрова и уголь. Порожденный ими огонь, надежно охранял людей от смертельных чар незваной гостье, но не все обитатели метрополии обладали этим чудесным средством в нужной мере. У большинства лондонцев запасы топлива были уже на исходе, и они безмерно страдали от холодных оков, наложенных на британскую столицу, жестокой матушкой природой. Из всех сил они боролись с постоянным чувством холода, пытаясь всевозможным способом сохранить остатки жизненного тепла в своих вечно коченеющих телах, в не сгибавшихся пальцах рук и тяжелых неповоротливых стопах. Многим из горожан удалось выжить. Но было много и тех, кто проиграл схватку с ужасным монстром. Они тихо засыпали скованные ледяным сном, или умирали от воспаления легких, сгорая во всепожирающем пламени лихорадки. Весь Лондон изнывал от вторжения смертельного холода, но в покоях лорда Сноу топили лучше, чем во дворце самой английской королевы. Да и как можно было плохо топить в доме человека, гостями которого были богатеи лондонского Сити, что прочно держал в своих руках все финансовые нити британской империи. Эти важные люди очень часто посещали дворец снежного лорда, дабы встретиться в его стенах с тем или иным государственным деятелем британской империи. И сидя перед жарким камином, в беседе с глазу на глаз, обсудить тот или иной вопрос, волновавший их вопрос. Конечно, верховная власть в Британии находилась в руках высокородных лордов и королевы, в чей адрес простые англичане ежедневно возносили здравницу в утренней молитве. Но в неменьшей степени ею владел и тот круг людей, чьи сокровенные мешки и сундуки были наполнены золотом и серебром, в результате торговой и банковской деятельностью. Ведь недаром самая главная карта в карточной колоде король, неизменно бьется тузом, чьим изображением является денежный мешок. Именно с финансовыми тузами британской империи, в столь трескучие, ледяные морозы февраля, и был вынужден встречаться министр внутренних дел лорд Пальмерстон в доме лорда Сноу. Сам сэр Генри весьма недолюбливал хозяина дворца. Королевский министр за глаза называл лорда выскочкой, поскольку тот приобрел высокий титул при помощи денег и протекции. Никогда, скверно говорящий по-английски немецкий барон из захудалого княжества Брауншвейг, не смог бы стать высоким лордом, не обладай он крепкими связями во дворце и деньгами, полученными за посредничество от торговцев и банкиров. Так рассуждал государственный деятель, отдавший много лет верой и правдой служивший интересам своей страны, однако если нужные ему люди пожелали назначить встречу в доме лорда Сноу, он не мог противоречить их желанию. Ибо для реализации высоких замыслов Пальмерстона нужны были деньги, деньги и ещё раз деньги. Таковы были жестокие реалии жизни, о которые разбился не один корабль планов и надежд. В том, что четверо господ восседавшие в высоких креслах перед жарким камином обладают звонкой монетой, было видно с первого мгновения, едва сэр Генри переступил порог обеденной залы в сопровождении лорда Сноу. Это было ясно не потому хозяйственному жесту, коим один из гостей выпроводил из залы хозяина дома, к тайной радости Пальмерстона. И не по дорогому платью, золотым часовым цепочкам или перстням с драгоценными камнями, наличие которых господин министр успел отметить краем глаза у сидевших перед камином людей. О высоком достатке неизвестных, говорили их осанка, голоса и глаза. Ибо осанка их была властной, голоса были голосами людей привыкших отдавать приказы другим, а взгляд их был взглядом равного сэру Генри человека. Если не по происхождению, то уж точно по положению. Именно осанка и голос, позволили министру выделить главного, среди сидевших у огня людей. Им оказался невысокий коренастый человек, совсем неблагородной наружности с блеклыми серыми волосами. Трое других гостя, сидевшие в высоких дубовых креслах, произвели на Пальмерстона более благоприятное впечатление. Однако та уверенность, с которой он шагнул навстречу лорду и голос со звоном стального клинка, прикрытого бархатными ножнами, моментально развеял заблуждения сэра Генри, кто есть кто. - Мы весьма рады, что господин министр нашел время для встречи со скромными подданными английской королевы, по их просьбе - любезно молвил коренастый и сидевшие в креслах незнакомцы, почтительно засвидетельствовали лорду Пальмерстону своё почтение. - Может быть, после холода улицы, милорд желает выпить грога или глинтвейна? Любезный хозяин снабдил нас этим добром с избытком - учтиво молвил курчавый крепыш с золотой серьгой в ухе, указав на ломберный столик, уставленный бокалами и ведерками для напитков. - Вы очень любезны мистер... - высокий лорд сделал выразительную паузу, и крепыш моментально поспешил ему на помощь. - Мистер Хикс, меня зовут Абрахам Хикс, милорд. - Благодарю вас мистер Хикс, но я хотел бы с вашего позволения выпить глоток грога чуть позже - произнес сэр Генри. - Как вам будет угодно милорд - молвил Хикс, обменявшись быстрым взглядом с коренастым гостем, сидевшим по правую руку от него - тогда может быть, сразу перейдем к делу? - Именно это я и хотел бы вам предложить, джентльмены - многозначительно сказал Пальмерстон, и все направились к огромному обеденному столу, за которым могло уместиться ещё несколько подобных компаний. - Позвольте представиться, милорд. Меня зовут Самуэль Барклай, это мистер Питер Фарроу, это мистер Джойс Хэндерсон - представлял коренастый купец своих товарищей, степенно склонявших свои головы перед лордом. Сэр Генри так же отвечал им сдержанным кивком. Все было чинно и благородно, без лишней суеты, которую, как известно, большие деньги весьма и весьма не любят. - Все здесь присутствующие, являются представителями торговых кругов и банковских сфер, чья деятельность в той или иной мере связана с торговлей со странами Востока. В частности в наших руках находиться большая часть британской торговли с Турцией, Персией, Хивой, Бухарой и Кокандом. И мы очень насторожены последними действиями русского императора по отношению к Османской империи. Ни для кого не секрет, что эта держава серьезно больна множеством внутренних недугов, не позволяющих турецкому султану эффективно управлять своими обширными землями. И рано или поздно, но наступит момент, когда "больному человеку Востока", волей или не волей, но все же придется отказаться от своих владений, как в Европе, так и в Азии. И первым, кто хочет завладеть османским наследством, является русский царь, что только спит и видит, как захватить Константинополь и проливы - произнес Барклай, демонстрируя господину министру свою высокую осведомленность в дипломатических делах Европы. - Мы мирные люди и хотим только одного, права на свободную торговлю по всему миру. И больше ничего! Но желание русского царя присоединить к России черноморские проливы, наносят смертельный удар по нашей персидской торговле. Сейчас, основной поток английских товаров идет в Персию через турецкий Трапезунд. Это самый безопасный и короткий путь в земли великого шаха, на котором у нас все отлажено до мелочей. Ни один турецкий и персидский чиновник, ни один солдат не смеют косо посмотреть на нашего представителя - от этих слов голос купца наполнился гордостью, в которой зазвенели стальные нотки. - Однако если русские приберут проливы к рукам, это будет означать конец всей нашей черноморской торговле. Случись подобное несчастье и нам придется направлять наши караваны через Сирию и Ливан и далее через земли месопотамских курдов. А это крайне разорительно для мирных купцов, ведь в этих районах власть османов всегда была скорее номинальной, чем действительной - с горечью молвил Барклай, и его лицо наполнилось вселенской скорбью от одного только упоминания о возможных убытках. - Мы, попросили вас о встрече, так как хорошо знаем вашу значимую роль в нынешнем правительстве, а так же вашу твердую позицию в отношении этих северных варваров. Скажите милорд, королева сможет, защитить интересы её верных подданных или нет? - спросил высокий гость и четыре пары глаз, тревожно уставились на Пальмерстона в ожидании ответа. Хорошо когда люди остро нуждаются в тебе, а когда ты выступаешь в роли их спасителя, это приятней во стократ. Именно таким спасителем и ощущал себя в этот момент сэр Генри. - Могу со всей ответственностью сказать вам джентльмены, что у английской королевы и нашего правительства, нет более важной задачи, чем защита интересов Британии, а с нею и интересы её подданных, - величественно молвил министр, и напряженные взоры его собеседников сразу смягчились. - Что касается намерений русского царя, то они нам давно известны, благодаря отличной работе наших дипломатов. Николай действительно собирается в этом году захватить Стамбул и проливы, но смею заверить вас своей честью, что из этой затеи у него ничего не получиться. Мы готовимся нанести ему упреждающий удар такой силы, что уничтожит все его царство. - Даже так!? - восхищенно воскликнул мистер Фарроу, не веря своим ушам. - Да, господа, именно так и никак иначе. Вместо легкой прогулки за турецким наследством, русского царя ждет жестокий разгром, позорная капитуляция и заключение мира на наших условиях - торжественно изрек сэр Генри, изо всех сил стараясь придать своему лицу, невозмутимость римского претора вещающего диким варварам волю великого Цезаря. Однако это у него не совсем удачно получалось. Высокий пафос отчетливо присутствовал в голосе лорда, но заинтригованные его словами слушатели не обратили на это особого внимания. Услышав часть важной тайны, они очень хотели услышать бы её продолжение, однако правила этикета встречи, не позволял им озвучить свое желание, дабы не уронить свой статус в глазах гостя. Сам сэр Генри также не торопился раскрыть своего рта. Ведь он был королевским министром, а не какой-то там базарной кумушкой, торопливо спешащей пересказать своей знакомой все узнанные ею последние новости. В комнате воцарилась напряженная тишина. Все с нетерпением поглядывали друг на друга, в ожидании кто первым прервет затянувшуюся паузу, коим оказался господин королевский министр. По большому счету он мог не продолжать начатого разговора, ибо уже дал исчерпывающий ответ на заданный ему банкирами вопрос. Однако сэр Генри был весьма заинтересован в деньгах, сидящих перед ним людей. Ведь именно они и заставили высокого лорда покинуть свой дом в эту зимнюю стужу. - Если джентльмены хотят, то для вашего полного спокойствия и спокойствия ваших компаньонов я могу более подробно ввести вас в курс планов предстоящей войны - доверительным тоном произнес лорд и к его тайной радости, каждый из собеседников торопливо кивнул головой. Господа банкиры надежно проглотили аппетитную наживку, под названием "Большая тайна" и Пальмерстон приступил к действиям. - Обычно, от людей, посвященных в столь важную государственную тайну, требуют клятв молчания, однако я не буду делать этого. И не потому, что не верю вашему слову, господа. Совсем наоборот. Просто с этого момента, ваше молчание будет равноценно золоту самой высокой пробы. Отныне любое, вольно или невольно сказанное вами слово постороннему человеку, обернется разорительным убытком вашим компаниям и интересам - Говоря так, сэр Генри, умело закручивал пружину интриги, словно завзятый ярмарочный факир, выступавший перед почтеннейшей публикой, пришедшей в его балаган, желая увидеть настоящее чудо. Пальмерстон требовательным оком посмотрел на господ финансистов, как бы предоставляя им последний шанс хорошенько подумать, прежде чем пересечь Рубикон познания большой государственной тайны, но это оказалось излишним. - Значит, в скором времени будет большая война с русскими, сэр? - спросил Барклай, уверенно сжигая за всей своей компанией, мосты к отступлению. - Да, именно большая война мистер Барклай, что по своей силе и масштабностью превзойдет знаменитый поход императора Наполеона 1812 года - начал уверенно вещать пред зрителями господин министр. - Однако, как показал опыт этого похода, с русскими нужно быть чертовски осторожным. Начиная войну с ними, император Наполеон имел под своим началом свыше полумиллиона солдат. А к её концу командовал лишь десятью тысячами, большую часть которых составляла не участвовавшая в боях императорская гвардия - настороженно молвил Хэндерсон, но сэр Генри уже был готовый ответ. - Пусть вас не волнует судьба армии покойного властелина французов. Сегодня во главе похода на Россию стоит королева Виктория, коей благоволит божественное Проведение. И не надо скептически улыбаться мистер Фарроу. Я сказал о Проведении и это не просто так оброненные всуе слова! Сегодня самый благоприятный момент для нападения на Россию, поскольку её армия и флот по своей силе значительно уступают армии и флоту Её Величества! - властно бросил господин министр, бросив холодный взгляд в сторону банкира. - Благодаря божьим помыслам и гению английской мысли, наша страна на сегодняшний день по любому виду промышленности и в первую очередь по вооружению, далеко опередила любую страну Европы, а тем более Россию. На данный момент почти все корабли флота Её Величества либо пароходы, либо паровые корветы! Тогда как русский флот сплошные парусники, а число их пароходов, можно пересчитать по пальцам одной руки - для убедительности, высокий лорд потряс перед собеседниками растопыренными пальцами руки. - Вы скажите, что русские никогда не были сильны на море и будете правы, но и на сухопутном фронте мы далеко обошли их. Сегодня большинство английских солдат вооружены нарезными штуцерами, тогда как русские пехотинцы имеют исключительно гладкоствольные ружья. Благодаря этому факту, наши солдаты могут свободно поражать не только ряды вражеской пехоты, но даже его орудийную прислугу, находясь вне зоны ответного огня - говорил Пальмерстон, пытаясь потрясти воображение своих слушателей, но это было трудной задачей. - Приятно слышать, господин министр, что армия Её Величества превосходит своего главного врага вооружением. Однако не стоит забывать, что император Николай в своем распоряжении имеет самое большое войско в Европе, способное своей численностью просто растоптать все британские полки - внес в беседу свою лепту сомнения Хикс, но он не застал Пальмерстона врасплох. - Как человек не понаслышке знающий положение дел в нашей армии, я совершенно не согласен с прозвучавшим здесь сомнением. Пусть наши регулярные силы не столь многочисленны как дикие орды русского царя, однако война с Наполеоном наглядно доказала всему миру, что именно наши солдаты являются лучшими. Именно они, под командованием славного британского народа герцога Веллингтона, наголову разбили под Ватерлоо армию Наполеона, тогда как князь Кутузов лишь заставил его отступить из России. Перед британским фельдмаршалом разбитый монарх сложил свой скипетр, тогда как русским достался только его походный сервиз, - покровительственно сказал сэр Генри, тоном старого школьного учителя, просвещающего молодую поросль. - Впрочем, мне вполне понятны ваши опасения относительно численности русских армий, но спешу сообщить вам, что наши солдаты не будут одиноки в этой войне. Главная тяжесть в предстоящей войне ляжет не на их плечи. - И кто же будет тогда главной ударной силой? Австрийцы? Пруссаки? Сардинцы? А может как при короле Георге, будем покупать ганноверцев для подавления американского бунта? Или может быть турки! Но учтите господин министр, русские очень хорошо наловчились их бить! - раздались со всех сторон колкие вопросы. Слышать их для Пальмерстон было унизительно, но он любезно предоставил денежным мешкам возможность поупражняться в остроумие, а затем изрек. - Нет, господа, вы как всегда не угадали. Главным ударной силой этой войны будут французы, чей император спит и видит, как смыть позор нанесенный русскими его дяде. Это у него идея фикс. - И как дорого, обойдется королевской казне французское пушечное мясо? - быстро спросил Хэндерсон, презрительно скривив рот. - Новый властитель Парижа наверняка попытается взвинтить цену на своих солдат, чье мастерство определенно уступает солдатам Бонапарта. - Вы несправедливы к моему французскому другу, господа. У его солдат есть хороший боевой опыт войны в Алжире, который вопреки мнению многих скептиков, все же стал французской колонией. Сегодня стяг императора французов, развивается рядом с нашим стягом, но если бы вы знали, каких трудов стоило мне уговорить Наполеона, забыть старые обиды и принять нашу сторону против русского царя. - Я слышал, что во многом этому помог сам Николай, когда отказался признавать в императоре французов своего венценосного брата - подпустил шпильку Барклай, но лорд ничуть не смутился. - Да, это правда. Но именно благодаря моим усилиям этот камешек раздора породил то, чего в истории Европы никогда не было! Военный союз двух самых сильных держав в мире. Отныне нет в мире такого государства, что смогло бы устоять против мощи нашей Антанты! - торжествующе произнес Пальмерстон и слегка зарделся от гордости за творение своих рук. Ранее, подобного союза в Европе действительно никогда не было, ибо Англия и Франция всегда находились по разную сторону баррикад. Это известие потрясло господ финансистов до глубины души, однако высокий лорд продолжил раскрывать государственные секреты, ибо главная задача ещё не была решена. - Как вы понимаете, господа, главным оружием нашего союза является флот. Именно им мы нанесем свои разящие удары, и первой кто испытает на себе их силу, будет русская Балтика. Сначала наши моряки изгонят русские гарнизоны с Аландских островов, которые тут же будут возвращены шведам. Этот хитрый ход подвигнет короля Оскара присоединиться к нашему союзу, в надежде вернуть себе Финляндию. Было бы очень хорошо, если шведы начнут войну за страну озер, но если только стянут свои войска к границе будет тоже неплохо. Так или иначе, но Николай будет вынужден направить часть своих сил для охраны своих северных рубежей - Пальмерстон на секунду замолчал, давая слушателям проследовать за ходом своей мысли, а затем продолжил. - Пока русский царь будет занят противостоянием королю шведов, наш флот нанесет свой главный удар по Кронштадту. За один день, могучие орудия наших кораблей разнесут бастионы этой крепости по кирпичику. Находящийся в нем русский флот будет уничтожен, подобно тому, как герцог Веллингтон уничтожил датский флот, а Петербург разделит печальную участь Копенгагена. Руины русской столицы мы также отдадим шведам, прорубленное царем Петром окно в Европу, будет навечно заколочено. Стоит ли говорить, что гибель главного флота страны и её столицы, вызовет волну недовольства в русском обществе и непременно породит заговоры против царя. Для русского дворянства это обычное дело, желающие поднять бунт среди них всегда найдутся. - Однако русский царь опытный боец по части подавления бунтов, а на роль столицы он может выбрать Москву или Киев. Ведь эти города раньше уже были русскими столицами - блеснул своими познаниями русской истории и географии Фарроу. - Все верно, но свой главный удар мы нанесем по России со стороны Черного моря. С турецким султаном уже достигнуто секретное соглашение о пропуске наших паровых кораблей через проливы, с одновременной передачей под руку союзного командования турецкого флот. Хотя он и парусный, но в борьбе с севастопольским флотом России лишним не будет. Захотят ли русские адмиралы помериться силой с нашей великой армадой в открытом бою или укроются в своей крепости, это не так важно. Все русские корабли отправятся на дно, где им самое место! - воскликнул Пальмерстон и яростно ткнул пальцем в пол, явно подразумевая преисподнюю. - Как только русский флот будет уничтожен или блокирован в Севастополе, на берег будет высажен союзный десант, главным костяком которого будут французы и турки. Наши силы будут представлены двумя дивизиями и кавалерией. Одновременно с этим, будет поднято восстание местных татар, которое дезорганизует общее положение на полуострове. Не пройдет и месяца, как весь Крым будет в наших руках. Севастополь будет захвачен нашей армией ударом с суши, флот адмирала Лазарева уничтожен и окно в Европу открытое Екатериной, также будет уничтожено. - Браво, лорд Пальмерстон! Браво. От лица всех компаний я снимаю перед вами шляпу, но все же у нас остается маленькое сомнение. Неужели император Николай будет безропотно смотреть на все ваши действия и не попытается пресечь их. Вы меня простите, но он мало похож на мальчика для битья - продолжал сомневаться Фарроу, но Барклай перебил его. - Бросьте сомневаться Питер, разве вам не ясно, что у нашего дорогого лорда уже припасен очередной сюрприз для русских. Я не прав, сэр Генри? - Полностью и бесповоротно, мистер Барклай. У русского царя большая армия, но её силу можно уменьшить, разбив на несколько частей. И при этом, не извлекая саблю из ножен, - важно произнес господин министр. - Эта важная задача будет возложена на плечи наших потенциальных союзников по Европе, венский и берлинский двор. Мы рассчитываем, что Австрия и Пруссия присоединятся к нашему союзу, ради получения своего куска от русского пирога. Через наших дипломатов мы пообещали пруссакам Курляндию с Лифляндией, а австрийцам валашские княжества и устье Дуная. Пока монархи центральных держав ещё колеблются, но для начала им будет достаточно объявления своего несогласия с русской политикой на Балканах и сосредоточить на границах свои армии. Если к этому прибавить восстание поляков, которое они собираются поднять в Варшаве, то Николай вряд ли сможет направить против нашего десанта в Крыму большие силы. - Но, у русских ещё есть армия, стоящая на Кавказе. По мнению уважаемых, мною людей, она одна из лучших армий русского императора - возразил Хэндерсон, но его вопрос вызвал только снисходительную улыбку у лорда. - Мы подумали и об этой проблеме, господа. Кавказская армия русских будет нейтрализована нашими азиатскими союзниками. Уже сейчас в Карсе, на границе с Россией, создается армия вторжения под командованием Амин-паши. Когда начнется война, она перейдет границу и устремиться на Кавказ, где в Черкессии, к этому моменту вспыхнет восстание имама Шамиля. Под началом этого непримиримого вождя горцев, уже много лет проливающего кровь русских солдат в обмен на наше оружие и деньги, состоит многотысячная армия воинов, готовых умереть по его приказу. Нет никакого сомнения что, оказавшись под двойным ударом с севера и юга, Кавказская армия русских если не погибнет, то будет полностью отрезана от главных сил империи. - И что же дальше? - Дальше? Когда бунты и восстания растащат по углам все силы русского императора, союзная армия покинет Крым и двинется по югу России в направлении Воронежа. К этому моменту мы надеемся получить поддержку украинских казаков, чьи предки во главе с гетманом Мазепой поддержали шведского короля Карла, в войне с Петром. С их помощью, наш поход на Воронеж будет легкой прогулкой. - А почему, сэр, точкой нашего наступления вглубь России выбран Воронеж, а не Киев? - спросил Хикс. - По мнению наших генералов из этой точки удобно угрожать одновременно и Киеву и Москве. Но скорей всего до похода на эти города дело не дойдет. Когда мы достигнем Воронежа, император Николай будет вынужден просить мира. И он получит его на наших условиях. Россия лишиться Финляндии, Прибалтики, Польши, Бесарабии, Крыма и Кавказа. - Джентльмены! Предлагаю выпить за нашу победу! - воскликнул Фарроу и проворно подкатил ломберный столик. Купцы дружно подняли бокалы и выжидательно посмотрели на Пальмерстона. Высокий лорд взял бокал с грогом и громко произнес. - Я хочу выпить господа, за победу европейского разума над азиатской дикостью, культуры над варварством, сил свободы над силами деспотизма. За нашу королеву Викторию и за наш флот, что вместе с армией, преданно охраняют наши постоянные интересы! Гости лорда Сноу быстро осушили бокалы и налили снова. От услышанного и выпитого, кровь быстрее застучала в их сердцах и умах. Легкость, с которой Пальмерстон разобрался с русским императором, вскружила им голову, однако господа негоцианты ещё не утратили свою хватку. - Но сдается мне, что это ещё не все, милорд? - спросил Барклай, не сводя с господина министра проницательных глаз. - Вы снова правы, мистер Барклай. Есть ещё кое-что, что может заинтересовать вас - ответил Пальмерстон, и его слова вызвали огромный интерес у купцов. - Мы считаем, что если уж бить русскую гидру, то надо, рубить её под самое основание. Для этого надо навеки запереть этих дикарей в дремучих пределах Тартарии, полностью отрезав от любого выхода к морю. Ведь, кроме Балтики и Черного моря и них есть ещё два незамерзающих порта, Архангельск и Петропавловск на Камчатке. Через эти северные и восточные окна, они могут торговать с Европой, Китаем и Америкой, продолжая угрожать британским интересам - молвил сэр Генри, величественно скрестив руки на груди. - Королева Виктория считает, что эти порты следует не просто разорить, их нужно отторгнуть в пользу Британии, вместе с прилегающими к ним землями. И передать их в пользу британских компаний, например, Норд-Азиатской и Ост-Азиатской компаний. Говоря это, сэр Генри радостно отмечал, как ярким огнем наживы загорались глаза его собеседников. - Скажите, милорд, а насколько реальны эти планы? - спросил Барклай, судорожно сжимая в руке опустевший бокал. - Более чем вам это может показаться, - величественно произнес лорд, - посудите сами. Крупных воинских соединений в Архангельске и Петропавловске никогда не было и согласно сведениям наших дипломатов, не будет. Только малочисленные гарнизоны крепостей, с которыми легко справиться наш флот с десантом на борту. Представьте себе господа, с одного удара под нашу руку отходят территории вдвое большие, наших Индий, вместе взятых. На севере мы занимаем все побережье Белого и Баренцева моря, а на востоке всю Камчатку, Чукотку и побережье Охотского моря. - А Аляска? - сварливо спросил Хэндерсон. - Очень хорошо, что вы упомянули о ней, сэр. Русская колония в Америке весьма малочисленна, и с ней можно легко справиться при помощи индейских племен колошей. У губернатора Британской Колумбии с ними хорошие связи и уговорить их напасть на Новоархангельск и остров Ситху не составит большого труда. Надо будет только хорошо заплатить. - И сколько? - настороженно поинтересовались негоцианты. - По нашим подсчетам, сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. - Такие огромные деньги!!- чуть ли не хором воскликнули торговцы, но лорд Пальмерстон холодно осадил их. - Для бакалейщика из Ист-Энда или клерка из Сити это действительно огромные деньги, но никак для совладетелей двух новых торговых кампаний, почетным пайщиком которых будет сама королева Виктория! - Помилуйте милорд, но на такие деньги можно оснастить целый флот! - не сдавался Фарроу. - Именно целый флот господа, что покорит русский север с Камчаткой и объявит их владениями английской короны. - Но все равно, сто пятьдесят тысяч фунтов это очень большие деньги, даже для нас - молвил Барклай и Пальмерстон с пониманием кивнул головой. - Королева Виктория хорошо понимает это, мистер Барклай и потому, ограничила первичный взнос сорока пятью тысячами фунтов. Это известие вызвало одобрительный гул среди денежных тузов Британии. Лишь один Фарроу сварливо произнес: - По-моему глубокому убеждению, нам не стоит раскошеливаться на ружья и порох для индейцев, господа. Ведь полностью отрезанные от метрополии, русский гарнизон в Новоархангельске будет вынужден капитулировать даже перед простым капером, которого мы туда пошлем. Не правда ли? Слова Фарроу были немедленно поддержаны остальными совладельцами новых торговых компаний, спешивших уберечь от грядущих трат свои деньги. - Как вам будет угодно, господа, - примирительно сказал сэр Генри, а про себя подумал, - "Видит Бог, совесть моя чиста. Деньги даны только на захват Архангельска и Камчатки. Значит, русская Америка отойдет Гудзоновской компании Канады, которая давно зарится на эти земли". В этот день господин министр ещё долго беседовал с гостями лорда Сноу, яростно отстаивая озвученную сумму начального капитала будущих азиатских компаний. Да и как было сэру Генри не ломать копья, если он имел с неё, свои кровные три процента. Был уже поздний вечер, когда торги закончились, прощальный бокал был выпит и лорд Пальмерстон отправился домой. Там он засел за составление доклада о своей встрече лорд-канцлеру, её тайному организатору и вдохновителю. Сидевший на мешке с английской шерстью чиновник, остался, весьма доволен результатами деятельности Пальмерстона. - Не думал сэр Генри, что они так быстро согласятся финансировать наши приготовления против русских. Отдаю должное вашему мастерству убеждения - молвил лорд-канцлер, по завершению своего ознакомления с докладом своего тайного эмиссара. - Если быть честным, то решающую роль сыграло не столько мое скромное искусство ритора, сколько скрытое желание этих людей быть вовлеченными в государственные дела. Если бы вы только видели, с какой жадностью поглощали они мои слова о наших тайных приготовлениях к войне. Вне всякого сомнения, это были одни из лучших минут в жизни господ финансистов. Кроме того, возможность обогатиться на наших будущих колониях в России, также сделала своё дело. - Надеюсь, что ваше откровение с господами банкирами носило сугубо ознакомительный характер? - настороженно спросил лорд-канцлер, но Пальмерстон поспешил его успокоить. - Ровно в тех границах, что вы обозначили на нашей последней встрече, милорд. Никаких дат и имен, исключительно общие черты - заверил собеседника сэр Генри с невозмутимым лицом, хотя в своей беседе с банкирами, он далеко перешагнул границы обозначенные лорд-канцлером. Исповедуя, что цель оправдывает средства, господин министр, всегда делал только то, что считал нужным без оглядки на чужое мнение или запрет. - Однако и этого хватило с лихвой, чтобы наши денежные мешки ощутили свою причастность к великим делам королевства и с радостью открыли перед нами свои сундуки. Первые платежи должны состояться уже на этой недели. - Отлично, сэр Генри. С помощью этого золота мы сможем полностью реализовать все наши планы против русских. Подобно амазонской анаконде мы сокрушим императора Николая, охватив стальным кольцом блокады все морское побережье России. Парализовав её торговлю, мы нанесем сокрушительный удар по российской землевладельческой элите. Не имея возможности сбывать на внешнем рынке продукцию своих хозяйств и закупать предметы роскоши, она будет требовать от царя скорейшего завершения войны. - Превосходный план, милорд. Он позволит сохранить жизни нашим солдатам и усилит наши мировые позиции перед Францией и Америкой. - Какие новости от сэра Джеймса? Он по-прежнему уверенно контролирует турецкого султана и его двор? Сможет ли он успешно противодействовать князю Меньшикову, который по приказу царя, должен отплыть в Константинополь, со дня на день. Королева Виктория очень обеспокоена этим известием. - Её королевское величество может быть спокойно. За последнее время влияние Британии на владыку Константинополя ничуть не уменьшилось, а даже увеличилось. Особенно благодаря письму королевы, а также отправленных ею подарков. Абдул-Меджид пришел в сильный восторг от вида парадной люстры, что прислала ему Её величество. В своем послании сэр Джеймс, сравнивает этого азиата с маленьким ребенком впервые увидавшего рождественскую елку. - Значит, будем считать, что турки откажут русскому императору в вопросе о проливах и тогда в дело вступят пушки. Что сообщают наши доброжелатели из Петербурга, о готовности России начать войну? - Весь высший свет России очень желает, чтобы император начал войну с султаном, занял Константинополь и освободил православные святыни от власти турок. Предприимчивые поэты уже пишут стихи и оды, по этому случаю - едко подчеркнул Пальмерстон. - Да, у русских религиозный вопрос играет очень большую роль в отличие от просвещенной Европы и это сильно вредит им, - снисходительно молвил лорд-канцлер. - Вопрос о святых местах Иерусалима уже помог нам окончательно рассорить русских и французов, теперь же он должен подтолкнуть царя Николая к началу войны. Думаю, будет нелишним, если сэр Патрик в беседе с русскими вельможами выразит наше понимание озабоченности их правительства в столь важном для страны вопросе. - Это будет совсем не лишним, милорд. Обманутый сладкой лестью, русский медведь окончательно угодит в нашу западню, из которой ему уже не выбраться - произнес Пальмерстон и на лице обоих собеседников довольные улыбки. Впрочем, ненадолго. - Единственное, что меня настораживает в этом вопросе сэр Генри, это то, что нам придется воевать с противником с приставленным к ноге оружием - озабоченно произнес лорд-канцлер - всегда приятнее иметь дело с неподготовленным к войне неприятелем. - Ваши, опасения милорд, полностью беспочвенны. Русская армия готова только к войне с турками и никак не к войне с войсками двух сильнейших страна мира. Вот если мы им дадим фору в пять-шесть лет, тогда это действительно будет другая армия. Тогда будет гораздо труднее сплотить просвещенную Европу для выступления против азиатского деспотизма, посмевшего диктовать ей свои условия по "восточному вопросу". Примерно в это же время и о том же, в далеком и заснеженном Петербурге, император Николай держал совет с канцлером Нессельроде, который пользовался у него особым расположением. Угодливой лестью, умением угадывать в какую сторону склонится воля императора по тому или иному вопросу, Карл Васильевич сумел не только втереться в полнейшее доверие к государю, но и устранить всех потенциальных соперников. - Австрийский и прусский двор полностью на нашей стороне в конфликте с французами по вопросу о "святых местах", государь. Об этом министры Австрии и Пруссии, как и было нам обещано, они официально заявили французским послам на прошлой неделе. Это обстоятельство лишний раз доказывает, что в вопросе о проливах они также поддержат все наши действия направленные против Турции - предано глядя в глаза Николаю, заверил его канцлер. - Очень, хорошо, - удовлетворенно кивнул головой монарх. - Следуя твоему совету, я имел беседу с британским послом сэром Сеймуром и подробно пояснил наши намерения в отношении наследия "больного человека". Наши намерения занять проливы и Константинополь не встретили с его стороны никаких возражений. Он также с пониманием отнесся к тому, что мы намерены добиться полной свободы для Дунайских княжеств, Болгарии, Греции, Сербии и Армении. Честно говоря, я ожидал от него бурных протестов, но ничего этого не было. Сеймур с радостью принял мои заверения, что мы считаем Египет, Крит, Кипр, а также Палестину и Сирию землями британского влияния. Вместе с этим, я намекнул о возможном, в дальнейшем присоединении к ним и Месопотамии, что вызвало у него радость. Он обещал мне незамедлительно известить о нашей беседе Лондон и дать ответ на мои предложения. Мне кажется, что наши с Англией планы следует оформить каким-нибудь соглашением по Турции. Слова словами, а бумага бумагой. - Вот видите, как все прекрасно обстоит, ваше величество, - радостно защебетал канцлер, - Император Наполеон никогда не посмеет выступить против воли четырех государств, которые нанесли сокрушительное поражение его великому дяде. - Все это хорошо, но я хочу решить все это дело миром, без пролития крови моих солдат. Думаю, будет правильным, если мы объясним всю ситуацию турецкому султану, который будет вынужден подчиниться воле великих государств Европы - от этих слов императора у Нессельроде, не ожидавшего подобного поворота событий тревожно забегали глаза. - Для столь важной и ответственной миссии нужен умный и преданный человек, ваше величество. Возможно, эту миссию можно будет поручить графу Алексею Федоровичу Орлову или графу Павлу Дмитриевичу Киселеву - как опытный царедворец, канцлер предложил царю на выбор две кандидатуры, готовый в случаи необходимости вытащить из кармана ещё пяток, но этого не потребовалось. У государя был свой кандидат на роль посла в Константинополь. - Нет - решительным голосом произнес император, - к султану поедет светлейший князь Меншиков. - Но Александр Сергеевич, не дипломат - попытался переубедить Нессельроде, но государь остался твердым в своем решении. - Меншиков поедет к султану - безапелляционным тоном произнес царь, и канцлер покорно увял. Многих опасных соперников он сумел отвадить от персоны государя, но светлейший князь был непотопляемой фигурой в окружении Николая. Сам светлейший князь был своеобразной фигурой, которая занимая высокие государственные посты, полностью им не только не соответствовала, но и не пыталась исправить положение. Так находясь двадцать лет на посту начальника морского ведомства, он поражал моряков своим полным незнанием дела, ровно как, занимая пост финляндского генерал-губернатора, он не интересовался Финляндией дальше своего кабинета. Такую профессиональную непригодность князя перевешивали двумя другими качествами, которые были очень важны в глазах императора. Во-первых, Меншиков был абсолютно предан своему государю, а во-вторых, занимая важные государственные посты, будучи богатым человеком от рождения, Александр Сергеевич никогда не воровал государственных денег. В этом плане он был белой вороной в императорском окружении, в рядах которого подобное чудачество князя вызывало улыбку и удивление. В ответ, Меншиков платил тем, что откровенно презирал и не ставил ни в грош все окружение царя, жестко и язвительно издевался над ними. Именно этому человеку, Николай поручил отвезти свое личное послание турецкому султану и тот с готовностью взялся за это.
Рейтинг: 5/3
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]