Гром гремит дважды

– Эй! Эй, ты, как тебя там, новенький? Не слышишь?

Кричали явно на меня – резким, режущим голосом.

Я лежал на полу, на спине, и смотрел в потолок. Там горела закрытая чёрной металлической решёткой электрическая лампа. Жарко. Шумно. Душно.

– Эй! – Надо мной появилось потное круглое лицо азиата. – Тебе говорю. Захотел в первый же день отправиться загорать в лечебницу?

Я сфокусировал взгляд на этом злом лице.

– Ты кто такой? – спросил я, и почему-то собственный голос показался мне чужим. А ещё почему-то азиат не отступил, не потупил взгляд. Он наклонился, схватил меня за грудки и рывком поставил на ноги.

Это сколько же во мне веса, если меня можно вот так вот просто поднять? Я вдруг осознал, что стою напротив мужика, который, может, и ненамного меня выше, но в плечах шире раза в два, а уж про брюхо и говорить нечего.

– Имя! – потребовал толстяк.

В голове что-то зашевелилось, и из памяти на язык выпрыгнуло слово:

– Лей.

– Первое предупреждение, Лей. Ещё два – и отправишься в карцер. За работу!

Жирная скотина влепила мне затрещину. Я слишком поздно заметил, что моя правая рука, обтянутая перчаткой, сжалась в кулак и дёрнулась. Заметил одновременно с толстяком.

– Второе предупреждение, – процедил он сквозь зубы. – Бери лопату и работай!

Он показал глазами вниз и вправо. Я не отвёл взгляда. Пусть дурака в зеркале ищет, я не настолько туп, чтобы отворачиваться от человека, который может атаковать в любой момент, да к тому же весит в три-четыре раза больше меня.

– Нашли чем пугать, – послышался ещё чей-то голос. – Он первую таблетку только утром принял, ему эта консерватория – что мне лечебница.

А вот толстяк совсем не боялся повернуться ко мне спиной. Наивный дурак. Один удар по этому потному блестящему затылку – и… Вот только руки у меня какие-то тонкие, и меня это почему-то удивляет.