Даниил Калинин. Злая Русь. Зима 1237

Огонь… Огонь полыхал за спиной Егора – огромный, всепоглощающий, испепеляющий. Егор чувствовал спиной невыносимый жар разбушевавшейся стихии, поглотившей целые кварталы деревянных домов, деревянные же церквушки, княжеский терем – и истребившей все живое, попавшее в гигантскую пламенную ловушку… Ему стало трудно дышать от вида столь инфернальной картины – а первобытный ужас перед огнем буквально сковал тело.

Из состояния оцепенения Егора вывел близкий, непонятный шелест чего-то тяжелого, что пролетело совсем рядом с его головой – волосы на макушке обдало сжатым воздухом! Невольно проводив взглядом округлый снаряд, от которого явственно пахнуло чем-то смутно знакомым, он увидел, как тот врезался в землю за стеной – и растекся густой, пламенной лужей.

«Нефть» – как-то отстраненно подумалось Егору... Сейчас он с удивлением и потаенным страхом рассматривал широкую, обуглившуюся брешь над своей головой, зияющую в двухскатной кровле. А мгновение спустя во вторую, еще большую дыру – в стене, всего в метре от парня – влетела стрела, свистнувшая совсем рядом, заставив Егора испуганно отпрыгнуть в сторону!

Однако еще большей ужас он испытал, увидев нескольких мертвецов, побитых стрелами, у своих ног…

А после молодой человек вдруг услышал чей-то протяжный, полный звериной ярости и одновременно безнадежного отчаяния крик «Бей!!!». И что-то в душе его, какие-то потаенные ее струны отозвались на клич – Егор почувствовал вдруг внезапное смятение, буквально на пару секунд… А потом внутри его будто прорвало плотину! Сознание в одно мгновение заполонил целый вихрь эмоций и чувств: от отчаяния при виде погибающего в пламени города и беспомощного сострадания к несчастным, кто никак не мог остановить бушующей стихии, и чьи собственные дома стали огненными ловушками и, наконец, могилами… До бессильной ненависти к набранным из китайцев расчетам катапульт, приближенных к крепостной стене на двести метров, и с этого расстояния безнаказанно расстреливающих город...

А главное, древним боевым кличем Егору передался тот заряд ярости безымянного воина, что разгорелся в душе его с чудовищной силой пламени, в настоящий миг уничтожающего Пронск! Собственное бессилие и отчаяние было ему топливом; быть может, пожар в сердце молодого человека был бы и не столь долог. Но тут в поле зрения Егора попал человек… да нет, враг, чья голова показалась в проломе заборола крепостной стены.

Лестница с прибитыми к верхним ее перекладинам стальным крючьям, была приставлена как раз к бреши – просто до этого Егор ее не замечал. А сейчас он целую секунду смотрел в лицо светловолосого с рыжиной, вполне себе европейской внешности молодого голубоглазого мужчины, очевидно ровесника, в чьем взгляде читался откровенный страх.

«Половец» - вновь всплыло в сознании парня. Воин из вражеского рязанцам племени, едва ли не две сотни лет разорявшего южные рубежи княжества. Впрочем, в последние годы враг этот поумерил пыл – часть ханов приняли христианство и заключили союзы с князьями Руси, стали реже ходить в набеги… А еще – степняки никогда не прорывались так глубоко внутрь княжества, никогда не брали штурмом сильные крепости!

Но все изменилось с приходом с востока в степь неизвестных ранее монголов. Монголов, спаявших жестокой дисциплиной не только половцев, но и китайцев, хорезмийцев, мокшан, буртасов… Монголов, чья злая воля гнала все порабощенные, побежденные ими племена вперед, напролом под мечи, топоры и сабли своих новых врагов! И подчинившиеся «Ясе Чингисхана», они не могли бежать с поля боя, каким бы яростным не было сопротивление противника… Ведь если побежит один, казнят десяток, если побежит десяток – казнят сотню, монголы не боятся лить кровь покоренных! Потому у поднявшегося по лестнице половца, каким бы сильным не был его страх, какой бы сильной не была в душе его ненависть к новым хозяевам, не было выбора…

Точнее был, и очень простой выбор: убей или умри!

Все это за секунду промелькнуло в сознании Егора – словно неяркая, и тут же погасшая вспышка. Промелькнуло в тот миг, когда он шагнул вперед, с перехваченным от душащей ярости горлом, наконец-то получив возможность выплеснуть ненависть на пришедшего к Пронску врага! Вскинув правой рукой легкую, верткую саблю, описавшую короткий полукруг над головой, он обрушил ее тяжелейший удар на непокрытое чело половца!

Впрочем, тот успел закрыться легким, круглым щитом, остановившим рухнувшую сверху сталь. А в следующий миг уже сам с силой рубанул по ней собственным кривым клинком, сбив в сторону оружие противника! И одним рывком преодолел последние перекладины лестницы, нырнув в пролом в стене.