Игорь Саксин. Темные хроники снов

Этот мир раскрасил Великий Художник,

А мне достался лишь серый дождик.

Он раскрасил небо и звёзды на нём,

А я свой дождик красил углём.

Парам-пампам.
 

Я шёл по едва освещённому коридору.

В нескольких метрах впереди двигалась высокая рыжеволосая девушка. Длинный полупрозрачный балахон болотного цвета практически не скрывал достоинств её фигуры.

Невольно залюбовавшись ею, я начал перебирать в памяти всех своих знакомых дам.

Через некоторое время пришлось признать, что этой среди них не было. Более того, я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь бывал в этом месте.

Остановившись, я стал оглядываться по сторонам. Дотронувшись до стен несколько раз, я тут же заметил, как свет вокруг начал тускнеть. Кроме того, я обнаружил, что моя спутница исчезла.

Я двинулся вперёд, надеясь догнать её, и через несколько десятков метров упёрся в развилку.

Перед глазами возникла знакомая из детства картина: уставший витязь на коне, склонив голову, раздумывает перед огромным камнем, куда держать путь дальше.

Художник Васнецов сделал на камне только одну надпись: «Кто прямо поедет, жизнь потеряет». То ли ему краски не хватило, то ли мельчить не хотел. Но из народных былин я совершенно точно помнил, что классическое русское распутье состоит из трёх дорог, а потому и надписей на камне было три.

Навскидку они звучали примерно так:

Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь.

Налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь.

Прямо пойдёшь…

Про прямо и направо всё и так было понятно.

А вот с этим «лево» получалось очень интересно.

«И как это мне раньше в голову не приходило? Когда мужик изменяет, говорят, он налево пошёл. То есть, идя налево, теряешь себя? Не жизнь, а себя! Это что же выходит? Какая-то дама тысячу лет назад оставила на камне записку своему богатырю с простым смысловым звучанием: «хоть умри, хоть коня потеряй, но налево ни-ни!» Мило. Стоит подкинуть эту тему нашим умникам-академикам, пусть разбираются».

Между тем пришла пора принимать решение.

Всё бы ничего, но проблема заключалась в том, что у меня не было этого "прямо пойдёшь". Вариантов всего два: теряю себя или коня. Конь отсутствует. У меня, образно выражаясь, был только я сам, а терять самого себя мне не хотелось ни при каких раскладах.

И в этот момент я неожиданно вспомнил, как в начале двенадцатого ночи лёг в кровать, минут пятнадцать смотрел телевизор, который в режиме сна всегда отключается без пятнадцати двенадцать и уснул. Конечно, я не помнил, как уснул, этот момент не в состоянии вспомнить никто, но и без того понятно, что бродить по незнакомым коридорам я могу только во сне.

Значит, у меня получилось!

Тема контролируемых снов интересовала меня давно. Знаете, бывает, приснится нечто необычное, красивое, западающее надолго. Просыпаешься с таким настроением, как- будто вот оно счастье, руку протяни,– само в ладонь упадёт! Ходишь весь день, словно очарованный и мечтаешь, что этот сон непременно повторится, не может не повториться, ты его заслужил, выстрадал!

А снится потом всякая ерунда, даже вспоминать противно.

Примерно год назад, раскладывая на компьютере очередной пасьянс, в уголке экрана я обнаружил баннер, на котором был написано: Хозяин снов, тебе сюда!

Недолго думая, я кликнул на квадратик красного цвета, и он вывел меня на сайт общества российских сноходителей.

Новички и продвинутые блогеры, отягощенные знаниями, обменивались информацией, опытом и методиками, с помощью которых обещали каждому человеку сделать его сон контролируемым.

Какие только способы и ухищрения не предлагались!

Понятно, что там было полно всяческой муры, но Сеть тем и хороша, что предоставляет каждому посетителю возможность самовыражаться по самое не могу.

Со временем я научился отсекать ненужную информацию и пользовался советами тех авторов, которые писали не очень много, но по конкретной тематике.

У меня имелось несколько снов, в которые очень хотелось вернуться, и несколько месяцев я упорно тренировался. Не вижу смысла описывать сам тренировочный процесс, кому интересно, ныряйте в Сеть и Морфей вам в помощь!

Однако сны мои продолжали жить своей жизнью, не поддаваясь на многочисленные уловки в виде заклинаний и сцепленных над одеялом рук.

В конце концов, все эти занятия начали доставлять мне некоторые неудобства из-за того, что я просто перестал высыпаться, ворочаясь с бока на бок, и встречая рассвет с красными глазами.

Не упоминая об обуревавших меня сомнениях по поводу предлагаемых методик, я честно написал о своих мучениях в чате. Но вместо того, чтобы предложить помощь собрату по ночным чаяниям, администратор чата обозвал меня конченным дебилом и забанил.

Насколько мне известно, дебил термин чисто медицинский. Обозначает он самую слабую степень умственной отсталости и наряду с некоторыми другими, вроде идиота и олигофрена, неожиданно прижился в массовом употреблении. Особенно в среде школьников и их учителей. Что, впрочем, совсем не удиветельно.

Я не стал обижаться на хамоватого администратора, но пыл мой, надо сказать, серьёзно угас. Конечно, мышечная память никуда не делась, и я часто ловил себя на том, что продолжаю засыпать в определённой позе, мысленно повторяя наизусть выученные заклинания.

И вот, пожалуйста, как на блюдечке, контролируемый сон! Самый первый, самый, как говорят, незабываемый! Бессонные ночи не прошли даром!

Ну, и кто тут дебил?

Я вдруг испугался, что сейчас проснусь.

Все читаемые мной авторы в один голос утверждали: главный враг сноходителя это время.

В том смысле, что сон нельзя ускорить или замедлить. По их словам выходило, что все процессы, происходящие в контролируемом сне, протекают примерно в таком же временном режиме, как и наяву. То есть, если хочешь успеть больше,– спи дольше.

Правда, они как-то смутно намекали, что есть те, на кого эти правила не распространяются. Я пытался узнать об этих индивидуумах больше, но в одном из чатов мне напомнили о любопытной Варваре, которой на базаре нос оторвали.

Я чётко помнил, что телефонный будильник поставлен на семь утра. С понедельника по пятницу он всегда звонил в это время. На работу я подъезжал к девяти и двух часов на приведение себя в порядок и дорогу, мне было за глаза.

А что, если мобильник зазвонит прямо сейчас? Смогу ли я, проснувшись, удержать этот сон и войти в него опять?

Некоторые сноходилы поучали: хочешь удержать сон, вспоминай главное, детали потом сами придут.

Ладно, проснусь, узнаю. Пора идти.

Но куда? Есть только лево и право с довольно туманными перспективами.

Или сейчас это работает иначе? Если во сне я вспоминаю былинный камень с пророчествами, означает ли это то, что написанное на нём, сбудется?

И в этот момент меня осенило!

Это было классическое распутье: дороги налево и направо очевидны, а прямо это путь назад! Повернув назад, я сразу начну двигаться вперёд!

Решив для себя эту головоломку, я несколько приободрился и, шумно вздохнув, нырнул в правый коридор. Он был чуточку поуже и так же тускло освещён. Источник этого освещения мне был совершенно непонятен. В метре слева и справа от себя я видел тёмные стены, а вот потолок угадывался приблизительно.

Идти приходилось не очень быстро, я опасался ям и старательно разглядывал, куда ступают мои ноги. Вдруг вспомнилась Алиса Льюиса Кэрролла, провалившаяся в кроличью нору и падавшая довольно долго.

Падать не хотелось, даже во сне это очень неприятно. В некоторых своих снах я падал с большой высоты, правда, перед неминуемым ударом о поверхность всегда просыпался. Послевкусие после таких полётов было противным.

Несколько раз мне попадались статьи, авторы которых утверждали: падаешь, значит, растёшь. Но эти умники никак не объясняли, каким образом может расти вполне себе сложившийся тридцатитрёхлетний мужик, которым я являлся. После таких снов к моим ста восьмидесяти не прибавлялось ни одного сантиметра, а вот сердцебиение было вполне ощутимым.

Тем временем я подошёл к новой развилке, точной копии первой. Не слишком долго раздумывая, повернул направо и увидел рыжеволосую девушку.

Она стояла спиной ко мне, и я ускорил шаг. Но как только приблизился к ней на пару метров, она двинулась вперёд.

Мне больше не хотелось терять её из вида. Одиночная прогулка по тёмному коридору не самое лучшее времяпрепровождение даже во сне.

Было понятно, что девушка тут не в первый раз: шла она уверенно и достаточно быстро. В коридоре стояла мёртвая тишина.

Только сейчас до меня дошло, что я не слышу шума наших шагов. Казалось, поверхность пола поглощала их звук. Я попытался разглядеть свою обувь, но сделать этого не смог. Тогда, не теряя Рыжую (так я её про себя назвал) из вида, я начал исследовать свою одежду и с изумлением обнаружил, что одет в некоторое подобие греческой туники серого цвета. Хм, в таком наряде я бы вряд ли осмелился разгуливать по улицам родного города. Хотя кого сегодня в Питере можно удивить диковинным нарядом? Улицы пестрят безвкусно одетыми людьми разных возрастов.

Поход продолжался в полном молчании.

Рыжая пёрла как танк, это я чувствовал по своему участившемуся дыханию. Физически я был подготовлен очень неплохо. Мастер спорта по боксу, пусть и пятнадцатилетней давности это вам не хухры-мухры. При этом два раза в неделю я посещал спортивный клуб, в котором тоже не чаи гонял.

Но за Рыжей я поспевал едва-едва.

Вскоре я начал заводиться. В конце концов, это мой сон и я ему хозяин. Необходимо срочно вспомнить полезную информацию, иначе так и прохожу тут всю ночь, рассматривая её спину.

Память услужливо подкинула статью блогера, известного под ником «Спиуже».

Он советовал новичкам не форсировать события и получать удовольствие от происходящего. Но, в отличие от других, просил обращать внимание на незначительные на первый взгляд мелочи. По его мнению, именно они могли в следующий раз воссоздать атмосферу понравившегося сна и при желании помочь вернуться в него.

В моём сне, не считая коридора, мелочь была одна: впередиидущая девушка.

Про рыжих девушек Спиуже не писал ничего. Зато давал множество рекомендаций на тот случай, если вам повстречается человек, ушедший из жизни. Он утверждал: покойники обладают невероятным количеством информации, касающейся прошлого, настоящего и, в особенности, будущего.

Будущее меня волновало мало. В том смысле, что его могло оказаться не очень много. Узнавать об этом у первого попавшегося мертвеца мне не хотелось. Как верно подмечено: человек предполагает, а Бог располагает.

Также Спиуже обращал внимание на то, что контролируемый сон можно прервать в любой момент. Мол, этим он и отличается от простого сна, в котором вас мотает по неведомым пространствам и где от спящего, по большому счёту, ничего не зависит. Способов он предлагал множество, но самым действенным считал крик: от собственного громкого крика человек просто обязан проснуться. Или же он точно разбудит тех, с кем живёт. А они уж непременно разбудят его. Тут-то сну и конец.

Всё бы ничего, но я жил совершенно один в своей однокомнатной квартире на окраине Петербурга.

И разбудить мог только соседей.

«В любом случае попробовать стоит»– подумалось мне.

Я негромко кашлянул, дабы убедиться, что с голосом всё в порядке и тут мне в голову пришло, что я так и не увидел лица Рыжей.

На протяжении всего нашего маршрута я довольно часто поглядывал на её спину и чуть пониже. Сложена она, как я уже отмечал, была прекрасно, этого не мог скрыть даже окружавший нас полумрак.

Решено! Сначала увижу её лицо, а потом, если что, закричу.

Дело за малым: нужно сказать что-то такое, чтобы она остановилась и посмотрела на меня.

Я открыл рот и неожиданно для самого себя довольно громко сказал:

– Гюльчатай,– открой личико!

Неизвестно откуда взявшееся эхо подхватило конец последнего слова и понесло его в глубину коридора, причудливо смешивая слоги и вертя буквами по своему усмотрению.

Получилось нечто странное: чико-ичко-коко. Мне даже показалось, что там было слово "яичко", но с уверенностью этого утверждать я не мог.

В этот же миг стены коридора ожили. На них вспыхнули сотни крохотных огоньков бледно- жёлтого цвета. Они делались то ярче, то угасали, напоминая новогодние гирлянды. Одновременно огоньки успевали перестраиваться в сложные узоры, в которых угадывалось нечто знакомое, однако, я никак не мог разобрать, что именно.

А ещё они были похожи на светлячков, в несметном количестве водившихся в спортивном лагере, где в детстве я проводил практически всё лето. Мы с друзьями ловили их, сажали в спичечные коробки, а потом, ночью, когда власть вожатых над нами приближалась к нолю, открывали коробки и до самого утра любовались чудесным светом маленьких жучков.

Как давно это было!

Между тем огоньки на стенах устроили целое представление. И это представление было похоже на танец. Танец без музыки.

Тут я подумал, что музыкальное сопровождение будет совершенно нелишним, раз уж на мои слова отреагировали только эти странные танцоры.

Я ещё раз кашлянул и достаточно уверенно завёл:

– Антошка, Антошка, пойдём копать картошку!

Тут я решил схитрить. Напевая эту песню, я, как говорится, убивал сразу двух зайцев. Во-первых, подкалывал свою рыжую спутницу, которая не обращала на меня никакого внимания. А во-вторых, её реакция могла показать, является ли она моей землячкой в широком смысле слова: этот мультфильм в своё время был очень популярен именно среди жителей бывшего Советского Союза, мир его праху!

Даже начинающие снопроходцы знают, что в контролируемом сне все говорят на одном и том же языке.

Тексты в Сети повторяли библейское предание о том, что после Всемирного потопа человечество представляло собой один народ с единым языком. Этот народ построил первый известный мегаполис под названием Вавилон, что на русский язык переводится как Врата Бога.

Бог, вроде, не имел ничего против такого названия и спустя некоторое время обнаглевшие жители решили соорудить высоченную башню до самых небес. То ли для того, чтобы доказать Создателю, что они тоже не лыком шиты, то ли по каким другим сегодня неизвестным причинам. Зато точно известно, что Создатель прервал строительство башни и заставил людей говорить на разных языках. После чего, понятное дело, ход стройки застопорился, и первый небоскрёб так и не был достроен.

Питер Брейгель Старший в шестнадцатом веке для наглядности даже нарисовал картину с одноимённым названием, но, на мой взгляд, не смог передать всего величия возводимого здания. Мне казалось, что Вавилонскую башню неплохо стебанул японский мультипликатор Хаяо Миядзаки в ленте "Ходячий замок".

Но тут уж кому, что ближе.

В общем считалось, что любой снопроходец является как бы представителем того единого народа, который ещё не возомнил о себе невесть что, а потому изъяснялся на одном языке.

В этот момент огоньки послушно подстроились под ритм звучащей песни. Мне даже показалось, что им моё исполнение понравилось.

А раз так:

– Антошка, Антошка, готовь к обеду ложку!

Тут огоньки устроили настоящее светопреставление. Часть их переползла на потолок и оттуда они фонтанами начали стекать на стены.

Рыжая никак не реагировала на моё пение. Просто шла в своём темпе, словно происходящее вокруг не касалось её никоим образом.

Я решил поднажать в припеве и, довольно умело картавя, повысил голос:

– Дили- дили, трали-вали!

Это мы не проходили!

Это нам не задавали…

Допеть я не успел.

Девушка остановилась так внезапно, что мне, чтобы не врезаться в неё, пришлось на скорости бочком протиснуться между стеной и её телом. При этом я исхитрился развернуться таким образом, что моё лицо оказалось напротив её лица.

Я заглянул ей в глаза. Там горел огонь.

Этот огонь не сулил мне ничего хорошего, но осветил всё, что я хотел увидеть: Рыжая была красива.

– Уймись, клоун!– со злостью сказала она.

– Чего вдруг?– я несколько обиделся на прозвучавшую формулировку.

– Я так хочу!

– Послушай,– миролюбиво начал я,– мне просто захотелось немного развлечься. Всё идём и идём, словом не с кем перекинуться. У меня этот сон… Ну, скажем… я новичок.

– Все были новичками. И что с того?– она всё ещё злилась.– Веди себя скромно, раз ничего не понимаешь.

– Знаешь,– мне не нравился тон, который она выбрала для беседы,– может, я чего-то и не понимаю. Но одно я понимаю очень хорошо. Это мой первый контролируемый сон. Я ждал его очень долго и никому не позволю портить себе настроение. Хочу петь,– пою, хочу кричать,– кричу. Ясно тебе?

– Твой сон?– спросила Рыжая.– Твой сон?

– Ага,– я утвердительно кивнул головой,– а чей же ещё?

Она рассмеялась:

– Ты точно клоун! Это не твой сон, а мой. Интересно, что ты тут контролируешь? Ходишь за мной как тень да поёшь фальшиво.

Про фальшивое пение, допустим, она могла быть права. Великим певцом я себя никогда не считал в отличие от тех, кого постоянно показывают по телевизору. Но вот в то, что в своём сне я находился в чужом сне, поверить мне было тяжело. Не могло этого быть и точка!

Глядя в её зелёные глаза, я лихорадочно прокручивал в голове разные варианты.

Огоньки к этому времени прекратили всяческое движение, и казалось, внимательно прислушиваются к нашему разговору. Я смотрел на них, будто ища поддержки.

Рыжая перехватила мой взгляд, тряхнула головой и спросила:

– Видишь эти огоньки на стенах?

– Допустим.

– Так вот, прикажи им что-нибудь. Что хочешь.

– Приказать огонькам, в самом деле?– мне показалось, что она насмехается, но в её лице не было и тени улыбки.– Они что, дрессированные?

– Прикажи,– потребовала Рыжая,– прикажи им, и узнаешь! Ты уверен, что находишься в своём сне. Значит, всё, что тут есть,– твоё. И всё подчиняется тебе. Иначе, что это за контролируемый сон?

Женская логика, конечно, отдельная песня, но в её словах был определённый резон.

– Хорошо,– сказал я,– дай минутку подумать.

Она кивнула головой в знак согласия и скрестила руки на груди.

«Сон мой,– стал размышлять я,– следовательно, могу менять в нём, что угодно».

Мой взгляд опять упал на мерцающих светляков.

Постойте-ка, они же послушно танцевали под моё пение, они слушали меня!

И тут мне в голову пришла одна забавная мысль. Я сосредоточился и мысленно приказал светлякам сложиться в слово «РЫЖАЯ».

Облом.

«Ничего страшного, я в начале пути, опыта у меня никакого, возможно, к этому стоит подойти иначе».

Закрыв глаза, я попросил светляков о том же самом.

И опять ничего.

Всё это время, надув губы сердечком, Рыжая с усмешкой смотрела на меня.

И тогда я поцеловал её прямо в это сердечко.

– Вот чем я могу управлять,– сказал я и на всякий случай отодвинулся от неё на пару шагов: дама на вид крепкая, кто знает, зарядит ещё в табло.

Но Рыжая даже и не думала проявлять агрессию.

– Смотри,– сказала она, словно ничего не произошло.

Тут я увидел, что огоньки на стенах пришли в движение. Они закружились друг вокруг друга в знакомом мне хороводе, начали ускоряться и, вспыхнув подобно сверхновой звезде, неожиданно замерли.

Рыжая развела руки в стороны.

Я посмотрел на левую стену. Там было написано: БОЛЬШЕ НИКОГДА.

Я перевёл взгляд направо и прочитал: ТАК НЕ ДЕЛАЙ.

Я был поражён.

– Как ты это сделала?

– Как?– Рыжая явно наслаждалась моментом.– Просто захотела.

– Ты умеешь управлять огоньками?– я всё ещё не мог прийти в себя.

– Это не огоньки, балда! Это скарабеи, жуки такие. Слышал?

Я подумал, что обижаться на «балду» в данной ситуации не совсем уместно.

Скарабеи, вот оно как!

Кто не слышал об этих жуках!

Они стали очень популярны после того, как в Голливуде сняли несколько довольно интересных фильмов о египетских мумиях. Вполне вероятно, именно скарабеи являлись самым распространённым сувениром среди наших туристов, отдыхающих на африканском берегу Красного моря. Симпатичные фигурки жуков десятками тысяч завозились в нашу страну, раздаривались родственникам и знакомым, пылились на полках и стеллажах.

Был такой сувенир и у меня.

Коллега привёз увесистую фигурку песочного цвета, весьма искусно вырезанную из камня. Скарабей был покрыт таинственными надписями, которые могли вовсе ничего не означать: маловероятно, что на продукции, выпускающейся для массового потребления, могло быть написано нечто связное. Коллега, правда, утверждал, что купил этого жука втридорога в какой-то полузабытой деревеньке и клялся, что продавец, весьма колоритной наружности старик, этого самого скарабея ему чуть ли не насильно впихнул. Но мне показалось, что он просто набивает цену своему подарку. Место симпатичному жуку было определено на комоде в моей единственной комнате, где он и находился до сих пор в полном здравии рядом с маленькой нефритовой пирамидкой, прикупленной мной непонятно для чего в магазине "Всё от 49".

– Слышал,– ответил я,– не умничай.– Они вообще не опасные?

– А,– хмыкнула Рыжая,– насмотрелся американских фильмов, в которых они пожирают всё, что движется? Не переживай, они питаются навозом крупных животных, тебя не тронут. Если, конечно, я не прикажу.

Я не стал уточнять, откуда в этих коридорах берётся навоз. С неё, пожалуй, станется водить за собой парочку коров или лошадей.

Но выглядеть в её глазам трусом мне хотелось, поэтому я решительно заявил:

– Кишка тонка!

– Хочешь проверить?– Рыжая нахмурила брови, отчего показалась мне ещё более привлекательной.

– Ладно-ладно,– ответил я примирительным тоном,– вот заведу своих жуков, устроим морской бой.

Она рассмеялась приятным грудным смехом и спросила:

– Во сколько планируешь просыпаться, адмирал?

– В семь утра. А что?

– А то, что до семи осталась пятнадцать минут. И тютю.

– Тютю? Это ты о чём?– спросил я с тревогой.

– Проснёшься, дурачок,– ласково пояснила она.– А ты о чём подумал?

– Интересно, а откуда ты знаешь, сколько сейчас времени?

Она с жалостью посмотрела на меня, а потом резко поднесла к моим глазам запястье левой руки. На нём были часы.

– Ты во сне контролируешь время?– спросил я и тут же подумал, что мог бы и сам догадаться об этом.

– Всегда. Часы для любого сонтика вещь необходимая. Всё забудь, а часы возьми.

Мне сразу же вспомнился тот отрывок из статьи Спиуже, где он несколько раз подчёркивал: отсутствие часов на руке одна из главных ошибок, допускаемая новичками при попытке войти в контролируемый сон.

"Только после нескольких сотен подобных снов у человека появляется ощущение реального времени,– писал он,– но, надо признать, не у каждого. Из малочисленных данных "Тёмных хроник снов" до нас дошли сведения о сверхспособностях некоторых индивидуумов, способных перемещаться по пространству сон-явь с поразительной лёгкостью, но многими современными сноходилами такая возможность полностью отвергается в силу… ".

В силу чего, я помнил плохо.

"Тёмные хроники снов" были представлены в Сети десятком коротеньких бессвязных нарезок, рассказывающих о невероятных контролируемых снах. Большинство обитающих в Сети считало "Хроники" бредом, который сознательно подкидывали противники идей контролируемых снов с целью внести сумятицу в не очень дружные ряды снопроходцев.

– Сонтик? Такого слова я не встречал.

– Сонтики, сноходилы, снопроходцы, соняши, сонливые, сонные,– терпеливо начала перечислять Рыжая,– названий много, суть одна.

– И в чём же суть?– спросил я.

– Проснуться,– ответила она.

– Но ты же сама сказала, что я проснусь в семь часов!

Рыжая внимательно посмотрела по сторонам, потом приблизила губы к моему уху и тихонько прошептала:

– Проснуться по-настоящему, понимаешь?

Я не понимал.

– Если человек должен проснуться в семь утра,– сказал я, то он проснётся. И начнётся новый день. А потом придёт ночь, и он опять заснёт. И так будет продолжаться до тех пор, пока…

– Тебе об этом пока думать рановато,– сказала она.– Что, совсем ничего не понимаешь?

– Нет,– ответил я,– тебя трудно понять. Говоришь загадками. Ходишь по загадочным местам. Жуки эти, которые тебе повинуются. Где мы вообще находимся?

– Напряги мозги,– она смотрела мне прямо в глаза,– где могут жить скарабеи?

Я пожал плечами:

– Да где угодно. Например, в Египте.

– Бинго!– торжественным голосом объявила она.

– Ты во сне бродишь по Египту? Бесплатный туризм? Загар и всё включено?– съязвил я.

– Под светом скарабеев загоришь не сильно,– парировала Рыжая,– и брожу я не по всему Египту, а по отдельно взятой его части.

– И по какой же именно части?

– Сорви бинго ещё раз,– хмыкнула она.– Египет, тёмные узкие коридоры, множество развилок, кошмарные скарабеи: где мы?

Перед глазами вдруг возник мой икеевский комод, на котором мирно соседствовали скарабей и нефритовая пирамидка.

– Мы в пирамиде!– громко выпалил я.

Жуки на стенах мигнули, словно радуясь моей сообразительности.

– Какое знание географии,– с сарказмом произнесла Рыжая.– Только, пожалуйста, не кричи так громко, умник.

– И что мы тут делаем?– поинтересовался я, никак не реагируя на сомнительный комплимент.

– Не мы, а я,– поправила Рыжая.– Я ищу одну… одну вещь, которая меня, скажем, интересует. А ты кричишь и пугаешь моих жуков.

Я понял, что спрашивать об интересующей её вещи бесполезно. Всё равно не скажет. Или слукавит, чтоб отцепился.

– Пугаю жуков? Каким образом? Мне показалось, я им очень симпатичен. Думаю, ты заметила, как они лихо отплясывали под моё фальшивое пение.

– Пугаешь,– повторила Рыжая,– они привыкли к тишине. Тут все привыкли к тишине.

– Кроме нас тут есть кто-то ещё?

– Конечно! А как ты думал? По пирамиде бродит множество людей.

– И все они ищут вещь, которая очень интересует тебя,– снова съязвил я.– И у всех имеются личные скарабеи, да?

– У кого как,– неопределённо ответила она,– кстати, у тебя три минуты до тютю.

Мне вдруг стало грустно.

– Жаль. Знаешь, это мой первый сон такой… такой яркий, что ли,– мне не хватало слов, чтобы объяснить свои чувства,– в общем, мне очень жаль расставаться с этим местом. И с твоими скарабеями. И с тобой.

– А с кем больше?– улыбнулась она.

– С тобой, конечно. Мне никогда не встречались такие… такие девушки, как ты. И я…

– Что?– она смотрела мне прямо в глаза.

– Хочу снова увидеть тебя!– сказал я решительно.– И пока есть время, давай познакомимся. Меня зовут…

Рыжая закрыла мой рот ладошкой. Ладошка была тёплой и ощутимо пахла навозом.

Я понял, что она носит еду для жуков с собой.

– В этом месте не принято называть свои настоящие имена,– сказала она.– Кому надо и так узнает. Ты с жуками так гармонично смотрелся! Я буду называть тебя Скарабеем. Нет, слишком длинно, будешь просто Скар. А ты зови меня Рыжая. Меня все так зовут.

"Как будто и так не было понятно",– подумал я.

– И вот ещё что,– продолжила она,– ты откуда территориально?

– Из Питера.

– А,– хмыкнула Рыжая,– бандитский Петербург! Культурная столица всея Руси. Бывала.

Так наш город стали называть с лёгкой руки писателя Константинова и её слова говорили, что она моя соотечественница.

– Вот что, найди там одного человека. Те, кто в теме, зовут его Аспирин. Поговори с ним.

– Найти в Питере парня по прозвищу Аспирин? В городе с шестью миллионами человек? Ты шутишь?– я был ошарашен такой непосредственностью.

Но Рыжая уже не слушала меня. Она протянула руку к стене и оторвала от неё один из огоньков.

– Дай руку, любую, быстро!– приказала она.

Я послушно протянул левую руку.

Рыжая провела пальцами по моей ладони, а затем посадила на неё светящегося скарабея.

– Сожми пальцы в кулак!

Это мне не очень понравилось. Не то, чтобы я испугался, но кто знает, как может повести себя жук, очутившись в полном одиночестве в незнакомой руке?

Я колебался.

Тогда Рыжая схватила мою руку и с силой сжала её в кулак.

В кулаке громко хрустнуло. А потом я почувствовал острую боль.

Я выдернул кулак из её хватки и разжал его. Тёмное тело скарабея беззвучно упало на пол.

– Эй, сумасшедшая!– в ярости закричал я,– ты же говорила, они не кусаются! Что, если он заразный?

– Лучше бы я всё-таки звала тебя Клоуном,– вздохнув, сказала Рыжая, аккуратно обошла меня и, повернувшись спиной, пошла вглубь коридора.

Огоньки на стенах послушно двинулись за ней.

– Не ходи за мной!– долетел до меня её голос.

По мере того, как она всё дальше удалялась от меня, свет начал тускнеть и вскоре погас совсем. Я остался в полной темноте.

Это был её сон. И свет тоже был её.

Неожиданно до меня донёсся звук.

Я приободрился. Может, она решила вернуться и взять меня с собой?

Вглядываясь в темноту, я пытался рассмотреть хоть что-нибудь.

Звук нарастал, делался всё громче и громче, пока не стал настолько явным, что не узнать его я не мог.

Парам-пампам! Парам-пампам!

В ушах звенело. Я тряхнул головой, закрыл глаза и тут же открыл их.

Источник звука лежал неподалёку от моей головы на прикроватной тумбе. Это был мобильный телефон. Он вибрировал и требовал немедленного подъёма.

Парам-пампам! Парам-пампам!

– Да заткнись ты!– зло сказал я телефону, взял его в руку и отключил функцию будильника.

Из окна на меня хмуро глядело серое питерское утро.

Я потянулся и хрустнул пальцами.

Переход в явь давался с трудом. Левую ладонь жгло. Я повернул её к лицу: между линиями жизни и здоровья я обнаружил изображение маленького чёрного скарабея.

И тут я проснулся окончательно.

Офис.

Понедельник начался как обычно.

Возле кофейной машины в секретарской комнате топтался практически весь офис.

Весь офис это четыре человека, включая меня. Кофе был крепким и вкусным, а главное бесплатным, поэтому в течение дня мы вчетвером выдували чашек двадцать, беззастенчиво пользуясь тем обстоятельством, что шеф обычно подъезжал в офис не раньше одиннадцати, а его пребывание в нём ограничивалось несколькими часами. Шеф постоянно ворчал, что мы его разорим, грозился поставить платный аппарат, но на его угрозы мы реагировали вяло: кем-кем, а жмотом Вячеслав Валерьевич не был. Бизнес приносил ему очень приличный доход, и ссориться с коллективом за десяток тысяч деревянных ему не было никакого резона.

ВВ, как мы звали шефа между собой, являлся владельцем первой питерской сети быстрого питания. Тридцать пять разбросанных по всему городу разноцветных пластиковых киосков были воедино связаны между собой общим названием "Ешь, пей, здоровей!"

Шеф чрезвычайно гордился тем фактом, что это название он придумал сам и искренно считал, что для уха русского человека оно звучит как песня. Мы никогда не дискутировали с ним по этому поводу, но между собой частенько устраивали поэтические турниры, целью которых являлось создание шедеврального сетевого девиза. Лидировал такой вариант:

Ешь, пей, здоровей!

Кушай много, не робей!

И давай-ка поскорей

Оставляй нам всех рублей!

Мы подозревали, что шеф в курсе наших невинных шалостей: листки с четверостишиями частенько лежали на офисных столах в ожидании очередной правки. Возможно, отдавая себе отчёт в нашей легкомысленности, общие еженедельные планёрки ВВ начинал одинаково.

– Все без исключения хотят иметь здоровый желудок,– басил он,– а в наше беспокойное время, когда есть и пить приходится прямо на бегу, проблема здорового питания населения является одной из ключевых государственных задач! Помните, коллеги: мы не просто какой-нибудь там фастфуд, мы борцы за здоровье нации! Русской нации!

О том, что в этих киосках продают сигареты и пиво, которые к здоровью любой нации имеют самое последнее отношение, ВВ обыкновенно скромно умалчивал. Но мы прекрасно знали, что именно эти две позиции и давали фирме тот самый доход, который позволял офису пить дармовой дорогой кофе, а шефу содержать молоденькую любовницу, с которой он несколько раз в месяц летал в Европу, где у него имелась кое-какая недвижимость. После этих поездок он был тих и задумчив. Мы старались не шуметь, чтобы дать шефу возможность в тишине вкусить всю горечь его положения, состоящую в том, что семидесятилетний мужчина, как бы хорошо он не выглядел, может быть интересен малолетке только в виде кошелька. Впрочем, через парочку деньков ВВ отходил, был снова бодр и весел, а его бас разносился по офису с прежней силой.

Сам офис располагался в пятиэтажке на Лесном проспекте неподалёку от станции метро с почти таким же названием. В лихие девяностые ВВ купил две больших двухкомнатных квартиры на первом этаже и после стремительных финансовых переговоров с ответственными инстанциями произвёл перепланировку, получив в своё распоряжение отлично отремонтированное помещение с просторным холлом и двумя большими комнатами, между которыми находилось пространство, занимаемое его личной помощницей. Сам ВВ обитал в комнате, окна которой выходили во двор.

О первоначальном накоплении личного капитала шеф распространяться не любил. Бывало, на не частых офисных посиделках в честь чьего-нибудь дня рождения он мог углубиться в преданья старины глубокой, из которых можно было сделать вывод о том, что жизнь его помотала вполне прилично и нынешний финансовый успех это вполне заслуженная награда за стойкость и верность принципам. Детей у ВВ не было, в силу чего он по- отечески относился к нам, стараясь вникать во все проблемы, о которых узнавал. Приобретением своей однокомнатной квартиры я был обязан именно ему.

И ещё шеф презирал первого Президента России, отзываясь о нём весьма непочтительным образом.

– Ельцин барыга, сволочь и блядь та ещё,– часто повторял он, когда мы слишком громко начинали спорить о политике, пытаясь сравнивать то, что было с тем, что есть,– хорошо, хоть вовремя скинули гада! Всё бы пропил и всех! Ворюга и дурак безмозглый, до сих пор расхлёбываем! Вы молодые, многого не помните: этот подлец чуть Россию не просрал!

Личный водитель и по совместительству телохранитель ВВ Артём, бывший десантник, прошедший через горнило Афганистана и возящий шефа уже лет двадцать, объяснял эту неприязнь так:

– Вячеслав Валерьевич человек очень добрый, не мне вам рассказывать. И поможет, и подскажет, если что. Но как узнал, что Ельцин хотел продать финнам Карелию за пятнадцать лярдов зелёных, его чуть удар не хватил! Такими словами ругался, что я и в армии половины не слыхивал.

Мы знали, что шеф родился и вырос в Карелии, где до сих пор проживала его многочисленная родня, включая сильно болевшую жену, которую он постоянно навещал. Так что его можно было понять.

Откровенно говоря, с мнением ВВ по поводу первого Гаранта согласно большинство граждан нашей федерации. И тут их упрекнуть не в чем.

Я налил кофе в чашку с изображением Петропавловской крепости и пошёл к своему столу. Усевшись в кресло, уткнул лицо в ладони. Надо сосредоточиться и постараться вспомнить сон в мельчайших деталях.

Но чем больше я старался вспомнить, тем яснее перед глазами мелькали светящиеся скарабеи. Они кружились, перепрыгивали с глаза на глаз и вдруг сложились в лицо Рыжей. Кажется, я серьёзно запал на неё.

Подробности сна неуловимо таяли. Я сделал большой глоток из чашки, обжёг нёбо и тут же почувствовал, как горит левая ладонь. Я посмотрел на неё и обнаружил, что скарабей потемнел, а детали его тела стали более чёткими.

Перед выходом на работу я долго исследовал свою руку и пришёл к выводу, что изображение скорее напоминает родимое пятно, чем татуировку или нанесённый рисунок. Правда, я никогда не слышал о чёрных родимых пятнах. Тщательное мытьё рук ни к чему не привело.

Светящийся экран монитора напомнил мне о том, что пора заняться рабочими делами. Синее окно Винды напрягало глаза и мне подумалось, что было бы неплохо установить картинку с изображением скарабея.

Вздохнув, я открыл тетрадь с планом дня. Начнём потихоньку.

Мои обязанности были довольно просты: отследить расход товара на всех точках, подбить денежный итог и составить рекомендации по улучшению продаж для каждого конкретного киоска. Рабочий компьютер был связан со всеми кассовыми аппаратами и в режиме реального времени я в любой момент мог увидеть движение товара во всей сети.

Раз в неделю я представлял шефу распечатанный отчёт, который он при мне просматривал, одобрительно кивая головой и делая довольно дельные предложения, которые говорили о том, что он держит ситуацию под полным контролем. Иногда мне приходилось выезжать на места для урегулирования вопросов, которые неизбежно возникали в силу того, что большинство работавших в киосках продавцов были гражданами Средней Азии, многие из которых плохо говорили на русском и, кроме того, постоянно нарушали миграционное законодательство РФ.

Местные участковые были в курсе, но закрывали глаза. Шеф моими руками регулярно подкидывал им к официальной зарплате, а про бесплатный в течение дня чай-кофе с горячей выпечкой даже говорить не приходилось. Для этих поездок я купил белую механическую «Тойоту Камри» 2008 года выпуска. Офисные шутили, что я зажал сотню тысяч на коробку автомат и в питерских пробках ещё не раз пожалею об этом, но мне нравилось самому управлять большой сильной машиной, которая послушно откликалась на все мои действия.

Несколько раз в день я перекидывал полученную информацию за соседний стол, где сидела Аллочка, отвечающая за наполнение точек товаром.

Аллочка постоянно разговаривала по телефону: искала новых поставщиков и ругалась со старыми клиентами. Кроме того, она отвечала за ротацию среднеазиатских кадров, которые менялись на точках с калейдоскопической скоростью.

– Чего им ещё надо?– вопрошала она иногда в пространство перед собой.– Приехали, устроились, еда под рукой! Так нет же, кочуют с места на место, как тараканы перед травлей! Не нравится,– так сидите в своих Ташкентах!

Ташкентами Аллочка называла все города, из которых многочисленные граждане бывших советских республик стекались в славный град Петров в поисках лучшей доли.

Себя она называла коренной петербурженкой и при случае это непременно подчёркивала.

– Представь себе,– говорила она кому-то в трубку,– вчера вечером соседка говорит, что у подъезда тёрлись какие-то подозрительные личности. У подъезда! Подъезд у тебя в Москве, деревня!

Мне, конечно, нравится слово "парадная", звучит оно торжественно и не буднично, вызывая в памяти картины давно ушедших дней. Так и представляется сцена, когда к нарядному, ярко освещённому дому где-нибудь на Невской перспективе подъезжала красивая карета, из которой чинно выходил господин в статусе целого статского советника и местная челядь, суетясь и мельтеша, наперегонки пыталась поймать, брошенный за здорово живёшь рубль…

Но назвать парадной вход в собственный дом у меня не поворачивался язык. Можно прибить на дверь, какую угодно табличку. От этого мой дом не станет похож на дворец. Осёл останется ослом, хоть и осыпь его звездами!

Аллочка, двадцативосьмилетняя крашенная пухлая блондинка, жила в таком же новоиспечённом районе, что и я, только с другой стороны города. Губы она красила яркой вишнёвой помадой, отчего напоминала слегка располневшую Мэрилин Монро питерского розлива. Она считала себя весьма эмансипированной особой и о современных мужчинах отзывалась очень нелестно, называя их попеременно лосями или оленями. В чём для неё лично состоит разница между этими парнокопытными, Аллочка не говорила, но весь офис знал, что в этой её классификации отчего-то лучше быть лосем.

И ещё все знали, что Аллочка мечтает выйти замуж. Хоть за лося, хоть за оленя.

Для незамужней женщины возраст тридцать лет является неким Рубиконом, не перейти который почти стопроцентно означает, остаться в девках. Не в смысле девственности, а в сакральном смысле создания полноценной семьи. Проще говоря, Аллочка мечтала о нехитрых бабских радостях, заключавшихся в нескольких детишках, готовке борща и семейных поездках на тёплоё море.

Чего уж тут скрывать: в России- Матушке полно тридцатилетних одиноких баб. Да и другие женские возраста, перефразируя классика, незамужности покорны. Мужиков на всех не хватает и женщины с грустью констатируют очевидный факт некоторого несоответствия разнополых особей в рамках одной территории, прямо заявляя, что на десять девчонок по статистике девять ребят!

– Эй, чувак!– мои размышления были прерваны Алексом, системным админом, от которого зависела слаженная работа всей нашей конторы.– Ты чего такой смурной? Опять плохо спал?

Алекс был в курсе моих занятий и не раз помогал мне найти нужный сайт или форум, безошибочно отсеивая сотни пустышек, в которых я без его помощи мог просто утонуть. Для меня это было непостижимо.

– В Сети, чувак, надо жить, а не захаживать по малой нужде время от времени,– часто говорил он мне.

Алекс был настоящим компьютерным червём. С самого начала рабочего дня и до позднего вечера он проводил время у своего монитора. Ничто не могло отвлечь его от этого занятия. Частенько он пропускал обеденный перерыв, а чашка кофе, налитая с утра, могла простоять невыпитой весь день.

Ему было тридцать семь лет, ростом он был с меня, но из-за худобы казался выше. Это был настоящий фанат тяжёлого рока. Одет он всегда был соответственно: чёрные рваные джинсы и чёрная в тон футболка с изображением чертей, тащащих в ад очередную жертву, видимо, слушавшую российскую попсу. На ногах остроносые сапоги, до неприличия усыпанные разного размера блестящими железками. Стригся Алекс редко, расчёсывался ещё реже, но за бородой и лихо подкрученными усами ухаживал весьма тщательно. Однако всё это не мешало Аллочке довольно регулярно поглядывать в его сторону.

Мне было известно, что год назад Аллочке удалось затащить его к себе домой под предлогом того, что её компьютер барахлит. Дело молодое, Алекс задержался, о чём на следующее утро красноречиво говорили счастливые Аллочкины глаза. Но дальше этого не пошло. Я ни о чём не расспрашивал нашего компьютерного гения, но через пару дней он ни с того, ни с сего в Аллочкином присутствии довольно громко сказал:

– Рождённый Сетью, женат не будет!

Аллочку, вероятно, рассчитывающую на продолжение романа, по- человечески было жаль. Но секс это не повод для женитьбы, как сказал один из анонимных последователей сексуальной революции.

Я посмотрел в сторону Аллочки и ответил:

– Ты же знаешь, Алекс, я всю эту сонную муру давно забросил.

– Ну да, ну да,– админ согласно закивал головой.– А чего руку всё время трёшь?

Рука реально побаливала и я, не отдавая отчёта, механически пытался унять боль. – Да так, чешется левая с самого утра,– ответил я.

– Левая к деньгам,– авторитетно заявил Алекс,– разбогатеешь, я в доле.

– Ты первый в очереди,– заверил я его.

Алекс пошёл к своему рабочему месту. Вторую большую комнату мы делили на троих. В нашем распоряжении была небольшая кухня и туалетная комната, которая после перепланировки размером не уступала кухне.

В межкомнатном пространстве царила Юля, личная помощница шефа и по совместительству его племяшка. ВВ вытащил её в из Петрозаводска в Питер как только она закончила школу, оплатил заочное обучение в одном из институтов по специальности "Пиар и связь с общественностью" и взял к себе в офис.

Сейчас Юле было двадцать три года. Симпатичная, стройная, коротко стриженая брюнетка, она часто привлекала к себе мужские взгляды на улице. И цену своим прелестям хорошо знала. Юля очень быстро влилась в ночную питерскую жизнь и про её пятничные вечерние похождения на Думской улице, где находились все злачные заведения Питера, знали все. Она это не особенно скрывала и со вкусом рассказывала нам о жизни, кипящей в городе по ночам.

Юля, как и Аллочка хотела выйти замуж, но системных администраторов в качестве женихов не рассматривала. Как и иностранцев, частенько подкатывающих к ней в клубах. Как и дядя, она была патриоткой.

– Наши мужики, может, уступают в галантности,– говорила она Аллочке,– зато с ними спокойнее как-то, роднее.

Аллочка кивала головой и смотрела в сторону Алекса.

Жила Юля на Невском: снимала комнату у вдовца полковника в отставке за пятнадцать штук. Полковник в ней души не чаял, звал внучкой и по субботам отпаивал загулявшую Юлю отваром из ромашки. ВВ сначала ругался, считая, что племянница может позволить себе более приличные условия жизни, но быстро смекнул, что в чужую квартиру Юлька вряд ли кого-то приведёт и втихаря стал доплачивать пенсионеру десять тысяч, чтоб тот за племяшкой внимательнее приглядывал.

Бывало и так, что Юля приходила на работу со следами небольшой усталости. На этот случай в холодильнике всегда стояло несколько бутылок "Боржоми". В такие дни Юля сидела грустная и морщилась от каждого входящего звонка.

– Все они дятлы,– жаловалась она Аллочке,– накидают в себя наркоты и долбятся. Ночью женихаются, а утром ничего вспомнить не могут, уроды! От них и рожать страшно! Выйдешь замуж за такого, а он возьмёт и сдохнет от передоза через пару лет!

Аллочка опять с ней соглашалась. Мол, очень надо в самом расцвете лет выходить замуж за потенциального мертвяка с плохими анализами!

Я потёр нывшую руку, открыл рабочую программу и начал просматривать поступившие за выходные данные. Как и ожидалось, ничего экстраординарного не произошло. Горожане пили, курили и поглощали сдобу в привычном для выходных ритме. Изделия из теста выпекались прямо в киосках, отчего пользовались большой популярностью.

Моё внимание привлекла точка в Купчино. В последнее время прибыль там сократилась существенно. В нескольких десятках метров от нашего киоска какой-то азербайджанец открыл "Настоящую шаверму". Этим самым он намекал местному населению на то, что вся остальная шаверма ненастоящая. Часть нашей выручки плавно перетекла к нему. Шеф был в курсе проблемы, один раз мы с ним даже прокатились на моей машине в Купчино. Неподалёку от здания местной администрации мы встретились с импозантным мужчиной в сером костюме.

Шеф говорил долго, но краткую суть сказанного передал в конце разговора несколькими словами.

– На кой хер я плачу столько денег за этот беспредел?

Человек в сером костюме отводил глаза и клятвенно обещал разобраться с наглым конкурентом.

– Хорошо, я немного потерплю, но этот цирк пора заканчивать!– сказал на прощание шеф и мы уехали.

Судя по входящим данным, цирк только начинался.

Иногда я представлял, как этот азербайджанец встречается с серым костюмом. Наверное, он говорит ему тоже, что и ВВ, а тот так же оправдывается, обещает разобраться и продолжает получать деньги с обоих. Ласковый теленок двух маток сосёт!

Через пару часов я переслал подбитые данные Аллочке, которая вместе с Алексом вышла покурить.

Следующая сверка намечалась перед обедом, можно расслабиться и спокойно попить кофе.

Только я встал из-за стола и направился в сторону кофейной машины, как услышал голос Юли. Она оживлённо беседовала с кем-то по телефону. Мне стало любопытно, и я прислонился к стене перед проёмом так, чтобы Юля меня не видела, но я мог слышать, о чём она говорит.

– …да лет сорок на вид. Я ему, Нюся, говорю, чтоб руки не распускал. А он, дятел, вцепился в меня и держит! Я ему в глаза смотрю, а зрачков вообще нет! Обдолбился фигнёй какой-то! Еле вырвалась, ужас!

В трубке в ответ запищало.

Юля с минуту слушала, а потом сказала:

– Какой бежать? Я только пришла. В пятницу вечером с дядей к родне ездила. Куда-куда? В Петрозаводск, куда же ещё? Подарки раздарила, всех перецеловала, новостей наслушалась. В воскресенье к обеду в город вернулась, посидела у себя, книгу почитала. Скукотища смертная! Пойду, думаю, продышусь воздухом свободы. Ну и пошла в наш любимый.

В трубке коротко пискнуло.

– Да вообще никого,– ответила Юлька своей собеседнице.– Только нарик этот да парочка за стойкой. Я присела за столик, а он тут как тут, рядом примостился. Водички ему принесли, он попил, смотрю, чуть оклемался. Извиняться стал. Ты, говорит, не подумай чего, первый раз попробовал, расслабиться захотелось. Сама знаешь, все они одно и то же поют. Подозвал официанта, заказывай, мол, что хочешь. Я и заказала. Тысяч на пятнадцать, не меньше. Думаю, посмотрим, как ты расплачиваться будешь. Посидели с часок. Я беленького пару бокалов выпила, креветок поела, кальян покурила. А он не ест, не пьёт, только на меня смотрит. Расплатился и говорит, что голова сильно кружится. Ясно, от дряни этой и не такое бывает! Короче, предложил мне поехать к нему. Типа, живёт один, ночью страшно самому оставаться, боится, чтобы чего не случилось. Подежурить, значит, просит. И слово даёт, что приставать не будет.

В трубке пищало довольно долго.