Лед твоих объятий

Темнота. За долгие годы она стала привычной. Как и медленный стук сердца. Сердца, не желающего сдаваться, не поддающегося тлению, не терпящего назойливого голоса разума. Как и настойчивое, животное желание – жить. Жить, несмотря ни на что.

Он давно уже не вел счет дням. Сколько их минуло? И сколько еще пройдет, прежде чем проклятие потеряет силу, и смерть приобретет над ним окончательную власть? Он не знал. Как не знал и того, чего хочет больше – раствориться в небытии, или отряхнуть со своего неподвижного тела невидимые путы и вернуться. Вернуться в прошлое, которое не отпускало. Исправить то зло, что причинил любимым людям. Вырвать из груди упрямое сердце и бросить его на алтарь, принеся ту жертву, которую и должен был принести. И успеть увидеть счастье в родных глазах. Услышать свое имя, произнесенное не с ненавистью, а с любовью. И найти покой. Вечный покой.

Он снова попытался вздохнуть, но скованная льдом грудь осталась неподвижна. Жестокая действительность смерти при жизни. Или жизни при смерти? Он не знал, как правильно. Как не знал и того, чего ждать от жестокой судьбы, приговорившей его к вечному мучению. Не предполагал, как долго еще выдержит пытку ледяной тьмой. И не мог сказать, что лучше – это жалкое подобие существования, или свобода небытия.

Бух. Бух.

Медленные удары сердца отмеряли бесконечное течение времени.

Бух. Бух.

Глухие звуки въедались в мозг, не позволяя забыться ни на минуту.

Бух. Бух.

Бух. Бух.

Время, исчезни! Жизнь, завершись, наконец!

Единый, ты жесток!

Но он заслужил. Заслужил.