18:27 Андрей Посняков. Суворовец | |
Андрей ПосняковСуворовецВыпуск 14Новинка  1773 год, русско-турецкая война. Гремят орудия, бьют барабаны! Солдаты, суворовские чудо-богатыри, идут в штыковую атаку. Вот и пала турецкая крепость, над бастионами развевается российское победное знамя… Однако враг все еще силен, хитер и опасен, турецкие шпионы — везде. Их нужно найти и обезвредить, нужно — еще вчера. Командующий, генерал-майор Александр Васильевич Суворов, поручает это непростое задание капралу (а затем уже и поручику) Алексею Ляшину, уже зарекомендовавшему себя в подобных делах. И никто, ни одна живая душа, не знает, что Алексей — наш современник, угодивший в прошлое не по своей воле, а… Вот этот вопрос ему тоже нужно прояснить! Чтобы когда-нибудь попытаться вернуться.  Автор: Посняков Андрей Анатольевич Редакция: Ленинград Серия: Военная боевая фантастика ISBN: 978-5-17-147483-6 Страниц: 384 Выпуск 14 Иллюстрация на обложке Владимира Гуркова  Текст с задней обложки: "Турок ждали. Аккурат там, куда те, ничтоже сумняшеся, и явились — к обрыву у реки Боруй. Встретили как родных! Как только доложили о появлении врагов, полковник Андрей Милорадович, высокий, с суховатым лицом, от души хлопнул Ляшина по плечу: — Ага-а, поручик! А ведь вышло! Как там турки, идут? — Идут, ваше благородие! — Артиллерию к бою! Артиллеристы были готовы еще к вечеру. В свете луны было хорошо видно, как высыпали к реке янычары! За ними поспевали сипахи. Готовились к переправе. Вот спешились, притащили заранее приготовленные плоты... В ожидании схватки янычары нетерпеливо скалили зубы... Речка узкая. Можно и на конях... Ждали команды... И вот дождались! — Вперед, сыны Аллаха! С нами имя султана! Вперед! Командир в белой чалме махнул саблей... Янычары завыли и бросились в бой, с ходу форсировав узкую речку. Вот сейчас... сейчас они заберутся на кручу, не такую уж и крутую... Ворвутся в полуразрушенную крепость... а потом весь город — их! — Ай иль-Алла-а-а-а!!! В ответ грянул залп. Легкие полковые пушки — все сорок штук — били на крики. В ночи жутко засвистела картечь, круша черепа и ребра, выдирая глаза, челюсти, кишки. Атака захлебнулась, так толком и не начавшись. Первые шеренги янычар превратились в кровавое месиво. — Заряжай? — размахивая шпагой, лично скомандовал Милорадович. Полковник Давид Мачабелов, храбрый грузинский князь, уже готовил конницу в контратаку". Суворовец
Глава 1Май 1773 г. Нижнее течение Дуная Медная луна, повисшая в черном небе, заливала призрачным светом степь и покрытые колючими зарослями кручи, серебрилась в реке смутной дрожащей дорожкою, играла в волнах на плесе. Пахло горькой полынью, перебивавшей запахи всех прочих трав и сладкий аромат цветущих яблонь. Тихо было кругом, однако же тишина вовсе не казалась мертвой. Щебетали в кустах мелкие пичуги, невдалеке, на плесе, всплеснула круп-рыба, а вот забила крылами какая-то ночная птица. Где-то запели цикады, хотя еще был не сезон — всего-то начало мая — и тем не менее вот… — Ишь, как выводят-то! — любовно погладив за- сунутый за ремень трофейный турецкий ятаган, восхищенно промолвил Прохор. Ятаган этот Прохор добыл совсем недавно, во время лихой стычки с отрядом сипахов. Сипахи, конечно, не янычары, но тоже — вояки лихие, не то что всякий там местный нанятый сброд — левенды. — Чи-ки-чи, чи-ки-чи… — сложив губы в трубочку, парень попытался изобразить цикад… Получилось не очень удачно, да еще и старый солдат Никодим Иваныч ткнул Прохора в бок. Не сильно, но весьма чувствительно, да шепнул: — Тихо ты, скаженный! Тсс… Никодим Иваныч приложил палец к губам и не- ожиданно хмыкнул: — Все клинок свой таскаешь? От того турка, что на штык взял? — От него-о, — шмыгнув носом, довольно кивнул молодой. — А что? Пущай не по уставу — так ведь хороша саблюка, острая, как бритва. — Не саблюка это, а нож-переросток, — неожидан- но прозвучал позади чей-то голос. Молодой, уверенный в себе и слегка такой… командирский… — Господин капрал! Резко обернувшись, Прохор вытянулся и выпятил грудь, увидев свое непосредственное начальство, как здесь, в карауле, так и по службе вообще. Никодим Иваныч грудь не выпятил — ветеранам эдак-то «гнуться» не положено — однако улыбнулся: капрала в карауле уважали. Еще бы не уважать, парень-то из своих, из служивых, и в унтер-офицеры выбился совсем недавно, и не по подхалимству угодническому, а по отваге своей и уму. Выбился… Только не всем это нравилось, были завистники, были… — Здоров будь, Алексей Василич, — протянув руку, уважительно приветствовал командира старый солдат. — Почитай, с вечера с тобой не виделись... а скоро и утро уже. — Скоро… Как тут у вас, Никодим Иванович? Спокойно все? — капрал — высокий статный молодец с се- ро-стальным взглядом, поздоровался, поименовав Никодима по отчеству, с «вичем», что нижним чинам уж никак не полагалось. — Да здесь-то спокойно, — старый служака довольно подкрутил усы. — А к реке мы и не спускались. Ты же сказал — тебя дожидаться. — Вот, дождались, — улыбнулся Алексей Васильевич, Алексей Васильевич Ляшин, или просто — Алек-, как его все и звали. — Ну, идемте теперь, глянем — что тут да как… В карауле капрал не употреблял уставных фраз, говорил по-простому. Да и вообще, на войне много дела- лось не по уставу. Вот и вчерашним вечером Алексей не заставлял своих пудрить букли да заплетать косы, как по уставу, по форме положено. Ночной караул — не парад, не строевой смотр. Там другое нужно, не букли… Да и у самого-то капрала выбивалась из-под треуголки русая прядь — тоже не напудрился, мукой не обсыпал. Пошли. Прямо через кусты — к речке, вернее сказать — к протоке. Тихо, ловко так — ни один сучок не хрустнул, ни одна веточка. Даже высокая, по колено, трава — и та, казалось, не шелохнулась. Что и говорить — опыт. Такой опыт, который обычно только с кровью приходит. Спустившись почти к самой воде, караульные затаились в кустах, прислушались… Тихо… Чу! Что-то прошуршало вдруг в камышах. — Крыса водяная, — шепнул Никодим Иваныч. — Тут их страсть как много. Минут пять все слушали ночь, сидели недвижно. Потом завозился Прохор, поправлял свой трофей… — Смотри, осторожнее с ятаганом, — Алексей покачал головой. — Пальцы порежешь запросто. С ним и не все сипахи-то могут управиться, а уж левенды… — Ни-чо, господин капрал. Управлюсь как-нибудь. Близился рассвет. Поблекла, посмурнела луна, стали бледными звезды, а на востоке, за широкой лентой реки, потихоньку занималась заря. — Может, и не придут турки-то, — тихо протянул молодой. Никодим Иваныч усмехнулся в усы и сплюнул: — Не-е, Проша, придут. А уж коли придут — так как раз сейчас. Самое время! — Сон сейчас самый крепкий, — пояснил для молодого капрал. — Пока темно еще… Но и рассвет близок. А посветлу легче уйти. Снова что-то шумнуло в камышах. Где-то совсем рядом дружно закрякали утки. — Тсс! Алексей напряженно прислушался. Покусал губу, обернулся к ветерану: — Никодим Иваныч… слышал? — Вроде как железяка звякнула. — Да не! — жарко зашептал Прохор. — Рыба плеснула… так было уже. — Рыба… да не рыба… — старый солдат вытянул шею. — Слышите? Вот снова… Как будто ведром воду зачерпнули... или котелком. Над рекой уже начинал клубиться туман, как бывает перед погожим днем — а дни нынче стояли жаркие. Непонятный звук доносился с той стороны протоки… кто там мог быть? Да и был ли? Вполне могло и показаться, да. Может, и вправду рыба. Караульные затихли — по воде-то звуки разносятся далеко и быстро. Тем более ночью, да еще под утро. Слушали напряженно, Проша аж рот открыл от усердия. Вот снова! — Может, это водоносы — сакка? — С чего бы им ночью-то? — Весла это, робяты! — сплюнув, Никодим Иваныч пригладил усы. — Гребет кто-то! — И гребет осторожно, — сиплым шепотом протянул капрал. — Чтоб никто не услышал… Ну что, парни? Дождались! Азартно потерев руки, Алексей хлопнул Прохора по плечу: — Давай-ка живенько пробегись по всем нашим. Чтоб были готовы… Как договаривались, ага. — С ружьями, господин капрал? — С ружьями, ага! Сказал же — как договаривались. Помните — начинать по моему выстрелу. Ловкая фигура молодого солдата тут же скрылась во тьме — только фалды кафтана мелькнули. Хмыкнув, Алексей вытащил из-за пояса пистолет. Трофейный, турецкий, изукрашенный серебряной арабской вязью. Пистолетами в те времена пользовались многие — особенно в коннице. Куда уж удобнее, чем даже укороченное ружье — карабин. Однако, как и ружье, перезаряжать все же долго — потому и использовались пистолеты обычно парой, парой и покупались, и очень даже прилично стоили. Капралу пистоль достался в бою — один, без пары. Уж как вышло. — Ага-а! Вот они, субчики! В дрожащем свете луны вдруг поднялись от реки такие же призрачные неслышные тени. В тюрбанах, в широких коротких штанах, в удобных для боя камзолах-субунах. Турки! Дюжины две. С саблями наголо! У многих — пистолеты и короткие ружья. — Явились, субчики! Явились… — взводя курок, не- громко промолвил капрал. Светало. На небольшой полянке рядом с протокою — всего ничего идти — мирно махали хвостами стреноженные кони. Здесь же стояли походные армейские палатки — три штуки — и один небольшой шатер с узорчатым пологом. Сразу за палатками виднелось с десяток телег и две арбы на больших тонких колесах. И телеги, и арбы были заботливо укрыты рогожками — видать, ценный груз. Обоз! Что там? Провиант? Боеприпасы? Оружие? Да, именно так. Может даже всего понемногу. Такой — пусть даже и небольшой — обоз и охранялся солидно: пятеро часовых на ночь выставлено. Двое сейчас грелись у не- большого костерка, трое маячили за телегами. Хорошо так все, благостно. Светлеет на востоке небо. Хмурится, бледнеет луна. И тихо кругом — лишь пичуги в кустах, да потрескивает в костре хворост. Тишину турки не нарушали. Лишь так, чуть-чуть. Только вдруг — почти разом — просвистели в воздухе стрелы. Впились в часовых — тоже почти что разом, и не одна — а сразу несколько. И тотчас же прозвучал гортанный крик турецкого командира — эфенди. Нападавшие разом бросились к палаткам, к шатру — грянули выстрелы, взрезали ткань шатра острые турецкие сабли… — Алла и-иль Алла-а-а! Жарко засвистели пули. И стрелы… И нож кто-то из нападавших метнул… Только вот… Часовые-то что-то не падали! Как сидели у костра, так и сидели — со впившимися стрелами. Да и те, что за телегами… Ва, Аллах! Что же это такое-то? Это не люди, что ли? Их убили, а они… Кто это — это живые покойники, пьющие кровь мертвецы? Да нет, не мертвецы — чучела! Чучела, набитые сеном. Таких обычно ставят на полях — отпугивать птиц. Да и палатки и шатер — пусты! Засада! Вай, шайтан… Засада, ага! Турки поняли это слишком поздно… Грянул пистолетный выстрел… И тут же — ружейный залп! Встали, всколыхнулись над густою травой черные солдатские треуголки. Грозно блеснули штыки… Разорвали округу выстрелы — вырвалось из ружей грозное пламя, и кислый пороховой дым вмиг окутал п ляну. Пятнадцать ружей — залпом. Почти в упор, разом… В десятке обычно случается больше десяти солдат. Капрал еще. Еще вот мальчишки — барабанщики да кантонист — напросились. Тоже с фузеями-ружьями. Барабанщики — с трофейными, тяжеленными, ста- рой французской системы. С таким ружьем не просто управиться. Но старались ребята. Да и расстояние-то —тьфу! Наверное, турки все же были наемниками — левендами, но хорошо обученными, умелыми. Иных в этот рейд и не взяли бы. Всего около двух десятков, да… Большую часть сразил первый же залп. Кто-то упал убитым, кого-то ранили… Перезаряжать ружья уже было некогда. Да и дым… — А ну, братушки! — возникший из порохового дыма капрал, бросив разряженный пистолет, выхватил из ножен трофейную турецкую саблю. В рукопаш- ном бою уж куда лучше, чем хиленькая офицерская шпага. — Пуля — дура, штык — молодец! В атаку, братцы! Вырвалось из глоток неистовое «ура», пусть не та- кое уж и громовое, но это уже было не важно. Пуля — дура, штык — молодец… Молодцы в зеленых мундирах бросились в штыковую… — А ну — коли! Раз-два… — Р-раз! — Алла-и-и-и! Турки бились отчаянно, словно голодные тигры. Однако нынче не им сопутствовала удача, и удача — тщательно подготовленная. — Ур-а-а-а-а!!! Штык врагу в брюхо! Получа-а-ай! Увернулся? Саблей отбил? А вот попробуй-ка приклада! Н-на! После такой атаки обычно наемники бежали или сдавались в плен. Тем более провинциальные капылы. Разбежались и эти. Кто смог, кому повезло. Кому по- везло не очень — сдавались в плен. Все, кроме одного — молодого усача-командира — эфенди. О, этот горячий парень вовсе не собирался сдаваться, нет! Ухмылял- ся, гордо сверкая очами — синими, как весеннее небо. Крепкие башмаки с модными французскими пряжка- ми, синие чулки, короткие широкие штаны, как у яны- чар. Темно-красный, шитый золоченой нитью камзол, черный кожаный пояс с бляхами. Тюрбан, видно, сбило пулей — рассыпались по плечам черные кудри. Этакий турецкий д’Артаньян! Щеголь, привыкший убивать. Тяжелый, жаждущий крови клинок покачивался в руках, словно готовая к броску кобра. — Эй, эфенди! Сдавайся! — крикнул Никодим Иваныч. О, не на того напал! Скосив глаза, турок лишь презрительно скривился — вот еще, разговаривать с ниж- ним чином. Плюнул, выругался по-своему, по-турецки, и по- русски спросил: — Где ваш командир? Если не трус… Давай! Выкрикнул и махнул саблей. Уже почти совсем рас- свело, над протокою и дальше, над Дунаем-рекой, клубились тающие клочья тумана. Что ж… раз уж требует командира… Негоже праздновать труса, негоже! — Ну, я командир, — сбросив кафтан, Алексей по- удобней перехватил саблю. Турок церемонно поклонился: — Я — Мустафа Эльчин-эфенди, левенды лейтенант. А вы кто? — Капрал Ляшин, унтер-офицер… — Всего лишь унтер? — скривился «д’Артаньян». — Ну что ж… Это вы задумали засаду? — Да. — Весьма неплохо. Что ж… Приступим… Апп! Со звоном скрестились клинки… Заскрежетали… Турок ухмыльнулся — он явно был хорошим бойцом, «опытным бретером», как сказали бы в дворянских кругах. И этот «опытный бретер» почуял добычу! Соперник вдруг показался ему слабым. Да не показался — так оно и было. Не так уж и виртуозно Алексей Васильевич Ляшин владел клинком. Нет, для боя хватало… но для такой вот дуэли с разными изящными выпадами… хотя сабля — оружие не изящное, но все- таки… Турок вновь произвел выпад, разрезав сопернику правый рукав… Потом — тут же — левый… Играл, слов- но кошка с мышью! Выпад… Отбивка… Рубящий модный удар! Отбив! Контратака… Надо было срочно что-то придумать… Алексей придумал… Улучив момент, просто упал. Упал в смятую траву, раскинув руки и выпустив саблю… Турок тут же под- скочил, замахнулся… Однако Ляшин ведь не зря падал… Ловкая подсечка! И вот уже соперник — в траве! Вскочить — и кулаком ему в челюсть — оп! И еще раз»! И еще… еще... еще… — Ну, ну, Лексей Василич, уймись! И так басурмана изгваздал в кровь… — А… Отмахнувшись, капрал поднялся на ноги. Кто-то за- ботливо накинул ему на плечи кафтан, темно-зеленый, с красными фалдами и витым шнуром Астраханского полка на погоне. — Этого — к остальным пленным, — взглянув на поверженного «д’Артаньяна», распорядился Ляшин. Никодим Иваныч довольно кивнул: — Сделаем! Эй, Прошка… Пойдем-ка, Алексей Василич, к костерку… О-от… попей вот чайку, да… А мы тут пока осмотримся, сладим… — Там же лодки! — Да побросали их басурмане — трофей. Ты пей, пей, Василич… О-от… — Никодим Иваныч уселся ря- дом и раскурил трубку. — Ты вот что… Другой раз с чертями этими рубиться не лезь. Просто возьми, да при- стрели черта. Ну, сам не хочешь — мне мигни. Мы-то из крепостных, из крестьян, всякому политесу не обучены. Оп — и разом. — Мигну, Иваныч! В следующий раз обязательно мигну. — От и ладненько. А в морду ты басурману славно приложил, одобряю! * * * — А ну, давай, давай, Леша, рассказывай! Да не журись — победителей не судят, а мертвые сраму не имут! Новый командир Астраханского полка, недавно прибывший генерал-майор от инфатерии Александр Васильевич Суворов, выйдя из походного шатра, по- хлопал дожидавшегося капрала по плечу. Ухмыльнувшись, уселся на вынесенное суровым денщиком креслице, вытянул ноги к костру. Невысокого роста, узкоплечий, всегда улыбчивый и веселый, новый командир солдатам и офицерам нравился. Генерал-майор любил шутку, не брезговал простой солдатскою кашей, а пуще того — все делал для того, чтобы солдаты знали, как действовать в бою. Лично учил, рассказывал, а то и показать мог. Ну, конечно, любил почудить, не без этого — то поутру поет петухом, кукарекает, то прямо ночью сиганет в речку — купаться, а то переоденется в солдатский мундир да прикинется рядовым служакою, особенно когда кто-то его ищет по какому-нибудь начальственно-важному делу. Совсем вот недавно так попался один вестовой, посланец самого главнокомандующего, фельдмаршала Петра Румянцева. Суворов как раз прикинулся простым солдатиком, переоделся, а тут и вестовой! Где, говорит, господин генерал- майор? А генерал-майор ему: «А пес его знает! Может, валяется где-то пьяный, а может, кукарекает петухом, бог весть!» Осерчал вестовой — ты как, мол, посмел, сучий потрох, так вот о командире своем отзываться? Вот ужо посейчас палкой тебя попотчую, будешь вдругорядь знать! И впрямь едва не попотчевал — насилу убежал Александр Васильевич. Переоделся, вестового принял — а тот его и узнал, сконфузился… Суворов же
Рейтинг: 5/2
| |
| Всего комментариев: 0 | |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]
[ rel="nofollow" Регистрация | Вход ]