Кровавое воскресенье-утро
Казалось бы, живи и радуйся! Прошла долгая, изматывающая душу русская зима. Скоротечная весна широким половодьем принесла долгожданное тепло. Радость сызнова поселилась в сердцах выживших во всемирной катастрофе людей. Это ведь была первая весна в новом мире, поэтому ее ждали с особым нетерпением. Поля и луга зазеленели свежей травой и жизнерадостной радугой цветов. В одно прекрасное теплое утро деревья враз опушились изумрудной листвой. На голубом небе ярко светило и ласкало измученные морозом тела солнышко. Детские лица дружно покрывались конопушками, а юные души массово пленялись волшебством первой любви. Весна на улице, весна в сердце, первая весна выжившего в страшной катастрофе человечества.
Бригады переселенцев и местных жителей дружно занялись посевной страдой, на огородах то там, то тут можно было увидеть людей с лопатами и граблями. Мерно рокотали по окрестностям мини-трактора и мотоплуги. Чтобы не отрывать людей от общественных работ, правление заранее составило список, и теперь шла централизованно распашка личных огородов с помощью техники. Теплицы уже с апреля давали свежие огурцы и зелень, это постарались северные огородники, у них были свои секреты, неведомые жителям средней полосы.
Северянам же, привыкшим сажать все в конце мая, а то и в начале июня, в диковинку было начинать копать огороды еще в апреле. Хотя, по словам местных старожилов, весна сей год, и в самом деле, вышла очень уж теплой. С начала мая стояла двадцатиградусная жара, поэтому почва быстро просохла и прогрелась. Еще в апреле по дорогам сызнова пошли грузовые караваны, связь с белорусскими анклавами возобновилась.
Тозик выполнил свое обещание, прислав первый эшелон с топливом и сантехникой. В ответ поселок Должа отправил белорусам несколько вагонов пиломатериалов, строительного леса и овощей. Железнодорожное сообщение на поверку оказалось делом выгодным, за один рейс получалось привезти просто огромное количество необходимого материала. «Мародерщики» подумывали даже изменить маршруты своих поисков и окучивать склады, находящиеся около железных дорог и разъездов.
К большинству крупных хранилищ топлива также шли рельсы, а опыт прошедшей зимы показал, что бензина было запасено прошлой осенью недостаточно. Поэтому в километре от поселка копались ямы для нового топливного хранилища. Срок годности солярки при должном хранении был довольно-таки большим, от пяти лет по ГОСТу до нескольких десятков по уму. Поэтому, пожалуй, стоило ею запастись по более, и перейти заодно на дизельные моторы.
Инженеры Орши обещали, что к следующему лету поставят на поток переделку бензиновых движков под использование спирта. Они уже реконструировали несколько машин и пока проводили ходовые испытания. Осенью в Капле начнут промышленно перерабатывать органическое сырье на спирт, и к следующему лету модернизированные моторы будут работать уже на нем. Еще в начале мая от оршанских товарищей приехали бурильщики, искать подходящую скважину для новой водонапорной башни. Мощностей старой уже не хватало, чтобы обеспечить водой Герасимово и дачный поселок возле озера.
Народ, пережив зиму, задумывался о более просторном и современном жилище. Особенно это касалось горожан, привыкших к водопроводу и теплому туалету. Строительные бригады уже начинали собирать в перевезенные загодя в разобранном виде дома. В окрестных поселениях нашлось достаточно зданий для разборки. Еще в апреле были вырыты котлованы и залиты фундаменты под склады и общественные здания. С лесосеки по бетонке каждый день бегали лесовозы, и пилорамы снова оказались полностью загружены работой. Правда, много людей с производств и строительства были временно сняты для проведения полномасштабных сельхозработ. То же самое касалось и техники, остальные дела могли пока и подождать.
Михаил в эти дни почти не участвовал непосредственно в работах, ему и по руководству дел оказалось невпроворот. У него хватило только времени вскопать землю около дома для посадки зелени и скромного цветника. По утрам получилось вместо зарядки. Большого огорода он не затевал, а за фруктовыми деревьями попросил ухаживать одного из местных жителей. Сам он в этом деле ничего не понимал.
После трех недель напряжения всех сил, когда люди вкалывали по десять-двенадцать часов в день, правление решило устроить воскресный выходной. Основные работы были уже сделаны, культуры высеяны, огороды вскопаны и засажены, можно было и передохнуть. Субботним вечером в поселках топились бани, на верандах готовились к небольшим посиделкам. Дымили во дворах мангалы, правда, на них вместо мяса жарилась в основном рыба. Неунывающая молодежь в клубе устроила небольшой концерт и дискотеку. Поэтому воскресным утром на улицах было так непривычно пустынно, люди отдыхали.
Солнце ласково пригревало, земля просохла, деревья опушились молодой листвой, луга зазеленели, на улице вовсю пахло наступающим летом. Хотя по северной привычке северяне все равно ждал какой-либо пакости от природы. Что ледяное дыхание Ледовитого океана сызнова принесет темные свинцовые тучи со снегом, и жестокий холод ударит заморозками по открывшимся бутонам цветов. Но здесь, на благословенной белорусской земле уже третью неделю стояла спокойная солнечная погода.
Благодатный край! Благодарная земля, кормилица! Живи и радуйся!
Еще с вечера Михаилу поплохело. Стало трудно дышать, заболела голова и сознание немного путалось. Пришлось оставить все дела и лечь пораньше, позвонив жене.
«Наверное, уработался в последние дни. Чай уже не мальчик» – подумал он тогда.
Нина обругала мужа, дала ему глицин, а затем какую-то розовую таблетку и к атаману пришел благодатный сон. Бойкич бы и не запомнил, что ему в этот раз снилось, если не тревожное пробуждение. Раскрыв глаза, он внезапно ощутил укол в районе сердца, но тут же шестым чувством осознал, что это не сигнал о состоянии его организма. Черт возьми! Он излишне резко поднялся с постели, и голова тут же закружилась. Только в этот момент к собственному ужасу Михаил нечаянно осознал, что его состояние – это предчувствие нечто невообразимо жуткого. Проклятый дар еще не развился по-настоящему, Бойкич пока не умел до конца расшифровывать некие знаки, частенько его посещающие.
Да, честно сказать, это и делать-то было некогда. Закружила, закружила атамана проклятая кутерьма всевозможных дел! Так, значит, сейчас у него не предчувствие собственной смерти, а ощущение близости чужой. Нечто невообразимо злобное в своей сути надвигается на всех них. Додумать донельзя испугавшую мысль Бойкич не успел. На пороге появился испуганный Петька и стремглав кинулся к отцу. Его глаза лихорадочно блестели, а лицо немного перекосило от нервного возбуждения.
– Батя! Там по рации передают, что слышат стрельбу!
– Что?! – Михаил резко подскочил с места и побежал вниз по ступенькам. Рация по причине выходного дня вчера была оставлена на первом этаже. Она уже заходилась в истеричном шорохе.
– Медведю Дозор Один. На нас напали, как слышите? Медведю Дозор Один.
– Дозору Один Медведь. Кто напал, что произошло, жду подробности? Прием!
– Медведю Дозор Один. С нами пять минут назад связались с Фишки. Сообщили, что видят группу неопознанных вооруженных людей и технику. Потом в районе Фишки послышалась автоматическая стрельба. Мы выдвигаемся к заброшенному кафе на трассе для разведки. Дозор Два поднят в ружье.
– Понял вас Дозор Один. Продолжайте наблюдение. Сообщайте новости сразу мне! При обнаружении неизвестных – открывайте огонь на поражение. Отбой! – Михаил с минуту стоял на месте и соображал. Затем ноги сами подкосились, и он буквально упал на стул. В голове как-то сразу не получалось увязать выходной солнечный день и вооруженное нападение на их поселок неизвестного врага. Черт, еще и это странное кровавое видение перед глазами! Что оно обозначает на самом деле? Из ступора его вывел вбежавший в дом и покрасневший от бега Евгений Потапов.
– Михаил, похоже, что все серьезно! Просто так на поселения не нападают. Надо срочно поднимать в ружье всю общину!
Бойкич на миг задумался. Кому нужно нападать на них сейчас и аккурат в первый за многие недели выходной? Черная тень! Именно она стояла за той кровавой пеленой, что мелькнула в остатках ночного сна. Решение пришло сразу и ниоткуда. Он тут же стал спокоен, хладнокровно раздавая приказы.
– Поднимай всю разведгруппу с резервом и немедленно отдай команду десятским ополчения. Всех в ружье и по полной боевой! Я бегу в правление. Штаб будет там! Все новости туда! – в голове у атамана окончательно прояснилось, и начал вырисовываться четкий план ближайших действий. Как будто некто составил его заранее! Потапов тут же исчез, а Бойкич мигом подскочил к чулану и начал доставать из него свою полевую форму и амуницию, попутно схватил берцы и помчался к оружейному шкафу. Из спальни выскочила растрепанная Нина, Михаил успел только ей выкрикнуть. – Ниночка, сначала успокойся и возьми себя в руки! Потом быстро одевайся, не забудь взять пистолет и бегом в медпункт. Всех врачей и ваших студентов собирайте туда же! Готовьте перевязочный материал и операционную. Это не учения – на нас кто-то напал! Кто и как будем разбираться по ходу пьесы.
Жена поначалу всхлипнула, а затем убежала наверх. Михаил хорошо знал ее характер. Она могла и поплакать, и покричать, но свою работу сделать неукоснительно. Все-таки столько лет на Скорой служила! Там и не такого навидаешься.
– Петька, мухой обежи всех наших и подай тревогу. Красный код! Сбор возле правления! Пистолет не забудь, тот, что я подарил тебе недавно.
– Пап, вообще-то ,у нас телефон есть.
– Точно, вот я болван! Тогда обзванивай всех по очереди! Потом дуй на склад РАВ, будешь там ленты пулеметные заправлять. Ты лучше всех это делаешь, и поставь кого-то из молодых посправнее магазины запасные набивать. Все понял? И не геройствуй мне, еще будет время!
– Понял бать, не маленький.
Михаил молча глянул на лицо сына, который пытался копировать его поддельное мужество, но ничего добавлять не стал. Слишком уж много они всего совместно пережили. Этот пацан, по сути почти взрослый человек и ему можно доверять. Поэтому атаман просто хлопнул Петра по плечу и двинулся к выходу. Он уже успел надеть полевую форму и сейчас на крыльце завязывал шнурки на берцах. Накидывая на плечи разгрузку, он закинул на шею Калашников и пристегнул на бедро пластиковую открытую кобуру с пистолетом. Дежурные шесть магазинов к АК-105 в РПС были заряжены заранее. Он регулярно самолично разряжал пластиковые магазины, чтобы пружины не ослабли, тут же заряжая патронами запасные. В ранец впопыхах Михаил успел закинуть две пачки патронов, две гранаты РГД, взрыватели к ним и выскочил к калитке. Его душа уже была где-то там впереди, требуя немедленных действий! Тяжела шапка Мономаха.
Уже возле калитки зашипела вызовом рация.
– Медведю от Дозора Один. Срочное сообщение! Прием.
– Дозору Один Медведь. Прием.
– Наблюдаем группу вооруженных людей, выдвигаются по трассе в сторону Должи при поддержке двух бронеавтомобилей в количестве примерно тридцати бойцов. Одна машина сворачивает в поселок в сторону озера Бутыки. Приняли решение открыть по неизвестным огонь на поражение. Мы находимся в кафе. Прием.
Михаила поразили разом три вещи: как буднично звучит сообщение о вооруженной группе, напавшей на них, и что все четко при этом соблюдают правила радиообмена. И также то обстоятельство, что необходимые команды сами собой посыпались от него в эфир.
– Дозору один от Медведя. Задержите их огнем, сколько сможете и отступайте к околице. Скоро подойдет АГС и Дозор Два. Как поняли меня? Прием.
– Сдерживаем и отходим. Дозор Один Медведю – отбой.
Бойкич еще секунду смотрел на рацию, затем резво побежал в сторону правления. На улицах, залитых солнечным светом, еще было спокойно и пустынно. Обычное сонное деревенское воскресенье. Около крыльца правления он обнаружил пикап со станковым гранатометом в кузове, около него суетилась команда во главе с бывшим морпехом Пономаревым. Александр всегда по утрам разминался физическими упражнениями и поэтому оказался поблизости.
Михаил посмотрел на деловитые движения бойцов расчета АГС и оглянулся на непонятный шум – по улице в их сторону уже бежали поднятые с теплых постелей ополченцы. Их анклав регулярно проводил учения, зачастую и неожиданные, для проверки боеготовности. Но именно сегодня каким-то шестым чувством люди поняли, что это совсем не учебная тревога. Потому бойцы сейчас собирались особенно быстро и серьезно. Неожиданно со стороны трассы стали отчетливо слышны звуки автоматных очередей, потом гулко затарахтели пулеметы, и ухнуло несколько гранатных взрывов.
– Что же это деется?! – послышался чей-то женский визгливый голос. – Война?
– Бой идет, не чуешь, дура! Лучше беги в дом скорей, детишек поднимай! – у ворот стоял крепкий мужичок с гатчинской команды и сосредоточенно натягивал на широкие плечи камуфляжную куртку. – Давай шевелись быстрее и без паники у меня! Карабин свой не забудь! – крикнул он моложавой женке и потрусил к правлению. Его спокойная основательность неимоверно поразила атамана. И он прибавил ходу, стараясь осмыслить сей факт, как и то, что именно ему сейчас и решать судьбу поселка. Черт, только в этот момент в голову пришло осознание всей серьезности складывающейся обстановки. Просто так на них бы не напали. Это скорей всего пришли те, кому они поперек горла со своей идеей свободных общин. И неведомые враги пришли их уничтожить раз и навсегда. Зловещая мысль подхлестнула атамана, и он понесся дальше.
Бойкич пролетел мимо стоявших у правления мужиков-ополченцев, не здороваясь, одним махом заскочил на крыльцо и стремительно ворвался в кабинет правления. В большой общей комнате к его удивлению уже вовсю кипела деятельность. Возле телефонной подстанции сидел Складников и с кем-то громко разговаривал, рядом с ним на стуле примостилась Наталья Печорина, ведя оживленные переговоры по большой армейской рации. Сегодня была ее очередь быть дежурной по анклаву, и в Наташины прямые обязанности входил подъем по тревоге всех ополченцев. Михаил скакнул к себе кабинет, застегнул камуфляж, перепроверил и зарядил пистолет, вставил сдвоенный магазин в Калашников. Пока приводил себя в порядок, в большую комнату заскочил взвинченный Потапов, и все внимание присутствующих сразу обратилось на командира разведки.
– Лейтенант, что происходит? Давай выкладывай! – Бойкич уже вернулся в большую комнату и внимательно смотрел на одного из немногих в анклаве настоящих армейских офицеров.
– Значит так, – десантник плюхнулся на соседний стол, вытер со лба пот и жадно выпростал стакан кваса. – Что известно на последнюю минуту. Лютый сообщил патрульным, что по дороге в нашу сторону едут какие-то вооруженные люди с бронетехникой. Он попытался поговорить с ними, но те сразу же начали стрелять. Лютый только успел передать патрулю, что принимает бой. Связь с ним тут же пропала, в эфире пошли странные помехи. Дозор один доложил, что минут пять в той стороне слышались выстрелы, потом череда взрывов и все стихло. Сейчас патруль и несколько подоспевших из местных ополченцев ведут бой около кафе на трассе и околице поселка по ту её сторону. У противника есть как минимум два бронеавтомобиля с пулеметами, бойцы одеты в армейскую «цифру», автоматы с подствольниками. У нас, похоже, уже имеются потери. Старая часть Должи насквозь обстреливается напавшими, люди пытаются оттуда эвакуироваться. Связь идет с помехами, скорей всего у нападавших имеется спецтехника.
– Вот черт!
Михаилу сразу стало не по себе. Выходило так, что противник, напавший на них, был и на самом деле не из простых залетных бандитов. По спине пробежал знакомый по своему прошлому мерзкий холодок. Так обычно в критические моменты он чувствовал приближение смертельной опасности. В голове загудело, а ноги стали ватными. Он снова ощутил всю тяжесть бремени власти, трехпудовым мешком, упавшим ему на плечи.
«Ну что? Наслаждаешься еще своим могуществом? Вот оно величие и ужас правления! Они все будут теперь смотреть тебе в рот и ждать твоих приказаний. Ждать, что ты чудесным образом спасешь их, ты же Особый! Избранный, млять! Черт возьми, надо немедленно взять себя в руки, черт возьми, там же дети!»
Неожиданно мысль о детях вызвала мутные, но предельно страшные образы в голове, в душу пахнуло поистине леденящим ужасом. Зато тело неожиданно среагировало на пробежавший по спине холод поднявшимся из области сердца жаром, и он снова очутился в комнате Правления. Только теперь его голова была предельно ясной, а сердце спокойным. Бойкич ожидающе уставился на людей и начал жадно пожирать лившуюся информацию.
– Я только что говорил с Войтовичым. Он там обитает на окраине, жители в полной панике. Еле успокоил его и дал несколько ЦУ, – начал деловито докладывать Складников, бывший полковник безопасности был на редкость собран и спокоен, – сейчас поднимают в ружье местных ополченцев. Но вы сами знаете, от них одних в бою толку мало, их быстро сомнут.
– Наталья, всех наших оповестили? – Михаил сразу же включился в руководство.
– Большинство десятских оповещено, но не со всеми бойцами удалось связаться. Выходной ведь объявили, народ кто где.
– Тогда давай так, садись быстренько на велосипед и всех лично оповести, сбор здесь. Женя, у тебя какие новости?
Потапов оторвался от кричащей рации:
– Первый дозор в кафе крепко обложили. Уже из гранатометов по ним шмаляют. Хорошо там стены из толстенного кирпича и помещение пустое. Пока отстреливаются, близко к себе не подпускают. Второй дозор уже в восточной части Должи. Там на окраине несколько незаселенных домов. Сообщают, что по лугу вдоль озера в нашу сторону едет одна бронемашина, за ней десяток бойцов, видимо, хотят кафе обойти с фланга и мимо трассы в центр поселка выйти. Там же на въезде у нас бетонные блоки накиданы. Грамотные, черти!
– Джип с АГС готов? И сколько людей уже удалось собрать?
– Группа огневой поддержки в машине, три десятка ополченцев собраны, в полном вооружении. На всех три ПК и три «Мухи», не считая ручных гранат.
– Тогда слушай сюда, лейтенант, – Михаил с невозмутимым видом заглянул в глаза командира «Пионеров». Сейчас от них не нужны нервы, а требуется хладнокровие. – Берешь всех готовых бойцов и летишь в старую часть Должи. Морпех пусть берет два десятка ополченцев под свою команду и сразу двигает на околицу в подмогу Пионерам-Два. В прямой бой не вступать, а стараться сдерживать огнем издалека. Главное сейчас- вывести всех гражданских. Отдай им пулеметы, а сам с одним десятком и гранатометами поворачивай на луг к озеру, надо прикрыть фланги и вывести ребят с кафе. Держим связь постоянно, если меня не найдешь, докладывай сюда. Здесь будет штаб обороны. Все понял, Женя?
– Так точно! – молодой лейтенант ответил чётко по-военному и сразу же сорвался с места.
– Полковник, свяжись с Войтовичем. Пускай всех детей и женщин срочно выводят из поселка, мы пришлем транспорт для эвакуации. И пусть будут осторожней, улицы, похоже, уже простреливаются. Огородами и задами пущай на околицу пробираются. И собирай у него все новые данные по обстановке, пусть тот человека посадят специального для этого на связь!
– Понял, – Складников кивнул и взялся за трубку телефона.
Бойкич подошел к столу с рацией, схватил микрофон и стал вызывать патруль:
– Медведь Дозору Один. Доложите обстановку! Прием.
Через некоторое время послышалось шуршание помех и хриплый голос Вити Хазова.
– Это Дозор Один, ведем бой. Есть потери, один двухсотый и два трехсотых легких. Пока держимся, но нас обходят с озера. Ведут плотный огонь, головы не поднять. Прием.
– Медведь Дозору Один. Слушай внимательно, Витя, зажги старые покрышки. Они там на заднем дворе лежат у шиномонтажа. Затем отходи под завесой дыма вдоль дороги, прячась за насыпью. Вас прикроет группа Потапова. Постарайся оторваться от бандитов и без геройства там у меня! Как понял, прием?
– Дозор Один Медведю, вас понял. Приказ об отходе принял. Отбой связи.
Выслушав ответ разведчика, Бойкич облегченно выдохнул и стремглав кинулся к выходу. Машины с ополченцами и джип огневой поддержки уже пылили на повороте к трассе. Со стороны старой части Должи, в которой преобладала частная застройка, слышался непрекращающийся звук автоматных и пулеметных очередей. Где-то там уже поднимались вверх клубы черного дыма. Атаман обернулся назад и заметил множество бегущих к правлению вооруженных людей, из проулка между соседними домами выскочил Джип-Вранглер с открытой кабиной, и из него кубарем вывалился Николай Ипатьев.
– Миха! Что за дела, млять, творятся?
– Напали на нас, Колька! И это не простые бандюганы! Сыграли общую тревогу. Твое оружие где?
– Да я у Юрки ночевал, сейчас только услышал весь этот шум, гам, тарарам. Что делать-то?
– Значит, слушай сюда, Коля. Бери своих автомехаников, вооружайтесь и двигайте на мехдвор. И машину там с КОРДом сразу готовьте, да побыстрее, потом ждите моих указаний, на телефоне сидите. С радиосвязью что-то чую неладно. Да, и бронники всем одеть в обязательном порядке! И с собой запасные возьмите на окна повесить.
Николай понимающе кивнул, резво прыгнул в джип и рванул по улице дальше.
– Михаил Петрович, а нам, нам что делать?
Михаил обернулся и увидел небольшую группу женщин и подростков из близлежащих домов. Отыскал среди них глазами Ольгу Туполеву:
– Оля, давай без паники, берешь самых толковых и бегом на склад РАВ. Садитесь все набивать магазины и ленты для пулеметов. Мой Петька уже там, все покажет. Он разбирается! Скажешь Николаевичу, чтобы подготовил гранаты к бою и выстрелы для РПГ. Достаньте все имеющиеся на складе бронежилеты и каски. Пусть все готовое грузит в поддоны, затем отправляйте машинами прямо в старую Должу. Ополченцев и транспорт я пришлю позже. И держи постоянно связь с правлением. Все поняла?
– Миша, все так серьезно? – Ольга выглядела откровенно растерянной, что обычно было решительно на нее не похоже. Лицо бледное, глаза испуганные. Ведь где-то там, посреди этой ужасающего грохота боя находится ее сын.
– Да милая. Давай только быстрее! – не ответив на возникший шквал вопросов, он резко повернулся и вбежал обратно в правление.
В кабинете народу уже заметно прибавилось. На телефонах вместо Складникова сидел Подольский. Рядом с ним находилась пара его ребят-связистов и разворачивала большой ноутбук, нервно возясь с проводами и громоздя на стол огромный монитор. Ведя переговоры по телефону, Кавторанг одновременно в другой руке держал микрофон от полевой рации и умудрялся вести разговор сразу с двумя собеседниками. В углу на неизменной табуретке сидел вооруженный СВД Хант, и не торопясь, набивал свою трубку. Как будто и нет стрельбы за околицей и ошпаренных бедой людей в комнате. Рядом с ним примостилась растрепанная Ольга Шестакова. Она нервно сжимала в руках свою снайперскую винтовку, с еще неснятым чехлом для оптики. Хант отвлекся на время от процесса набивания трубки и передал девушке лоскуты мохнатой материи защитного цвета. Юная снайперша начала камуфлировать винтовку и заметно успокоилась. Руки заняты, голова отдыхает. Михаилу в памяти почему-то навсегда впечатались её белые пальцы и заледеневшие, будто от мороза глаза.
– Петрович, у нас серьезные проблемы, – от второго телефона к атаману дернулся Илья Вязунец.
– Что там?
– У бандитов в атаку пошел бронеавтомобиль с тяжелым пулеметом. Ополченцам на окраине здорово досталось. Джип с гранатометом подбит, Пономарев ранен, есть убитые. Они не успели даже огонь открыть из АГС, как сразу попали под прицельный обстрел. Остальные бойцы из его команды рассыпались по ближайшим домам. В Должу со стороны железки также вошла группа противника. Атакуют нас сразу с нескольких направлений.
– Что у нас с крайним правым флангом? – неожиданно для самого себя Бойкич начал формулировать военными терминами и тут же поправил себя, заметив недоуменные взгляды собравшихся. – На лугу вдоль озера как дела обстоят?
– Да нормально там, – теперь отвечал кавторанг. – Броневик вражеский слишком близко прошел к воде и завяз в болотине. Под нашим бандиты его бросили и отступили. Потапов даже гранатомет доставать не стал. Луг-то заливной, там грязи еще по колено, не просохло пока до самого пляжа. Докладывают, что пяток бандитов так в грязи и остался. Потом Потаповских «Бардак» обстрелял, и им пришлось отойти.
– Что за бардак? – не понял поначалу Михаил.
– Да второй машиной у нападающих БРДМ оказался, а не бронетранспортер, как сперва подумали. И с автоматической пушкой новой модели. Он, зараза, этой пушкой аж стены прошибает. Наши стреляли по нему из РПГ, пока не попали, но и «Бардак» от испуга отошел назад. Так что у нас временный паритет. Бандиты, по-видимому, силы накапливают для дальнейшего наступления.
В голове Михаила постепенно начала вырисовываться общая картина боя. Чужаки шли со стороны Витебска нахрапом, уверенные в себе, как будто знали о многом заранее. Но с другой стороны, не представляли полностью всю ситуацию о тутошней местности. То есть не было дотошной разведки! Этот всплывший в первый час боя фактор следовало в дальнейшем пустить в нашу пользу.
