Татьяна Снежко. Заложница Шумера 2. Рождение Истины

– Э-эл… – глубокий, удивительно чистый голос завораживал, заполняя тягостную пустоту внутри. Гипнотическое эхо освободилось из подсознания и взывало. – Э-эл…

Этот тихий зов вырвал меня из темной бездны. Знакомый и одновременно чужой голос звал мужчину, которого я не знала, но тот хрустальный голос, очевидно, знал его хорошо.

– Будь её проводником на Земле, чтобы она могла надежно и прочно себя чувствовать. Стань якорем в том мире до конца, чтобы ни случилось, пока я не буду готова принять истину такой, какая она есть. И тогда я освобожу тебя от Шумера.

Я словно подслушала чужую тайну, и жутко хотела узнать, о чем будут говорить дальше. Но вокруг перестали пульсировать космические струны, и неистовый дух испарился, оставив без сил. Затем на какой-то миг показалось, что пространство и время распяли мое тело между небом и землей. Будто Вселенная решала, что делать с ним дальше. Передумав поглощать, она выплюнула его обратно, окатив удушливой волной, которая прокатилась по всему телу, отдавая блуждающей болью.

Ну, вот и все! Вернулась! Жестокий и опасный мир принял меня как не родную. Тысяча энергетических стрел пронзили слабое тело, и оно провалилось куда-то вниз.

Обладательница того прекрасного хрустального голоса, кто она?

И этот Эл, кто он? Или может она произнесла Фэл?.. Феликс? Это был ты?..

Смогу ли я найти ту загадочную женщину? Ох, чувствую я, всё началось именно с неё.

Приземление было жестким: в спину впились деревянные брусья. Голова и руки безвольно повисли, ноги совершенно не чувствовались. Неужели это перелом позвоночника? Лучше бы тогда головой ударилась: не пришлось бы жить калекой. Огромный минус новой оболочки – ее эмоциональная и физическая чувствительность.

Неожиданно я пожалела о своем решении остаться. За все время пребывания на планете всего лишь на один вопрос был получен ответ, а осталась еще тысяча. Меня охватило такое отчаяние, что перестала ощущаться острая боль в области лопаток. Господи, даже если что-то еще узнаю, у меня никогда не получится отсюда сбежать.

– Ты сможешь, – запульсировал в моей голове мужской голос.

– Не смогу, – просипела я вслух. Во рту все пересохло, и язык прилип к небу.

– Сможешь, – повторил он тоном, не терпящим возражений.

Не убедил. Вот только я заложница и не хочу с ним спорить. Пусть будет, как будет. Ни сил, ни тем более желания сопротивляться неизбежному не было.

Сквозь мутное сознание извне пробились тягучие, как на заезженной пластинке, голоса.

– Абэ, неужели было недостаточно установить связь? Пытаться управлять первородной энергией не лучшее твое решение, – это был голос Феликса.

– Первородной? Я не почувствовала в ней пробуждение изначальной, и на твоем месте не была бы так уверена в этом, – послышался голос Абэ.

– Ты даже не поняла, что потеряла часть себя, так неосторожно и бездумно прикоснувшись к ней.

– Не говори мне о своих догадках. И тебе не стоило нарушать правила игры. Точность правил – наше все. Участвовать должен только один.

О чем они говорят? Разве на сцене был второй участник? Я думала, что лохматая копия Преподобного – всего лишь голограмма. Интересно, кто такая Первородная, с которой у Абэ произошел серьезный конфликт? Может быть, местная шаманка или еще выше – президент планеты? Все так запутанно, точно уравнение с пятью неизвестными и одной постоянной, где эта постоянная – я. И она постоянно во что-то влипает, как сейчас.

Шевелиться, а тем более открывать глаза совершенно не хотелось. В битве титанов землянам лучше побыть в стороне. В любой ситуации нужно больше слушать, чем говорить.

– Абэ, твоя игра – твои правила. Причем здесь точность? – раздался голос Мордашки. – В нашей жизни нет ничего точного. Не в этом ли ее прелесть?

– Исчезни, Четвертый, – скомандовал Феликс.

И Мордашка тоже здесь. Этот негодяй оказался не только любителем острых ощущений, но и философом. Только вот никак не пойму, зачем он там в арке толкнул меня к краю, а затем ждал, когда я сама упаду. Логичнее было бы сразу сбросить меня вниз – и дело с концом. И как я сразу не догадалась, что это еще один брат Феликса? Теперь я знакома и с Четвертым. Вся его большая семейка старается окружить меня чрезмерным вниманием, пытаясь спровадить подальше, как нерадивую «невестку». Похоже на банальную мелодраму. Прискорбно, что технологии на Шумере развивались миллионы лет, а отношения остались средневековыми.

Баттл между Феликсом и жемчужной дивой продолжался.

– Абэ, ты ведь не человек, но почему-то видишь только то, что видишь. Быть шумером – значит видеть то, что не видели все, и думать так, как не думал никто, – с укором произнес Феликс.

– Видеть легко, труднее предвидеть, – уточнил Четвертый.

– В отличие от Абэ, у тебя, брат, с предвидением не должно было возникнуть сложностей. Но и ты настолько погрузился в будущее, что в настоящем не видишь дальше собственного носа, – снова Феликс.

– А вот я чувствую в ней энергию Дамо, – глухо сказала Абэ. – Знаешь, когда рушится мир? Когда ты его рушишь. Ты меняешь наш мир для нее, но в нем уже не будет нас.

– Жаль, что, не зная главного, ты делаешь ошибочные выводы, – голос Феликса стал жестче.

– Главное в том, что во Вселенной боги – это мы, – отрезала Абэ. – А ты, как и он, хочешь это изменить.

– Вселенная – лишь механизм для создания богов. Самый сильный бог тот, который творит следующую ступень эволюции. И Дамо создал ее. Дуайены сколь угодно могут заблуждаться, но в тот момент, когда исчез Дамо, мир начал меняться, и никто и ничто уже не сможет это остановить, – он заговорил вдруг тише. – Ты, как и другие, не способна осознать свои ошибки. Но учти, богиня игры, не завышай представлений о собственных способностях. Будущее никому не гарантировано.

Конечно, спокойствие и терпение – это величайшие проявления внутренней силы и, как цитировали богов в священных писаниях, это величайшие добродетели. Но, Преподобный, теперь, когда стало ясно, что очередное покушение на мою жизнь организовала Абэ, к чему вся эта вежливость? Она как фиговый лист эгоизма, который сейчас нафиг не нужен. Феликс мог бы опустить все эти бла-бла-бла про перемены и будущее и просто сказать: не лезь не в свое дело, блондинка крашеная! Если они боги, то почему не оставят меня в покое? А бог по имени Дамо, который что-то сотворил и исчез, как и остальные, тоже был против меня? Неужели на этой планете только Феликс на моей стороне?

– Вы оба то ли ужасно милые, то ли просто ужасные, – Абэ вдруг звонко засмеялась.

А она молодец! Смех – отличный выход из неприятного положения. В любой ситуации улыбайся. Тебе это ничего не стоит, но многое дает.

Только сейчас я обратила внимание, что на ней больше не было того роскошного платья. Тело Абэ покрывала ледяная корка. Капли воды, до этого искрящиеся белым жемчугом, замерзли и превратились в скорлупу, которая издавала легкий хруст при движении, но не ломалась и не осыпалась.

– К счастью, все закончилось хорошо, – как ни в чем не бывало, продолжила богиня черного юмора. – У меня не было дурных намерений. Как мне тебе это доказать?

– Мне это ни к чему, – Феликс по-прежнему был сама любезность. – Чтобы избежать последствий, лучше докажи это ей.

– Ей? Только тратить свое время, – возмутилась несостоявшаяся богиня смерти Кали.

Этими словами Абэ четко указала, что богиням Олимпа не пристало общаться с низшим существом, коим, по ее мнению, являлась я.

– Вы двое такие глупцы, – ее голос стал жестче. – Ужасно глупые и эгоистичные. Не обманывайте себя, будущего для вас нет. Даже хвараны подтвердят, что…

Женщина вдруг резко замолчала на полуслове. А я почувствовала, как брусья подбросили вверх мое переломанное тело. От встряски я открыла глаза и неожиданно для себя оказалась на руках Преподобного и даже невольно вцепилась ему в шею, чтобы удержаться.

Быстро оценила ситуацию. Во-первых, упала я не на деревянные брусья, а руки телохранителя успели меня поймать. Во-вторых, спина моя совершенно целехонькая, с нервными окончаниями все в порядке, раз руки двигаются. Вон как они вцепились в могучую шею шумера. Начало хорошее. Надо же, сколько позитива и в одни руки. Я слегка похлопала ладошкой по крепкой мужской шее. Отлично, пальчики тоже работают. Ну, слава богу, а то я переживала и в отчаянии попутала Феликса со строительными брусьями. О, Создатель, почему ты создал шумеров твердыми, как дерево? А, кстати, кто же тогда создал самого шумерского Создателя?

Мы стояли на обломках ледяного амфитеатра: я на руках у Феликса, рядом Абэ и Четвертый. Вокруг нас стеной расползался рыхлый белый туман. И больше никого. Лишь розовые солнечные лучи пробивались сквозь дымку. Преподобный окинул меня внимательным взглядом и, убедившись, что я в порядке, вновь повернулся к Абэ.

– Думаешь, ты в том положении, чтобы раздавать советы? Вряд ли ты сможешь доказать, что хотела, как лучше.

Проклятье! Как же эта женщина бесит своим высокомерием! Мы с новым приятелем Феликсом мирно прогуливались на этом чудаковатом празднике. Совершенно никого не трогали, даже в мыслях такого не было. Так нет же! Угораздило нас встретить дамочку, которая вынудила моего спутника поучаствовать в какой-то безумной игре с летальным исходом только для того, чтобы понять, из какого вещества я состою. Да на кой черт сдались ее доказательства после того, как она сбросила меня с пятиэтажки?

Переполненная праведным гневом, неожиданно для самой себя я, низшее существо, встряла в разговор богов.

– Доказательства? – громко возмутилась я: мой язык, наконец-то, отлип от неба. – Ну, что же. Раз я не телепат и не могу увидеть истину, – в голосе прорезались истерические нотки, – тогда пусть она разрежет голову и покажет свои кристально чистые мысли.

Абэ какой-то миг выглядела ошеломленной, прежде чем ее глазам вернулось обычное насмешливое выражение и губы расплылись в улыбке. Она решила, что я шучу. Только я уже достигла того уровня гнева, когда сама не знала, шучу я или нет.

– Знаешь, а я не шучу, – серьезно ответила я на ее немой вопрос.

За то, что Абэ устроила мне испытание на человеческую живучесть, хотелось стереть ее в порошок. Нет, я не кровожадная, да и шумерской крови не жаждала. Откуда в них кровь, они ведь не люди? Но тем не менее очень хотелось, чтобы эта зловредная дама исчезла.

Хоть гнев и затуманивал разум, мысли вновь вернулись к волнующей меня теме. Я сильно сомневалась, что после недавних событий я все еще человек. Возможно ли, что я стала бессмертной, как они? В голове не укладывалось, как произошла моя реинкарнация. Сначала из меня вытекла бочка крови, и, утекая, убила меня. Убила ту прежнюю женщину с Земли. А затем доктор Рэм оживил или возродил новую меня. Всего лишь миг назад меня пронзали космические струны, утягивая в темную бездну Вселенной, и вот я вновь жива. Если в реальном мире и существует реинкарнация, то по идее это должно быть перемещением сущности в иную плоть. Только в моем случае плоть остается той же, а вот сущность не знает границ. Путешествуя в пространстве и времени, она, если и попадает в чужую плоть, то потом все равно возвращается в свою. Никто так меня не понимает, как я сама себя не понимаю.

Что-то очень важное постоянно ускользало. Я никак не могла поймать мысль за хвост, и от этого инстинктивно впилась ногтями в неподатливую теплую кожу шумера, но он даже не вздрогнул. Пока я некоторое время пребывала в раздумьях, в воздухе повисла тишина. И это напряжение требовало действий.

– Седьмой, а твоя женщина со мной заигрывала, – произнес вдруг Мордашка, прищурив огромные голубые глаза.

Четвертый брат, имени которого я пока не знала, решил как-то уж двусмысленно напомнить о своем существовании. По-видимому, он захотел разрядить обстановку, и это был как раз тот случай, когда лучше промолчать, а родители его этому не научили.

– А ты, что же, растерялся? Я не возражаю, наслаждайся, – отбрил его Феликс и, развернувшись спиной к собеседникам, понес меня прочь.

Мы ушли от них, не простившись, быстро, не оглядываясь назад. Подмывало желание плюнуть на все и бежать отсюда все равно куда, лишь бы вырваться из этого ада, пугающего своей непредсказуемостью и зловещей обреченностью. Но с каждым шагом я обретала уверенность и даже немного пригрелась в объятиях Преподобного так, что чуть не уснула. Последний раз на руках меня носили только в детстве.

Кромешную тишину нарушало шлепанье босых ног по мокрой поверхности. Осколки шумерского ледяного Колизея медленно испарялись и туманом уходили в небо.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Феликс.

– Как человек, которого только что дважды пропустили через мясорубку.

– Для тебя все всегда заканчивается хорошо.

– Только ты так считаешь. Ничего хорошего не вижу в этом ужасе без конца.

Мне вдруг страшно захотелось спать. Попыталась сдержать зевок, но не смогла и уткнулась в мужское плечо, прикрыв им рот. После опасного приключения хотелось нажать кнопку перезагрузки. Только где ее у себя найти? Не дай бог мне уснуть. В прошлый раз сонливость закончилась таким кровавым фонтаном, что душа покинула тело.

Феликс повел плечом, отбрасывая мою сонную голову.

– Будь по-твоему. Если все закончилось плохо, значит это еще не конец.

Ох, мне бы твою самоуверенность, полубог! Уже ничего хорошего от этой планеты не жду. Так устала от недосказанностей, иллюзий и тревог! Все эти попытки спровоцировать или убить меня ужасно надоели. Внутри нарастала пустота и невероятная тяжесть.

Феликс продолжал идти. Я не знала, куда ведет наш путь и как долго он еще продлится, поэтому начала считать шаги. Раз, два, три… четвертый брат. Братья! Мне вдруг стало интересно, насколько велика его семья. Из семерых братьев я пока имела честь познакомиться с братом Первым – Каем, Вторым – Рэмом. Мордашка – Четвертый. Есть еще Эр, порядковый номер которого мне неизвестен, но он сейчас не на Шумере. Поэтому вряд ли встретимся. Зато угораздило познакомиться с его женщиной.

Жемчужная красавица Абэ переплюнула всю любопытную родню Феликса. В попытке понять мою сущность она чуть не вырвала мое сердце, а затем почти похоронила меня под руинами ледяного Колизея. Послать бы всю эту большую шумерскую семейку подальше! В космос. Там оставить и забыть.

Господи, какое счастье, что я единственный ребенок в семье! Родители и бабушка окружили меня заботой, вниманием, лаской, создав атмосферу умиротворения и счастья. Хотя когда-то я сожалела, что у меня нет такого заботливого брата, как у Дашуты, или сестры, как у Марго, которая подарила бы мне замечательного племянника, раз уж так случилось, что своих детей у меня не будет. Зато теперь осознала, какое это несчастье иметь семерых братьев, которые буквально отравляют твою жизнь. Говорят, что слишком много бывает только родственников, а родственных душ всегда мало. Глядя на происходящее, с этим трудно поспорить.

Без надежды на вменяемый ответ я со вздохом спросила:

– За что они меня так ненавидят?

– Ну, как сказать, – Феликс слегка подкинул меня, от чего я невольно клацнула зубами.

– Один черт! Как есть, так и скажи, – недовольно буркнула я.

– По разным причинам.

– Спасибо за ответ, мне аж легче стало!

– А ты сочувствия хотела?

– Не нуждаюсь в сочувствии. Я выше этого.

Было бы наивно рассчитывать хоть на каплю сочувствия от кого-то на этой планете.

– Я тоже так думаю, потому и не сочувствую, – согласился сама великая любезность и внимательность.

И Феликс, пользуясь моей беспомощностью, подкинул тело вверх еще пару раз. Позвонки хрустнули, и я обмякла. Вот истукан бесчувственный! Не знаю, для чего он это делает, но, похоже, пытается душу из меня очередной раз вынуть.

– Хватит меня трясти – не кирпичи несешь!

– Ее спасаешь, понимаешь ли, а она ворчит, – хмуро буркнул телохранитель.

Он был высокомерен и слегка снисходителен. Впрочем, как всегда.

А ведь он прав. Что же я творю! Так глупо и недальновидно постоянно возмущаться любым его действием или бездействием. Конечно, сложно сдержаться из-за непонимания их причины. Но тем не менее зеленоглазый ангел-хранитель очередной раз спас мою загадочную жизнь. Большущее тебе за это земное спасибо, мой дорогой спутник поневоле. Но так трудно испытывать искреннюю благодарность, когда ты постоянно на нервах в окружении недоброжелателей и вымотана донельзя. Только вот ума не приложу: когда все на планете против, зачем он меня спасает? Да уж, моим умом шумеров не понять.

Домыслить я не успела, завизжав от окатившей меня с ног до головы ледяной воды.

– Э-эл! – заорала я.