Олег Рой. Будем как боги

 

Четвертое июня 2026 год

 

Сверкая мигалками и подвывая сиреной, машина «Скорой помощи» ворвалась во двор новой муниципальной больницы экстренной помощи города Ричмонд штата Вирджиния. Такие больницы появились после пандемии Ковид-19. Самое печальное (для властей США) было то, что большую часть времени они «проедали деньги бюджета». Хотя эта больница вовсе не простаивала: в ней постоянно принимали тех, кто не мог позволить себе медицинскую страховку. Помощь им, конечно, оказывалась в минимально необходимых пределах. Но маргинальный контингент пациентов и не особо чуткое отношение врачей уже снискали подобным больницам дурную славу.

Два темнокожих медбрата вытащили носилки с пациентом, укутанным в термоодеяло. Лицо пациента было в крови, на губах пузырилась розоватая пена.

Навстречу санитарам вышел молодой врач – блондин, красивый, как ангел. В губах у ангела дымилась дешевая сигарета, пахнущая плохим табаком и какой-то химией.

– Кого вы, черти, принесли? – поинтересовался доктор.

– Авария, – ответил один из санитаров. – На девяносто пятой вписался в отбойник, потом вылетел за ограждения, благо, место ровное.

– Сильно побился? – спросил врач.

– Да нет, – ответил санитар, видимо, тот, что был старше. – Пару ребер об руль сломал, морду раскроил, а больше ничего. Странно, что он без сознания. Может, что-то отбил?

– И давно он в таком состоянии? – уточнил врач.

– С того момента, как его нашли, – ответил медбрат.

– Странно, – зевнул доктор. – Везите его на панораму, посмотрим, что у него внутри.

И тут ожила система общего оповещения:

– Внимание, персонал, – сообщил приятный женский голос, – приготовиться к приему пациентов. Код – мейдей, Вашингтон, судя по всему, либо массовое отравление чем-то, либо, que la Santísima Virgen nos salve de esto, новая зараза. В Ди-си по больницам аврал, «Скорые» велели отправлять в окрестные штаты.

Доктор сплюнул:

– Ну, что за напасть! Раз в полгода – какой-нибудь вирус. И ведь лето на дворе, не зима. Боже, храни Америку, – он взглянул на санитаров, все еще стоявших рядом с ним, – и чего вы ждете, чаевых? Или чтобы он сдох, пока вы прохлаждаетесь? Забыли, где у нас панораму делают?

Санитары поспешили убраться, унося с собой пациента.

– Зарегистрировать его не забудьте! – крикнул им вслед доктор. – Документы-то у него есть?

Санитары не ответили.

У нового пациента документов не было. Машина, на которой он разбился, была взята в каршеринг по левому кьюар-коду – так делали многие. Смартфон пациента в ходе аварии разбился, превратившись в труху при ударе об руль.

И не только смартфон.

Если бы санитары знали, что именно они привезли в больницу…

Если бы доктор знал, провожая взглядом своих подопечных, что жить им осталось меньше недели.

Как и ему самому. Впрочем, как и большинству жителей города Ричмонд, штат Вирджиния.

⁂

Декабрь 2025 год

 

Тед Орлофф думал о ритуалах.

Почта давным-давно стала электронной. На его почтовый ящик ежедневно приходят сотни писем. Половина из них – счета. Другая половина – разного рода спам, реклама явная и скрытая. Впрочем, последнюю категорию отсеивает специальное «сито» спам-фильтров, прорывается через него немногое. Между спамом и спам-фильтрами идет нешуточная война, как между бактериями и антибиотиками.

Бр-р… плохое сравнение.

Иногда на почту приходит какая-то рассылка, на которую подписывался хозяин ящика. Порой по почте могут срочно сбросить черновик документа. Но все самое важное все равно передается на бумаге, хотя первая четверть XXI века закончилась.

Цифровая экономика? Интернет вещей? Ну-ну. А все важное по-прежнему доверяют бумаге.

Или, в данном случае, картону.

Тед порылся по карманам. Бумажник он не носил, только кредитницу.

Когда последний раз держал в руках наличные? А Бог его знает. Он же не мафиози. Честные люди расплачиваются кредитками.

Честных – большинство, так что наличный доллар, сильно подешевевший, но все еще являющийся одной из признанных мировых валют, в основном, ходил в слаборазвитых странах Африки и Юго-восточной Азии, где ему пока доверяли.

К счастью, у Теда завалялась сотенная. Он достал ее и передал курьеру.

– Надеюсь, там не сибирская язва? – улыбнулся он.

Курьер-афроамериканец ощерился во все тридцать два зуба:

– Если б там была сибирка, хрена с два я бы это повез, – сказал он. – Я себе не враг. И денег мне, кстати, не надо.

– А ты знаешь, что там? – удивился Тед.

Афроамериканец вновь продемонстрировал ряд прекрасных белых зубов:

– А то! Там приглашение. А вот куда – не скажу, это очень круто. Предлагаю ознакомиться лично. Можно в моем присутствии, если, правда, боитесь споров какой-то гадости.

– А откуда тебе известно, что в конверте, бро? – манера держаться у курьера нравилась Теду. Никакой наигранности, никакого внутреннего напряжения. Он, как хороший актер, играл роль… и Тед решил ему подыграть.

– А, так я не представился, – заметил курьер. – Меня зовут Скайуокер Браун, я студент Весткост Менеджмент, а главное – член «Стигма-три».

При этом темнокожий джедай стащил с левой руки перчатку, и продемонстрировал Теду перстень, на котором причудливо переплетались три греческие буквы стигма – не очень известные буквы, которые, как правило, не фигурировали в названии почетных обществ, или, как их называли, обществ греческих букв.

Именно поэтому четверть века назад молодой, бедный, но очень амбициозный югославский студент, до этого тщетно пытавшийся вступить в какое-то из почетных студенческих сообществ, выбрал их для своего собственного.

И у Теда был точно такой же перстень, правда, больше по размерам.

– А номер-то у тебя какой? – спросил Тед, широко улыбаясь.

– Триста восемьдесят один, – ответил Скайуокер. – А у Вас – тройка. Потому я к Вам и приехал – триста восемьдесят один равняется трем.

На каждом курсе членами «Стигмы-три» могли стать только восемнадцать студентов – потому, что из двух сотен однокурсников Гарри Фишер в свое время сумел привлечь только восемнадцать.

Тед был третьим, кто по приколу решил присоединиться к «древнему и почетному» обществу. Но с тех пор успел выпуститься уже двадцать один курс. А в двадцать втором потоке третьим членом общества стал Скайуокер.

Тед по-новому посмотрел на своего курьера – вступить в «Стигму-три» было непросто. Места в этом обществе не продавались, как в других. Ни деньги, ни связи – только сила личности, какой-то особый талант могли открыть двери в тайники «Стигмы-три». Но оно того стоило: кроме особой стипендии от самого Гарри Фишера (которую тот выплачивал, даже когда весь его бизнес лёг в глубокий нокдаун после авантюры с кометой), членство в обществе гарантировало связи, открывавшие двери в почти любые кабинеты, от Овального до закрытых совещательных комнат Пентагона, Лэнгли, Уолл-стрит…

Для таких, как Тед или Скайуокер это было равносильно тому, чтобы поймать за хвост золотую рыбку. Тед был уверен, что его курьер родом из какой-то дыры вроде Бронкса, или вообще откуда-то из штатов Скалистых гор. Он сам был из семьи русских эмигрантов с Брайтон-бич. Его отец не был никаким Орлоффом, он, наверное, даже Орловым не был – мать приехала в США уже беременной, и личность отца так и осталась для Теда, урождённого Федора Орлова, абсолютной загадкой. Мать носила прозаическую фамилию Рябец.

В принципе, американцам всегда было пофиг, Орлофф ты или Рябец – все равно, шансы куда-то пробиться и чего-то добиться у тебя были мизерные.

Но Тед пробился, добился, и в свои сорок семь был директором департамента в… впрочем, не важно где. Он здоровался за руку с сенаторами, играл в гольф с конгрессменами, и иногда встречался на рождественском молебне в Белом доме с кем-то из «Стигмы-три». Но никогда не забывал, что для него сделало их почти шутовское тайное общество. И лично Гарри Фишер.

С самим Гарри он говорил лишь однажды с момента их выпуска.

Это случилось через пару месяцев после кометы. Тед взял чартер в Гаагу, где находился Гарри, арестованный по делу Ройзельмана. Он предложил Гарри своих адвокатов. Тот отказался:

– Не хватало еще, чтобы и ты замазался.

Тед настаивал, Гарри не уступал, наконец, Орлофф сдался и сказал, что, если что-то будет нужно, пусть Гарри обращается к нему непосредственно. А потом узнал по своим каналам номер его счета, и перевел туда шестьдесят миллионов юаней с одного из своих анонимных счетов. И искренне надеялся, что Гарри об этом не узнает…

– И что же, все семнадцать встретятся со своими наследниками? – спросил он у Скайуокера.

– Кроме шестого, – кивнул тот.

– Ах, да… – Тед и забыл совсем.

Их номер шесть, Вальтер Пискорский, блестящий политик, баллотировавшийся в Сенат от Демократической партии, неожиданно покончил с собой. Почему – так и осталось тайной; слухов было много, но достоверной информации по этому делу не смог раздобыть даже Тед, хотя на свои источники он никогда не жаловался.

– Не будем о грустном, – заметил Скайуокер. – Если Вы не хотите, чтобы я присутствовал при вскрытии пакета, я, пожалуй, пойду…