Антон Текшин. Размороженный. Книга 5. EndGame

Что может быть лучше, чем пройтись под палящим тропическим солнышком после студёной русской зимы? Правильно – ничего. Разве что дёрнуть пару коктейлей в тенёчке под тростниковым навесом. У нас под таким даже скотину держать постесняются, а здесь люди реально живут с такими крышами. И ничего у них по этому поводу не съезжает.

Всё вокруг было таким удивительным и непривычным, будто на другую планету попал.

Люди – низкорослые и вечно улыбающиеся, деревья – с раскидистыми листьями-опахалами, и даже небо здесь неуловимо отличалось от нашего. Не такое хмурое, что ли… Думаю, что в подобной обстановке классики русской литературы не смогли бы создать свои выдающиеся произведения, занявшись куда более приземлёнными делами. Депрессия в здешних местах улетучивалась моментально, оставляя после себя лёгкую щемящую тоску по дому.

Давно нужно было в отпуск смотаться, а то от всей этой кровавой кутерьмы даже я успел подустать. Всё-таки не робот…

Местный общепит тоже отличался легкомысленностью даже в мелочах. Чем ближе к пляжу, тем меньше стен становилось у забегаловок. Некоторые и вовсе представляли собой те самые пресловутые навесы, державшиеся на честном слове и трёх пальмах по бокам. Единственной данью технологического прогресса являлось всеблагое электричество, идущее в основном на поддержание низкой температуры в холодильниках. Иначе кто в такую жару будет хлебать тёплое хмельное пойло? Да и со льдом расход алкогольной продукции не так велик, опять же.

Ещё одним немаловажным удобством являлись вполне современные туалеты, расположенные чуть ли не впритирку к каждому бару. Чтоб недалеко было бежать. К счастью, здесь прекрасно понимали, за чей счёт живут, и не предлагали изнеженным цивилизацией туристам приводить себя в порядок под ближайшей пальмой, используя её листья не по назначению. Всё на довольно приличном уровне, с некоторыми нашими тошниловками даже сравнить стыдно.

– Ладно, басурмане, что тут у вас интересного?…

Потерев тщательно вымытые руки, я направился к широкой барной стойке. За сухоньким барменом, закопчённым до состояния рыбки к пиву, располагался здоровенный стеллаж с разнокалиберной выпивкой, идущий до самого потолка. Большинство из бутылок я видел впервые, но среди яркой экзотики мой взгляд безошибочно вычленил несколько ёмкостей с православной водкой. Однако не для неё же пришлось лететь через половину земного шара…

– Мне, пожалуйста, парочку вашего фирменного «бухито», – весело попросил я бармена.

Естественно общение происходило, на великом и могучем, который здесь понимали куда лучше, чем на каком-нибудь стихийном рынке в центре нашей нерезиновой столицы. Узкоглазый человечек улыбнулся буквально до самых ушей, продемонстрировав все недостающие зубы, после чего принялся резво смешивать какие-то микстурки в бокалах. Пару раз даже что-то поджёг для пущего эффекта. Лет четыреста назад в старушке-Европе его бы точно сожгли за такие фокусы.

Выложенную на столешницу банкноту человечек смахнул к себе неуловимым движением, отработанным до звания заслуженного мастера спорта. А я в свою очередь стал гордым обладателем двух порций ядовито-зелёной жидкости, которая приятно пахла мятой, лимоном и ещё чем-то малоразборчивым.

С этим весёлым набором мне предстояло добраться до одного из дальних столиков, за которым коротал время крепкий жилистый старик в строгих очках, обладатель строгой академической бородки. По случаю начинающейся жары он щеголял в просторных шортах и тонкой льняной рубашке. Местное солнце успело окрасить его кожу в бронзовые оттенки, сделав похожим на отважного исследователя экватора, вышедшего на заслуженный отдых. В руках пенсионер держал настоящую бумажную книгу – настоящую редкость по нынешним временам – изредка прикладываясь к крохотной чашке с чёрным, как дёготь, кофе.

Мне как-то даже немного совестно стало такой кайф ему ломать.

Стульев за его столиком не имелось, из чего можно было сделать вывод, что он не жаждал общества этим утром. Большинство мест вокруг пустовало, а редкие помятые туристы предпочитали присаживаться либо ближе к пляжу, либо к барной стойке, в зависимости от планов на сегодняшний день.

Я с громким стуком поставил бокалы, заставив зачитавшегося старика невольно вздрогнуть от неожиданности.

– Простите… – он поднял на меня возмущённые глаза и замер на полуслове.

– Да ладно, Эдуардыч, все свои, – панибратски махнул я рукой, подтаскивая плетёное сиденье от ближайшего столика.

– К-клим?

Странный вопрос, но мне и не такое доводилось слышать. Пришлось утвердительно кивнуть, выдав фирменный оскал.

В командировку я отправился под личиной Кирилла Демченко, вполне официально и без применений дешёвого грима, который могли спокойно засечь, благо сейчас никакой сверки личности, кроме сканирования чипа, не существовало. Паспорт пришлось отдать лишь для постановки регистрационной печати, но там физиономия уже давно лишь отдалённо напоминала мою собственную. Только теперь до меня дошёл реальный масштаб проблемы, которую представляли собой размороженные. Учитывая повальную компьютеризацию всех процессов, такая уязвимость могла стать критической.

– Ты пришёл за мной? – осипшим голосом поинтересовался престарелый хирург.

– У меня накопилось очень много вопросов, – признался я. – А спросить не у кого. Поэтому решил проведать тебя и посмотреть, как ты тут от безделья изнываешь. Извини, что без предупреждения – время поджимало. Очень.

– М-мне нужно отойти…

– В туалет? Не советую – там у них грязно, я только что оттуда. Потерпи немного, разговор у нас будет короткий.

Старик помассировал грудь в области сердца, после чего отложил книгу и кофе, схватившись за бокал с коктейлем, как утопающий за соломинку. Сделав несколько глубоких глотков, он ненароком оглянулся по сторонам, но помощи ждать было неоткуда. Представители правопорядка заглядывали сюда вместе с толпой отдыхающих, а сейчас до их массового наплыва было ещё далеко. Солнце только поднялось из-за далёкого морского горизонта, и по пляжу передвигались исключительно спортивные жаворонки, либо недогулявшие с прошлой ночи.

– Хорошо, о чём ты хочешь меня спросить? – оторвался от бокала мой невольный собеседник. – Мне казалось, что в прошлую нашу встречу мы всё прояснили.

– Эльвира, – с трудом произнёс я заветное имя. – Кто она на самом деле?

– В смысле? – настороженно переспросил старик.

– В том самом, – я продемонстрировал ему результаты экспертизы, высветив их прямо на столешнице.

– Так-так, теперь понятно… – сокрушённо констатировал Эдуардыч, бросив мимолётный взгляд на заключение.

Но затем его внимание привлекли прочие профессиональные детали, заставив выцветшие глаза испуганно округлиться.

– Что с ней?!

– Не уследил, – со вздохом признался я. – В критическом состоянии она была помещена в криостаз. Другого пути на тот момент не было – слишком обширные повреждения.

– Детали! – резко прокаркал семейный доктор.

Я беспрекословно выполнил его требования, выведя на стол прочие документы. Старик несколько минут тщательно изучал каждую букву и снимок, после чего с укором выдал:

– Ты её угробил, нелюдь!

– Не буду спорить, но ведь всё ещё можно исправить, так?

– Если она со всем прочим унаследовала твою патологическую везучесть, – покачал он седовласой головой, продолжая копаться в малопонятных графиках и снимках.

– А вот с этого момента прошу поподробнее…

– Ты и так практически, всё уже знаешь, – пенсионер снова крепко приложился к бокалу. – Биологически она твоя дочь. Я не стал это раскрывать, не зная твоей реакции… У неё же была запись, которая должна была открыться в день её совершеннолетия. Но, увы, она до него не дожила.

– Пока что, – поправил его я.

– Если только тебе от этого легче, – пожал он сухонькими плечами.

– Мне бы тоже хотелось быть в курсе подробностей.

– Понимаю. Но это не тот эпизод в моей жизни, который было бы уместно вспоминать.

– Ничего, я никому не расскажу, обещаю.

– Это всё Сергей, – начал с оправданий Эдуардыч, оторвавшись от документов. – Он буквально боготворил тебя, точнее твой героический образ. И чем дальше, тем сильнее это в нём прогрессировало. Если бы на тот момент технологии позволяли – он бы точно провёл процедуру оживления. Все твои новые органы были оплачены из специального фонда, который он учредил незадолго до того, как покинул нас.

– А Георгий заливал, что я ему по гроб жизни должен за воскрешение…

– В каком-то смысле, это действительно так. Не будь его, ты бы продолжал храниться до окончания срока криораспада, как и остальные подопытные. Многим из них не стоило возвращаться.

– Вроде его подружки Анны?

– Так ты и с ней уже успел познакомиться? – слабо удивился старик.

– К сожалению, и до неё добрались, – не стал я скрывать. – Но мы успели пообщаться перед этим.

– Туда ей и дорога, – без сожалений отрезал доктор. – Она постоянно подбивала Георгия на всяческие авантюры, да и в ликвидации нашей группы без неё точно не обошлась…

– Кажется, мы отвлеклись, – я вернул беседу в интересующее меня русло. – Рассохин чрезвычайно увлёкся моей натурой. Что дальше?

– Сергей ушёл в политику. Примкнул к одной мелкой радикальной партии, продвигавшей возврат смертной казни и прочие… перегибы. Но этого ему показалось мало. Не имея возможности вернуть твоему телу жизнеспособное состояние, он решил тебя клонировать.

– Кто-то явно перечитал фантастических книг в своё время… – заметил я.

– Тогда подобная процедура существовала лишь на бумаге, вдобавок существовал ряд серьёзных технических запретов. До сих пор в большинстве стран подобная процедура под запретом, в отличие от выращивания отдельных органов. Но Сергей не хотел ждать, ему всё нужно было здесь и сейчас.

– И?

– Он заставил меня взять твой генетический материал для искусственного оплодотворения, – одним махом выдал семейный врач, будто в прорубь нырнул.

– Кто выступил донором с той стороны? – севшим голосом спросил я.

– Юля.

– Больной ублюдок… – протянул я, едва сдерживая рвущиеся наружу эмоции. – Собственную дочь…

– Её репродуктивные органы были слишком сильно повреждены, поэтому я уговорил взять одну лишь яйцеклетку, – продолжил Эдуардыч. – Это не снимает с меня вины, но в результате появилась Эльвира. Такая, какой она была.

– Она и сейчас есть, пусть и не с нами, – отрезал я. – А кто же тогда её выносил? Неужели сама Александра Владимировна?

– Да, – проскрипел Эдуардыч. – Я хотел обставить всё, как естественное зачатие, но… Сергей сам ей проболтался, спустя некоторое время. Естественно, она пришла в ярость.

– Думаю, с заказчиком его устранения мы определились. Она ведь и Элли хотела на тот свет проводить, но напоролась на меня.

– Фатальная ошибка… – покачал головой старик. – А в тот роковой день малышка успела сбежать и запереться в кабинете. Там была очень крепкая дверь, и убийцы не успели её взломать.

– А что стало с телом Рассохина? Наверняка ведь тоже заморозили до лучших времён?

– Распоряжение на этот счёт действительно было, только от него самого мало что осталось. Тело расчленили, после чего залили кислотой в ванной. Настолько мощной, что та проела даже эмаль. Клянусь, это правда!

– Очень жаль, – вздохнул я. – Плохо, когда за тебя делают твою же работу, но уже ничего не исправишь.

Теперь стало ясно, почему Элли сохранила отличительные семейные черты Рассохиных, при этом походя на своего непутёвого отца. Только взглянув на её внешность по-новому, до меня дошло, как много она от меня взяла. Даже слишком много…

– Что ты теперь намерен со мной делать? – после затянувшейся паузы поинтересовался Эдуардыч.

– Очень хочется прибить тебя прямо на месте, – признался я. – Но боюсь расстраивать дочурку. А чтобы она снова вернулась на этот свет, придётся тебе тряхнуть стариной.

– Нет, я не могу вернуться! – замотал он головой. – Меня там убьют!

– Поверь мне, помирать на родине гораздо удобнее. Неужели не стосковался по России-матушке?

– Не настолько, чтобы ради сантиментов совать голову в пасть льву!

– Не облагораживай этих ублюдков, – поморщился я. – Какие к дьяволу львы, крокодилы они бесчувственные. И кстати, моими стараниями это теперь вымирающий вид. Скоро их всех можно будет в Красную Книгу заносить…

Нашу милую беседу прервал громкий женский вопль, раздавшийся со стороны внутренних помещений забегаловки. Спустя пару мгновений к стойке выскочила миловидная восточная девушка в коротком платье. Продолжая тонко верещать на одной испуганной ноте, она рванула прочь с приличной скоростью, на зависть любому спринтеру.

– И что же ты делала в мужском сортире, красавица? – задумчиво проговорил я ей вслед.

– А что там? – встрепенулся старик.

– Говорю же, грязно, – проворчал я, поднимаясь. – С тобой очень хотели пообщаться ещё двое наших соотечественников, но у нас вышел диспут, кто же пойдёт первым. Мои доводы оказались убедительней, и только поэтому ты до сих пор жив.

– Они уже здесь?!

– Чисто технически – да, хотя их души наверняка успели прибыть по назначению. Пойдём отсюда, а то сейчас начнётся…

Недоумевающий бармен как раз отправился смотреть, что же так напугало миловидную посетительницу со странными привычками, поэтому наши посиделки следовало продолжить в другом месте. Более спокойном.

– Как вы все меня нашли? – сокрушённо вопросил Эдуардыч, засеменив следом.

Чтобы не утопать по щиколотку в мелком песке, здесь были расстелены специальные тропинки из связанных между собой досочек. Я выбрал ту, что вела прочь от пляжа, и потянул спасённого врачевателя за собой.

– Уж не знаю, где ты прокололся, но мне о твоём местоположении сообщил мой личный дьявол-хранитель.

– Кто-кто?

– Сам не знаю. Таинственная личность, которой выгодна моя деятельность. Видимо, у него какие-то тёрки с «Б.У.Л.А.Т.»-ом, вот и решил разгрести жар чужими руками. Преимущественно, моими.

– Они-то здесь при чём? – притормозил от таких новостей старик.

– А, ты ж не в курсе… – я хлопнул себя по лбу. – Неуловимые убийцы игроков, которых вы якобы искали, на самом деле всё время являлись вашими же нанимателями. Да-да, те самые «Призраки», чтоб им всем дружно икнулось. И вашу группу устранили они же, когда поняли, какой пробы вы для них снесли яичко. Вот такие дела…

– Не понимаю… Зачем им всё это?

– Естественно, ради сверхвыгоды, будь она неладна… Прав был дедушка Маркс, но он и представить не мог того размаха, с которым будут работать в будущем.

– Какая в этом может быть выгода?! – он едва не сорвался на крик.

– Тише будь, – погрозил я ему пальцем. – Мы и так тут смотримся весьма подозрительно, не нужно привлекать к нам лишнее внимание. Что касается выгоды, достаточно просто сравнить их прошлогодние расценки с нынешними. Разница колоссальная, вдобавок, сейчас не осталось серьёзных кланов, которые не пользуются услугами безопасников. Хотя, по сути, пострадавших было не так много в пересчёте на всю гигантскую аудиторию. Зато теперь они натурально купаются в деньгах, даже парочку дочерних фирм открыли для более мелких игровых группировок, чтобы весь рынок охватить.

Позади нас нарастал многоголосый шум испуганных людей, увидавших в туалетных кабинках воплощение своих ночных кошмаров. Тоже мне, нашли из-за чего переживать – пара часов тщательной уборки, и можно снова ими пользоваться.

– Это всё бред сивой кобылы! – возмутился Эдуардыч, хоть и гораздо тише. – Цены взлетели везде, а у них, между прочим, тоже были потери среди клиентов.

– Не самых крупных, – заметил я. – Они не могли не принести кого-то в жертву, иначе их безупречная репутация вызвала бы подозрения. Вся ставка была на неуловимость мистических убийц, чтобы никто не чувствовал себя в безопасности. Власти были в курсе технологии, но громогласно объявить о том, что голограммы могут представлять опасность, у них не хватило духу.

– Голограммы? – нахмурился старик.

– Ох, как же много ты не знаешь… Но про это я чуть позже подробно расскажу. Пока меня интересует работа вашей группы. Анна упомянула какого-то «дикого» программиста, приставленного к вам от нанимателей. Кто он такой?

– Его звали Гриша, – принялся вспоминать нейрохирург. – Он должен был помогать Георгию с наладкой пересаженного регистрационного чипа, но тот не подпускал его к личной информации подопытных. Когда стало ясно, что технология замещения личности работает без сбоев, Гриша взялся за взлом систем безопасности игры. Кое-какой опыт в этом у него уже имелся. Думаю, он был как-то связан с разработчиками программного обеспечения для капсул. Уж слишком много он знал. Для начала мы обкатали его программу на всякой мелочёвке, пока остальные размороженные обживались в игре, затем предполагалось взяться за крупные кланы.

– К новичкам внедрялась Анюта?

– У неё это получалось лучше всего. Но Георгий строго-настрого запретил ей пользоваться доступом в личных целях. По задумке никто не должен был пострадать, кроме тех, кто причастен к устранению конкурентов. Мы должны были искать любые следы – переписку, намёки, странные поисковые запросы. Что угодно.

– Да уж, то-то в «БУЛАТе» посмеялись…

– Я не могу поверить, что это именно они, – продолжать упорствовать старик.

– Однако ты не пожелал воспользоваться их защитой, – напомнил я ему.

– У меня были сомнения насчёт отдельных работников, но не насчёт руководства в целом. Это же немыслимо!

– Думаю, они постоянно держали руку на пульсе новейших разработок. Чтобы применить себе на благо, разумеется. И ваша группа не стала исключением.

– Мы-то здесь при чём?

– Всё просто, – я демонстративно ткнул пальцем себе в голову, где располагался злополучный чип. – Появление «Призраков» было всего-навсего разовой акцией, а вот проект «Размороженный» наверняка задумывался на долгосрочную перспективу. Не все же такие принципиальные, как Жорик.

– Но если всё действительно так, что мы можем противопоставить такой мощной организации? – сокрушённо вопросил доктор.

– Тебя что, ни разу оса не кусала? Ну вот, казалось бы – такое мелкое вредное насекомое, пальцем можно раздавить. А один мой знакомый улетел с обрыва на машине, будучи укушенным за рулём. А с ним ещё два пассажира, и все трое здоровых мужиков этот самый полёт не пережили, хотя изначально шансы у осы против них были даже не мизерные. Их вовсе не было.

– Но ты – один!

– Спроси у тех гавриков, что остались в туалете, помогло ли им численное преимущество? – предложил я упавшему духом старику. – Тем более, в поле я воюю далеко не в одиночку. У меня есть несколько помощников, а совсем скоро к ним прибавится ещё и талантливый хирург-реаниматолог. Поэтому добро пожаловать в команду!

– Полагаю, моим желанием сотрудничать ты не поинтересуешься?

– Нет. Если кому и под силу вернуть Элли, то одному лишь тебе. Хочешь, не хочешь…

– Что за вопрос, она мне, как родная!

– Ну, вот и договорились, – я ободряюще похлопал его по плечу. – А вот что мне действительно интересно узнать – у тебя есть какие-нибудь тёплые вещи? Шуба, например?

Если прошлый район, который уходил под снос, ещё можно было с натяжкой назвать благополучным, то теперь я жил в самых настоящих трущобах.

Большинство домов представляли собой забытые богом и городской администрацией старые коммуналки, где на весь этаж имелась лишь одна общая кухня и столько же санузлов. Люди ютились в крошечных комнатках, размером со спичечный коробок, не в силах перебраться в более просторное жилище, и потихоньку сходили с ума. Сами по себе человеческие муравейники понемногу оседали под тяжестью прожитых лет, не в силах противостоять беспощадному времени без посторонней помощи. Во время прогулок по редким магазинам на глаза мне то и дело попадались рухнувшие остовы, которые никто не собирался разгребать.

В некоторых завалах наружу проглядывали дрожащие отблески пламени, намекая, что там кто-то до сих пор живёт. Да и дымом оттуда тянуло, будто от первобытных пещер.

На эти кварталы давно уже махнули рукой. Сказывалась соседство с обширной промзоной, для которой и строилось в далёком прошлом всё это дешёвое жильё. Даже сейчас некоторые дома на девяносто процентов населяли обычные работяги всех мастей – от опустившихся алкоголиков до выходцев из дальнего и ближнего зарубежья. Всеобщая автоматизация неотвратимо выживала их с крупных предприятий, но они пока ещё держались за счёт ушлых частников.

Криминальная обстановка здесь навевала приятные воспоминания о моей бесшабашной юности, но местных старались особо не трогать. Горожане, давно привыкшие к суровым условиям ежедневного выживания, были способны дать отпор любой возникшей угрозе и сами могли разжиться чьими-нибудь золотыми зубами по дороге за хлебом. Хоть в дикие леса Амазонки их отправляй, показать мастер-класс возомнившим о себе морским котикам и прочим расхваленным спецам. Вот они-то в здешних бетонных джунглях точно бы загнулись, бедолаги…

Наши же скрипели стиснутыми зубами, но терпели и приспосабливались во славу эволюции. Даже у безобидной с виду местной учительницы начальных классов в сумочке вполне мог оказаться выкидной нож, а то и что-нибудь посерьёзнее. Поэтому гопники старались вести себя учтиво и вполне могли придержать дверь в подъезд, чтобы пропустить даму вперёд.

А вот залётных одиночек, вроде меня, постоянно пытались попробовать на зубок все кому не лень. Пришлось даже нанести визит вежливости к одному здешнему «пахану» и популярно объяснить, что отвлекать отставного инвалида от насущных дел весьма вредно для здоровья. Очень сильно хотелось вычистить весь этот гадюшник вообще под корень, но такая карательная акция могла привлечь к району ненужное внимание.

А впереди всё ближе маячила рыба куда крупнее и опаснее, так что я постарался по возможности сдерживать кровожадные порывы. Ведь не молодой уже, людей направо и налево развешивать. Тем более что на смену одному всегда придёт новый, если не изменить саму среду обитания. Такая вот суровая правда жизни, дошедшая до меня далеко не сразу. И всё равно, у так называемого авторитета прибавилось седины на висках после нашего разговора по душам, но это ему ещё крупно повезло. Ему вполне и в церковь можно по такому случаю заглянуть, свечку поставить.

Так что обжился я здесь очень быстро. В общежития и «малосемейки», понятное дело, соваться не стал, а устроился в небольшой панельке, где раньше жили инженеры и прочий просвещённый класс. Капсула едва поместилась в крохотной квартирке, зато весь дом давно уже присосался к проходящей рядом магистральной сети, поэтому проблем с выходом в интернет не было никаких.

Однако даже на такое копеечное жильё требовались деньги, не говоря уже о дополнительных тратах, которые росли подобно снежному кому. И пока что единственным источником заработка оставалась игра. Не считать же за прибыль отданные в ломбард золотые цацки местных гангстеров… Это так, разовое удовольствие для карманных расходов.

Со всеми хлопотами из-за переезда и внезапной командировки в тёплую восточную страну, я опять выпал из клановой жизни. Хорошо хоть, что на этот раз ненадолго, поэтому ничего архиважного не пропустил.

Оставшиеся в строю корабли благополучно достигли «Гвоздя-4» и теперь пребывали под защитой космических флибустьеров. Болеславу удалось договориться с пиратским Советом о временном убежище, но наше положение до сих пор оставалось очень шатким. Выручало лишь то, что конкуренты пока что были заняты реликтом и подготовкой к Турниру, который должен был стартовать уже на следующей неделе.

Следом за нами выиграть шахматную партию удалось Свове, причём с куда более разгромным счётом. Призы полагались лишь выжившим, поэтому нам досталось всего три артефакта за вычетом сладкой парочки. Любомир ничего интересного для себя не нашёл, поэтому передал нам один из самых дорогих лотов – универсальный двигатель для средних звездолётов. Его сейчас как раз заканчивали устанавливать на «Сракатан». По прогнозу техников ходовые характеристики нашего флагмана должны были увеличиться на порядок. Ведь даже с продвинутым оборудованием от «Убийц Красной Звезды» он всё равно еле плёлся от системы к системе, будто ледокол в арктических водах.

Отправляться на такой тихоходке в дальний рейд – верный способ помереть в игре от старости. Теперь же эсминец мог хоть немного поспевать за более скоростными юнитами. Однако отправиться в поход мы всё равно не могли – регион наводнили шпионы антаресцев, да и о наших конкурентах забывать не стоило. Нападение на изгоев никаким образом не каралось властями, поэтому они вполне открыто точили ножи.

Дальновидный клан-лидер оказался прав – единственной возможностью удержаться на плаву оказалась дружба с пиратами. Однако каперскую лицензию Совет вручал не за красивые глазки, а в двух конкретных случаях – либо после солидного денежного взноса, либо при наличии прекрасных отношений со всеми его членами. Понятное дело, что свободных синткоинов у нас – крокодил наплакал, а главы пострадавших во время налёта группировок ни за что не желали идти на мировую.