Главная » 2019 » Декабрь » 3 » Александр Харников. Вежливые люди императора
19:14

Александр Харников. Вежливые люди императора

Вежливые люди императора

Александр Харников

Вежливые люди императора

 
28.11.19 ( 413р )  289р (-30%)
   248р (-40%)
Скидка 40% на книги издательства «АСТ» с 2 по 8 декабря по промокоду
АСТ_ДЕКАБРЬ

  с 01.12.19 350. 256р.
  -27% Серия

 Военная фантастика

  -27% автор

 Николаев Михаил

с 03.12.19

Первый роман цикла «Канцлер Мальтийского ордена».
 

Недолго продлилось правление императора Павла I. Взойдя на престол в ноябре 1796 года, он был убит заговорщиками в марте 1801 года. Можно только гадать — как изменилась бы история нашего Отечества, если бы заговор гвардейских офицеров, оплаченный британским золотом, закончился неудачей. Вполне возможно, что не было бы кровавых войн с Наполеоном Бонапартом, не сгорела бы Москва, а Россия осталась бы в стороне от всеевропейской войны. Попаданцы - Группа спецназовцев ФСБ "Град" и гражданских лиц из XXI века таинственным образом перенеслись в март 1801 года. И теперь судьба непутевого императора и всей России в руках этих вежливых "пятнистых" людей.

Дата выхода : 07 ноября 2019  
Тираж: 3000 экз.
ISBN: 978-5-17-119402-4
Страниц: 384
* * *
Автор благодарит за помощь и поддержку Макса Д (он же Road Warrior) и Олега Васильевича Ильина.
 
Пролог

Давным-давно, на том месте, где через века появится Санкт-Петербург, простирались непролазные болота и рос вековой лес. Вдоль Невы в небольших деревушках жили коренные обитатели этих мест – ижоры. Они были язычниками и поклонялись своим богам, обитавшим в деревьях и камнях. Жрецы-арбуи с помощью волшебных заклинаний беседовали с богами и духами – добрыми и злыми, получали от них мудрые советы и предсказания. Богам и духам ижоры по праздникам приносили жертвы – добытую в лесах дичь, пойманную в Неве и в Ладоге рыбу, и другие дары здешней скудной северной земли.

Но среди множества языческих богов был камень-чародей, чей дух требовал совсем другие жертвы. Звался этот камень Атаканом. Ему не нужны были зайцы, утки и щуки. Ему нужна была теплая человеческая кровь. А если камень этот вовремя не окропляли кровью, то на ижорские деревеньки обрушивались страшные напасти – болезни, голод, нашествия безжалостных врагов. И ижоры вынуждены были убивать на этом камне людей – захваченных во время войн и набегов пленных, окропляя горячей кровью его заросшие ржавым мхом бока.

Шло время, и Атакан становился все более и более ненасытен. Он требовал все новые и новые жертвы. Пленных уже не хватало, поэтому ижоры начали приносить в жертвы кровавому камню своих сородичей. И ничего с этим поделать было невозможно.

Ижоры плакали, горевали, а потом взмолились перед духом Невы-кормилицы и попросили ее спасти их бедных от гнева ненасытного Атакана. Сжалилась над ними река, изменила свое русло и погребла в пучине глубоких вод своих страшный камень.

Обрадовались ижоры, горячо поблагодарили матушку-Неву, только радость их оказалась преждевременной. Атакан начал мстить людям за то, что они перестали приносить ему жертвы. В том месте на Неве, где на дне реки навек упокоился кровавый камень, стали происходить страшные вещи. То лодка с рыбаками опрокинется, и люди, запутавшиеся в сетях, пойдут ко дну. То моряк с проходящего по Неве купеческого судна свалится за борт и утонет. То стирающая на реке белье женщина ни с того ни с сего упадет с мостков в воду и захлебнется.

Шли века, менялась жизнь на землях племени ижор. Отшумели-отгремели жестокие сражения Северной войны, и на берегах Невы волею русского царя Петра Алексеевича «из тьмы лесов и топи блат вознесся пышно, горделиво» огромный город, ставший новой столицей Российской империи. А в том месте, где на дне Невы лежал кровожадный камень Атакан, проложили переправу, соединявшую Новгородский тракт с дорогой на Выборг. В 1786 году, в царствование императрицы Екатерины Великой, здесь навели Воскресенский плашкоутный мост.

Страшный же камень продолжал собирать свои жертвы. Шепотом местный люд рассказывал, что в полнолуние на Неве, в том месте, где на дне реки лежал Атакан, вдруг появлялся черный водоворот, который втягивал в себя не только людей и животных, но и свет ночных звезд и луны. А из водоворота «вылазила всяка нечисть», измывавшаяся над православным людом – «поганые рожи корчила да срамные слова кричала». Привлекал таинственный черный водоворот и самоубийц, которых словно магнитом тянуло в эти гиблые места.

Во времена императора Александра II Освободителя на этом месте начали строить постоянный каменный мост. И вот, в сентябре 1876 года, полужидкий грунт прорвался в кессон, где работали двадцать восемь человек – строителей моста. Пятеро из них погибли. Через год на том же самом месте произошел взрыв. Массивный потолок кессона отбросило далеко в сторону. Девять рабочих, находившихся наверху, этим взрывом убило на месте. Илистый грунт хлынул в кессон и затопил работавших в нем людей. Ликвидация последствий этой катастрофы длилась около года. Летом 1878 года с того гиблого места извлекли двадцать мертвых тел. Причину взрыва так и не удалось выяснить.

В 1879 году мост наконец торжественно открыли. Он был назван в честь императора Александра II и получил имя Александровского. А через некоторое время на нем стали пропадать люди. Не гибнуть, а просто бесследно исчезать, словно их никогда и не было.

Знатоки петербургских тайн рассказывали, что мост, который после революции переименовали в Литейный, в полнолуние окутывает таинственный желтый туман, и вошедшие в него люди пропадают «неведомо куда» – какая-то колдовская сила забрасывает их в иные времена, в иные земли, откуда никому назад ходу не было. Правда это или нет, никто точно сказать не мог…
Глава 1. Они спасут тебя

13 сентября 2018 года.

Санкт-Петербург. Набережная Робеспьера

Василий Васильевич Патрикеев —

журналист и историк


Интересно, почему так темно на улице? Если верить календарю, то на дворе должно быть полнолуние. Но на небе не видно ни звезд, ни луны. Да и свет от фонарей на набережной Робеспьера какой-то странный, словно неземной. Чудеса, да и только!

Из дома я вышел загодя, и на вокзал, по всем моим расчетам, должен был успеть. Там я не спеша куплю билет на последнюю электричку и отправлюсь в свое любимое Орехово. Доберусь я до него за полночь, но от станции до дома идти всего ничего. Середина сентября считается в Ленинградской области бабьим летом, но по ночам уже случаются заморозки. Потому-то, выходя из дома, я оделся потеплее, поддев под куртку-ветровку вязаный шерстяной свитер.

А завтра с утра я снова засяду за свою книгу. Хорошо работается за городом – тишина, свежий воздух, птички чирикают, словом, именно то, что нужно для творческого процесса. Сейчас я пишу об одном изрядно подзабытом эпизоде отечественной истории. А именно – о визите в начале XIX века незваных аглицких гостей в тогдашний Ревель.

Вскоре после убийства заговорщиками императора Павла I на Балтику вломился со своей эскадрой знаменитый британский адмирал Горацио Нельсон. 2 апреля 1801 года он без объявления войны напал на Копенгаген, разгромил датский флот и обстрелял городские кварталы столицы королевства. Следующей его целью должен был стать Ревель. Но там Нельсону не удалось повторить то, что он сотворил в Копенгагене. И пришлось однорукому британскому флотоводцу неуклюже попытаться выдать вторжение в российский порт за визит вежливости. Хороша вежливость – наведенные на город и порт пушки, и морские пехотинцы на борту английских линейных кораблей и фрегатов.

Какое интересное было тогда время! Если бы заговор графа Палена и братьев Зубовых провалился и император Павел I остался бы жив, то история России могла пойти по совсем другому пути. Не было бы войн с Наполеоном, Аустерлица, Прейсиш-Эйлау, Фридланда, Тильзитского мира, битвы на Бородинском поле, сожженной Москвы, гибели сотен тысяч людей, кровопролитных сражений за пределами России, «Битвы народов» под Лейпцигом и взятия Парижа.

А ведь император Павел Петрович сделал тогда правильный вывод из ошибок, допущенных им во время войны с французской Директорией. Он убедился, что так называемые союзники России используют русские войска только как пушечное мясо, а в случае, когда им это выгодно, преспокойно предают «варваров-московитов».

Все необходимое для моей работы заранее скачано на флэшку, а несколько книг – справочников лежат в дипломате. Там же находится и мой ноутбук. Что мне еще надо? Да в общем-то ничего. Кое-что из еды есть в холодильнике на даче. Ну, а если и захочется чего-нибудь вкусненького, то все необходимое можно без особых проблем купить в местном «сельпо».

Однако хорошо быть пенсионером! Вот уже третий год подряд я не спешу по утрам в редакцию и полностью волен в своих поступках. Хотя если честно, то порой я сильно скучаю по работе. Журналист – профессия мобильная. Мне пришлось поездить по стране, побывать во многих «горячих точках». В «лихие 90-е» довелось поработать в СМИ в качестве репортера, освещавшего работу правоохранительных органов. С той поры у меня появилось немало хороших знакомых в этих самых органах. Правда, некоторые из них, как и я, уже на заслуженном отдыхе. Других нет в живых. А некоторые до сих пор продолжают трудиться на своих постах. Но журналистикой я теперь занимаюсь, что называется, не выходя из дома. Работаю с материалами по истории России и мечтаю написать книгу, в которой попытаюсь разрушить некоторые устоявшиеся мифы и стереотипы о славном прошлом нашей Родины.

…Вот впереди уже показались изящные пролеты Литейного моста с его узорчатыми чугунными перилами. Осталось лишь пересечь Неву, свернуть на Арсенальную набережную и, продефилировав мимо Ильича, стоящего на броневике с протянутой рукой, войти в кассовый зал Финляндского вокзала.

Неожиданно в глазах у меня потемнело. Со мной такое порой случается – гипертония дает о себе знать. Но то, что происходило сейчас, меньше всего было похоже на обычный гипертонический криз. Вокруг меня вдруг все завертелось и закрутилось с бешеной скоростью. Я почувствовал, что проваливаюсь в огромную черную воронку. Неведомая сила подхватила меня как пушинку и потащила в бездонную дыру, разинувшую страшную пасть рядом с опорами Литейного моста. В ушах раздался адский хохот. На какое-то время я потерял сознание…

Очнулся я от холода. Я сидел на снегу, хотя всего несколько минут назад снега и в помине не было, а на газонах зеленела слегка пожухлая от ночных заморозков трава. Все вокруг выглядело так, словно из сентября я перенесся в январь или февраль. В окружающем меня мире все неожиданно изменилось. Куда-то пропал Литейный мост, не видно было силуэта Финляндского вокзала, гостиницы «Санкт-Петербург» и корпусов Военно-медицинской академии. Местность показалась странно знакомой, но где я ее раньше видел, мне так и не удалось вспомнить.

Шагах в ста от меня стояли какие-то машины, три из них были «Тиграми» – бронированными машинами силовиков. Рядом с закамуфлированными «Тиграми» стоял тентованный грузовичок, а еще одна машина, судя по синей мигалке и канареечному цвету кузова, была «скорой». Вокруг них мелькали силуэты людей.

Кряхтя и охая, я поднялся с земли, отряхнул снег с одежды и, слегка прихрамывая, направился к машинам. Люди вокруг них, что-то горячо и эмоционально обсуждавшие, заметив меня, словно по команде замолкли.

Оба-на! А тут, похоже, находятся ребята из «системы» – на плечах двух из них я заметил звездочки, причем крупные. Один из офицеров – к сожалению, лицо я его не мог разглядеть в темноте – вдруг изумленно воскликнул:

– Васильич, а ты что тут делаешь?! Что, и тебя угораздило попасть под этот замес? Может быть, ты подскажешь нам, что это было и куда мы попали?

Я узнал по голосу своего старого знакомого – подполковника Михайлова из питерского «Града». Мы познакомились с ним много лет назад, во Вторую Чечню под Аргуном. Тогда он был еще старшим лейтенантом. Позднее мы не раз с ним встречались, как во время официальных мероприятий, так и в частном порядке.

– Ничего не могу понять, Игорек, – ответил я. – Кстати, приветствую тебя! Сколько мы уже с тобой не виделись? А кажется мне вот что – нас с тобой куда-то зафутболило. Ты, кстати, любишь романы о попаданцах, то бишь о путешественниках во времени?

– Люблю… – растерянно пробормотал он. – А что, Васильич, и ты считаешь, что нас занесло в прошлое или будущее? Во дела! А где мы сейчас, по-твоему, находимся?

– Эх, если бы я знал… Будем смотреть и размышлять. Ясно только, что на дворе зима, и что мы в прошлом. Большего я тебе ничего точно сказать не могу. Хотя, – я внимательно огляделся вокруг, – кажется, начинаю догадываться…



13 сентября 2018 года.

Санкт-Петербург. Литейный проспект.

Подполковник ФСБ Михайлов Игорь Викторович,

РССН УФСБ по Санкт-Петербургу

и Ленинградской области «Град»


Вот и не верь после всего случившегося в плохие предчувствия. Редко когда моя «чуйка» меня подводила – в этом я убеждался не один раз. Она спасала мою задницу в самых невероятных ситуациях, и потому, наученный горьким опытом, я со всем вниманием относился к ней.

Это я все к тому, что мне почему-то сразу не понравилась «гениальная» идея вышестоящего столичного начальства провести совместные учения наших орлов с «Гранитом» – СОБРом Управления питерской Росгвардии. Нет, против самих «гранитчиков» я ничего не имею – ребята там служат неплохие, со многими из них мне приходилось иметь дело по службе. Но что-то в грядущих экзерцициях меня сразу же насторожило. Впрочем, как потом выяснилось, на росгвардейцев я грешил зря. В том, что с нами сегодня стряслось, они не виноваты. А вот что это было, я до сих пор понять не могу.

Согласно бумаге, пришедшей из Москвы, нам надлежало следовать «конно и оружно» в Лемболово, в Учебный центр Росгвардии, где наши бойцы должны были взаимодействовать с СОБРом, проявляя мужество и массовый героизм – «освобождать заложников» и «задерживать террористов». Наверняка туда уже привезли пару списанных автобусов и легковушек, которые мы в ходе учений превратим в металлолом.

Отправиться к месту проведения игрищ для столичных гостей должно было отделение, плюс снайперская пара. Ну, и я, от руководства «Града». Итого – четырнадцать человек. Хорошо, что не чертова дюжина. Человек я не суеверный, но ехать, хоть бы и на учения, тринадцатого числа в количестве тринадцати человек – это как-то уж совсем стремно…

В Лемболово мы отправились на трех «Тиграх», прихватив с собой всю штатную экипировку отделения: щиты, броники, штурмовые костюмы, шлемы. Ну, и, конечно, оружие: начиная от короткостволов и заканчивая «калашами» и ГМ-94[1]. Боеприпасов и спецснаряжения мы прихватили с большим запасом – кто знает, сколько нам придется палить, ломать и безобразничать вместе с коллегами из «Гранита», дабы ублажить начальство, которое будет наблюдать за нашей «войнушкой». В общем, как говорил кто-то из царских сатрапов: «Патронов не жалеть!»

Начальство попросило меня подхватить на Литейном 4, у Большого дома[2], одного из столичных кураторов совместных учений, майора Коновалова, с которым я был немного знаком. Мужик неплохой, с боевым опытом. Пальцы никогда не гнул, права не качал, и с ним можно всегда найти общий язык.

Но майора у Большого дома не оказалось. Я связался с ним по мобильнику, и он попросил меня подождать минут десять. Дескать, сейчас ему должно позвонить начальство из Москвы и дать очередные ЦУ. Эх, если б не та задержка, то, вполне возможно, все было бы по-другому…

Что произошло – я так и не понял. Все случилось неожиданно. В глазах у меня потемнело, словно я оказался на центрифуге – было такое в моей биографии. Руки и ноги вдруг налились тяжестью, желудок подпрыгнул до самой глотки, а рот заполнила тягучая слюна. Чудовищная сила вжала меня в сиденье. Сзади, в пассажирском отсеке что-то загремело. «Тигр» подпрыгнул, будто норовистый конь. Я посмотрел в окно, но там было темно, как у негра в… ухе.

«Тигр» наклонился вниз и задним ходом съехал в огромную воронку. Потихоньку вращение стало замедляться. Наступила ватная тишина. В пассажирском отсеке кто-то надрывно закашлялся и хрипло выругался. За окном снова стали видны звезды и полная луна. Но я почувствовал, что мы находимся не у въезда на Литейный мост, а в каком-то совершенно ином месте, хотя оно и показалось мне смутно знакомым.

Я открыл дверь машины и осторожно высунул голову из салона. В лицо пахнуло морозцем. Рядом с нами стояли два других наших «Тигра», какой-то тентованный грузовичок и канареечного цвета «скорая» с надписью «реанимация». Мигалки ее работали, отбрасывая во все стороны лучи синего света. До меня донеслись приглушенные голоса. Странно, но на улице не было видно ни фонарей, ни рекламных щитов. Впереди я заметил покрытую льдом и заметенную снегом реку, весьма похожую на Неву. Но если это была Нева, то куда подевались Литейный мост, Финляндский вокзал, Большой дом? И вообще, куда мы попали?!

Все неясное – опасно. Это золотое правило не раз выручало меня в разных передрягах. Поэтому я передал по рации своим ребятам команду «Занять круговую оборону!» и попытался связаться по рации с базой. Но эфир был пуст – девственно пуст. Все в нем словно вымерло. Лишь изредка в динамике потрескивали какие-то атмосферные помехи. Я попробовал перейти на другие частоты, но результат был таким же. Странно все это, очень странно…

– Викторыч, что происходит? – спросил у меня подполковник Баринов, командир отделения и мой старый приятель. – Если ты что-то понимаешь, то я ни бум-бум. Ясно только одно – мы угодили в какой-то катаклизм. А вот в какой именно?

– Мне и самому, Коля, ни черта не понятно. Такое впечатление, что мы в Питере, но что-то тут не так. Все выглядит, словно мы перенеслись в прошлое. Вроде мы остались на том же самом месте, но многие приметные вещи куда-то подевались…

– Товарищ подполковник, – неожиданно вмешался в наш разговор «Сыч», в миру старший лейтенант Герман Совиных. – Очень все это похоже на то, как будто бы мы перенеслись в другое время. Знаете, как это бывает в романах о путешествии из одного века в другой. Где-то что-то там переклинило, и мы провалились в прошлое. Я люблю читать книги о попаданцах. Сейчас их много выходит…

– Гм, говоришь, в прошлое? – мне почему-то не понравилось предположение Сыча, однако оно объясняло многое из происходящего вокруг нас. На всякий случай я посоветовал Баринову поставить задачу его бойцам: вести наблюдение, о всех, кто появится поблизости от нас, немедленно докладывать, а в случае прямого контакта не проявлять явной агрессии. Словом, как в детской игре: «Да и нет не говорить, черное и белое не называть». Ведь еще не известно, как местное население отнесется к нашему появлению. Может, примет нас за выходцев из ада, которые вдруг свалились на их бедные головы.

Сам же я вместе с Сычом вылез из «Тигра» и решил поближе познакомиться с теми, кто сидел в «скорой» и в грузовичке. Эти-то уж точно были не из прошлого. Похоже, что они, как и мы, угодили в ту же воронку, и вместе с нами их закинуло невесть куда.

– Пан (это был позывной Баринова), тут какой-то человек идет в нашу сторону, – передал по рации один из бойцов. – Одет вроде по-нашему, а в руках у него дипломат.

– Пусть идет, – ответил Пан, – а ты продолжай наблюдение, не теряй бдительность.

Вскоре я увидел мужчину, который, прихрамывая, брел по снегу. У меня хорошая зрительная память, и внешность этого человека показалась мне знакомой.

Ха! Да это же Вася Патрикеев! В свое время мне приходилось с ним встречаться в Чечне и в других «горячих точках». Он был нормальным журналистом, писал честно (иногда даже излишне честно), нос кверху не задирал, из себя супер-пупер «акулу пера» не изображал. Правда, в последнее время он, по слухам, вроде отошел от журналистики и занялся историей. Во всяком случае, так мне об этом рассказал он сам при нашей с ним последней встрече. Я решил его окликнуть.

Патрикеев тоже обрадовался встрече со мной. Похоже, он был сильно озадачен происходящим и пытался понять, что же такое случилось. По всему выходило, что Сыч оказался прав и нас каким-то образом забросило в прошлое. Патрикеев, как человек, хорошо знающий отечественную историю, даже примерно определил, в какое именно время.

– Игорь, – сказал он, – мы, скорее всего, попали в царствование Екатерины Великой или Павла Петровича… Последний вариант, как мне кажется, более правдоподобен. Эх, было бы чуток светлее, я бы с точностью до года определил, где мы сейчас находимся.

А насчет места – это Литейная часть. Тут рядом должны находиться здания Арсенала, Литейного двора и недавно перестроенной церкви Сергия Радонежского. Слушай, Игорь, а ведь это просто здорово! Я сейчас как раз пишу книгу о событиях, предшествовавших заговору против императора Павла I. Точнее, писал… А теперь, может быть, я увижу все своими глазами…

– Угу, увидишь, – я попытался вернуть Васильича к суровой действительности. – Возьмут здешние держиморды и законопатят нас всех по приказу царя в Петропавловку или в Шлиссельбург. Много ты увидишь из одиночной камеры.

– Надо сделать так, чтобы этого не произошло, – наставительно произнес Патрикеев. – А потому следует каким-то образом выйти на самого императора. И мне, и вам. Твои головорезы в два счета ухайдокают всю эту зубовско-паленовскую банду.

– А как нам выйти на императора? Взять, да всей толпой, словно ходоки к Ленину, завалиться к нему в Михайловский замок и сказать: встречайте, ваше императорское величество, своих спасителей. Ага, тебя там встретят и проводят – туда, куда Макар телят не гонял…

Неожиданно заработала рация, и один из наблюдателей сообщил, что в нашу сторону движется открытый конный возок, сопровождаемый двумя всадниками. Интересно, кто это может быть?



13 сентября 2018 года.

Санкт-Петербург. Литейный проспект.

Иванов Алексей Алексеевич, частный

предприниматель и любитель военной истории


– Слышь, Леха, а ты точно уверен, что наша уважаемая Татьяна Ивановна ничего не напутала и самолет упал именно там? – спросил меня Димон. – А то ерунда получится – приедем, поныряем, водку для сугрева вылакаем, консервы слопаем и назад порожняком покатим.

– Уверен на все сто процентов, – ответил я, притормозив на светофоре. – Так же, как и в том, что ты редкостный зануда. Который уже раз ты задаешь мне один и тот же вопрос? Тебе что, расписка от меня нужна?

Сидевшая рядом со мной Дашка захихикала. Она с детства знала Димку, и сколько себя помнила, именно так мы с ним все время и общались. Дмитрий Викторович Сапожников – для нее просто дядя Дима – был моим лучшим другом и ее наставником. И учил он ее не светским манерам, а умению обращаться с аквалангом, заряжать баллоны и прочим хитростям водолазного ремесла. Ну и еще кое-чему, чего представительницам прекрасной половины рода человеческого знать не положено.

Срочную Димон служил на флоте. До этого он еще пацаном посещал клуб ДОСААФ, где в наше время можно было абсолютно бесплатно научиться стрелять, прыгать с парашютом и водить машину. Димка же, начитавшись Жюля Верна, решил стать кем-то вроде капитана Немо. Он учился всем хитростям подводного плаванья, причем делал это старательно, что было отмечено и в военкомате. Потому, когда подошло время призыва, его и отправили на Черноморский флот, где все три года службы он занимался привычным для себя делом – «нырни-вынырни».

Потом Димка остался на сверхсрочную – слова «контракт» тогда и в помине не было. Он продолжил службу в 102-м отдельном отряде борьбы с подводными диверсионными силами в Севастополе и дослужился до старшего мичмана.

А потом начался перестроечный бардак, и ему пришлось сделать выбор, под какими знаменами служить дальше – под славным Андреевским флагом или жовто-блакитным прапором. Флаг и гражданство Димон менять не захотел, а в усеченном и реорганизованном постперестроечными «мудрецами» Черноморском флоте ему места не нашлось. Плюнув на все, он подал рапорт на увольнение и, выйдя на гражданку, укатил в родной Питер, где устроился в частную контору, обучавшую премудростям подводного плаванья собиравшихся провести отпуск на пляжах Турции и Египта. Точнее, тех из них, кто имел гроши для того, чтобы оплатить это обучение.

Среди «богатеньких Буратин» оказалось немало любителей экстрима, которые не желали, лежа кверху пузом, загорать на золотистом песочке где-нибудь в Анталье. Нашлось немало и таких, кто предпочитал с аквалангом любоваться красотами Средиземного или Красного моря, а потом демонстрировать своим приятелям удивительные по красоте фотографии экзотических рыб и морского дна.

Я знал Димку еще с детства – мы учились в одной школе, только в параллельных классах. Жил он в соседнем дворе. Более близко мы с ним познакомились уже в зрелом возрасте – я к тому времени уже всерьез занялся бизнесом, а он, после ухода на «гражданку», вернулся из Крыма и подыскивал работу. Мать его к тому времени уже умерла, отец же бросил их сразу после Димкиного рождения. Сам же он семьей так и не обзавелся.

Встретились мы с ним на улице, поговорили о том о сем, вспомнили молодость, школу… Именно я и свел его со знакомым коммерсантом, которому позарез был нужен профессиональный дайвер. Димка оказался для него именно тем, кого он искал.

Мы стали с ним встречаться, дружить домами. Как я уже говорил, Димка был один-одинешенек. Поэтому он чаще бывал у меня дома, чем я у него. Моя Дашка – тогда она только-только пошла в первый класс, – развесив уши, слушала рассказы дяди Димы об экзотических обитателях морских глубин (а рассказчиком он был, как и все моряки, первоклассным), о затонувших кораблях и пиратских сокровищах. А когда ей стукнуло четырнадцать, она упросила Димона научить ее плавать под водой с аквалангом. И тот ее обучил – на мою седую голову…

Вообще Дашка моя по жизни оказалась какой-то экстремалкой. Не знаю, в кого она такая – я рос вполне нормальным ребенком, жена, если верить теще, тоже в детстве не выделялась из общей массы своих сверстниц. А вот Дашку почему-то все время тянуло на подвиги, связанные с усиленным выделением адреналина, причем у нас с супругой от ее поступков этот самый адреналин выделялся в том же количестве (если не в большем).

Она не бегала на танцы в дискотеки, не обсуждала вместе со своими подругами новости молодежной моды и мальчиков-одноклассников. Удивительно, но Дашку интересовали совсем другие вещи. Достигнув немалых успехов в дайвинге (спасибо тебе, дядя Дима!), она устремилась в небо. Вскоре моя дочь освоила параплан и дельтаплан. Потом ее потянуло на татами, где она заработала какие-то там пояса в айкидо и карате. Какое новое экстремальное увлечение теперь у нее на очереди, мы могли только догадываться. Но явно это было не коллекционирование марок, макраме или вышивка бисером.

Хотя те, кто не знал о Дашкиных увлечениях – а она их особо и не афишировала, – даже не подозревал, что в этой красивой синеглазой и рыжеволосой девице сидит настоящий сорвиголова. Как ни странно, Дашка, в отличие от своих сверстниц, не злоупотребляла косметикой, отрицательно относилась она и к новомодным пирсингам и тату.

«Знаешь, папа, – говорила Дашка, – что мое, то мое. А все эти разноцветные татуировки с русалками на животах, попках и лопатках, кольца в ноздрях и бровях пусть носят те, кто хочет быть похожими на папуаску из племени ням-ням. А я не хочу, чтобы меня принимали за дикарку или засиженную арестантку».

Сегодняшняя же поездка стала настоящим праздником для Дашки. Дело в том, что мы с Димкой узнали от одной старушки, жившей в районе Лемболово, о том, что во время войны наш пикирующий бомбардировщик, подбитый финским истребителем, упал в Лемболовское озеро. Чтобы стало понятно, я поясню – есть у нас с Димоном одно общее увлечение – военная история, а точнее, история Великой Отечественной войны. Ну и, естественно, история боевой техники, на которой били фрицев наши предки.

Была у нас и заветная мечта – найти более-менее сохранившийся образец этой самой техники. Мы с уважением относились к поисковикам, которые каждый сезон поднимали из земли останки воинов Красной Армии, сложивших головы за нашу Родину. Но нам хотелось самим найти что-нибудь связанное с памятью о той войне, причем находка должна была быть такой, чтобы о ней заговорили. Если вы считаете меня и Димку тщеславными эгоистами, Бог вам судья. Но ведь мечта должна быть у каждого человека, не так ли?

Поэтому вполне понятно, что рассказ старушки, которая своими глазами видела падение нашей «пешки» в озеро, нас заинтересовал. В 1943 году Татьяна Ивановна была молоденькой санитаркой в медсанбате, и ей на всю жизнь запомнилось, как финский самолет с голубыми свастиками на крыльях подбил наш двухмоторный бомбардировщик, а выбросившийся с парашютом экипаж расстрелял в воздухе из пулеметов.

– Потом наши на лодке подплыли туда, где он упал, и нашли всех троих, – рассказывала Татьяна Ивановна, – только они уже были мертвые. А место, где все случилось, я хоть сейчас могу показать.

На своей машине я отвез ее на берег озера. Татьяна Ивановна почти сразу нашла место, где находился медсанбат, в котором она служила – теперь там высились трехэтажные дачные коттеджи, – а потом уверенно указала, куда именно упал самолет. Я обвел на карте район будущих поисков и прикинул, что это не так уж далеко от берега. Участок, где могла находиться «пешка», оказался сравнительно небольшим.

Сборы наши были недолги. Мы приготовили все нужное для погружения имущество: компрессор, акваланг, гидрокостюм, металлоискатели, надувную лодку, подвесной мотор к ней, палатку, спальные мешки, запас еды на неделю. Все это мы погрузили в мой четырехдверный грузовичок ЗИЛ «бычок» и уже собирались тронуться в путь, как вдруг Дашка, пронюхавшая о нашей поисковой экспедиции, прицепилась к нам как репей – возьмите и ее тоже!

Зная, что спорить с ней бесполезно, мы с Димкой, после недолгого совещания, решили, что она нам не помешает, скорее наоборот. Ведь с двумя водолазами шансы найти самолет возрастают вдвое. Так что в нашем багаже появились еще один акваланг и гидрокостюм.

Ну и до кучи пришлось взять с собой моего черного терьера по кличке Джексон. Если мы с Дашкой уедем вместе, то жена, у которой уже побаливали ноги и поясница, просто не справится со здоровенным псом, когда выведет его на прогулку. Собакевич был силы неимоверной и тянул поводок так, что даже я, крепкий мужик, едва его удерживал. Впрочем, Джексон мог нам пригодиться – ведь пока мы будем заниматься погружениями, он станет нашим сторожем. Зная его суровый нрав, можно было гарантировать, что ни один мазурик не сможет незаметно подобраться к нашему лагерю.

Мы решили выехать поутру, чтобы к обеду уже быть на месте. Но у Дашки вдруг неожиданно возникли какие-то проблемы с учебой – она была студенткой 5-го курса Финансово-экономического университета, – и мы смогли отправиться в путь только поздним вечером.

– Ничего страшного, папа, – жизнерадостно заявила Дашка, – приедем на место ночью, поставим палатки, разведем костер, я вам пожарю сосиски на вертеле, перекусим, а потом ляжем спать. Джексон будет охранять нас от диких зверей и диких людей. А поутру займемся делом…

Димка лишь вздохнул, но в спор со своей бывшей подопечной и любимицей вступать не стал. Он вообще не любил спорить с женщинами. Возможно, именно поэтому Димон и остался холостяком. Джексон же, поняв, что ему можно будет вдоволь поноситься на воле, завилял обрубком хвоста и от полноты чувств тявкнул…

Мы ехали по Литейному в сторону Финляндского. Там, у вокзала, нас должен был встретить один мой хороший знакомый, который пообещал передать мне хорошую карту с промерами глубин озера, на дне которого лежал наш бомбардировщик. Но до Финляндского вокзала мы так и не доехали…

Все произошло неожиданно. В глазах у меня потемнело, руль, словно живой, вывернулся из рук, и какая-то неведомая чудовищная сила швырнула мой грузовик в сторону. Он встал на дыбы, будто бык в техасском родео, а потом скатился в огромную черную воронку. Рядом со мной взвизгнула от неожиданности и испуга Дашка, жалобно заскулил Джексон, а сзади витиевато, как умеют только моряки, выругался Димон. Мотор моего «пепелаца» заглох, и на какое-то время я потерял сознание…

Когда я очнулся, то с удивлением обнаружил, что окружающий мир чудесным образом изменился. Во-первых, вместо ранней осени за окном грузовика стояла настоящая зима. Темень была полнейшая, словно в районе отключили электричество и все фонари и рекламные щиты разом потухли. Я не видел ни Литейного моста, ни набережной с гранитными парапетами и спусками, ни Финляндского вокзала. Но меня немного успокоило то, что рядом с нами стояло несколько машин, и одна из них, желтого цвета с надписью «реанимация», отсвечивала мигалкой. «Значит, – подумал я, – случись чего, есть кому оказать нам первую помощь. Но это если она потребуется».

Впрочем, ни мне, ни Дашке помощь не была нужна. Лишь Димон стукнулся лицом обо что-то в кабине, и у него из носа текла кровь. Но с такой травмой обращаться к врачу настоящему мужчине просто стыдно.

Я осторожно приоткрыл дверь. В лицо пахнуло морозным ветром.

– Эй, мужики! – крикнул я в темноту. – Есть кто-нибудь, кто объяснит, что здесь такое происходит?

– Сами ломаем голову, – отозвался кто-то. – Чертовщина какая-то…

Я захлопнул дверь кабины.

– В общем, так – сидим и ждем. Похоже, что произошло нечто странное, чему пока еще не нашли объяснение. Как только обстановка прояснится, будем решать, как нам выбираться из этой катавасии…

– Ой, папа, до чего же все это интересно! – радостно воскликнула Дашка, испуг которой уже прошел, и она снова стала похожей на себя. – Я так люблю приключения! Может, мы попали в Тридевятое царство?! Или нас похитили инопланетяне?

– Этого нам только не хватало, – проворчал Димка. – Попасть-то мы попали, а как из всего этого теперь выбираться-то будем?

– Папа, а может, мы провалились в прошлое? – спросила Дашка. – Сейчас об этом столько книг написано! Представляешь – мы в Средневековье! Сейчас такое начнется… – и она мечтательно закатила глаза. – Перед нами появится сам князь Александр Невский. Или выскочат викинги в рогатых шлемах.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – нравоучительно произнес Димон, держа на переносице испачканный кровью мокрый носовой платок. – Фантастика на втором этаже. К тому же викинги в рогатых шлемах – это бред сивой кобылы. Не было у этих средневековых бандитов с большой дороги рогов – если только их жены не награждали ими непутевых мужей, ушедших со своими конунгами за богатой добычей.

Но, как оказалось, это может быть. И вскоре мы убедились в этом…


13 сентября 2018 года.

Санкт-Петербург. Литейный мост.

Антонов Геннадий Михайлович, врач-реаниматолог


Началось в деревне утро, заорали петухи… Только что мы отвезли в ВМА[3] пациента с проникающим ножевым ранением. История простая, как коровье мычание – два лихих молодца вдрызг разругались в занюханной питерской забегаловке. Одному показалось, что его собутыльник налил себе в стакан на полпальца больше шнапса, чем ему. И, вместо простонародного битья в морду, обделенный схватился за нож. Ну, а дальше, как в песне: «Вжик-вжик-вжик – уноси готовенького…» В общем, в животе у его оппонента откуда-то появилась дырка.

Похоже, у раненого была повреждена печень. Налицо все характерные симптомы: обильное кровотечение из раны, бледность кожных покровов, потливость, учащенный пульс. Хорошо, что мы вовремя получили заявку.

Подъехали быстро – почти сразу же после ментов. Те уже успели повязать злодея, забить его в наручники и сунуть в «обезьянник». Похоже, что тот испугался не меньше, чем его жертва, и лил слезы по своей свободе, на которую он выйдет, скорее всего, нескоро. Ну, а мы, оказав пациенту на месте первую помощь, повезли его в Военно-медицинскую академию. Там ребята опытные, для них пулевые и колото-резаные ранения – вещь такая же привычная, как аппендицит для гражданских медиков.

Довезли мы мужичка живого, не дали ему по дороге загнуться. Ольга – наш фельдшер – вколола ему антишоковое и поставила капельницу. В ВМА порезанного сразу перекинули на носилках и повезли в хирургию – резать дальше. Если повезет, то выкарабкается. Лишь бы все обошлось без перитонита.

Пока я заполнял документы, Ольга и наш водила Валерий Петрович кое-как привели в порядок салон реанимобиля. С пациента кровушки натекло немало, и внешне салон выглядел так, словно в нем только что зарезали парочку хрюшек. Мы, медики, народ ко всему привычный, но кровушку все же надо затереть. Не ровен час, поскользнешься на луже крови, и тогда тебя самого с переломом или вывихом повезут в травматологию.

В общем, когда мы вывернули с набережной на Литейный мост, настроение у всех нас было изрядно подпорчено. Особенно у Ольги – она печально смотрела на запачканную кровью куртку и тихо бормотала под нос, всуе поминая некие человеческие органы, отличавшие мужчину от лица противоположного пола.

Валерий Петрович, который за свою многолетнюю работу на «скорой» видел много всякого, был спокоен, как море в штиль. Я слыхал, что ему довелось послужить в Чечне санинструктором, где он нагляделся на такое, что людям со слабыми нервами лучше не видеть вообще. Зато с таким водителем я был как за каменной стеной. Он умел не только таскать носилки и крутить баранку. В случае необходимости Петрович мог сделать искусственное дыхание и закрытый массаж сердца. А если попадался буйный пациент (были и такие), он мог значительно «расширить диагноз» драчуну.

– Гена, – сказал он, – давай сгоняем на базу. Ольге надо чистую куртку взять, а я в машине хоть немного приберу. В таком виде нам нельзя на заявки выезжать – народ перепугаем. Увидев такой натюрморт, к нам никто в салон не сядет. А у роженицы тут же начнутся схватки…

Я кивнул. Пожалуй, так и следует поступить. Сейчас переедем Неву, я доложу по рации диспетчеру и попрошу, чтобы нам пока не давали заявок.

– Гена, – Петрович, похоже, заметил что-то впереди на мосту, нечто такое, что его заинтересовало, – глянь, что там впереди творится…

Я глянул и вздрогнул…

Окружающая нас тьма сгущалась, а наша машина словно погружалась в чернила. Потом у меня неожиданно потемнело в глазах. Я услышал испуганный крик Ольги и чертыхание Петровича. Какая-то неведомая сила приподняла наш реанимобиль, и он стал вращаться вокруг своей оси. На несколько минут я выпал из реальности…

Потом вращение остановилось, и стало немного светлее. Окружающий нас мир изменился. За окном стояла зима, хотя сегодня, когда мы выезжали на линию, на дворе был всего лишь сентябрь. Кроме того, куда-то делись уличные фонари и светящиеся рекламные щиты. Лишь где-то вдали горели факелы, словно во времена Средневековья. Не хватало лишь рыцарей в латах и колымаг угнетенных вилланов.

– Петрович, где мы? – спросил я. – Что случилось?

– А хрен его знает, Гена, – ответил Петрович. – Я не вижу ни моста, ни Финляндского вокзала, ни Большого дома. Правда, впереди стоят какие-то армейские машины. Кажется, «Тигры» – на них спецназовцы обычно рассекают. Кстати, Ольга, как ты там – цела?

– Вроде цела, – дрожащим голосом ответила Ольга. – Руки-ноги на месте. Геннадий Михайлович, что это было? Мы словно провалились в тартарары.

Я задумался. Ситуация мне не нравилась все больше и больше. Интуиция (а она меня редко подводит) подсказывала мне, что мы влипли в какую-то историю. Вот только в какую?

– Надо сходить на разведку, – наконец решил я. – А вы, ребята, накиньте куртки. Да и я утеплюсь. Похоже, что за бортом прохладно. Температура точно минусовая.

– Ты, Гена, там особо не геройствуй, – Петрович пошарил в бардачке и достал оттуда баллончик со слезоточивым газом. – На вот тебе на всякий пожарный. Ну, а ежели увидишь что – беги назад со всех ног. Давай, дружище, с Богом!

Вздохнув, словно перед прыжком в воду, я открыл дверь. В лицо мне пахнуло холодом. Еще раз вздохнув, я вылез из машины и сделал несколько шагов в сторону «Тигров»…


 
Читать Узнать больше Скачать отрывок на Литрес Внимание! Вы скачиваете отрывок, разрешенный законодательством и правообладателем (не более 20% текста). После ознакомления вам будет предложено перейти на сайт правообладателя и приобрести полную версию произведения. Купить электронку Купить книгу Купить книгу в магазине Купить бумажную книгу Labirint
4.0/8
Категория: Попаданцы новые книги | Просмотров: 5006 | Добавил: admin | Теги: Александр Харников, Вежливые люди императора
Всего комментариев: 1
avatar
0
1
Электронная книга отсутствукт
avatar