| Главная » Книги про попаданцев » Фантастические книги про попаданцев » Попаданцы в альтернативной истории | [ Добавить книгу ] |
Вячеслав Турченко. Экипаж Ковчега.
Повесть| [ () · Скриншот ] | 30.10.2012, 15:55 |
Экипаж Ковчега.
Научно-фантастическая повесть.
Жанр: альтернативная история, постапокалипсис.
Автор: Турченко Вячеслав Михайлович.
Все права защищены. © 2012.
Сайт проекта: http://ekovcheg.com/
Высокая волна
2012, декабрь, 13. Атлантический океан.
Все этого ждали, но никто по-настоящему не верил. Слишком много концов света было обещано в последние годы. Ни Нострадамусу, ни слепой Ванге, ни календарям майя, ни даже всероссийскому шарлатану Глобе ввести народ в заблуждение не удалось. Граждане уже не верили никому. Каждый занимался своим делом. Если грянет, будем встречать, но если нет – надо заботиться о куске хлеба на завтра. И о месте под Солнцем.
У каждого своё представление об этом местечке под светилом пятой звёздной величины. Один мечтает о горсти варёного риса, другой – о власти если не над самой звездой, то для начала над отдельно взятой планетой в её системе. Вот эти последние что-то и перемудрили. Или коллайдер в разгон пошёл, или «Арпу» в резонанс вогнали, а может, яйцеголовые ещё что-нибудь такое врубили. Никто уже этого не расскажет. Рассказчиков не сыскать, а слушателей осталось немного.
Всё произошло буднично и почти незаметно.
Мы с Максом и Евой выполняли плановое погружение на подводное плато в семидесяти милях севернее Азорского архипелага. Системы «Дельфина» работали нормально. Я взглянул на указатель заряда батарей – оставалось 30%, на пару часов нормальной работы. Макс докладывал на «Петергоф» наши координаты и глубину – 2380 метров. Ева крутила настройки наружной видеокамеры. Словом, нормальная рабочая обстановка на борту научно-исследовательского глубоководного аппарата. Угадайте следующее слово! Совершенно верно. ВДРУГ.
Запищал зуммер предупредительной сигнализации. Жёлтая лампочка «Скорость погружения» тревожно замигала. Я бросил взгляд на глубиномер. Стрелка прибора резво вращалась: 2400, 2450, 2500… Такое зрелище я видел на приборной доске спортивного самолёта, когда мой друг и фанатик высшего пилотажа Алекс однажды решил взять меня на «слабо» в пикировании с полупереворота. Скорее тебя стошнит, дружище. Вестибулярный аппарат лётчика и моряка – это земля и небо. Соответственно.
В иллюминаторе я увидел всё ту же подводную равнину и груду камней рядом с нами, а боковым зрением – Еву, продолжающую свою фотосессию.
- Какого чёрта, Фэд? – рявкнул Макс.
- Похоже, датчик глубины тю-тю.
- Но ОНО сейчас отработает экстренное всплытие!
- Командир, я бессилен.
- Пилоты, в чем дело, мне надо минут пять, и вон тот камешек захватить, - подала голос Ева.
Но «Оно», то есть система аварийного автоматического управления, уже сработало. Безопасная глубина погружения «Дельфина» составляет 3000 метров. В нормальном, ручном режиме мы иногда даже превышали этот порог на 30 – 50 метров безо всяких последствий. Но сегодня ситуация попала под контроль электроники из-за резкого возрастания показаний глубиномера. Попробуй, объясни ей, что указатель глубины безбожно врёт и под килем расстилается поверхность относительно ровного подводного плато. Словом, на значении 2750 зажёгся красный сигнал, и взвыла сирена аварийного оповещения. «Оно» сбросило аварийный металлический балласт, активировало пиропатроны экстренного всплытия, и в клубах пузырей и жёлтой мути отработанной химии наш «Дельфин» пробкой устремился к поверхности. В бормотании газов за бортом и визге алярмов, я еле разобрал ободряющую фразу Макса:
-Фэд, я тебе оборву все внешние признаки пола.
То, что он сказал, было сказано сгоряча, но по голове мне настучать следует. Готовил аппарат к погружению я, подпись бортинженера об этой готовности стояла моя, стоимость аварийного всплытия описывается числами с несколькими нолями. В общем, укрощая взбесившуюся электронику и переводя системы в режим всплытия и сближения с кораблём-маткой, я, как говорится, намыливал одно место.
«Дельфин» ухнуло на первой после прибытия на поверхность волне, затем стало мерзко болтать в верхнем слое океанской зыби. Даже опытным морякам такая беспорядочная качка не всегда сходит с рук. Морской геолог Ева Светлова резко изменила цвет симпатичного личика на инопланетно-зелёный и потянула авиационный пакет из-под сидения.
- «Петергоф», я «Дельфин», экстренное аварийное всплытие. Мы в порядке, ложная тревога. Дайте курсовой. Координаты… Фэд, мать твою, что с сонаром, нет базы! «Петергоф», у меня проблемы с навигацией, дайте маяк. Приём. Фэд, что ты себе позволяешь? Вообще ничего не работает!
Я и сам видел, что экран гидроакустической навигации пуст. Нет ни зелёной «нулевой» точки судна-матки, ни отметок навигационных буёв. Ни на гидроакустическом, ни на УКВ каналах связи не было слышно голосов дежурного оператора или вахтенного помощника «Петергофа». Электроника сегодня явно бастовала, и этот саботаж грозил мне крупными неприятностями.
- Уравнять давление. Открыть люк. Поднять антенны радара и GPS!
Я высунулся по пояс из люка. Набежавшая волна без промедления окатила мой торс. Благо, на этот случай все мы были облачены в водонепроницаемые комбинезоны. Открываю лючок вспомогательного отсека и высвобождаю телескопические мачты навигационных антенн. Обзор из миниатюрной рубки «Дельфина» почти никакой, да и волна какая-то рваная, короткая и высокая, прямо тебе не Атлантика, а Чёрное море. Макс дёргает меня снизу и протягивает портативную радиостанцию:
- Свяжись с базой, пусть засекают нас и ведут, я врубаю радиомаяк.
- «Петергоф», «Петергоф», здесь «Дельфин», даём маяк, у нас проблемы с электроникой, встречайте. Приём.
Строго по Высоцкому: а в ответ – тишина.
- Вымерли они там, что ли? На радаре лишь мелкая шелуха, эфир пуст, ни одного спутника на GPS! Ни матки, ни буёв на экране. Фэд, объясни мне, что это значит?! Где мы находимся? Они что, во времени провалились?
Похоже, что таки да, как выражаются жители южной Пальмиры. Двадцать минут обсервации, попыток связи, визуального и радионаблюдения выдают нам лишь один результат: горизонт чист, если не считать незначительной метки на экране радара в полутора милях. Корабль-носитель «Петергоф» водоизмещением 7 тысяч тонн, десяток навигационных буёв, несколько американских спутников системы глобальной навигации и даже геостационарный спутник связи, который мы пытались задействовать для вызова экстренной помощи – все они дружно покинули наше пространство и время.
- Если быть объективными, то скорее мы, как наименее крупный и важный объект, покинули привычный континуум, - я пытался перевести в шуточки. Максим включил ходовой двигатель «Дельфина» на экономход и выруливал на единственное эхо-отражение на экране радара. Вскоре я снова высовываюсь из люка. Наш аппарат болтается возле спасательного надувного плота, на резиновом понтоне которого набито: «Petergof, St. Petersburg». А из тента плота перепугано выглядывает мой подчинённый, электронщик и акустик Петро Гарбуз из службы базового техобеспечения. Вот ты-то мне сейчас и нужен, ты-то и ответишь за эти электронные шутки! Но почему плот?
- Петруччо, принимай конец! Крепи! Двигай сюда!
В тесноватом обитаемом отсеке «Дельфина» с прибытием мокрого Петра жить становится почти невыносимо, но мы, следуя поговорке, не в обиде. Люк закрыт. Мы все – слушаем. И пытаемся осознать. Ибо то, что мы слышим, больше похоже на злую шутку, или бред разболевшегося Петиного воображения.
- Волна до неба. Примчалась, как ветер. Я на корме настраивал радиобуй. Судно перевернулось и покатилось по вертикальной стене воды на правый борт. Как игрушка со спинки дивана. Грохот, крики. Я со страху прыгнул подальше за борт. Чуть не захлебнулся. Когда вынырнул – увидел пару обломков и гору воды. Какой-то Эльбрус! Она цепляла вершиной облака и мчалась за горизонт. Вскоре недалеко всплыл самонадувной плот. Забрался на него, а тут и вы подошли. Это что-то нереальное, таких волн не бывает.
- Фэд, какую глубину показывал прибор до ЧП?
- Две двести восемьдесят.
- Аварийка сработала на две семьсот пятьдесят. Значит, высота волны была не менее трёхсот семидесяти метров. Скажите мне кто-нибудь, что могло породить ТАКУЮ ВОЛНУ? Какое землетрясение или удар метеорита? И что еще натворила ЭТА ВОЛНА? Братцы, вы понимаете, что вообще произошло?!
Мы не понимаем. Чтобы понять, нужно время. Нужно что-нибудь увидеть ТАКОЕ. Это уже ждало нас, более того, это происходило сейчас, где-то недалеко, и будет происходить так далеко, как только может быть далеко на этой маленькой планете. Везде. Попробуйте осознать это. ВЕЗДЕ НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ.
- Как командир экипажа, приказываю. Включить радиобуй космической связи для подачи сигнала бедствия. Аварийные припасы спасательного плота перенести на «Дельфин». Все потребители электроэнергии «Дельфина» отключить в целях сохранения заряда батарей. Радар включать каждые два часа на предмет обнаружения плавучего объекта или берега. Продукты питания и пресную воду расходовать только с моего разрешения. Установить ходовые вахты в следующем составе: с ноля до четырёх – капитан Максим Соломонов. Четыре–восемь – бортинженер Фёдор Солнцев. Восемь-двенадцать – техник Петро Гарбуз.
- А я? Максим Николаевич, а я?
- Тебе, Ева отводится особо ответственная должность кока и добытчика. В снабжении плота и в нашем аварийном комплекте имеется небольшой запас медикаментов, пищевых концентратов, питьевой воды и рыболовные снасти. Сейчас ты должна всё это взять на учёт, затем приступаешь к рыбалке. Не знаю, сколько нам придётся болтаться в море. Без рыбы в этих краях мы не останемся, это поможет нам избежать голода. Альтернативы пока нет. Надежды, что нас кто-то спасёт – тоже. Поэтому прошу всех членов экипажа приготовиться к суровым лишениям. Это не высокие слова, ребята. Плот – пушинка в океане. «Дельфин» без подзарядки батарей может пройти пять – семь миль. До ближайшего берега не менее семидесяти. Следовательно, наш аппарат можно использовать только как средство укрытия от волн и солнца. Комфорта не обещаю, но гарантирую уверенное удержание на плаву в любую погоду, если ходовая вахта будет закрывать люк при малейшей опасности. Пока всё. Приступить к несению вахты!
Время вечернее. Моя вахта. Какое-то косматое злое Солнце садилось за морской горизонт в окружении рваных тёмных облаков, подсвеченных снизу недобрым желтоватым сиянием. Не нравился мне закат. Впрочем, не мне одному и не только закат. День, начавшийся завтраком в уютной кают-компании «Петергофа», подготовкой к погружению на лазурных ленивых волнах утреннего океана – вдруг заканчивался каким-то сюрреалистичным закатом Солнца за горизонт опустошённой диким цунами планеты. На болтающемся посреди бескрайнего океана мизерном аппарате, неспособном к плаванию без специального судна обеспечения и большого коллектива специалистов. А само судно со всей командой, похоже, уже покоилось на подводном плато, которое мы так спешно покинули всего пару часов назад. В голове это не помещалось. Ребята устраивались в креслах обитаемого отсека. Я, в позе приснопамятного танкиста Гудериана, уселся на плоском комингсе люка и стал вертеть головой, ведя наблюдение. На горизонте не видно ни одной точки или огня. Бесполезный бинокль висит на шее, портативная радиостанция молчит, сигнальная ракета выглядывает из специального контейнера. Волна немного убилась. Меня кто-то дёргает снизу. Ева.
- Фёдор Ильич, выпустите меня.
Выпускаю. Усаживаюсь на маленькой рубке, уступая девушке место «командира танка». Она неуверенно распечатывает рыболовную снасть из аварийного комплекта.
- Похоже, на рыбалку ты выехала впервые в жизни.
Грустно кивает. Разбираемся со снастями, излагаю тезисы великой мужской науки, забрасываем. Странно на меня посматривает. Кажется, что она чему-то радуется. Последствия шока? Отдаю ей бинокль, а сам приступаю к таинству.
- Ева. Тебе повезло с именем. Не исключено, что ты сейчас единственная женщина на Земле. Почти как тогда, в первый раз.
-Ой, Фёдор Ильич…
- Прости за бестактность. Сколько тебе лет?
- Двадцать девять.
- А мне – сорок шесть. Не намного больше. Можно на «ты». Федей, наверно, будет рановато, но на Фёдора обещаю отзываться.
- Неудобно. Вы офицер, бортинженер, а я…
- А ты погулять вышла? Думаешь, я не знаю, какой конкурс ты выдержала, чтобы попасть в экспедицию? Какой медицинский отбор прошла? Милая, я ни разу не видел на борту этого аппарата людей, о которых можно сказать: вот этот – просто так. Изволь уважать себя, особенно в сложившихся условиях. Ты – член экипажа. И неизвестно, кто из нас окажется самым нужным или полезным для выполнения задачи.
- Какой задачи?
- Моя неуместная шутка содержит долю правды. Что-то случилось в масштабах всей планеты. Возможно, и задачи у нас будут даже глобального уровня.
- Не слишком ли громко сказано?
- Боюсь, что именно так или почти так. В эту минуту гибнут миллионы, если не миллиарды, людей на всей планете. Творится такое, что я не в силах представить. Такую волну могли породить силы, несравнимые даже с землетрясениями. Ты, как геолог, должна с этим согласиться.
- Господи, я не могу поверить. Это же чудовищно, как можно говорить об этом?
- Я хотел бы ошибиться!
- Хорошо, Фёдор… Я проходила курсы по выживанию и спасению на море. Имею представление, что это непростое и малоперспективное дело. О каком спасении планеты мы можем сейчас говорить? Кто бы нам помог?
- Лёгкой жизни в ближайшие годы не гарантирую. А насчёт помощи – настоящему моряку и волна помощник. Принимай!
На крючке бьётся рыбина. Восхищенные вопли, оживление «в низах». Главное – отвлечь товарищей, да и себя самого от страшных мыслей, уже вьющих чёрные гнезда в глубинах души: что с близкими? Пережить ТАКОЕ в приморских городах, где остались наши семьи, невозможно. И попробуй не взвыть в голос на глазах у девушки, не осознавшей, насколько точной могла оказаться моя глупая шутка про её имя.
Три красных ракеты
2012, декабрь, вторая половина. Атлантический океан.
Сказать, что надоело – значит, ничего не сказать. Столько дней на болтающемся, как известная инстанция в проруби, «Дельфине» - это перебор. Сначала у Евы, а потом и у Петруччо прекратились приступы морской болезни. Петя - бывший подводник, а, как известно, после лётчиков у них - самая слабая вестибулярка. И это, пожалуй, единственный плюс в длинном списке негатива. Мы с Максом, как старшие по возрасту, опыту и чинам делаем вид, что всё идет по плану, что спасение рядом и оснований для волнения нет. Молодёжь делает вид, что верит в нас и в успех нашего безнадёжного предприятия. Золотые ребята, они даже не подозревают, как поддерживают нас самих. Похожие на прессованные опилки галеты и кисленькие конфетки из аварийного рациона заканчиваются, невзирая на ежедневное уменьшение порций. Пропорционально растёт аппетит, вспоминаются сытные обеды и недоеденные когда-то котлеты. Спасибо небу, прошёл дождь, мы приняли бесплатный душ и собрали в спасательном плотике приличное количество пресной воды. От голода спасает подвяленная рыбка, нечасто, но регулярно попадающая на крючок. Идея с парусом провалилась в зародыше. Превратить погружаемый аппарат в парусную яхту оказалось делом пустым.
Мы потерялись в океане. Спутниковая навигация не работает. Другими средствами определения координат «Дельфин» не оборудован. Экран радара чист, как совесть младенца. На моей вечерней вахте посвежело, а с наступлением темноты начинается шторм. Оставаться на верхней палубе опасно. Задраиваем внешний люк. Проходят часы. Болтает безбожно, порой аппарат подныривает на несколько метров, но в его прочном корпусе четыре человека могут чувствовать себя в относительной безопасности. Скоро обнаруживаем, что спасательный плотик, принайтованный к «Дельфину», исчез. Хорошо, успели вычерпать из него пресную воду и собрать её в одной из балластных цистерн нашей мини-подлодки. В отсеке, рассчитанном на три человека, тесно. Петруха скорчился на каком-то чехле между креслами командира и наблюдателя. Согласно воинской истине: «Только сон приблизит нас к увольнению в запас». Мн-да, дембель в опасности. Пытаемся дремать.
- Шум винта малотоннажного судна, - внезапно громко рапортует наш электронщик. Школа. Он служил акустиком на подлодке. Все оживляются, но кроме Петра, никто ничего не слышит, только бормотание волн за бортом.
- Петя, ты уверен?
- Командир, меня сам мичман Петренко учил. По магнитофонным записям, с помехами. Как он матерился! Даже действием оскорблял, правда, не по голове. Берёг слабое место. Докладываю: идет самым малым, дистанция не более двух миль, пеленг без приборов не скажу.
- Включить сонар! Быстрее, Фэд, возможно, это шанс.
Гидролокатор показывает небольшой объект в семнадцати кабельтовых.
- Ракету! Приготовить фальшфейер!
Я выпихиваю себя в люк, рву шнурок сигнальной ракеты. Волны пытаются затолкать меня обратно и прорваться вовнутрь нашего кораблика. Бешено сопротивляюсь, за шиворот льются потоки, и вот награда: в пелене брызг, на грани видимости из моей ныряющей позиции различаю в вышине три красных расплывчатых отсвета.
- Визуальный контакт, четыре часа!
- Задраить люк! Включить аварийные огни! Питание на ходовой двигатель! Докладывать пеленг на цель!
Мои пальцы летают над пультами. Акустик не отрывает взгляд от экрана, громко, по-военному, сыплет цифрами докладов. Краем глаза вижу лицо Евы. Если надежда имеет глаза, они сияют так, как у этой девушки. Красивая. Как я раньше не замечал?
Мигая оранжевыми проблесками и подвывая сиреной, «Дельфин» подруливает к небольшой яхте. «Dream sail», «Парус мечты». Порт приписки – Марсель. Как тебя занесло сюда со Средиземного моря? Судёнышко поплавком летает на штормовой волне, вид у него печальный. Вместо грот-мачты из палубы торчит сломанный огрызок. Почти все леера ограждения вырваны с корнем, на бортах видны солидные вмятины. Но серьёзных повреждений корпуса не видно. Людей на палубе - тоже. Зажигаю фальшфейер и различаю такой же яркий, густо дымящий огонь на корме яхты. Судя по всему, принять наши швартовы некому. Петро вызывается перебраться на яхту и произвести стыковку двух кораблей. Это вам не космос, это штормящий океан. Попадёшь между корпусами – размажет в кляксу. Неосторожное движение – и тебя никто не найдёт среди волн. Безжалостно сажая аккумуляторы, Макс демонстрирует высший пилотаж и подводит наш аппарат в нужное место, в нужное время. Невзирая на присутствие леди, в отсеке стоит жуткая матерщина. Издержки мужской профессии… Техник перелетает с борта на борт, и через некоторое время два несолидных судёнышка связаны воедино десятком всевозможных концов, шкотов, фалов и чёрт знает каких верёвок, лишь бы покрепче и надёжно. Я отправляюсь с дипломатическим визитом на флагман союзной эскадры. Чуть не смыло.
На корме Петруччо уже ведёт переговоры с экипажем в составе единственной персоны, в коконе из парусины, намертво привязанной к ограждению кокпита. Слышу английскую речь. Судя по голосу, персона принадлежит к женскому полу, крайне напугана. Сейчас её требования не выходят за рамки нескольких часов сна без риска оказаться за бортом. Прострация. Мне показалось, что я уловил запах спиртного. Здесь поможет только покой и время. С большими трудностями переправляем спасённую (или кто тут кого спасает?) на борт «Дельфина», где Ева берёт над ней шефство. Бегло осматриваем яхту на предмет наличия отсутствия других членов экипажа. Заодно убеждаемся, что тонуть в ближайшее время судно не намерено. Краткий доклад командиру. Приказ: оставаться на яхте, следить за концами, отдыхать по очереди, ждать окончания шторма. Люк нашей субмарины захлопывается. Порывшись в парусном рундуке, находим плавучий якорь. Это небольшой парашют из парусины. Заброшенный в воду с носовой части яхты, он поможет нам держаться против волны. Легче будет штормовать. Злоупотребляю служебным положением: на первую вахту ставлю Петра. В маленькой каюте, заваленной запасными парусами, вью себе уютное гнездышко. Только сон…
Шторм выматывал наши силы четыре дня. Мы с Петруччо почернели от недосыпа, руки покрыты мозолями, волдырями и ссадинами от вечно рвущихся и сращиваемых нами буксирных концов. Порой кажется, что кроме волн, рваных канатов и летающего над головой батискафа в жизни у меня не было, нет, и не будет ничего иного. И подлая мыслишка: «А оно тебе надо?» высовывает острый носик из-за угла подсознания. Прочь! Бывало хуже. Но реже, да.
И настал тот день, ради которого терпели. Зыбь вздымала наши суденышки на мощном дыхании, но в последнюю ночь мы с техником даже поспали по очереди. Все пятеро собрались на палубе «Паруса мечты». Мы, наконец, можем разглядеть поближе нашу новую спутницу. Мари Мейер, лет тридцати, француженка. Симпатичная маленькая брюнетка. Беседуем по-английски, благо, ни у кого из нас это не вызывает проблем: морская профессия без этого сегодня невозможна. Мари с мужем на своей яхте решили пересечь Атлантику оригинальным маршрутом. Гигантская волна накрыла их на подходе к Азорам. В момент удара Мари находилась в каюте. От гибели её спасли военно-морская привычка мужа держать все люки задраенными и тяжёлый киль яхты. Супруг, управлявший корабликом, исчез. Судёнышко несколько раз перевернулось через киль, но вскоре вернулось в нормальное положение. Мачта была сломана, Мари обошлась крепкими ушибами и мелкими ранами. Яхта была в их семье уже не первый год, и Мари имела представление о её устройстве. Супруг, отставной флотский офицер, давал ей уроки по судовождению, они вместе прокладывали курс на карте. Придя в себя, она запустила двигатель и попыталась продолжить путь на острова, ближайшую землю на момент катастрофы.
- Но магнитный компас показывает чёрт знает что! – Воскликнул Макс. В этом мы убедились в первый же день.
- Так и есть, а моя антенна спутниковой навигации улетела вместе с мачтой.
- И что же ты делала?
- Я поняла, что архипелаг без средств навигации мне не найти. Поэтому сориентировала судно по Солнцу на восток в надежде выйти к европейскому или африканскому берегу, встретить людей и там решать мои проблемы. Запас топлива у нас был хороший, продуктов и воды тоже достаточно. Единственная моя оплошность - цистерна питьевой воды дала трещину, которую я заметила слишком поздно. Спасалась от жажды пивом, которого на борту было несколько ящиков. Когда начался шторм, намертво привязала себя в кокпите. Шансов спастись в такую погоду почти не было, и тут, как из-под воды – три красных ракеты.
- Точно, из-под воды, - пробормотал я.
Без лишних церемоний Мари Мейер вместе со своей яхтой была зачислена в состав нашего экипажа. Объединение дало нам неплохую добавку к рациону в виде консервов и колбасы, а также навигационные карты района плавания. Кроме моральной, после гибели мужа, поддержки, Мари получила профессиональный морской экипаж и батискаф в придачу. Ничего смешного. Батискаф был оборудован современными средствами наблюдения и связи. Невзирая на то, что остаток энергии аккумуляторов составлял не более 10%, мы могли и были намерены использовать эти средства с полной отдачей. Зато яхта имела приличный запас горючего и дизельный двигатель. Проинспектировав механическое хозяйство, я убедился в его исправности и готовности к использованию. Оставалось выбрать курс.
- На восток! – сказал командир. Иного пути у нас не было. Караван, состоящий из прогулочной яхты с батискафом на буксире, тронулся в путь. Надо сказать, что духом мы воспряли. Одно дело болтаться на перископной глубине, без хода и надежды самостоятельно решить возникшие сложности. И совсем другие ощущения, когда ты можешь сам выбирать свой курс. На ходовую вахту был готов заступить любой из нас. Ева упросила меня дать пару уроков рулевого матроса и стала счастливой хозяйкой штурвала на утренней молодёжной вахте. Медленно, намного медленнее, чем хотелось, мы продвигались на восток. Наступило католическое Рождество. Мы поздравили нашу французскую подругу, выпили пива.
Решение капитана
2013, январь, начало. Атлантический океан.
Наступление Нового Года мы не заметили. Штормило, было некогда.
Одна из проблем людей, терпящих бедствие в океане, - это скученность на малой площади. Ты постоянно находишься на виду у других и сам постоянно видишь, как цветасто выражаются моряки, эти надоевшие морды. Даже отправление естественных надобностей происходит, как минимум, с ведома этих «морд», что не добавляет комфортности при разнополом, а в нашем случае даже интернациональном экипаже. Как-никак, мы с Максом и Евой были гражданами России. Иноземная фамилия Петрухи Гарбуза в комментариях о происхождении не нуждается. Присоединение к экипажу Мари вообще порождало смутные воспоминания о сборище безродных космополитов и методах борьбы с этим явлением в недавнем светлом прошлом. О светлом будущем мечтать мы побаивались, а настоящее пытались скрыть друг от друга решительностью в глазах и уверенностью в разговорах. Надо сказать, что с каждым днём это становилось трудным и неблагодарным занятием. Начало панических разговорчиков не должно исходить от капитана. Чтобы не подорвать его авторитет и уважая стойкость более молодых и неопытных товарищей, я первым нарушил запретную тему.
- Друзья, предлагаю поговорить о наших планах.
Макс настороженно посмотрел мне в глаза. Мы знакомы с курсантских лет, вместе выхлебали не один фунт морской соли и научились понимать друг друга. Уловив тему на подсознательном уровне, он зорко осмотрел наше воинство. Воинство встретило смотр демонстративно бодро поднятыми подбородками и подчёркнуто спокойными выражениями лиц. Удовлетворённым прищуром командир дал мне «добро» продолжать.
- При самых подходящих условиях плавания, наша скорость составляет менее трёх узлов. Учитывая то, что курс по Солнцу и звёздам мы выдерживаем только приблизительно, наш суточный переход не превышает 50 миль, при этом мы расходуем много горючего на буксировку «Дельфина». Полноценное использование батискафа без специализированного судна невозможно. Наши задачи сейчас намного проще. Круг этих задач и варианты их решений я и предлагаю обсудить. Дальнейшее замалчивание наших проблем и обмен неоправданно оптимистическими взглядами считаю нецелесообразным.
Ну и выдал. Знай инженерную мысль! Капитан понял:
- По морской традиции, во избежание злоупотребления авторитетом старших, первыми высказываются самые молодые. Акустик Гарбуз, прошу вас!
- Благодарю, Максим Николаевич. Все мои попытки установить радиосвязь с внешним миром остались без результата, хотя гарантирую, что аппаратура в рабочем состоянии. То же относится к средствам спутниковой навигации и связи. Выводы неприятные. Если они подтвердятся даже частично, батискаф нам действительно потребуется нескоро, при всём уважении к Фёдору Ильичу.
Петруха знал, что я был одним из авторов и создателей этого чуда подводной техники, знал моё отношение к воплощённой мечте юности. Он сам был влюблён в «Дельфин» всеми фибрами своей электронно-транзисторной души. Спасибо, дружище. Мне всегда везло с экипажем.
- Мадам Мейер, прошу высказать ваше мнение.
- «Парус мечты» мог развивать более 16 узлов при хорошем ветре и исправном парусном снаряжении. Под мотором мы давали 8, а иногда и 10 узлов. Вполне достижимо для нас проходить 200 морских миль в сутки и тем самым намного увеличить вероятность достижения берега и людей. Мой бедный Жан всегда был сторонником быстрого передвижения, он ведь был военный моряк, впрочем, это уже… - на глазах молодой женщины блеснул бриллиант слезинки, и она отвернулась.
- Спасибо, Мари, мы грустим вместе с вами и, похоже, еще неоднократно будем благодарить вашего супруга за хорошее судно. Научный сотрудник Ева Светлова, пожалуйста.
- Воды и продуктов питания, при экономном режиме, у нас осталось на десять дней. В последние два дня мы поймали лишь одну небольшую рыбину, через неделю продовольственный вопрос может стать у нас самым главным. Вчерашний дождик слегка отодвинул проблему питьевой воды, но Петины шутки типа «Моется тот, кому лень чесаться» уже перестают веселить даже его самого. Я морской геолог, но не навигатор и не эксперт по выживанию. Поэтому поддержу любое предложение по выходу из создавшейся ситуации.
- Ева, мы признательны тебе за заботу о наших желудках, а еще больше за дружескую поддержку нашей спутницы в трудную минуту. Мы мужчины, тем более моряки, не умеющие открыто выражать свои чувства. Думаю, Мари присоединится к нашему мнению, - Француженка нежно обняла подругу.
- Бортинженер Солнцев. Ваше заключение о технических аспектах плавания.
- Состояние корпуса и силовой установки яхты удовлетворительное, чем не могу похвастаться в отношении батискафа. Батареи «Дельфина» на грани полной разрядки, через неделю они совсем выйдут из строя. Специальное оборудование, к примеру, радио, навигационное, акустическое и электронное, в том числе два бортовых и один портативный компьютер, может быть демонтировано и установлено на яхте. Самое необходимое оборудование можно снять с батискафа относительно быстро. Запас горючего на яхте - на восемь суток полного хода, экономичным ходом – более чем на двенадцать. Если удастся раздобыть подходящий материал для мачты, то парусов и шкотов имеем достаточно, специалистов по их применению у нас три человека. Следует без сожалений расстаться с «Дельфином» и направиться к ближайшим берегам с приемлемой скоростью. Мы терпим бедствие, командир, этот факт нет смысла скрывать друг от друга. Поэтому, следует принимать решения, направленные в первую очередь на спасение наших жизней и здоровья, отыскание твёрдой земли, людей и возвращение в цивилизованный мир. О наличии которого я, невзирая на атеистическое воспитание, хотел бы крепко помолиться.
- Благодарю всех за содержательные доклады и выдержку, проявленную в сложившихся обстоятельствах. К сожалению, я не могу дополнить ваши сведения ничем существенным, ибо нахожусь с вами, в прямом смысле, в одной лодке. Строить предположения о причинах, а тем более о результатах происшедшей катастрофы, я не могу ввиду отсутствия объективной информации. Субъективное, мое персональное мнение, таково: масштабы этого события могут оказаться очень большими.
Нас пять человек, из них только мы с Фэдом можем похвастаться длительным знакомством, крепкой дружбой и, как говорят пилоты, слётанностью. От нас обоих, - мгновение на обмен взглядами: «Не так ли? – О чём речь!», - могу отметить, что коллектив у нас подобрался прекрасный. Как опытные моряки, мы рады видеть ваши уверенные и продуктивные действия в первые, самые трудные дни нашего дрейфа, вашу волю к победе. Особенно хочу поблагодарить женскую часть команды за то, что не поддались панике и унынию. Глядя на вас, мужчинам просто стыдно быть слабыми. Мы обычные люди, нам тоже бывает тяжело на сердце и у нас тоже остались близкие, о судьбе которых страшно думать.
Нам предстоит выбираться со смертельной ловушки. Волею обстоятельств я стал вашим командиром, с вытекающими требованиями безоговорочной дисциплины и ответственности перед товарищами за каждое слово и поступок. В экстремальной ситуации я возлагаю на себя право без церемоний и уговоров требовать немедленного выполнения любого моего распоряжения. В случае моей гибели или недееспособности, моим заместителем остается старший механик Солнцев. По праву морского профессионала и старшего по возрасту.
По прибытии в цивилизованные условия и отступлении грозящей нам опасности, каждый из вас волен будет идти, куда ему угодно и поступать по-своему. Но до тех пор, пока я командир этого экипажа, не рекомендую оспаривать мои требования, а тем более прямые распоряжения. Мы на войне. Наш враг – стихия. Цена победы – наши жизни. Одиночки редко выживают в таких условиях.
Приказываю: до наступления завтрашнего рассвета демонтировать из батискафа максимум полезного оборудования. Участвуют все. Старший – бортинженер. С восходом Солнца снимаемся курсом на восток.
Навигация и астрономия
2013, январь, 09. Атлантический океан.
Мой «Дельфин» уже несколько дней где-то дрейфует в одиночестве, с наглухо задраенными люками и с письмом внутри о событиях, принудивших к этому. Такая вот дорогостоящая бутылка с запиской для грядущих детей капитана Гранта осталась за кормой. Остались позади счастливые денёчки шумных экспедиций, уникальных погружений, радостного предвкушения возвращений в родной порт.
Наблюдаем за Солнцем и немногими известными звёздами. Чего греха таить, расслабились современные судоводители с приходом спутниковой навигации. Настоящий штурман среди нас только Макс. Он-то и заметил, что небо на протяжении ночи ведет себя не так, как следует. Пытаясь хотя-бы приблизительно определить наше местоположение по Полярной звезде, он вдруг обнаружил, что она перестала быть «центром вращения» звёзд Северного полушария. Центр этот сместился, и весьма прилично. Приняв за аксиому, что хоть Солнце-то таинственные пакостники, учинившие катастрофу, не стронули с места, Макс вычислил новое положение географических полюсов Земли, линии Экватора и соответствующих стран света. Поелозив навигационной картой на штурманском столе, командир заявил, что Экватор сейчас проходит через Средиземное море, Северную Америку и Австралию. И, двигаясь навстречу встающему утром Солнцу, мы приближаемся не к Западной Африке и даже не к Гибралтарскому проливу, а вероятнее всего, к Северной Испании, а то и к Бискайскому заливу. Вот и причина, почему так долго не открывается предполагаемая на востоке земля: мы двигались наискосок, по-старому – на северо-восток, почти не приближаясь к берегам. Объяснение крайне неустойчивой погоде, частым штормам и шквалам: нужны будут многие десятилетия, прежде чем климат планеты «притрётся» к новой орбите и начнёт успокаиваться. Да, ситуация с навигацией.
В курс были внесены соответствующие поправки, и наука восторжествовала: сегодня перед обедом над яхтой закружила чайка. Эти птицы улетают далеко в открытое море, но об относительной близости земли свидетельствуют однозначно. На борту поднялся такой гвалт, что испуганная птаха улетела прочь.
- Каррамба, соблюдать тишину, золотая команда! – голосом пиратского главаря взревел наш капитан, - Ещё не вечер!
Молодёжь не поняла наглого плагиата командира, но с удовольствием включилась в предложенную игру. Петруччо заорал дурным голосом что-то в пиратско-блатном стиле, за что едва не был повешен на несуществующей рее и навсегда лишён права исполнять песни в общественных местах.
- А говорят про певучий украинский народ. С таким слухом - и такой голос.
- Пан мичман Петренко говорил, что акустик должен хорошо слышать и чётко докладывать, а вопли дурных рокеров и павиан повторит. Он также осуждал какое-то ногодрыгание, но я понял только про рукоблудие.
- Мудрым был ваш пан мичман!
- Умел учить. Как отца родного вспоминаю. Кладезь мудрости, - валял дурака этот парнишка, умеющий нарисовать электронную схему, разглядывая через лупу вскрытый микрочип. – Мне всегда попадались хорошие учителя.
- Учителям везло с учеником, - еле слышно произнёс Максим, когда молодые люди переместилась к носовой части судна, и мы с ним остались в относительном уединении кокпита.
- Сколько на утренней вахте?
- Трое. Пара веток деревьев, одна совсем близко, листья почти свежие.
- Значит, скоро.
Мы с командиром не ставили в известность остальных, что уже вторые сутки наблюдаем признаки приближающегося берега. Несколько раз в бинокль видели парящих птиц, встречались ветки деревьев и обычный бытовой мусор в виде обрывков пластика, кусков бумаги или обломков дерева. Молодые люди воспринимали это, как рядовое загрязнение моря, но опыт давал нам возможность раньше замечать и подробнее читать эти приметы. Вчера рано утром недалеко от борта проплыл еле заметный силуэт, и мне с трудом удалось удержаться от шума. Тихонько приоткрыв дверь в каюту, я встретился взглядом с Максом. Прежде, чем занять место у штурвала «Дельфина», мой друг восемь лет отработал капитаном на сухогрузе. Это хорошая школа для тех, кто хочет научиться мгновенно просыпаться от взгляда, изменения ритма качки или от шестого чувства. Через минуту он бесшумно появился в кокпите и направил бинокль в указанном мною направлении.
- Молчим пока, - одними губами сказал мне и так же тихо скрылся в помещении. Силуэт утопленника растаял в рассветной дымке. Если мёртвое тело плавает вдали от берега – значит, оно имело два-три дня подводного дрейфа до «всплытия». В океане такие «лакомые кусочки», цинично говоря, «не залёживаются». Множество жителей моря, от акул до мелких крабов, быстро находят угощение и освобождают стихию для нового витка жизни. Значит, океан «сыт по горло»…
Мы не хотели волновать ребят, пытались оттянуть момент откровения как можно дольше, хоть немного продлив их неведение и надежду.
- Корабль лево тридцать! – раздался вопль ученика великого прапорщика. Действительно, школа! Над горизонтом белела надстройка крупного судна.
Через час «Парус мечты» описал дугу вокруг обнаруженного судна и лёг в дрейф.
Теплоход «Мари Роуз» был необитаем. Никто и не стал бы обитать на огромном, 230 метров длиной корабле, на три четверти погружённом в воду носовой частью. Этот бывший линейный контейнеровоз, «матка» на морском сленге, совершал длительные, часто кругосветные рейсы между крупными портами мира, которые только и могли принять и обслужить его. Сдав-приняв большую партию грузовых контейнеров, он величественно продолжал свой бесконечный путь, оставляя на берегу мелочные заботы, а за кормой – не достойные его внимания тихоходные сухогрузы. Многие завидовали экипажам этих кораблей. Особенно те, кто не знал про короткие стоянки в портах, про необходимость держать высокую скорость в любую погоду, про соответствующий высоте волны и периоду качки «комфортный отдых на море», про изнурительный труд штурманов и механиков. В своё время, поддавшись молодым амбициям, я отдал дань машинным отделениям этих красавцев. Задора хватило в общей сложности на четыре года. Потом возникло понимание того, что я сам становлюсь одной из машин, расположенных ниже ватерлинии, что подходит период техобслуживания моих деталей, но эти детали выпущены в единственном, эксклюзивном варианте и никто не сможет воспроизвести мои сердце, почки, изношенные нервы и кости. Я уступил ручку телеграфа следующему поколению романтиков. И вот встреча старых знакомцев. Судно стояло почти вертикально, зарывшись носовой частью в море и вознеся к небу огромный гребной винт. Волны лизали оставшиеся закреплёнными на палубе контейнеры, почти достигая бывшей лобовой переборки жилой надстройки. Большая часть палубного груза отсутствовала, судно имело хороший запас плавучести. Его конструктор мог бы порадоваться идеальному совпадению практики с формулами великой науки под названием Теория и устройство корабля.
- Возьмём на буксир, отведём в Лиссабон и получим приз. Должно хватить каждому на яхту, даже останется, - пробило меня на юмор о моське, покусившейся на слона. Девушки с недоверием повернули ко мне головы, а хитрый ученик прапорщика подмигнул за их спинами:
- Абордажной команде десять процентов сверху. Максим Николаевич, прошу включить меня в список призового экипажа!
Ева подозрительно взглянула на Петра. Её мог спасти опыт общения с этим неутомимым балаболом. Ведь «до того», на борту доброй памяти «Петергофа», ей приходилось быть свидетелем, а то и жертвой его не всегда безобидных «солёных приколов». Мари была истинным дитём капиталистического строя, и ее голос прозвучал официально:
-Капитан, а как будет оплачиваться буксировка МОЕЙ яхтой этого судна?
Старина Макс плавал слишком долго, чтобы дело обошлось лишь одной жертвой нашей жестокости:
- Двадцать процентов призовых плюс покрытие расходов. Пока нет свидетелей, желательно поискать топливо и другие припасы на борту этого судна. Переход с буксиром будет длинным, наши ресурсы почти исчерпаны. Абордажной команде на бак, приготовить швартовы!
Я запустил двигатель, яхта малым ходом двинулась к полузатонувшему судну. Девушки замельтешили среди канатов, а гадюка Гарбуз, нырнув в каюту за фотоаппаратом Евы, повел свой репортаж:
- Ильич, это надо увековечить. Ведь потом не поверят!
- Получим мы с тобой, Петруччо. Ой, получим!
- Заржёте – обоих спишу, нет, под килем протяну! До поры молчим. Это надо будет правильно подать, иначе девчата обидятся. А пока готовьтесь вдвоём в группу разведки, - у Макса впервые за всё время весело блестели глаза. Это был шанс. На большом судне мы могли разжиться всем необходимым, чтобы автономно продержаться длительный период. Как капитан, он, да может быть я, понимали всю сложность и опасность нашего положения. На хрупкой прогулочной яхте, без пищи, воды и горючего, но самое главное – без определённости своего местоположения в бескрайнем океане мы болтались уже почти месяц. Самое страшное - мы с Максом не были уверены, что долгожданный и желанный берег примет нас так же милосердно, как раньше тысячелетиями принимал потерпевших крушение моряков. Свидетели тому безмолвно проплывали мимо.
Пересмеиваясь, мы подводили яхту к левому борту судна. Девушки с энтузиазмом выполняли все распоряжения, Петя документировал подлый розыгрыш под соусом официального фиксирования трудов спасательной команды. По мере приближения, размеры плавучего монстра стали наглядно доходить до сознания абордажных амазонок. Яхта выглядела ореховой скорлупой под нависшим небоскрёбом белой надстройки контейнеровоза. Вряд ли Мари читала дедушку Крылова, но скалить зубки на такого «слоника» ей явно расхотелось. Славная девушка, привыкшая смотреть на мир трезвым взглядом. Камера беззастенчиво фиксировала забавное изменение выражения ее личика. Я успел незаметно показать кулак Петрухе, прежде чем она обратилась ко мне:
- Месье Фэд, это была шутка?
С чувством нашкодившего пса я развёл руками:
- Мари, нельзя постоянно быть серьёзным даже в нормальной жизни, а после длительного стресса нам просто необходимо немного расслабиться. И мы ожидаем получить самый главный приз – возможность выжить.
Она действительно была славная девушка. С грустными глазами и поджатыми плечиками, она приблизилась ко мне. Затем с воплями на нескольких нецензурных языках, известных мне по роду интернациональной профессии, надрала уши старому больному механику. Она сделала это так, как не умела даже соседская бабка, в прошлой жизни моего детства изловившая семилетнего воришку в своём малиннике. А уж баба Зина знала в этом толк!
Когда закончился этот ужас, я лицезрел старшину второй статьи Гарбуза. Его воспитанием в «параллельном классе» занималась Ева. Ему не позавидовал бы ни Каин, ни даже праведник Авель, хотя о строгости праматери человечества ходят легенды. Я возблагодарил судьбу за бережное ко мне отношение. Хитрый Макс прикрылся дипломатической неприкосновенностью капитана, но чёрная метка на следующем пиратском саммите ему была гарантирована. Самое нехорошее заключалось в том, что видеосъёмка нашей экзекуции была произведена предавшим меня другом от начала и до конца. Нас принудили встать на одно колено и целовать женскую обувь, громко клясться в лояльности, любви, уважении и во многих вещах, о которых женщины вспоминают в таких случаях. Процесс грозил продлиться до наступления Страшного суда, приговор которого для мужской части экипажа уже был ратифицирован. Тогда капитан сказал:
- Группа разведки, получить инструктаж.
И мы его получили. «Парус мечты» удалился от возможного греха, а мы с техником стали пробираться в надстройку «Мари Роуз». Я повидал разных судов на своем веку, в том числе и собратьев этого великана. Но они в основном находились в горизонтальном положении, ну, или отклонёнными в пределах поляры штормовой остойчивости. Перемещаться по переборкам вместо палуб было дико и неестественно. Но разведка была произведена быстро и тщательно. Как говорится, профессионализм не пропьёшь. Я знаю, где и что искать на грузовом теплоходе.
День заканчивался. Экипаж расположился на опрокинувшемся бортовом балконе огромной надстройки полузатонувшего корабля. Прямо на переборке, ставшей палубой, в железном ящике весело трещал огонь. Мы ели жареное мясо, пили найденное вино, наслаждались чистотой собственных тел и свежей одеждой с чужого плеча. Корабль еле заметно покачивался на океанской зыби.
Его постигла участь всего мирового флота 13 декабря 2012 года. Получив повреждения в носовой части, судно стало тонуть. Экипаж спешно покинул его на спасательной шлюпке правого борта, захватив только самое необходимое. Об их судьбе мы уже не узнаем. А «Мари Роуз», передумав тонуть, лишь круто изменила наклон своей продольной оси и стала бороздить опустевшие моря по усмотрению ветра, течений и других неодушевлённых судоводителей. Которые любезно и привели её на пересечение с курсом «Паруса мечты». В кладовых мы нашли множество не успевших испортиться продуктов и консервов. В цистернах запасов – пресную воду, газойль и машинные масла. В кладовых и мастерской судна – инструменты и всякие детали, без которых ни я, ни Петя не могли чувствовать себя полноценными морскими инженерами. Что касается Макса, то я мог только сочувствовать девушкам. По наивности души, они приняли ортодоксальную штурманскую веру в лист навигационной карты и циркуль с заточенным карандашиком. Ну, еще секстан. Ага. Плавали, знаем. Когда нашли залежи карт, энтузиазм ещё украшал их чело. Когда поволокли связки толстых лоций, стали видны капельки пота. Но когда ненасытный Соломонов взял-таки на абордаж заваленную вырванной мебелью штурманскую рубку, Мари заявила, что её яхта не имеет достаточного водоизмещения, чтобы обеспечить безопасное плавание с таким количеством бумаг, регламентирующих это плавание. Они пока не знали, что мы с Петрухой уже спустили на воду спасательную шлюпку левого борта и тихонько наполняли её действительно нужными для плавания железками, жидкостями и другими вещами, к примеру, подвесным мотором, спасательным плотом, аквалангом и запасными баллонами со сжатым воздухом. Мы нашли непроницаемые термоизолирующие спасательные костюмы, упаковки рабочей одежды и обуви, тёплые куртки и многое, многое другое, о чём человек, живущий на берегу, никогда мог бы и не припомнить, но без чего в море опытному человеку становится неуютно. К примеру, обычный огнетушитель. Кто видел горящие, как бумага, листы корабельной стали, тот знает. Я – видел. Петрухе рассказал незабвенный Петренко. Ох, подозреваю, непростой был этот мичман. Если у них такие мичмана, то на что способен, к примеру, украинский старший мичман? Я уж молчу про офицеров. Ладно, шутки шутим, но дело делаем.
Одного дня для качественного мародёрства на погибающем судне нам не хватило. На третий день оказалось, что нам нужно такое же, но исправное судно. Для транспортировки награбленного имущества. А когда мы взломали пару уцелевших контейнеров, пришёл коллапс. Вопрос навигации встал во весь рост. Нам нужен свой остров Монте-Кристо для укрытия сокровищ. Макс засел за свои талмуды, влезал на плоскую, ставшую почти горизонтальной, корму со своими блестящими бронзой приборами, орал на девчат, пока они не смылись и едва не утопили яхту, учинив перегруз судёнышка продовольствием. В общем, как любой пиратский налёт, дело сопровождалось воплями, алчностью и полным отсутствием дисциплины. Как всегда, остатки рассудка сохранил лишь капитан. Когда ему удалось собрать экипаж и добиться тишины, он заявил:
- Я знаю наши координаты.
Мы напряглись.
- Мы находимся в трёх десятках миль от побережья Франции, между Нантом и Брестом. Добро пожаловать на родину, Мари.
Девушке пришлось присесть, чтобы не упасть. Ева держала её за руку.
- Хочу поделиться моими наблюдениями. Когда на море происходит авария, подобная этой, - он обвёл глазами приютившее нас судно, - поднимается тревога всепланетного масштаба. Задействуются поисково-спасательные службы многих стран, на место происшествия устремляются сотни людей и десятки единиц техники. Особенно в районе с высокой плотностью судоходства. Ничего этого мы не наблюдаем, даже плотного судоходства, ибо, с вашего позволения, Мари, «Парус мечты» не может заменить собой десятки теплоходов, которые должны пересекать это место днём и ночью. Нашу команду можно было бы считать спасательной, если бы ей не были присущи признаки банды мародёров. Но даже в этом случае мы не должны быть одинокими в такой близости обитаемого берега, так как мародёрство – одно из самых древних и любимых занятий человека.
Застыв, мы ждали главных слов капитана. В глубине души каждый из нас всё давно понял, но мы ждали его сообщения, мы хотели, чтобы ЭТО сказал он…
- Я скажу. Катастрофа была глобальной, выжили в ней очень немногие. Я боюсь, что выжившие скоро будут завидовать тем, кто этого уже не увидит. Мы должны убедиться в правильности или ошибочности моих слов.
Земля!
2013, январь, 18. Бискайский залив.
Есть места в океане, вызывающие напряжённые ассоциации. Обычно это связано со сложной навигацией и трудными погодными условиями. Популярные примеры: «ревущие сороковые» широты между Австралийским и Южноамериканским континентами, мыс Доброй надежды в Южной Африке или пролив Дрейка, пройдя который, моряк имеет право вдеть серебряную серёжку в ухо. За Бискайский залив награда не полагается, но местечко тоже известно в наших узких кругах промозглыми циклонами и вечной болтанкой. Видно, смещение земной оси благотворно повлияло на скверный характер этого залива, иначе ни «Мари Роуз», ни тем более наша яхта не продержались бы тут так долго.
В разведку командир решил отправить меня и Петра. Во-первых, мы мужчины, во-вторых, не пропадём на море, а в-третьих, ему самому, при всём желании, надо было осуществлять общее командование и находиться в штабе, временно квартировавшем на борту непотопляемой «Мари Роуз». Как мы выяснили, при аварии освободились цепи обоих её якорей. Глубина моря была достаточной, чтобы якоря «взяли» грунт. В процессе скитаний судно случайно зацепилось на этом месте. Проведя необходимые наблюдения, мы убедились, что стоящее вертикально судно не намерено ни тонуть, ни менять якорную стоянку в ближайшее время. Нажитое мародёрским трудом имущество было рассортировано, в большой части выгружено обратно. Хабар перераспределили между яхтой и приобретённой нами спасательной шлюпкой. Это был стандартный крытый бот водоизмещением 3.2 тонны, с неприхотливым дизельком и просторным помещением, рассчитанным на 24 человека. Мы с Петрухой нескромно залили его вместительный бак и десяток канистр дизтопливом, запасли всё необходимое, чтобы нашему кораблику не пришлось передвигаться с помощью вёсел; даже небольшая мачта и парус были установлены в штатных гнёздах. Продуктов и воды мы нагрузили, как для полного экипажа «Мари Роуз». Учитывая кучу других мелочей, необходимых джентльменам в автономном плавании, мы были «упакованы» по-царски. Для полного счастья, наш электронщик настроил две найденные радиостанции, позволяющие оставаться в постоянном контакте с базой. Распрощались с товарищами, и наша шлюпка двинулась в путь.
Погода была относительно спокойной, температура воздуха 24 градуса. Видно, изменения климата нам придется принимать без комментариев. Магнитный компас по-прежнему бессмысленно вращал стрелкой. Мы уже начинали привыкать к новой географии. Максим снабдил комплектом навигационных карт и новых правил ориентирования по светилам, так что движение наше было осмысленным, а настроение бодрым. Каким бы ты ни был просоленным мореманом, возвращение на берег всегда будет приятно волновать твоё сердце. Слишком давно наши ластоногие пращуры покинули морские просторы. Когда зоркий глаз Петруччо различил на горизонте тёмную полоску, пустынные воды услышали наши радостные голоса. Теория теорией, но было приятно, что командир не ошибся в расчётах. Земля оказалась именно там, где он предполагал. Сначала мы шли просто к берегу, затем выбирали место для высадки. Встречающих не было. Насколько я помнил, эти низменности не были плотно заселены. Но сейчас - ни зданий, ни дорог, ни деревьев. Глазу не было за что зацепиться, только унылое серое болото до горизонта. Наш кораблик, как во льды, вошел форштевнем в зону прибоя, плотно заполненную плавающим в воде мусором. Здесь было всё: сломанные деревья, горы бумаги и пластика, всевозможные предметы быта и обломки неизвестных конструкций. Легче сказать, чего не было. Была опасность повредить гребной винт. Поэтому дизель был остановлен, и мы медленно двигались с помощью вёсел и багра. Было впечатление, что мы оказались на мусорной свалке большого города, и зловоние подтверждало наши ощущения.
- Ильич, у меня такое чувство, словно по берегу прошёлся великан с огромным ластиком.
- Петя, ты знаешь, где я был в ТОТ момент. Ластик ты видел своими глазами.
- Вам повезло. То ещё зрелище.
Шлюпка воткнулась носом в прибрежную грязь. Когда-то друзья пригласили меня на охоту, и мы целый день провели на заболоченном озере. Именно берегу того озера, а не залива, носящего имя непокорного племени басков, соответствовала местность, где мы, после многих недель морских скитаний, впервые ступили на сушу. Назвать эту зловонную жижу сушей можно было с большой натяжкой. Хорошо, что мы были обуты в сапоги, найденные на благословенной «Мари Роуз». Ноги по щиколотку ушли в тину. Со всех сторон в море стекались грязные водяные потоки, от маленьких ручейков до серьёзно гремящих речек. Их течение несло новые и новые кучи всевозможных предметов. Бесконечная свалка тянулась по всему видимому побережью и заканчивалась в нескольких сотнях метров от линии прилива.
- Похоже, волна смыла всё живое и неживое, а при отступлении размазала это вдоль побережья. Кто-то устроил генеральную помывку планете.
- Накатываясь на отмель и берег, волна цунами могла стать раза в два выше. Ты можешь себе вообразить, какая это энергия? Миллиарды тонн морской воды налетели на берег и шли вперёд, пока не встретили препятствие в виде высоких гор или скал. Этот напор угасал по мере возвышения суши над уровнем моря. Учитывая, что в этих краях местность равнинная и не очень поднята, цунами, вероятно, ушло на десятки, а то и сотни километров вглубь континента. Произошло это в очень короткое время. До сих пор вода продолжает возвращаться в море, и длиться это будет долгие годы. Прости, но делегации встречающих не будет.
В куче мусора я разглядел изломанную куклу человеческого тела. Сняв шапки, мы просто постояли над ним. Я дёрнул стартовый шнурок сигнальной ракеты:
- Петя, мы салютуем невинно погибшим жителям нашей планеты.
У него покраснели глаза. Хотел отвернуться, но самому было… Через несколько минут мы разомкнули скорбные объятия.
- Ильич, как же нам быть? Страшно!
- Надо жить, Петя. Выжить самим, искать и пытаться спасти как можно больше оставшихся. Они должны быть. Кто-то выжил в море, как мы, кто-то был высоко в горах или в глубине континентов. Если это был природный катаклизм, он имел свой эпицентр. Чем дальше от него, тем слабее должен быть результат катастрофы, тем больше людей могло спастись.
- С чего начнём?
- Доложим начальству, посоветуемся.
Мы оттолкнули шлюпку от берега и выгребли на чистую воду. Завели мотор и отошли мористее, чтобы избавиться от запаха свалки. Кроме неприятных ощущений, я остерегался подцепить какую-нибудь инфекцию. Гниль и трупы создавали для этого все условия, в мусоре разрушенной цивилизации могли оказаться любые яды. По свежим следам здесь можно было найти много ценного для нас. Через короткое время природа начнёт зализывать раны, и полезные трофеи будут навеки погребены. Но цель нашей экспедиции совсем иная.
- Парус, Парус! Роза на связи!
- Роза, вас слышим! Что нового?
Связь была отличной. Прошлым вечером, проводя отладку радиостанций, Петя долго сканировал эфир на стандартных, а затем и нестандартных частотах связи и радиовещания. Только шум естественных помех иногда врывался в динамики.
Доложив нашу информацию, я предложил командиру следовать обговоренному накануне плану и получил «добро». Это значило, что мы должны совершить разведку крупного города и порта Брест. До него было несколько часов хода, и наш кораблик не быстро, но уверенно побежал по волнам. Мне начинала нравиться «Роза», как окрестили мы шлюпку в благодарность к её громадной мамаше. Похожая на большую черепаху, она солидно вела себя на океанской волне, хорошо держала курс и давала не менее шести узлов скорости. Простое и надёжное оборудование было рассчитано на использование малоподготовленными людьми. Непотопляемый корпус, укрытый несгораемым пластиком, предоставлял нам уютное укрытие. Мы с напарником могли безбедно путешествовать на «Розе» больше месяца. Приблизительно на такое время и планировался наш поход по берегам Бискайского залива. На побережье стояло много промышленных городов и портов, ближе к Испании местность приобретала горный характер, и можно было рассчитывать на встречу с людьми.
Были соображения, которые касались нашего ближайшего будущего. Мы предполагали, и сегодня это подтвердилось, что обширные приморские территории опустошены гигантским цунами. Рассчитывать на то, что нам удастся быстро найти пригодный для нормальной жизни участок суши, было наивно. Более того, на такой участок могли рассчитывать другие выжившие, а начинать новую жизнь с конфликта нам не хотелось. Вывод напрашивался сам: первое время надо оставаться в море. Судно позволит нам не быть привязанными к одному месту и обследовать большие территории, иметь возможность сравнения и выбора наилучшего варианта. В море наверняка блуждают другие корабли с нужными нам припасами, а возможно, и с людьми, нуждающимися в нашей помощи или могущими помочь нам. Ведь послало же провидение яхту Мари Мейер! Где были бы мы, если бы не она? «Парус мечты», безусловно, прекрасное судно. Но оно уже тесновато для нас и наших трофеев. А если говорить на языке профессионалов, то иначе, как хлипкой посудиной, чудом уцелевшей в этой катастрофе, его не назовёшь. Везение не бывает вечным, это особенно относится к морю. У нас тут расчёт строится на законах физики, а не фортуны. Важнейшей целью нашего похода был поставлен поиск подходящего судна. Выживших в той или иной степени пригодности кораблей должно быть немало, необходимых знаний и навыков для их восстановления нам не занимать. Надо будет – соберем из трёх один корабль!
[c]**************************************Повесть в процессе публикации на сайте Экипаж Ковчега. Дважды в месяц выкладывается свежая глава. Буду благодарен за конструктивную критику. Автор. | |
| Просмотров: 5999 | Загрузок: 56 | Комментарии: 3 | | |
| Всего комментариев: 3 | ||||
| ||||
