О возвращении в базу, как и о результатах боя, мы сообщили ещё загодя по радио, поэтому героев встречали с помпой. Оркестр, возбуждённые горожане, цветы, фотовспышки. На фоне этого избитый «Новик» выглядел грозно и весомо, как и подобает боевому кораблю, вышедшему победителем из горнила сражения. Сдаётся мне, Шульц малость подвинет на пьедестале Руднева. Впрочем, это всего лишь моё мнение. А так затмить подвиг «Варяга» у него всё же не получится.
А вот «Форель» вошла в бухту Золотого Рога тихо, без лишнего шума и убралась в дальний угол, где и находился её причал. Словно и не принимала подводная лодка участия в походе. Похоже, начальство решило придержать этот козырь в рукаве. Хотя к чему это, если мы были обнаружены «Цусимой» и даже обстреляны. Надеются, что самураи спишут это на глюки? Как по мне, то рассчитывать на это глупо. Впрочем, тот факт, что мы не будем принимать участие в торжествах, меня очень даже радовал.
Что же до похода, то я не назвал бы его для «Форели» неудачным. Да, мы промахнулись, но хватает и положительных моментов. Во-первых, отработали взаимодействие с надводными кораблями. Во-вторых, наработка опыта в условиях реального боя. В-третьих, поход почти в тысячу миль, чего до нас никто и никогда не делал. Да, на буксире. Ну и что с того. За время перехода отрабатывался регламент, различные приёмы и манёвры. Одним словом, подводники вынесли из этого похода много чего полезного.
Когда встали у причала, лодку тупо заперли и сдали под охрану. Нет там никаких условий для несения вахты от слова совсем. Только кратковременные выходы на дежурство, вот и всё, на что она годится. А то, что устроили мы, иначе как мазохизмом не назвать. Хорошо хоть, на «Новике» отдыхать получалось нормально.
После этого лейтенант Рааб-Тилен построил нас троих, выразил благодарность за проведённый поход и отпустил до утра в увольнительную. Лично я этому был только рад, а потому поспешил в нашу небольшую казарму и быстренько переоделся в парадную форму. Оно бы сразу в гражданку, но кто же позволит матросам подобные вольности. Приведя себя в порядок, получил у нашего боцмана увольнительную и поспешил в город.
Так как мы располагались на отшибе, то нечего было и думать о том, чтобы поймать извозчика, и я направился на набережную пешком. К тому моменту, когда приблизился к пришвартовавшемуся «Новику», Скрыдлов уже успел посетить крейсер с выстроенным в парадном строю экипажем и принять доклад от Шульца.
Происходило это нерядовое событие при большом стечении народа. Люди соскучились по победам. При прорыве отряда Эссена торжества проводить никто не стал. Да, накрутить хвоста японцам тогда получилось, но, по сути, радоваться было нечему, потому что случившееся восприняли всё же больше как поражение. Ведь костяк эскадры вернулся в осаждённую крепость.
Зато теперь победа была явственной, без какой-либо двойственности. Один русский крейсер и отряд миноносцев вступили в бой с превосходящими силами, потопили три вражеских вымпела и вернулись домой с безоговорочной победой. Так что его превосходительство не стал скромничать, и в честь победителей были намечены настоящие торжества, а в морском собрании сегодня давали бал.
Матросы гурьбой валили с крейсера и миноносцев в увольнительную. На борту оставалось не больше четверти личного состава. О том, чтобы отпустить всех, нечего было и мечтать. И только когда основной наплыв горожан схлынул, к трапу стали подкатывать санитарные повозки, а на набережную начали выносить раненых и павших. Панихида была назначена на завтра. Сегодня же праздник, и не стоит его омрачать.
– Олег! – услышал я, когда вышел на набережную в поисках извозчика.
Обернулся и в удивлении воззрился на окликнувшего меня мужчину. Его тут не могло быть. Не то чтобы это невозможно, но тысяча вёрст по прямой до Владивостока, а то и все две, если по дорогам и в объезд зоны боевых действий, это всё же изрядное расстояние. Однако вот он, стоит себе и улыбается в тридцать два зуба, опровергая эти доводы.
– Эмильен? – не смог сдержать я удивления.
– Разумеется, это я. А ты что же? Мне не рад?
– Рад, конечно же. Просто безмерно удивлён.
– Вот и славно. Мне очень хотелось тебя удивить. А ещё ты должен выполнить своё обещание. Помнишь наш уговор об эксклюзивном интервью?
– Естественно, помню, – всё ещё не в состоянии справиться с удивлением, ответил я.
– Так понимаю, что у тебя увольнительная?
– Ты правильно понимаешь.
– В таком случае приглашаю тебя посидеть в ресторане.
– Ты ничего не забыл? – указал я на себя, имея в виду матросскую форму.
– Ах да, – растерялся он.
– Ладно, не забивай себе голову мелочами. Пошли. Тут недалеко, – махнул я рукой, подзывая извозчика.
Матросам не запрещается пользоваться их услугами. Иное дело, что лишних денег у нижних чинов не водится, и они предпочитают бить ноги, а не кататься в наёмных экипажах. Но я могу себе позволить подобное, как и переодеться в гражданское платье. Только до квартиры доехать нужно.
– Ну и какими судьбами ты тут, Эмильен? – спросил я, когда мы уже катили в пролётке.
– После того, как стало известно о прорыве части русских кораблей во Владивосток, я справедливо рассудил, что ты присоединился к ним. А тут ещё и лаймы не на шутку всполошились по поводу расстрела русскими из пушки спасающихся неповинных японских моряков. А после сведения о том, что тебя придали суду и разжаловали в рядовые. Что только подтвердило, где именно следует тебя искать.
– И ты, как настоящий друг, бросился мне на помощь, – хмыкнул я.
– Прости, Олег, ты, конечно же, мне друг. Но не настолько, чтобы я сорвался за пятьсот лье[1], чтобы поддержать тебя в трудную минуту. Двигали мною сугубо прагматичные цели. Как только ты ушёл из Артура, так и у меня с материалами стало совсем плохо, публика же меж тем ждёт новости о похождениях бравого мичмана.
– Матроса второй статьи, Эмильен, – поправил я.
– Это частности.
– Неужели надеешься на то, что я смогу предоставить тебе сенсационный материал, даже будучи нижним чином?
– Я в тебя верю, Олег. И потом ты уже смог это сделать.
– Это как же?
– Разжалованный герой.
– Протухшая новость.
– Не скажи. Публика верит в то, что я черпаю сведения из первоисточников и говорю только правду. Даже если она идёт вразрез с общепринятым мнением.
– Или в особенности, если твоя статья идёт вразрез с общепринятым мнением? – с хитринкой уточнил я.
– Или так, – пожав плечами, легко согласился он.
Экипаж остановился по указанному адресу на Никитской, и мы вошли в парадную. Поднялись на этаж в снимаемую мною квартиру. Обычно Павел Семёнович встречает меня на лестничной площадке, чтобы поприветствовать своего щедрого работодателя. Но в этот раз тут никого не было. Либо он не дома, либо приметил со мной незнакомого господина и предпочёл не показываться.
Когда вошли в квартиру, я сразу направился в комнату, отведённую Родионову под лабораторию и склад. Вдоль стены стояли книжные шкафы, заставленные коробками с киноплёнками, кассетами с фотоплёнками, картонками с фотографиями. Продолжать всё это хранить на «Севастополе» больше не было никакой возможности, вот я и озаботился новым рабочим местом для Дмитрия. Вообще-то стоило сразу, как только сняли квартиру, благо она просторная.
Я взял картонную коробку с фотографиями и жестяную с киноплёнкой, надписанные «Эмильен». Знал, что рано или поздно мы встретимся, так как имел на француза определённые планы. Вот и озаботился подготовкой соответствующих материалов для него. А уж способы вдохнуть свежую струю в давно потерявшие актуальность новости этот журналист знал, как никто другой. Я успел в этом убедиться.
– Вот. Специально для тебя собирал. На обороте фотографий названия кораблей, места, даты и краткие описания событий.
– Ага! Ты всё же не сомневался во мне! – хватая добычу, воскликнул Форже.
– Ну, я ведь обещал, – напомнил ему.
Оставив репортёра в гостиной разбирать добычу, направился в свою комнату, где разделся и, облачившись в халат, прошёл в ванную. На борту «Новика», конечно же, имеется баня, и я не был чумазым, но всё же, прежде чем переодеться в гражданское платье, не мешает привести себя в порядок. К слову, отсюда сразу направлюсь к цирюльнику, нужно подстричься, а то успел малость зарасти…
Найти «Форель» не составило труда. Как я и предполагал, Шульц отправил на поиски подводной лодки отряд миноносцев. Елесеев достаточно точно вычислил, куда именно её успеет снести, и чтобы обнаружить лишившийся хода подводный миноносец, оказалось достаточно одного единственного сеанса связи.
На возвращение во Владивосток потребовалось целых четверо суток. Машины и котлы продержались недолго, и уже через пять часов максимальный ход уменьшился до пятнадцати узлов, а экономичный и вовсе до десяти. Вздумай японцы продолжить преследовать нас, и они непременно посчитались бы с дерзким крейсером. Но нам повезло.
Наградной дождь обещал быть обильным. Шутка сказать, в одном бою превосходящие нас японцы потеряли два крейсера и миноносец. Что было задокументировано как на фото, так и на киноплёнку.
Я разве не говорил, что Родионов отправился с нами и находился на «Новике»? Впрочем, могло ли быть иначе при планировании столь серьёзного дела. Эти материалы я намеревался переправить великому князю, присовокупив к ним и чертежи гирокомпаса с соответствующей сопроводительной документацией. Но коль скоро тут появился Эмильен, то, пожалуй, вручу комплект фото и видеоматериалов об этом деле и ему. Нужно будет озадачить Дмитрия…
– Это просто великолепно. Я непременно использую твои материалы, и у меня множество вопросов. Но первое, о чём хотелось бы поговорить, это о вашем последнем походе, – когда я вышел из ванной, потребовал Форже.
– Полагаешь, что он был удачным? – вздёрнул я бровь.
– Уверен в этом! – убеждённо едва не выкрикнул репортёр.
– Ты «Новик»-то видел?
– Я не видел японцев, – с хитринкой возразил француз.
– Ну что же, резонно. Твоя правда. У нас, конечно, морда побитая, и улепётывали мы во все лопатки, но в результате умылись не мы.
Пока переодевался в гражданский костюм, довольно подробно рассказал о походе, успев ответить на множество уточняющих вопросов. Эмильен вооружился блокнотом и тщательно фиксировал все подробности. Его глаза буквально горели азартом.
Вскоре появился Родионов со своим кофром, в котором была кинокамера, фотоаппарат и материалы, отснятые в ходе похода. Форже тут же нацелился на них, но обломился. Всё это ещё предстояло проявить, рассортировать. Как он ни горячился, однако прекрасно отдавал себе отчёт в том, что материалы однозначно несут в себе ещё и секретную информацию, а потому доступ у него к ним может быть только выборочным. Впрочем, он будет рад и им. А уж зная о его ушлости, я ничуть не сомневаюсь в том, что ему удастся опередить наших борзописцев.
Мы вроде как собирались вместе сходить в ресторан, однако Эмильен извинился и перенёс поход на более позднее время. Подорвался и умчался на телеграф. Не удивлюсь, если он начнёт надиктовывать статью по горячему, что говорится, прямо с колёс. Талант, что тут ещё сказать.
Встретились мы с ним только вечером, и француз был доволен, как котяра, объевшийся сметаны. И да, я оказался прав. Он оккупировал телеграф самым первым, сумев надиктовать статью для своего «Фигаро» сразу на чистовую, используя лишь тезисы, записанные в ходе интервью.
– Кстати, Олег, у меня есть для тебя сюрприз, – когда мы уже обедали в ресторане, спохватился Эмильен.
– И какого рода? – проявил я любопытство.
– Извини, но если я тебе расскажу, то это уже не будет сюрпризом.
– Ну хотя бы скажи, приятный он или нет?
– Понятия не имею. Готовил-то я его от чистого сердца, а вот понравится ли он тебе, не знаю.
– Заинтриговал.
– Да я и сам в предвкушении, – хмыкнул француз.
Вечер, что говорится, удался. Мы поужинали и хорошенько выпили, закончив вечер, а вернее, ночь в борделе. Вообще-то не мешало бы завести себе подружку. Я не особый любитель подобных заведений, как не горю желанием и играть в любовь. Просто не вижу смысла, возможно, потому что воспринимаю этот мир как нечто инородное, эдакую продвинутую виртуальную компьютерную игру. Пусть никогда ни с чем подобным и не сталкивался.
Словом, нет ни единой причины, отчего мне стоит привязываться именно к этому миру. Как, впрочем, и к какому бы то ни было другому. Похоже, моя тушка в родном дала дуба, оттого меня и кидает по столь похожим, но всё же чужим мирам…
Утром я прибыл в расположение без опозданий. Вообще-то, неплохо бы после похода дать нам перевести дух, но наш командир решил, что одних суток вполне достаточно. Тем более, что есть личный состав, не участвовавший в походе, как имеется и учебный план.
Подозреваю, что наш фон дер Рааб-Тилен активно зарабатывает очки, чтобы непременно оказаться командиром пока ещё несуществующего отряда подводных миноносцев. И так как в первом бою случилась неудача, он решил взять реванш на ниве боевой подготовки. Очень надеюсь, что командиром назначат всё же лейтенанта Плотто. Понятия не имею, что это за офицер, но кем является мой нынешний начальник, я уже вижу.
К слову, отряд пока ещё не существует, но добровольцев уже набрали больше трёх десятков нижних чинов. Как уже имеется и вполне себе грамотный учебный план. С офицерами пока всё не слава богу, их попросту нет, но ведь и переводить их ещё некуда. Поэтому и занятия проводит фон дер Рааб-Тилен. Как бы он не был мне неприятен, должен отметить, что дело своё лейтенант знает туго и любит его.
Мы сидели в классе на занятиях, когда в дверь постучали, и заглянул дежурный по подразделению.
– Разрешите обратиться, ваше благородие, – вытянувшись в струнку, бросил он руку к бескозырке.
– Обращайся, – разрешил наш начальник.
– Прибыл посыльный из штаба флота за матросом Кошелевым.
– И зачем Кошелев понадобился в штабе флота? – видно, что Рааб-Тилен попытался сохранить беспристрастность, но удалось это ему плохо.
– Не могу знать, ваше благородие. И посыльный не ведает.
– Кошелев.
– Я, ваше благородие.
– На выход.
– Есть.
По классу пробежала волна шепотков. Все знали, что я из разжалованных. Как известно им было и о моих геройских похождениях. Поэтому новоявленные сослуживцы тут же начали строить догадки и гипотезы по поводу моего вызова. Да ещё и на фоне некомплекта офицерского состава.
Когда прибыл к дежурному по штабу, выяснилось, что меня желал лицезреть сам командующий, поэтому я сразу был препровождён в приёмную. Тут пришлось прождать битый час, пока адмирал принимал офицеров, и когда в приёмной не осталось никого, адъютант пригласил пройти меня.
Признаться, я был в недоумении по поводу этого вызова. Ладно ещё, когда речь шла о подготовке к походу, и командующий хотел лично убедиться в моих способностях. Ведь моя роль и впрямь была важной, хотя и не определяющей, не стоит раздуваться от чрезмерного самомнения. Но к чему понадобился Скрыдлову пусть и не очень простой, но всё же матрос, когда дело уже сделано?
– Ваше превосходительство, матрос второй статьи Кошелев по вашему приказанию явился, – вытянувшись в струнку, доложился я.
– Кошелев, – откинувшись на высокую спинку стула, смерил меня взглядом Скрыдлов.
Мне только и оставалось, что стоять молча и есть начальство глазами. Ну ещё гадать, за каким я понадобился этому дядьке.
– Не подскажете мне, Кошелев, что это? – Он взял с угла стола газету и бросил к противоположному от себя краю, делая приглашающий жест.
Ну что сказать, адмирал не забывает о том, что перед ним дворянин, а потому обращается ко мне на «вы». Ну и наверняка помнит и о моих прошлых заслугах. А ещё, и я это знаю совершенно точно, Эссен не прекращает капать ему в мозг по моему поводу. Делает он это без фанатизма, но с завидным постоянством.
А вот по поводу газеты… Хм. «Фигаро». И, судя по всему, ни разу не свежий номер. Минимум двухнедельной давности, потому что раньше тут могут появиться только перепечатки в местных изданиях и никак иначе. А вот название… М-да. Интересное такое название: «Благодарность российского императора!»
Кажется, я догадываюсь, о каком сюрпризе говорил Эмильен. Остаётся понять, на пользу это пойдёт мне или во вред. Когда-то его вмешательство мне серьёзно так помогло. Но вот чем оно обернётся сейчас, одному богу известно. Что ни говори, но одно дело, когда хозяину земли русской его подданные докладывают о том, что разжалованный в матросы осознал, воюет исправно и даже в этом качестве даёт прикурить японцам. И совсем другое, когда его, как нашкодившего котёнка, тыкает мордой в дерьмо зарубежная пресса. Вот интересно, мне этого проныру стоит поблагодарить или отпинать?
Снег тихо хрустел под ногами. Денёк выдался ясный и солнечный, хотя и морозный. Впрочем, трудно ожидать чего-то иного первого-то декабря. Тут скорее нужно радоваться тому, что он выдался погожим. Владивосток не балует своих жителей. Суровый край с непредсказуемой погодой и людьми особой закалки, которые не выживают тут, а живут и любят свою малую родину, время от времени отвешивающую им подзатыльники.
Впрочем, всё это лирика. А я тут, между прочим, не просто так прогуливаюсь, а направляюсь к барьеру с древним капсюльным пистолем в руке. Дуэль как она есть. Не скажу, что это входило в мои планы. Лермонтов тоже думал, что после полудня спокойно пойдёт принимать горячие ванны, даже процедуру заранее оплатил. А в итоге его труп омыли тугие струи летнего ливня.
К чему это я? Да к тому, что как бы хорош я не был, мой противник сжимает в руке такую же древность и полон решимости прикончить меня. И ведь нельзя иначе, если я намерен осуществить задуманное. Сочтут за трусость, и все планы псу под хвост. Опять же, репутация дорогого стоит. А у меня далекоидущие планы.
– Господа, предлагаю вам решить дело миром, – произнёс Эссен, являвшийся моим секундантом.
– Я не против, если Пётр Ильич готов принести извинения, – пожал я плечами.
– Не тратьте попусту время, господа. Вы, Кошелев, шулер, на то я готов поставить свою жизнь, – вскинул подбородок молодой мичманец.
Ну, как молодой. Между прочим, на целых два года старше меня. Вот только юношеского максимализма в нём столько, что выбивать его из паренька и выбивать. Впрочем, служба в суровых условиях быстренько всё расставит по своим местам. Просто ему дальше залива Петра Великого пока ходить не приходилось.
– Право первого выстрела за вами, Пётр Ильич. Приступайте, – резюмировал Эссен.
Видно, что его высокоблагородие явно не доволен происходящим, но и поделать ничего не может. Война войной, а офицерская честь стоит в особом ряду. Если в осаждённом Артуре и действующей армии поединки переносили на окончание войны, то здесь они были вполне себе в ходу. Не то чтобы стрелялись все сплошь и рядом, такого не случалось и в мирное время, но и запрета как такового нет.
И всё бы ничего, но стрелять первым жребий выпал моему противнику. Вот и пришлось мне встать вполоборота, прикрывшись пистолем, ну чисто тот самый Лермонтов. Хотя нет. Он как раз не прикрывался, изображая из себя ростовую мишень. Но я не готов подписаться на подобную глупость. Хотя и защита так себе, чего уж там.
Выстрел!
Моего соперника практически заволокло облаком порохового дыма, которое, впрочем, быстро рассеялось и поднялось ввысь. Я же ощутил, как левую щеку обожгло вжикнувшим свинцом. Коснувшись лица, обнаружил на пальцах кровь. Вот же засранец, пометил-таки. За прошедшие три дня я многое о нём узнал, и парень мне однозначно нравился. А то, что он ещё и не робкого десятка, хорошо владеет собой и в стрессовой ситуации его рука не дрогнула, и вовсе заслуживает уважения.
Ни капли сомнений, что попадание вовсе не случайность. Иное дело, что капсюльный пистоль требует особого подхода, и необходимые навыки за пару дней не получить. Ну и такой момент, что оружие нам обоим незнакомо и не пристреляно. Таковы правила. Так что парень выдал максимальный результат, на который только был способен. Да ещё и разочарование на лице, хотя теперь ему предстоит принять мой выстрел, а я слыву хорошим стрелком. Вот интересно, он просто храбрый или храбрый дурак. Если последнее, то ну его к Бениной маме иметь с таким дело.
Я единым плавным движением поднял пистоль, выводя его на линию прицеливания. И без задержек нажал на спусковой крючок. Это оружие достаточно точное, чтобы на дистанции в двадцать шагов вогнать пулю в нужную часть тела. Разумеется, при наборе определённых но. Для меня собрать их воедино не составляет труда, поэтому нога Налимова подломилась, и он рухнул в снег, окрасив его багряным. Вот так. Будет тебе уроком. И да, очень надеюсь, что не задел кость и не повредил артерию. В бедро-то я ещё попал, но разброс у этого гладкоствола всё же куда существеннее нарезного…
– Читали вчера вечерние новости? – когда мы уже ехали в санях, спросил Эссен.
– Не до газет как-то было. Есть что-то интересное? – посмотрел я на каперанга.
– В Порт-Артуре в бухте Белого волка подводная лодка под командованием лейтенанта Колчака атаковала и потопила японский миноносец номер шестьдесят восемь.
– Отчего не броненосец «Микаса»? Что-то совсем скромными стали наши борзописцы, – не удержался от усмешки я.
– Полагаете, газетная утка? – спросил Эссен с явным неодобрением.
– А вы полагаете иначе? – я выказал явное сомнение.
– Если бы был броненосец или крейсер, то я согласился бы с вами, Олег Николаевич. Но миноносец меньше сотни тонн, а потому это скорее всего правда. Так что не быть вам первым подводником, проведшим успешную минную атаку, – похлопал он меня по плечу.
Хм. А ведь он скорее всего прав. «Решительный» не был отправлен в Чифу, и Меллер остался в Артуре, а значит, работы по переделке подводной лодки Джевецкого продолжились. Александр Петрович дельный инженер и успел сделать многое в плане восстановительных работ кораблей, а также является изобретателем. Уж у него-то всяко лучше получилось бы управиться с этой задачей. А вот «Портартурец» Налётова точно мимо, на него попросту не нашлось двигателя.
– Получается, Меллер сумел-таки довести свой проект до конца, а Колчак не усидел на миноносце и отжал себе новинку. Очень похоже на него, если собачек опять перестали выпускать на охоту. Да и вообще Александр Васильевич до всего нового охоч, – после краткого раздумья согласился я.
– Это точно, – подтвердил Эссен.
– Только это не подводный миноносец, а полупогружной катер, способный уходить под воду на считанные метры и пробыть под водой несколько минут, – счёл нужным уточнить я.
– Вы просто завидуете, – отмахнулся Эссен.
– Вовсе нет. После «Форели» я зарёкся иметь дело с такими судами.
– А подводный миноносец лучше?
– Там, конечно, тоже тесно. Но как по мне, то сопоставимо с «ноль вторым», и коль скоро я чувствовал себя вполне нормально на катере, то и служба на лодке для меня не станет серьёзным испытанием.
– В таком случае поздравляю вас, Олег Николаевич.
– С чем?
– Вас хотел видеть командующий. Полагаю, что вопрос с вашим назначением решился положительным образом.
– Спасибо, Николай Оттович.
– За что? Задуманное вами пойдёт на пользу России, а в том, что вы сумеете воплотить всё в наилучшем виде, лично я не сомневаюсь.
– Но если бы не ваша убедительность, то мне не позволили бы проводить эксперименты с подводной лодкой. Всё же не минный катер.
– Это да. Подводный миноносец стоит куда дороже и уже является полноценным боевым кораблём. Но, с другой стороны, Николай Илларионович кровно заинтересован в положительном результате. Хотя бы и эпизодическом. И если задуманная вами модернизация сможет его дать, он готов рискнуть. Ну не в Артур же ему отправляться, в самом-то деле. Тем паче что во Владивостоке у него под рукой вполне боеспособный отряд. И даже уже в строю.
– Скоро в поход? – догадался я.
– И снова без меня. «Севастополь» и «Рюрик» остаются во Владивостоке, в рейд на японские коммуникации уходят только быстроходные корабли, – хмыкнул Эссен.
– Полагаете это ошибкой?
– Скучаю по «Новику». Боюсь, что мне предстоит до конца войны бряцать оружием. А ведь мы полностью готовы, вся артиллерия восстановлена, боекомплект пополнен, ход в семнадцать узлов, это не так уж и мало, чёрт возьми. Да ни один японский броненосец не сможет обойти нас.
– Зато это по силам броненосным крейсерам, и я не стал бы недооценивать их калибр. Фугасы у японцев весьма эффективны, – возразил я.
– Увы, но тут мне нечего вам возразить. При должном перевесе они и впрямь в состоянии разобраться с «Севастополем»…
Командующий, желающий видеть мичмана, это нонсенс. С другой стороны, всего лишь полтора месяца назад он вызывал к себе матроса второй статьи. Так что тут дело не в чине, а в самом человеке.
Я тот, кто заручился покровительством великого князя, во всяком случае, так думают. А также тот, кто обратил на себя внимание императора. Пусть и не благодаря личным усилиям, хотя все уверены в обратном.
Статья Эмильена возымела эффект разорвавшейся бомбы. Те же, кто клеймил меня за расстрел шлюпок с японскими моряками, набросились на Николая за столь вопиющую несправедливость. С кем выигрывать войну, если судить героев за выполнение ими своего служебного долга? Если что, этим коротким предложением можно выразить посыл, поданный в «Фигаро».
Наши-то газеты это не перепечатывали, не решились даже самые либеральные издания. А вот французы не постеснялись пройтись по Никки. А их мнение для него ведь так важно. Настолько, что одна из крупнейших парижских газет «Матен» ежегодно получает почти двести тысяч рублей за статьи, формирующие положительный образ русской императорской семьи. Так мог ли российский самодержец проигнорировать мнение французской общественности? Вот уж нет. Как не могла остаться равнодушной и элита империи. Ну как же, ведь это цивилизованная Франция.
Если коротко, то вице-адмирал Скрыдлов прямо в кабинете предложил мне написать прошение на имя государя о заступничестве. Вообще-то, речь шла о помиловании, но я не стал прогибаться, потому что это означало бы, что я признаю свою вину. Что ни в коем случае не входило в мои планы. Можете доказать, вперёд. Не можете, приговор незаконен.
По закону следовало бы подать апелляцию, а в изменившихся условиях это не такое уж и бесполезное занятие. Но процесс это долгий, времени же у меня нет вовсе. А вот хозяин земли русской может покончить с этим одним росчерком пера. Да и командующий не сам по себе решил поступить именно так, а получил соответствующее распоряжение.
Как бы то ни было, но уже через две недели, за которые моё прошение никак не могло достигнуть канцелярии его императорского величества, мне вернули всё. Правда, за последнее дело с «Новиком» никакая награда не обломилась, да и бог с ней. Главное, что справедливость восторжествовала, о чём мне следовало непременно переговорить с месье Форже, дабы он тиснул в своей газетёнке соответствующую статью в его великолепном стиле. Эмильен не стал выделываться и расписал Никки в таких радужных красках, что, как мне кажется, мечущаяся душа царя осталась абсолютно довольной.
Вот так и вышло, что я теперь оказался вторым офицером в пока ещё несуществующем отряде подводных миноносцев. Правда, если лейтенант фон дер Рааб-Тилен находился на должности командира «Форели», то мичман Кошелев значился выведенным за штат. Меня даже во флотский экипаж не приписали, потому что это повлекло бы за собой должность и соответствующие обязанности. Я же был занят подготовкой подводников. Вот так всё у нас кучеряво.
А ещё я набрался наглости и обратился к Скрыдлову с просьбой назначить меня на должность командира подводной лодки «Скат», которая направлялась во Владивосток без экипажа. С подводниками полный швах, набирают только добровольцев и никак иначе, поэтому я и решил ковать железо, пока горячо. Он обещал подумать.
Вот только это никак не гарантирует успех. Поэтому я решил предложить через Эссена целый ряд усовершенствований, которые обязался произвести за свой счёт. Все мои прежние успехи связаны с моими же новинками. Если только не брать в расчёт стрельбу. Всё же это обусловлено индивидуальным глазомером. Поэтому есть шансы, что я и в этот раз сумею учудить что-то такое эдакое. К тому же мои предложения выглядят вполне многообещающе…
– Ваше превосходительство, мичман Кошелев по вашему приказанию явился, – представ перед командующим в его кабинете, вытянулся я.
– Вижу, что дуэль не прошла для вас бесследно, – окинув меня взглядом, обратил он внимание на мою оцарапанную щёку.
– Мичман Налимов оказался неробкого десятка, и рука его не дрогнула, – и не подумал я умолять достоинства своего противника.
Адмирал принял это благосклонно, удовлетворительно кивнув. Согласно дуэльному кодексу, отныне все вопросы чести между нами разрешились, и мы либо должны говорить друг о друге в положительном ключе, либо не говорить вовсе. Ну хотя бы в течение какого-то времени, дабы это не привело к очередной дуэли. Слишком частые поединки это моветон.
– Жив? – спросил адмирал.
Ничего удивительного, что он не в курсе. Я ведь приехал прямо с поединка. Как ничего странного и в его информированности о нём, я же говорил, что явление это нечастое. К слову, драться стали куда меньше с тех пор, как дуэли легализовали. Во времена запретов они случались не в пример чаще. Запретный плод, ага.
– Ранение в бедро. Надеюсь, что кость не задета, – коротко сообщил я.
– Странная забота, – хмыкнул адмирал.
– Не наказать его за высказанное обвинение я не мог, серьёзно ранить не хотел. Если моё прошение будет удовлетворено, рассчитываю на совместную с ним службу.
– Даже так.
– Знающий штурман, не робкого десятка, честен, принципиален. Служить с таким бок о бок почитаю за честь.
– А как же с его отношением к вам?
– Оно изменится на прямо противоположное. Я в этом уверен.
– Ну что же, мне нравится ваш подход. Теперь же вернёмся к вашему прошению. Учитывая совокупность заслуг, я взял на себя смелость назначить вас командиром подводного миноносца «Скат», прибытие которого ожидается на днях.
– Благодарю, ваше превосходительство, я оправдаю ваше доверие.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, иначе ни ваши заслуги, ни поручительство Эссена не возымели бы действия. Однако, как следует из слов Николая Оттовича, вы решили остаться верным себе и желаете провести целый ряд модернизаций.
– Я прошу на это разрешение, ваше превосходительство. И обязуюсь не израсходовать ни копейки казённых средств. Всё будет произведено за мой счёт. К тому же практически всё из потребного уже изготовлено или доставлено. Необходимо лишь произвести монтажные работы. В случае, если эти новшества не оправдают себя, лодке будет возвращён первозданный вид. Все работы по модернизации, испытанию, а потребуется – так и восстановление я обязуюсь завершить в двухмесячный срок. Смею надеяться, что к тому моменту ни один из миноносцев ещё не вступит в строй.
– Самоуверенное заявление, – хмыкнул командующий.
– Только трезвый расчёт, ваше превосходительство, – возразил я и пояснил: – Мною уже заключён договор с судоремонтной мастерской, которая готова принять миноносец и начать работы по вводу его в строй. Все необходимые комплектующие уже находятся в мастерских. Внесён аванс на производство работ и предусмотрены щедрые премиальные за досрочное выполнение работ.
– Вам уже говорили, что вы странный мичман?
– Так точно, ваше превосходительство.
– Вы ведь из небогатой семьи, – ни с того ни с сего вдруг произнёс Скрыдлов.
– Я отправил матушке единовременно двадцать тысяч рублей для приведения дел в порядок. Так же мой поверенный осуществляет ей ежемесячные выплаты части лицензионных отчислений за мои изобретения. В случае моей гибели она будет получать их в полном объёме. Речь о таких суммах, о коих она не смела и мечтать. Так я передал лицензию на изготовление гирокомпаса уже четырём фирмам. Выплата за каждое произведённое изделие составит тысячу рублей. Полагаю, что только это принесёт мне огромный капитал. Есть и другие патенты, которые заинтересовали промышленников. Так что о близких я не забыл, ваше превосходительство. Остальными же деньгами желаю распоряжаться по своему усмотрению. А сегодня у меня одно желание – победа в войне.
– Разве вы верите в нашу победу, мичман? Мне доносили, что вы неоднократно пророчили России поражение.
– Не думаю, что по тому, как я воюю, можно сделать вывод, будто мною владеют пораженческие настроения. Я делаю то, что должен, и даже больше не ради того, чтобы проиграть.
Да, я ставлю на выигрыш. Вот только каждый из нас понимает победу по-своему. Для Скрыдлова это разгром Японии. Для меня – поражение России не со столь разгромным счётом. И именно на это я и работаю. Правда, действовать придётся с не меньшей самоотдачей. И пока всё идёт по вновь разработанному плану. Я командир подводной лодки «Скат».
– Ну и как мы себя чувствуем? – войдя в комнату, спросил я.
– Вы?! – не смог сдержать своего удивления лежавший в постели Налимов.
– А кого вы ожидали увидеть? Архангела Михаила? Так рано ещё. Я и не планировал отправлять вас на небеса.
– Чем обязан? – холодно поинтересовался молодой человек.
– Бросьте, Пётр Ильич. Согласно дуэльному кодексу, все наши разногласия разрешены, Господь раздал всем сёстрам по серьгам, а нам следует оставить прошлое в прошлом.
– Но это не значит, что я должен переменить своё отношение к вам.
– Правильно. Поэтому я и решил лично поспособствовать этому. А то пока до вас дойдёт, что я не так уж и плох, времени слишком много уйдёт, а его у нас немного. Ну так как вы себя чувствуете? Полагаю, что уже лучше. Неделя достаточный срок для лечения огнестрельного ранения по методике хирурга Миротворцева. Он в Артуре первейший светила и излечил чёртову уйму раненых, не в пример вашему случаю. Всего-то мягкие ткани.
– Милостивый государь, я не звал вас и не намерен терпеть ваше общество.
– Да хватит вам ерепениться. К тому же разве так встречают того, кто принёс вам благую весть. Я слышал, что вы подали рапорт о переводе в подводники. Не знаю, что послужило причиной, повышенное жалованье или слава капитана Немо, но я решил, что вы мне подходите. Как вам должность старшего офицера на подводном миноносце «Скат»? Правда, вам придётся совмещать её с другими должностями, ибо на лодке нас только двое.
– Олег Николаевич, о чём вы вообще говорите? Я не желаю иметь ничего общего с шулером. И уж тем более служить с вами на одном корабле.
– Подводной лодке. Впрочем, это суть одно и то же, – жизнерадостно заявил я.
– Послушайте…
– Нет, это вы послушайте, – жёстко оборвал его я. – С чего вы вообще взяли, что я шулер? Ну должно же быть этому объяснение.
– Я заметил, что вы играете, зная весь расклад на руках. И хотя порой вы проигрываете, ни единого вечера не уходите без выигрыша. А то, как вы дважды шли ва-банк с мусорной картой на руках, может говорить лишь о вашей уверенности в победе. Ваши противники блефовали, вы же знали, что выиграете.
– И это всё? Никаких доказательств, только ваши умозаключения и завидное упрямство? Больше ничего?
– Не упрямство, а убеждённость в моей правоте, – вскинулся он.
– Только я очень прошу, не стоит повторять это на людях. Обождите ради приличий хотя бы пару месяцев. А пока суд да дело, предлагаю вам вместе бить японцев.
– С вами? – окинул он меня презрительным взглядом.
– Плечом к плечу, – энергично кивнув, подтвердил я.
– Это невозможно.
– Ещё как возможно, Пётр Ильич. Просто вы пока ещё не знаете всей сути моего предложения. Надеюсь, вам известно о том, что я являюсь весьма деятельной натурой и не люблю переливать из пустого в порожнее?
– Я столько слышал о ваших подвигах, что в подобное с трудом верится. Впрочем, этого нетрудно добиться, имея в приятелях известного репортёра с бойким пером. Поговаривают, что именно его стараниями вам удалось избегнуть заслуженного наказания и вернуть как чин, так и награды.
– А награды мне, конечно же, выданы по ошибке.
– Благодаря покровительству великого князя, для коего вы стали отличным собутыльником в Артуре.
– Понятно. Для начала, месье Форже стал известным и популярным репортёром именно благодаря мне. Впрочем, это всё слова. И боюсь, мне не перебить всю ту грязь, что льют на меня. Поэтому намерен доказать вам свою правоту делом. Одевайтесь.
– По вашей милости я ранен.
– Ранены вы по вашей милости, Пётр Ильич. А по моей остались живы. Пожелай я вас убить, и мы с вами не разговаривали бы. И моими же стараниями вы активно идёте на поправку, ибо именно я попросил врача с «Севастополя» заняться вашей раной. Так что одевайтесь. И вообще вам необходимо двигаться для лучшего кровообращения, которое способствует скорейшему восстановлению.
– А если я не пожелаю? Силой заставите?
– Если не пожелаете, то я просто уйду. А вы потом будете себе локти кусать, наблюдая за успехами другого и понимая, что могли оказаться на его месте. Или полагаете, я намерен прохаживаться в окрестностях Владивостока и надеяться на удачу? В мои планы не входит ждать, не пожалуют ли в гости японцы, я сам намерен их искать и бить.
– И как вы собираетесь это делать? Всем известно, что задача подводных миноносцев это оборона.
– Я намерен доказать обратное.
– Как?
– Отказываясь от моего предложения, вы узнаете это лишь из газет и методичек по тактике использования подводных лодок. Соглашаясь, будете участвовать в их составлении.
– И почему вы вцепились именно в меня?
– Потому что вы умны, храбры, хладнокровны, отличный штурман и подали рапорт о переводе в подводники. Но главное, это ваша честность. Уверен, если открою вам свои карты, получу соратника, готового встать со мною плечом к плечу.
– Даже так? – скептически бросил мичман.
– Может, всё же позвольте мне попробовать убедить вас.
– Хорошо, – откидывая одеяло, неуверенно произнёс Налимов.
От моей помощи он отказался и оделся сам, хотя процесс и оказался болезненным. Впрочем, я и не думал всерьёз ему помогать. Более того, если бы он не смог управиться самостоятельно, то попросту ушёл бы. Я хочу иметь рядом с собой соратника с характером. Воспитывать, тянуть, толкать и тащить никого не собираюсь.
На улице нас уже ожидал… автомобиль! Не то чтобы прямо полноценный. Скорее уж мотоколяска. Но тут присутствовал бензиновый двигатель на целых восемь лошадиных сил, удобные диваны на четыре места, руль, педали сцепления и газа, ручка тормоза, колёса на мягком резиновом ходу. И разгонялся этот раритет, в смысле новинка, до семидесяти километров в час. Красота! Нет, правда, по сегодняшним меркам настоящий шик, потому как альтернатива это извозчик на конной тяге.
«Форд» модели «А» выпускается уже целый год, и на сегодня их распродано более полутора тысяч единиц. И я не мог обойти такую новинку стороной. Отчего нет, если есть возможность. Правда, мне он обошёлся в копеечку, потому что доставлен во Владивосток контрабандой, а шкипер за бесценок рисковать не собирался. Впрочем, в его трюмах из Америки прибыл далеко не только мой личный транспорт.
К слову, в городе таких красавцев по пальцам пересчитать, и при виде подобной роскоши на губах Налимова появилась презрительная усмешка. Вот же паразит! Морду лица ему набить, что ли? Шутка. Пусть бесится. Пока это вполне приемлемо. А вот если и дальше станет выдавать кисляк, то я в нём ошибся.
Он забрался на передний диван слева, я же обошёл справа и, вставив сбоку заводную рукоять, энергично прокрутил её, запуская двигатель. Тот чихнул и бодро затарахтел, выдав облачко дыма, ну или по большей степени пара. Всё же восьмое декабря и минус двадцать пять градусов – не шутка. А тут ещё и кабина отсутствует, про обогрев я скромно умолчу. Только и того, что имеется маркиза, толку от которой как с козла молока, даже от снега или дождя толком не защитит.
Устроившись за рулём, подмигнул Налимову и, надев очки, наконец тронулся с места. Кака на колёсиках покатила по заснеженной улице, унося нас к намеченной цели. Тут недалеко, всего-то четыре версты по довольно приличным улицам города и по его глухим окраинам. Литейно-механическая мастерская купца первой гильдии Суворова находилась на берегу бухты Фёдорова. Довольно молодое и динамично развивающееся предприятие, на которое я и сделал ставку.
Вот никакого желания иметь дело с казённым заводом, потому что если желаешь заполучить геморрой, то иди на государственное предприятие. Тем более что сейчас там заказов выше крыши. Уже прибыли четыре подводные лодки, ещё шесть на подходе, в сухом доке стоит «Богатырь». А у меня никакого намерения бездельничать до марта, когда и должен вступить в строй «Скат». А уж с учётом намеченной мною модернизации так и подавно всё затянется.
Хозяин мастерской, а скорее всё же завода, Суворов Михаил Иванович, купец первой гильдии, владелец крупнейшего капитала во Владивостоке, промышленник, строитель, меценат. Переоценить роль этого человека в развитии города невозможно.
Любое предприятие, открываемое им, непременно оснащалось по последнему слову техники, будь то консервный завод, спичечная фабрика, лесопилка или вот литейно-механическая мастерская.
До места добежали довольно быстро. Относительно, конечно же. Всё же снег, а у меня резина ни разу не шипованная, поэтому выше сорока вёрст я и не думал поднимать. Но, как говорится, всё познаётся в сравнении. Так что мы как следует даже замёрзнуть не успели, когда перед нами сторож распахнул ворота на въезде.
От основной железнодорожной магистрали к заводу вела отдельная ветка, и «Скат», покоящийся на специально изготовленной железнодорожной платформе, въехал прямиком на его территорию. Она же послужила и стапелем, на котором и проводилась модернизация.
В настоящий момент подводная лодка была буквально опутана лесами, по которым деловито сновали рабочие. Визжали пневматические циркулярные пилы, летели раскалённые искры, стучали молотки и молоты, гомон рабочих, животворящий мат десятников. Одним словом, какофония, в которой на первый взгляд невозможно рассмотреть упорядоченность. Однако это лишь видимость. Потому что каждый был занят своим делом. Будь иначе, и Михаил Иванович ни за что не добился бы успеха.
Разумеется, ему не по силам охватить все предприятия. Тем паче что немалая их часть находится в Маньчжурии, где сейчас грохочет война. Но у него талант грамотно подбирать кадры и умение их заинтересовать. Вот и на этом заводе управляющим и главным инженером трудился Толкунов Евгений Климович. Настоящий специалист своего дела, при котором предприятие растёт год от года, не только увеличивая прибыль владельцу, но и предоставляя новые рабочие места. При заводе имеется ремесленное училище, кузница кадров для предприятия.
– Подводный миноносец здесь? В частной мастерской? – удивился Налимов.
– Именно. Причём заметьте, каковы темпы работ. Уже через три недели наш красавец будет готов. Именно такие сроки я прописал в договоре с Евгением Климовичем. И всё за то, что он намерен придерживаться его буквы. А посему вам пора вооружаться палочкой и о трёх ногах начинать осваивать новую специальность. Как и обучать личный состав. К слову, команда мною уже набрана. Половина из них это те, кто служил со мной прежде на катере, остальные опытные специалисты из старослужащих.
– Мне рисовали очертания лодки, и, по-моему, они отличаются от того, что я вижу.
– Я затеял целый ряд модернизаций, призванных улучшить боевые и ходовые возможности лодки. Все переделки согласованы с командующим флотом. Учитывая мои прошлые заслуги, он, как и другие старшие офицеры, не сомневается в том, что я преуспею.
– И можно поинтересоваться, какие именно изменения вы наметили?
– Вам уже любопытно, – многозначительно потряс я пальцем.
– Всего лишь любопытно. Коль скоро вы притащили меня сюда, было бы глупо не поинтересоваться тем, что именно вы наметили, – пожав плечами, с напускным хладнокровием возразил он.
– Согласен. Итак, перво-наперво я убрал носовую и кормовую рубки за ненадобностью, оставив только люки. Над центральной, как видите, уже заканчиваем устанавливать высокую и просторную рубку с ходовым мостиком. Она проницаемая, как и надстройки над прочным корпусом, и её задача лишь в улучшении мореходности. Иначе уже при трёх баллах держать открытыми крышки люков было бы опасно, так как их заливало бы водой. Усовершенствуем систему вентиляции за счёт выведенной трубы со шноркелем, исключающем попадание внутрь воды. Выдвижной перископ, который в надводном положении теперь сможет подниматься на пять сажен.
– В смысле выдвижной? А такой разве есть? – не смог сдержать своего удивления Налимов.
– Моя конструкция. Меня, конечно, можно обозвать никчёмным, но я уже даже не считаю, сколькими патентами обзавёлся за последние десять месяцев. Идём дальше. Силовая установка. Уберём маломощные шестидесятисильные бензиновые двигатели и на их место установим два по сто восемьдесят сил. Вместо одного электромотора и двух генераторов – пару электромоторов сразу за бензиновыми. Они будут работать и в режиме генератора, заряжая аккумуляторы в надводном положении. Каждая такая пара станет работать на свой вал. А значит, один винт заменим двумя четырёхлопостными с рассчитанной мною геометрией. В результате этих манипуляций расчётная надводная скорость должна будет увеличиться до пятнадцати узлов, подводная до восьми с половиной.
– В полтора раза больше, чем у «Касатки»? – искренне удивился Налимов.
– А я гляжу, вы интересовались вопросом, не просто так написали рапорт. Всё верно, ходовые характеристики в среднем увеличатся в полтора раза, а вот запас хода в три.
– Это как?
– Заполним горючим балластные цистерны, и по мере выработки бензина в топливных баках будем перекачивать его в них, а цистерны заполнять водой. Соответствующую систему уже устанавливают.
– Но так никто не делает.
– И что с того? Кто мне запретит, если командующий уже одобрил модернизацию? Главное, что у меня появится запас хода в три с половиной тысячи миль. А это уже выводит наш миноносец в разряд подводного крейсера. Которому потребуется соответствующее вооружение.
– Только не говорите, что намерены установить на нём орудие.
– Восьмидесятисемимиллиметровую динамореактивную пушку двойного действия. Тоже моё изобретение, которое я уже опробовал на катере. Отдача у неё отсутствует, хотя есть кое-какие нюансы в стрельбе и обслуживании, но это ерунда. Я сумел раздобыть неисправную полевую пушку, переделал казённую часть под патронное заряжание, и готово. Сотню патронов и пару сотен мин сумели доставить из Артура на «Севастополе». Вот теперь пригодятся и здесь. Кроме того, на юте установим сорокасемимиллиметровую револьверную пушку Гочкиса с электромотором, электроприводом системы наведения, дистанционным управлением и перископным прицелом. Звучит громоздко и необычно, на деле же ничего особенно сложного, если знать, с какой стороны браться за дело и иметь в наличии квалифицированные кадры. С чем у Суворова проблем нет. Если не на этом предприятии, так на другом. У него даже часовая мастерская имеется. Поистине удивительный человек, – не сумел я сдержать своего восхищения.
– Я слышал о нём. Купец и беспринципный делец.
– Не спешите с выводами, Пётр Ильич. Хотя бы до тех пор, пока не сможете составить о человеке собственное представление. У всякой медали есть и оборотная сторона. Михаил Иванович поистине заслуживает почёта и уважения, ибо его вклад в развитие Владивостока переоценить сложно. Все мало-мальски значимые здания в городе построены им, и простоят они не один век, а обошлись заказчикам и казне в честную цену. Он за свои средства построил дома для рабочих, работный дом, ночлежку для бездомных. Участвовал в постройке памятника Невельскому, краеведческого музея, церкви… да много чего ещё. И прежде, чем клеймить такого человека, вам следовало бы задуматься над тем, что лично вы сумели сделать на благо отечества и народа, – глядя прямо в глаза молодому человеку, твёрдо произнёс я.
– Кхм. Возможно, вы и правы. Не следует, не разобравшись, навешивать на человека ярлыки, – смутился мичман.
– Оставим это. Итак, вернёмся к нашей красавице. Из вооружения на мостике остаётся пулемёт Горского на вертлюге и самодвижущиеся мины. От поворотных рамных аппаратов Джевецкого я решил отказаться в пользу четырёх решётчатых его же конструкции в носовой части.
– Но рамные позволяют увеличить манёвренность при стрельбе, – возразил Налимов.
– Зато точность при этом никакая. Уж поверьте мне, Пётр Ильич. Наводить аппараты, установленные вдоль корпуса, сложнее, зато точность гораздо выше. А в условиях, когда запас мин невелик, это важно. К тому же решётчатые аппараты гораздо легче поворотных. Сэкономленный вес уйдёт на запасные торпеды, которые мы закрепим в нишах, где они и располагались, но теперь уж просто закреплённые в транспортировочном положении и укрытые коробами. Таким образом мы увеличим площадь палубы и боекомплект мин с четырёх до восьми без повышения массы корабля. Это дорогого стоит. Ну и как вишенка на торте – система навигации. На борту будет установлен гирокомпас.
– Что будет установлено? – не понял мичман.
– Вам как штурману не стоит объяснять, что такое девиация. Так вот, гирокомпас это окончательное и бесповоротное противоядие от этой хвори. Их уже производят в часовой мастерской Суворова. Правда, адмиралтейство пока не очень верит в него и затребовало один экземпляр для всесторонних испытаний. Но для наших нужд прибор уже изготовлен.
– Вы так уверенно об этом говорите… – недоверчиво и в то же время с надеждой произнёс Налимов.
– Потому что это моё изобретение, и я совершенно точно знаю, что гирокомпас работает. Поговорите не с теми, кто брызжет ядом зависти при упоминании моего имени, а с теми, кто готов говорить обо мне объективно. Таких значительно меньше, однако вы узнаете, что все мои задумки не просто работают, а являются в высшей степени эффективными.
– Настолько, что командующий выделил казённые средства на воплощение ваших задумок?
– Его превосходительство мне лишь разрешил модернизацию «Ската» в день нашей с вами дуэли.
– Но как же… – Он указал на корабль, облепленный лесами.
– Всё необходимое для модернизации было заказано мною купцу Суворову ещё два месяца назад. Что-то изготовили на месте, что-то как, например, двигатели закуплены им в Америке и доставлены во Владивосток контрабандой. Ну и мой автомобиль, конечно же.
– Хотите сказать…
– Мне разрешили внести некоторые усовершенствования, но сугубо за мой счёт. И все мои деньги как с игры, так и лицензионные выплаты без остатка уходят на это. В Артуре я точно так же тратился на изготовление вооружения и боеприпасов. На секундочку, в эту войну мною уже вложено более полумиллиона рублей. И практически все деньги пришли ко мне с игры, Пётр Ильич. И нет. Я не шулер. Просто обладаю великолепной памятью и запоминаю карты по рубашкам.
Опасался ли я признаваться ему в этом? Уже нет. Теперь он не сдаст. По всему видно, что молодой офицер буквально в восхищении от наблюдаемой им картины и предстоящих перспектив. А потому, зная, куда именно пойдут выигранные бесчестным путём деньги, он готов это принять. Ну или закрыть на это глаза. Меня устроит любой из вариантов.
– Но это всё одно не достойно честного человека. Вам бы в таком случае следовало отказаться от игры, – как-то уж совсем неуверенно продолжал он гнуть своё.
– Будь у меня время и возможность, я добывал бы средства иным путём. Но ни того, ни другого в настоящий момент у меня нет.
– Допустим. Но отчего бы не организовать общество вспомоществования флоту.
– Для начала, Пётр Ильич, я никто и звать меня никак, чтобы организовывать подобные фонды. Но допустим, купцу Суворову удалось бы запустить этот механизм. Ему при всех его заслугах возглавить такое общество не дадут, а других придётся убеждать в необходимости именно таких модернизаций, а никаких иных. Уж больно всё выглядит сомнительно. Катер «Варяг-02» я модернизировал на свои средства, и за мой же счёт ему провели несколько капитальных ремонтов. Но при всех достижениях радует хотя бы то, что меня не отдали под суд за порчу казённого имущества. К слову, со «Скатом» та же самая история. Что покойный адмирал Молас, что ныне здравствующий Скрыдлов знающие крючкотворы и оставили себе лазейки, составляя документы на разрешение проведения работ. Так что случись кому-то инициировать следствие, я окажусь под судом. Вот так-то, Пётр Ильич. В принципе, на этом всё. Теперь вам решать, хотите ли вы служить на таком красавце, каким станет «Скат». Или предпочтёте и дальше считать меня бесчестным человеком, лизоблюдом, пронырой и карточным шулером.
– Я подумаю, – задумчиво кивнув, произнёс мичман.
– Подумайте, Пётр Ильич. Только недолго. Потому что в мои планы не входит торчать во Владивостоке, а потому нужно учиться и осваиваться с лодкой уже сейчас. К слову, вся команда трудится на «Скате» по восемь часов в сутки. А потом ещё по четыре и теорию изучает. Времени у нас нет. А дел выше крыши. Так-то.
– Цель право пятьдесят. Дистанция двенадцать кабельтовых. Быстро удаляется, – сообщил я команде увиденное в панораме.
Наверху глухо ухнули четыре взрыва шестидюймовых фугасов. Я видел в перископ, как взметнулся один из водяных столбов. Сложил рукояти перископа и приказал:
– Убрать перископ. Глубина пятнадцать сажен, курс семьдесят пять градусов.
Нам навредить эти снаряды не могли. Если только случится задержка у взрывателя, снаряд вплотную приблизится к лодке и рванёт на расстоянии меньше метра от корпуса или при непосредственном соприкосновении. Весьма маловероятно. Тем более при отсутствии ныряющих снарядов. И всё же вполне возможно, а я не собираюсь отмахиваться от случайностей, так что убираем демаскирующий перископ, ныряем и отваливаем в сторону.
– Ушёл, – обведя взглядом присутствующих в центральном посту, сообщил я. После чего включил внутреннее переговорное устройство и сообщил всем отсекам: – Отбой боевой тревоги. Команде заниматься по распорядку.
Наверху всё ещё ухали разрывы, но мало того, что они не могли нас достать, так ещё и рвались серьёзно так в стороне. М-да. А как всё казалось просто и незамысловато. Подкрался к противнику, пустил торпеду, а вражеское судно пузыри. Вот только реальность оказалась далека от столь благостной картины. И не только в плане атаки из-под воды.
Инженер Толкунов управился со своими обязательствами в срок, и двадцать девятого декабря «Скат» отошёл от причальной стенки. Дабы разобраться со льдами, адмирал Скрыдлов прислал целый броненосец. Не «Севастополю» с его броневым поясом опасаться ледового покрытия Амурского залива. Это ведь не Охотское море и не Татарский пролив. Тут панцирь пожиже будет. Опять же, команде броненосца не помешает прогуляться, а то сколько уж времени у стенки стоят. Эдак и мхом покроются.
Когда вышли на траверз острова Русский, к нам присоединился крейсер «Рюрик». Этот тоже давненько у набережной трётся. Остальные корабли, включая и четыре миноносца, несмотря на зимнее море, прогулялись к Корейскому проливу, совершив налёт на Пусан. Потопили три судна, из которых два оказались военными транспортами. Правда, вроде бы уже успевшие разгрузиться.
Перехватили британский пароход с контрабандой. На секундочку, будучи под завязку забит порохом и взрывчаткой, он направлялся в Комацу, где располагались военные заводы. Этот приз топить не стали, а утащили с собой во Владивосток. Мелинит, конечно, зловредная штука, но при должном с ним обращении ничего страшного не случится. Те же японцы это отлично демонстрировали. Во всяком случае, до той поры, пока не расслабились от безнаказанности.
Словом, вернулись крейсера из того похода, вновь будучи овеянными славой неуловимых невидимок. И сейчас полным ходом идут приготовления к очередному походу. Признаться, я опасался, что и нас решат привлечь. Но, к счастью, Скрыдлову куда больше пришлось по душе моё предложение, а потому этот вопрос даже не поднимался.
Вывел нас Эссен из ледового плена на чистую воду, где мы и провели пробное плавание, несколько раз погрузившись и всплыв. Вообще-то, это следовало бы делать на мелководье и под присмотром спасательной команды. Но кто же будет ожидать весны и освобождения залива от ледового панциря. Уж не я, это точно.
Артуру мне не помочь, но навредить снабжению японских войск вполне по силам. Если не потопить несколько транспортов, то уж навести шороху и заставить самураев опять собирать конвои. Впрочем, главное даже не это, а наработка соответствующего опыта к прибытию второй эскадры. Очень надеюсь, что мне удастся учудить что-нибудь эдакое. В крайнем случае попробовать сорвать высадку японских войск на Сахалин. Одному мне такое, конечно же, не провернуть, но если подтянуть весь отряд подводных лодок, то очень даже возможно.
За неделю мы сделали ещё три учебных выхода. Провели артиллерийские стрельбы, результатами которых я был полностью удовлетворён. Увы, но с минами пришлось ограничиться пробными пусками, в ходе которых удалось лишь пристреляться. Из-за ледовой обстановки провести полноценные учебные стрельбы не представлялось возможным. Самодвижущиеся мины слишком дороги, чтобы командование могло себе позволить их безвозвратную потерю.
Лодка показала себя наилучшим образом. Ни единой поломки. Вообще всё прошло без сучка и задоринки. Где-то даже страшно от такой гладкости, потому как за белой полосой всегда идёт чёрная. Тьфу, тьфу, тьфу. Хочется верить в лучшее.
Наконец пять дней назад мы выступили в поход. Авантюра чистой воды. Распоряжение я получил лично от Скрыдлова в устной форме. Вернее, выпросил его. По флоту прошёл приказ, согласно которому «Скат» заступал на боевое дежурство по охране подступов к Амурскому заливу. Страхуется дядька. Так-то вроде всё звучит логично, секретность, все дела. Но уж мне-то на руки можно было выдать бумажку за своей подписью. Ан нет. Ничего. Всё на словах. Впрочем, без разницы. Потому что риск полагаю вполне оправданным.
Изначально я планировал просто выйти на двухнедельное боевое дежурство. Пройти до Корейского пролива, а то и миновать его, оказавшись в зоне активного судоходства, и потопить пару-тройку транспортов, нарабатывая боевой опыт. Но пятого января мне в руки попалась газета с очередной статьёй о защитниках Порт-Артура.
Я не знаю, насколько брехливы российские репортёры, но не могли же они врать настолько. Бог бы с их утверждениями о том, что оборона проходит по Волчьим горам. Это в январе-то пятого года. Три ха-ха! Так ведь и в последнем номере опять упоминается генерал Кондратенко, по приказу генерал-адъютанта Стесселя организовавшего очередной лихой контрудар, опрокинувший порядки штурмующих. Как результат, генерал Ноги был вынужден ослабить напор на других участках, чтобы остановить продвижение русских в тыл его частям.
Бред же! Кондратенко должен был погибнуть второго декабря, а двадцатого Стессель сдать Порт-Артур. Репортёрам, конечно, нельзя верить, но о продолжающейся обороне крепости и об активной деятельности Романа Исидоровича вещали и иностранные газеты. А этим уж точно настолько врать попросту незачем.
Именно по этой причине я и решил пересмотреть свои планы и сходить в Артур. Ну и заодно наведаюсь в Шанхай. Где самым неожиданным образом сейчас воплощалось моё предложение, высказанное в беседе с Эссеном.
Дело в том, что находившийся там консул Павлов был озадачен доставкой припасов в осаждённую крепость. Да только с фрахтом кораблей дела обстояли не лучшим образом. Не желали шкиперы рисковать, и всё тут. Вот я и посоветовал, что проще выкупить пароход и отправить на него окольными путями русскую команду.
Идея понравилась, и Николай Оттович сообщил мне, что как раз на днях готовится выход парохода со скотом. Муки, круп и иного продовольствия в Артуре ещё на несколько месяцев хватит, а вот с мясом полный швах. По сути, только побитые лошади да старые клячи. Я и предложил сопроводить пароход до Артура, благо беспроволочный телеграф у меня имеется, и мне не составит труда связаться с крепостью, условившись о встрече. А случись японские корабли, так и отпугнуть смогу. Ну и прихвачу с собой дымогенератор для парохода, чтобы тому было чем прикрыться.
До Корейского пролива мы добежали легко. В пути ещё и учения проводили как по погружению с всплытием, так и по борьбе за живучесть. Да много ещё чего. Мои знания в подводном деле весьма поверхностны. Я же не изучал его намеренно. Так что-то видел, слышал или читал, никакой системы и вдумчивого подхода. Поэтому и сам теперь учусь.
В этой связи и мои первые разочарования. Я-то думал, разверну настоящую охоту на японцев, благо имел запасные четыре торпеды. Даже один потопленный транспорт это существенный вред. Но не тут-то было. Занять позицию для атаки оказалось делом не таким уж и простым. Здесь и низкая скорость в подводном положении, и то простое обстоятельство, что грузовые суда – не мишени на полигоне. О наших подводных лодках японцам уже известно, «Форель» всё же засветилась, и противник организовал на судах довольно неплохую службу наблюдения. Во всяком случае, нас они замечали вовремя.
Несколько попыток атаковать суда оказались неудачными. Нас обнаруживали и отворачивали в сторону. Под водой нам за ними не угнаться, а стоило всплыть в надводное положение, как по нам открывали огонь. С нас, если что, и малокалиберных дыроколов за глаза. Я, конечно, мог потопить грузовики и с помощью пушки, благо у меня вполне себе полноценные фугасы. Но снарядов не так чтобы и много, а потому решил их приберечь…
Очередная попытка атаковать крейсер стала безуспешной. Наблюдатели вовремя обнаружили нас, и его командир предпочёл податься в бега, обстреляв нас из всех доступных стволов. Действенных мер против подводных лодок пока ещё не существует. Разве только противоминные сети, маневрирование да разворот кормой. Современные торпеды пока ещё достаточно лёгкие, чтобы отклонять их с курса потоком воды от винтов.
Мы прошли под водой миль двадцать, после чего пошли на всплытие, всё время осматриваясь в перископ. Море было чистым, и дальше двинулись в надводном положении, переведя электромоторы в режим генератора. Вообще-то, таких двигателей двойного действия пока не существует, и те, что на борту «Ската», переделывали согласно моим чертежам и расчётам.
Едва всплыли, как сигнальщики заняли свои посты, осматривая горизонт в поисках новой цели. Бесполезное занятие? Ну, это как сказать. Известие о том, что в Корейском проливе шастает подводная лодка, непременно всполошит японцев и заставит их собирать транспорты в охраняемые конвои. А это внесёт определённые трудности в поставки.
– Признаться, Олег Николаевич, не думал, что подводная охота будет сопряжена с такими трудностями, – поднявшись на ходовой мостик, чтобы вдохнуть свежего воздуха, произнёс Налимов.
– Если честно, то я и сам думал, что стоит нам появиться в районе активного судоходства, как мы начнём собирать трофеи один за другим, – хмыкнув, согласился я со старшим офицером.
При этом не отводил взгляда от забавляющихся на палубе матросов. С устройством крышек над нишами с торпедами места стало больше, и саму палубу мы покрыли резиной, чтобы не так скользило. Однако я всё же не стал пренебрегать как спасательными жилетами, так и страховочными поясами, которые крепились за леера.
Раздалась трель боцманской дудки, и громогласный голос Харьковского возвестил:
– Смена! Давай шевелись, телячья немочь. Покурили, дайте и другим подымить свежим воздухом.
При этих словах я невольно улыбнулся. Хотя и не стал делать замечания. В лодке курить запрещено, только когда посменно выходят на свежий воздух. Вот и выходит, что одновременно получается и проветриться, и потравиться. Впрочем, о вреде табака в этом мире пока не задумываются, где-то его даже находят полезным. Да чего уж там, если кокаин и героин проходят лекарственными препаратами.
– Ваш бродь, право сто пятьдесят наблюдаю дымы, – часа через два доложил Казарцев.
Я вскинул бинокль, глядя в ту сторону. Так и есть, в безоблачное небо поднимается столб дыма. Стоит проверить, что это. Уверенности в том, что на этот раз получится, нет, но и под лежачий камень вода не течёт. Как говорится – если долго мучиться, что-нибудь получится.
Я поднял крышку герметичного короба с полевым телефоном, появившимся тут моими стараниями. Наличие прямой связи с центральным постом куда лучше перекрикиваний с центральным постом через люк рубки.
– Курс сто пятьдесят три. Самый полный, – приказал я в трубку.
– Есть курс сто пятьдесят три. Самый полный, – отозвался дежуривший там кондуктор.
– Андрей Степанович, всех вниз. Крышки люков задраить, – приказал я боцману.
– Есть всем вниз, крышки люков задраить, – отозвался Харьковский.
– Полагаете, что в этот раз получится? – с явным сомнением спросил Налимов.
– Если долго мучиться, что-нибудь получится, Пётр Ильич. А вообще мы сейчас нарабатываем бесценный опыт, который впоследствии сослужит хорошую службу нашим товарищам.
– Хотелось бы уже кого-нибудь достать. А то болтаемся в проливе уже вторые сутки, и всё без толку.
– Думаете, что только вам обидно, – хмыкнул я.
Двигатели заработали громче, увеличив обороты, и «Скат» начал понемногу набирать ход. Погода стоит свежая, и волны лишь изредка добирались до прорезиненной палубы. Но с увеличением скорости стали прокатываться куда чаще, а порой нос врезался в волну, обдавая брызгами ходовой мостик. Но мы со старшим офицером всё же не спешили укрываться в утробе лодки. Да, свежо, сыро и зябко, но это куда лучше спёртого воздуха внутри отсеков.
Сколько ни продувай, а от этого избавиться никак не получается. Постоянные запахи раскалённого металла, электролита, машинного масла, человеческих тел. Хорошо хоть, во время третьего перерождения мне как-то попался на глаза типовой перечень продуктов и рацион на подводной лодке. Как результат, удалось наладить сбалансированное питание личного состава и минимизировать выработку газов. Не то мы развели бы такой пердёж, что мама не горюй. Спасибо «Форели», на которой во время длительного похода пришлось помаяться вздутием живота. Вот тогда-то я и вспомнил об этом.
Примерно через полчаса мы приблизились настолько, что стал заметен корпус парохода. Я скорректировал наш курс, чтобы выйти ему на пересечку. Мы опять пережигали топливо, понятия не имея, под каким флагом идёт наша цель. К слову, пять из встреченных нами были иностранцами, с которыми я и не подумал связываться. А то может выйти себе дороже. Просто отмечал в бортовом журнале, что для досмотра на предмет контрабанды не имел возможности. Так оно куда проще.
– Японский транспорт, – наконец удовлетворённо констатировал я. – Курс сто восемьдесят градусов.
Ещё через двадцать минут я спустился в центральный пост и приказал погрузиться, едва скрыв под водой рубку, которая то и дело выглядывала из волн. Нас изрядно качало, но я и не думал уходить ниже, где эта болтанка прекратилась бы. В таком положении с помощью шноркеля мы могли использовать моторы и выдерживать ход в целых двенадцать узлов. Японский военный транспорт держал не более восьми. Преимущество же в скорости позволяло нам выйти на позицию для проведения атаки. Впрочем, вскоре мы погрузились на перископную глубину и вынуждены были перейти на электромоторы.
Может, Налимов и сомневался в том, что нас ждёт удача, но у штурманского столика работал со всей серьёзностью и педантичностью. Его характеристика не врала, он был отличным специалистом. С опытом пока не очень, и многих тонкостей он не знает, а почерпнуть их у старших товарищей не успел. Так уж сложилось, что мичман всё время служил на миноносцах, где старшие штурманы отсутствуют как класс.
– Мы вышли на позицию, – произведя очередные расчёты и прочертив курс, в удивлении выдал Налимов.
– Не верится? – подмигнув, спросил я.
– После стольких неудач. Признаться, весьма слабо. Но расчёты показывают, что это именно так, и до противника порядка трёх кабельтовых.
– Вот и посмотрим. Поднять перископ, – приказал я.
Приник к окуляру, отметил местоположение и курс транспорта, после чего приказал убрать перископ.
– Цель по пеленгу сто пять. Дистанция десять кабельтовых, – сообщил я, подмигнув штурману, и тут же приказал: – Курс сто шестьдесят три градуса. Держать самый полный.
– Есть курс сто шестьдесят три. Держать самый полный, – отрепетовал рулевой.
Налимов тут же подступился к карте, вооружённый штурманской линейкой. Внёс поправки и удовлетворённо кивнул, явно довольный результатами своих расчётов и точностью прокладки курса. Ветер, волнение, морское течение, рысканье по курсу подводной лодки и преследуемого транспорта. Всё это вносит свою лепту, и рассчитать местоположение с абсолютной точностью невозможно. Однако он получил достойный результат.
Через несколько минут я вновь поднял перископ и с удовлетворением отметил, что мы на боевом курсе. Ну разве только самую малость подправить направление. Выждать немного и…
– Первый аппарат пуск, – скомандовал я.
Торпедист дёрнул рычаг, активируя спусковой механизм торпеды, находящейся в решётчатом аппарате левого борта. Её винты тут же пришли в движение, взбив воду, наполнившуюся пузырьками воздуха. Пара секунд и сигарообразный снаряд пришёл в движение, выскользнув из решётчатого ограждения и устремившись к цели. Масса торпеды всего-то полтонны, но для «Ската» это существенно, и я ощутил лёгкий крен на правый борт, а также то, что нос немного приподнялся. Уж и не знаю, почувствовал ли это кто-нибудь ещё. Или это всё шутки моих способностей.
– Третий аппарат пуск, – через несколько секунд приказал я. И тут же: – Убрать перископ.
Налимов замер над картой с включённым секундомером. Томительное ожидание, и сквозь водную толщу до нас донёсся гулкий звук разрыва. Немного времени, и мы услышали второй.
– С почином вас, братцы! – торжественно произнёс я, включив внутреннее переговорное устройство.
– Ура-а-а-а!!! – разнеслось по отсекам.
– Поднять перископ, – приказал я, уже не опасаясь быть обнаруженным.
Японцам сейчас точно не до высматривания подводной лодки. Приник к панораме и уже привычно нажал на кнопку, запуская кинокамеру, встроенную в перископ. Послышалось лёгкое жужжание и шорох плёнки. Мы старались документировать всё по максимуму. Поэтому стационарные кинокамеры имелись во всех отсеках, включая центральный пост. Съёмка, конечно, велась не постоянно, но материала набегало изрядно. Будет что показать и в качестве учебного пособия, и в кинозалах.
– Что дальше? – спросил Налимов, когда я наконец констатировал гибель судна.
– Дальше Шанхай, Пётр Ильич. Мы и без того изрядно задержались в проливе. Пора и честь знать. Артур ещё держится и нуждается в продовольствии.
– Здравствуйте, Александр Иванович, – протянул я руку русскому консулу в Шанхае.
– Здравствуйте, Олег Николаевич. Вот уж удивили, так удивили. Подводная лодка, прибывшая из Владивостока. Вы произвели самый настоящий фурор. Это весьма молодой вид кораблей, и тут вдруг переход более девятисот миль, – покачал он головой, указывая мне на стул.
– Учитывая нашу охоту в Корейском проливе, чуть больше тысячи, – поправил я, присаживаясь к столу.
– Чудные дела. Да ещё и пушечное вооружение на борту. Это и вовсе ни в какие ворота. Предполагаю, что желающих ознакомиться с вашим «Скатом» будет преизрядное количество.
– Придётся им томиться в неизвестности, – улыбнувшись, развёл я руками.
О Павлове до моих современников дошла довольно противоречивая информация. Но правда заключается в том, что это был знающий дипломат и, вне всякого сомнения, превосходный разведчик, имевший весьма разветвлённую агентурную сеть в дальневосточном регионе. В том, что добываемыми им сведениями не смогли воспользоваться в должной мере, как и проигнорировали данные им рекомендации, его вины нет. Увы и ах.
– И правильно. Кстати, а что укрывается под парусиновым чехлом? Судя по площадке, там так же расположено орудие. Но отчего вы его скрываете?
– Потому что это не простое орудие, и лучше, если о нём будет известно как можно меньше.
– Что-то секретное?
– Моя разработка. Секрет долго не сохранить, но я надеюсь извлечь из этого выгоду. Пока же, скажем так, я имею возможность использовать фугасные снаряды с зарядом, в полтора раза превышающим таковой у наших шестидюймовых орудий.
– Даже так? – не смог сдержать своего удивления консул.
– Именно.
– Ну что же, теперь мне затея с вашим сопровождением транспорта уже не кажется таким уж безнадёжным делом. Хотя, признаться, когда получил сообщение о подводной лодке в качестве конвоя, отнёсся к этому откровенно скептически.
– Как там Артур? – не смог сдержать я своего любопытства.
– Вы не читаете газеты?
– Читаю. Но особой веры газетчикам нет.
– Ну что же, смею вас заверить, что, несмотря на некое приукрашивание, в общем и целом ситуация в них описывается достаточно достоверно. От себя добавлю, что в крепости помимо продовольствия наметился дефицит с боеприпасами. Снаряды уже начали начинять чёрным порохом, да и его не так чтобы и много. Поэтому в трюмах подготовленного мною грузового судна, кроме коров, имеется ещё и груз бездымного пороха. Отчего-то командование упирает именно на него, а не на пироксилин. А ещё динамит. Его все военные боятся, как чёрт ладана, а нашим непременно его подавай.
– Порох обходится дороже, зато универсален, так как незначительно уступает пироксилину и куда менее гигроскопичен. Что же до динамита, то он и вовсе может годами лежать в воде, не теряя своих свойств.
– Понятней не стало.
– О противопехотных минах слышали?
– Газетчики писали об использовании малых зарядов на довольно обширных участках сухопутного фронта.
– В них и используется динамит.
– Вот теперь понятно. Жаль только, что удалось закупить лишь десятую часть от запрошенного Стесселем. Но это всяко лучше, чем ничего. Увы, но взрывчатые вещества нам продают с крайней неохотой. О снарядах я скромно умолчу. Впрочем, как раз их-то из крепости и не запрашивают. С другой стороны, меня в первую очередь ориентировали именно на продовольствие. Да и желающих иметь дело с военными грузами сыскать совсем непросто. Изначально к идее откомандирования моряков Доброфлота отнеслись скептически. Слава богу, этот вопрос пересмотрели.
В этот момент в дверь постучали, и когда Павлов разрешил, в кабинет вошёл высокий и статный мужчина в форме гражданского флота Франции.
– А вот и вы, Иннокентий Петрович. Знакомьтесь, Олег Николаевич. Капитан и командир грузового судна «Катарина» Ползунов. Мичман Кошелев, командир подводной лодки, сегодня вошедшей в порт.
– Очень приятно, – протянул мне руку капитан.
На вид лет тридцать пять. Согласно положению о прохождении службы, усы и борода в наличии. Смешно, но таковы требования. К примеру, я безбожно их нарушаю, так как не ношу ни того, ни другого. У меня едва появился лёгкий пушок, который усами не назвать. Где-то вот эта безусость в том числе и служила одной из причин травли моего реципиента в морском корпусе.
– Взаимно, – ответил я на рукопожатие.
Не сказать, что с французами у нас сейчас безоблачные отношения. Они скорее вонзили нам нож в спину, сошедшись с англичанами. А ещё именно из-за них нам приходится держать на западных рубежах наиболее боеспособные войска, выставив против японцев мобилизованные части. Лягушатники опасаются нападения Германии, вот и заключили договор с нами, подкрепив его кредитами. Но в общем и целом колониальные власти не стали препятствовать регистрации торгового судна под французским флагом с русским экипажем. Чем и воспользовался Павлов.
– Иннокентий Петрович до недавнего времени служил старшим помощником в Добровольном флоте, его команда из их же числа. В настоящий момент уволились и поступили на службу к арматору из Сайгона, владеющему пока одним-единственным пароходом.
– Зафрахтованный вами для перевозки груза в Артур, – закончил я.
– Вообще-то, по документам мы направляемся в Чифу, и груз предназначен для компании, зарегистрированной там господином Дональдом Никсоном, – возразил капитан.
– То есть Никитиным, – хмыкнул я, имея в виду лейтенанта, находящегося в Чифу в качестве секретного агента.
– Никсоном, – совершенно спокойно поправил меня капитан.
– Ну, Никсоном, значит, Никсоном. Давайте лучше обговорим наши действия. И да, Александр Иванович, мы сумеем разжиться в Шанхае бензином и моторным маслом?
– На этот счёт не беспокойтесь. Всё уже готово. Лучше оговорите детали вашего взаимодействия. Признаться, сопровождение подводной лодкой грузового судна это, знаете ли, попахивает жюльверщиной.
– Ничего. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, – жизнерадостно заверил я.
Особо говорить нам было не о чем ввиду отсутствия подобной практики, мы попросту не представляли, с какими именно трудностями можем столкнуться. А то, что пришло на ум, обговорили достаточно быстро.
Покинув консульство, я направился прямиком в порт, дабы разобраться с текущими делами. После чего собирался наведаться в игорный дом. Вполне себе официальный, хотя всё же и не казино. Его скорее можно назвать карточным, потому что там имелись лишь карточные столы с играми на любой вкус. Люблю такие места. Там ни у кого не возникает вопросов, слишком уж большой поток игроков, причём в основе своей не постоянные клиенты, а временная публика. Шанхай крупный порт, и кого тут только нет…
– Вопросы? – спросил я Налимова.
– Всё предельно ясно. Принять бензин, масло и пополнить припасы, далее по распорядку. С вами в качестве прикрытия уходят десять человек во главе с Ложкиным.
Харьковского я оставлял в помощь старшему офицеру. После меня боцман лучший боец, и, конечно, мне с ним было бы спокойней, но кто же виноват, что со всеми хозяйственными и организационными вопросами он так же справится лучше всех. Вот и пришлось оставить его присмотреть за лодкой.
– И ничего не скажете по поводу моей нечестной игры? – с хитринкой посмотрел я на Налимова.
– Я по-прежнему считаю ваши действия бесчестными. Но полагаю, что остальные державы играют с Россией краплёными картами, и в этом случае будет вполне уместно произвести изъятие некоторой суммы у их подданных, дабы потратить эти средства в интересах нашей страны.
Хм. Так себе позиция, пронизанная двойными стандартами. Но мне это понравилось, и я одобрительно кивнул, принимая точку зрения мичмана. Говорю же, мне он сразу приглянулся. Честный, но вполне прагматичный, чётко отделяющий своих от чужих. Правда, мне до конца так и не понятно, с какого он закусился со мной. Но очень может быть, что простреленное бедро и последующее общение со мной вправили ему мозги. В любом случае результат меня удовлетворял целиком и полностью.
Прикинув, что в Шанхае хватает игорных домов, а также то, что в следующий раз я тут появлюсь не скоро, решил действовать напролом. Ложкин с парнями крутятся рядом с заведением, Казарцев сопровождает меня внутри, но держится в сторонке. Случись надобность, он сможет сообщить парням, и меня вытащат. В этой связи все были в гражданке, которую раздобыть в этом городе не составляет труда.
Одним словом, сегодняшней ночью я за столом не стеснялся и играл на максимальный результат. Зачастую проводил в заведении пять-шесть партий, после чего покидал стол с выигрышем, не привлекая к себе особого внимания. Ну, выиграл непонятный хрен десять тысяч юаней и свалил в закат. Бывает. Тут такие суммы крутятся, что я не вызывал особого интереса.
На секундочку, юань сегодня стоит почти полтора рубля. И даже чуть больше, потому как курс российской валюты слегка пошатнулся из-за неудач на фронте. Ну и вообще торговля в русском секторе на Дальнем Востоке практически замерла. Оставались лишь контрабандисты, которые не могли оказать серьёзного влияния на общую ситуацию.
К утру я успел пройтись по целому ряду заведений, подняв неприлично большой выигрыш в полторы сотни тысяч юаней. Что радовало, так это отсутствие неприятностей. Впрочем, их-то я как раз не ожидал, а парней взял с собой в качестве страховки. Которая, по счастью, не понадобилась. Не успевал я привлечь к себе внимание криминала.
Из Шанхая вышли ещё до полудня, раньше не получилось из-за необходимости попасть в банк и обменять большую часть юаней на рубли. И тут уж надо заметить, что к нам было приковано достаточно пристальное внимание. Потому как подводная лодка, совершившая столь длительный переход, не могла не заинтересовать представителей флотов всех представленных тут стран. А это и японцы в том числе…
– Ишь как поспешает. Выжимает из машин всё, на что они способны, – хмыкнул Налимов.
Мимо нас, густо дымя единственной трубой, прошёл японский вооружённый транспорт «Синано-Мару» водоизмещением в шесть тысяч тонн. Без понятия, что у него за груз, а у Павлова как-то не поинтересовался. Впрочем, это и не имеет значения, выбирать всё одно не из кого, так что нужно брать то, что есть.
Японский капитан справедливо рассудил, что если задержится чуть дольше, то я могу его дождаться в нейтральных водах и, подловив, отправить на дно. Находиться в порту сколь угодно долго из-за имеющегося вооружения и военного флага на мачте он не мог. Вот и решил самурай выдвинуться в путь одновременно с нами, воспользовавшись преимуществом хода.
Однако я решил не отпускать его, и мы вцепились ему в холку, выжимая из моторов всё, на что те были способны. С расчётными пятнадцатью узлами я промахнулся, но четырнадцать мы держали вполне себе уверенно. Японцы явно не ожидали от нас подобной прыти. Что и неудивительно, потому что я на выходе получил самую быстроходную на сегодняшний день подводную лодку в мире.
Впрочем, капитан наверняка не делал из этого трагедию, так как довольно уверенно оставлял нас за кормой, и разрыв постоянно увеличивался. Достаточно дистанции в одну милю, чтобы наши торпеды оказались совершенно бесполезными. И это если забыть об их феерически низкой точности. Вот только есть нюанс.
Я едва не обматерил себя последними словами, когда понял, что уже мог отправить на дно минимум четыре транспорта, а вместо этого сумел дотянуться только до одного. А ведь всё на виду, но я просто не подумал в эту сторону.
– Ложкин, подготовить носовое орудие и фугасы, – прикидывая качку, приказал я.
Да, я помню, что не хотел использовать орудие для потопления судов, так как не знал наверняка, держится ли крепость, и сумею ли я пополнить боекомплект, хранящийся в мастерских Горского. Но кто сказал, что для этого обязательно расходовать снаряды в большом количестве? Ведь достаточно хотя бы временно обездвижить цель, после чего выйти на позицию для атаки и пустить торпеду. Можно обойтись и одной. Хотя лучше всё же две. Помнится, крейсер «Рюрик» пустил в транспорт «Садо-Мару» как раз парочку, и тот так и не потонул, приткнувшись к мели.
Я приник к прицелу безоткатки, как обычно, беря на себя роль наводчика. Если что, к моменту нашего выхода из территориальных вод преследуемый «Синано-Мару» уже начал скрываться за линией горизонта, а его команда наверняка и думать забыла о ретивой русской подводной лодке, устремившейся за ними в погоню. Зря вы так-то, ребятки. Ох, зря.
Я поймал момент и надавил на рычаг спуска. Орудие рявкнуло, выдало назад струю раскалённых газов, ударившую по набегавшей волне, и пустило снаряд вслед противнику. Я лишь повёл плечами, довольный работой наушников. Наконец-то озаботился защитой, и сейчас никакого звона в ушах. Хотя голос мой всё одно звучит громче обычного.
За первым выстрелом последовал второй, затем третий. После шестого и третьего попадания на «Синано-Мару» начался пожар, а само судно стало приближаться. Причём не так чтобы и медленно. Относительно, конечно. Потому как всё познаётся в сравнении, и, к примеру, с возможностями «ноль второго» «Скату» точно не тягаться. Но пароход явно потерял ход.
Я выждал какое-то время, после чего отправил в него ещё один фугас. На этот раз прилетело точно. Это чтобы поумерить пыл пожарной команды, которая наверняка занята тушением возгорания. Не надо нам этого. Гори-гори ясно. Ага.
Японцы решили огрызнуться, и на корме судна загрохотала многоствольная картечница. Строчка дюймовых болванок пробежалась значительно правее. Но если долго мучиться, что-нибудь да получится. А нам, как и на катере, дырки в брюхе нежелательны.
– Всем внутрь. Готовиться к срочному погружению, – выдал я.
Ну и сам полез в рубку, а далее спустился в люк прямиком в центральный пост.
– Идём в полупогруженном положении, – приказал я, приникнув к поднятому перископу.
Не собираюсь экономить заряд батарей, ибо незачем. Но при таком ходе на моторах мы уверенно выдерживаем двенадцать узлов, что в любом случае лучше восьми, да ещё и непродолжительное время. Кто его знает, когда японцы сумеют починиться, и тогда опять придётся терять время и тратить снаряды.
Вскоре мы ушли на перископную глубину и, выйдя на позицию для атаки, пустили две торпеды. И что примечательно, обе попали в цель. Мы наблюдали за тем, как объятый пламенем корабль погрузился в воды. Команда перешла на шлюпки и направилась к берегу. Вот и ладно. Воевать с ними я не намерен.
– Ну что, братцы, поздравляю вас с очередной победой. Без понятия, чего там недополучит японская армия, но вашими стараниями им будет малость потяжелее, а нашим станет чуточку полегче, – объявил я по всем отсекам. И уже к штурману: – Пётр Ильич, запишите в бортовой журнал.
– Есть сделать запись в журнал…
Как и было оговорено, на траверзе Шанхая мы пробыли двое суток. Японцев больше не случилось. Однако мы всё одно не бездельничали, хотя по большей части находились в дрейфе. Но даже когда двигатели молчат, всегда есть чем заняться. Ибо безделье это враг моряка. Вот и мы постоянно проводили какие-то учения, доводя действия личного состава до автоматизма.
Наконец «Катарина» вышла из порта, и её капитан ещё на подходе к нейтральным водам связался со мной. Мы встретились в точке рандеву, после чего двинулись в сторону Артура, выдерживая экономичный ход в восемь узлов. Понимаю, что скорость черепашья, но по большому счёту нам ведь спешить некуда.
От Ползунова узнали, что с восьмого по двенадцатое января японцы предприняли очередное наступление на позиции защитников крепости в Волчьих горах. Взаимодействие армии и флота самураев оказались на высоте, если не сказать больше. Адмирал Того подвёл к бухте Десяти кораблей два броненосца и четыре броненосных крейсера. Снял с миноносцев несколько беспроволочных телеграфов и выделил их генералу Ноги для корректировки огня.
Самураи достаточно быстро перенимали опыт. После того, как тяжёлые морские фугасы отработали по нашим позициям на левом фланге, пехота пошла в атаку под прикрытием огненного вала полевой артиллерии. Не сказать, что у них получилось пройтись как на параде, наши части оборонялись весьма упорно. К тому же их поддерживали сразу две подвижные железнодорожные батареи. Однако, несмотря на большие потери, японцы всё же опрокинули наш левый фланг, с ходу овладели Водопроводным редутом, вышли в тыл частям, обороняющим гору Поворотную, вынудив их оставить позиции.
Со слов Ползунова, в настоящий момент фронт проходит от безымянной высоты девяносто два, между бухтами Луизы и Голубиной, далее по горам Угловая и Дивизионная, редуты Кумерненский и номер один, форт номер два, затем полевые укрепления вдоль насыпи возведённой железнодорожной ветки. Её уложили под подвижные батареи для поддержки восточного фронта и позиций на высотах Дагушань и Сяогушань, замыкавших линию обороны на правом фланге. Последние так и остались за нами, несмотря на неоднократные штурмы и большие потери со стороны самураев.
Кондратенко не был бы самим собой, если бы не организовал ряд контрударов. Однако, несмотря на всю решительность действий и храбрость защитников крепости, отбросить самураев не получилось. Впрочем, одно то, что вышло их остановить, а им удалось выйти к непосредственным крепостным укреплениям только в двух местах, уже немало.
Протяжённость фронта на сегодняшний день составляла порядка двадцати вёрст. И наши войска вроде как встали там намертво. Конечно, нет непреступных позиций. Но благодаря активной обороне на подходах у защитников Артура появились дополнительные месяцы на возведение крепостных укреплений, и я очень надеялся, что они использовали эту возможность с умом.
Впрочем, полагаю, что через трое суток я и сам узнаю, как там обстоят дела на самом деле.
Шли довольно ходко. «Катарина» могла свободно выдавать пятнадцать узлов, а потому имела экономичный ход в десять. Для «Ската» это, конечно, несколько многовато, но в общем и целом перерасход не столь уж и велик. Да и до Артура не так чтобы далеко, всего-то чуть больше пятисот миль. С запасом хода лодки совсем не критично.
Впрочем, в нашем случае перерасход топлива всё же получился побольше, хотя и не сказать, что так уж серьёзно. Мы ведь не тупо пёрли по прямой, а систематически проводили учения. Отрабатывали всплытие и погружение, выходили на атакующий курс.
Ползунов пошёл нам навстречу и согласился на совместные учения, изображая из себя судно мишень. Мы набирали ход, отбегали в сторону, погружались и проводили учебную атаку. Разумеется, без пусков мин. При этом матросы с транспорта во все глаза пытались нас обнаружить, а мы – проделать всё скрытно. И ничего так, неплохо получалось, каждая четвёртая атака была успешной. А с моим глазомером, я надеюсь, торпеды непременно попали бы в цель.
Правда, когда нас обнаруживали и начинали манёвр уклонения с последующим увеличением скорости, чтобы уйти в отрыв, мы уже ничего поделать не могли. Ломали голову с Налимовым над прокладкой курса, чтобы всё же настигнуть цель. Отрабатывали различные манёвры по выходу на позицию атаки, минимизируя возможности Ползунова к противолодочным манёврам.
И если мы думали, что играем в одни ворота, то ничуть не угадали. Как оказалось, сам капитан тоже с увлечением отдался этому занятию, ведя свои наблюдения и записи. Иннокентий Петрович без дураков работал над тактикой противолодочных манёвров и обороны. Слишком молод? Офицер Добровольного флота и не имеет боевого опыта? Всё это да. Но кто сказал, что от этого его предложения гроша ломаного не стоят?
Ерунда всё это. И как по мне, то за трое суток, что мы провели в пути, он на сегодняшний день стал самым опытным в плане выполнения противолодочного маневрирования. Ну хотя бы потому, что мы старались не за страх, а за совесть. Да и подводников опытнее нас сегодня тоже нет. И в том числе благодаря кое-каким запомнившимся мне уловкам. Местные ведь до этого будут доходить постепенно методом проб и ошибок, платя за новые знания цену кровью. А я просто запомнил в своё время. Причём даже не специально, а краем сознания и как-то походя.
Все эти телодвижения привели к задержке в пути? Так и есть. Но во всём есть свой смысл. Подходить к Артуру ночью это верный путь оказаться принятым за брандер и отправиться на морское дно. Чего мне откровенно не хотелось. Некоторая же задержка позволяла подойти к крепости светлым днём, весело помахивая платочками…
– Ваш бродь, с «Катарины» передают, что наблюдают на горизонте дымы, – доложил мне Казарцев, заступивший на вахту на ходовом мостике.
Мы уже приближались к Артуру, до которого оставалось порядка двадцати миль. Так что дымы с большой долей вероятности означают японские корабли, несущие дежурство на блокирующей линии. Остаётся понять, миноносцы или крейсера. Лично я склоняюсь к первому, но кто его знает, чем это может быть на самом деле.
– Рулевой, лево тридцать, ход двенадцать узлов, – приказал я.
Тот отрепетовал, и я тут же услышал, как обороты моторов увеличились, а сами они заревели в более высокой тональности. Скорость начала постепенно увеличиваться, а мы сближаться с пароходом. Казалось бы, до цели недалеко. И лучше выжать из машин всё возможное и на полном ходу устремиться к крепости. Но тогда «Скату» не угнаться за «Катариной», и, как результат, у нас не получится защитить транспорт. Мне же не нужна попытка. Я твёрдо намерен доставить груз в крепость.
– Иннокентий Петрович, придерживайтесь намеченного курса и по первому требованию ложитесь в дрейф. Остальное предоставьте нам, – когда мы сблизились, вооружившись рупором, прокричал я Ползунову.
– Ясно. Всё сделаю. Но и вы уж постарайтесь. Не хотелось бы оказаться в плену. Мне на ходовом мостике как-то больше нравится, – ответил тот.
– Не стану возражать. Вы там смотритесь гораздо лучше, – подбодрил его я и, взяв телефон, уже на центральный пост: – Право сорок пять.
– Есть право сорок пять, – послышался в трубке голос штурмана.
– Абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, – продолжал я отдавать приказы.
– Есть абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, – откликнулся Налимов.
– Приготовиться к минной атаке, – и не думал униматься я.
– Есть приготовиться к минной атаке.
Мы успели отойти от «Катарины» и выйти на параллельный курс, когда к нему наконец приблизились два японских миноносца. Находясь с противоположного борта, я не имел возможности наблюдать за ними. Но помощник капитана, перемещаясь по палубе, указывал мне направление на первый миноносец, а один из матросов на второй. Ну и дистанцию до противника отстукивал фонариком.
– Лево восемьдесят пять. Самый полный, – скомандовал я, когда японцы достаточно приблизились.
Все три люка «Ската» уже задраены, и как только мы повернули, начали погружаться, убрав перископ и перейдя на электротягу. Манёвр прохода под «Катариной» нами отрабатывался неоднократно, так что особого волнения мы не испытывали, а вот по поводу всего остального… напряжение в лодке было таким, что казалось, воздух сгустился и его можно пластать ножом.
– Ложкин, орудие на четыре часа, – приказал я в гарнитуру, связавшись с плутонгом револьверной пушки.
– Есть орудие на четыре часа, – отозвался тот.
Сорокасемимиллиметровой пятиствольной пушкой Гочкиса можно управлять прямо из лодки, не выходя на палубу. Впрочем, я об этом уже говорил. Вот мой лучший комендор сейчас и приготовился забросать гранатами палубу одного из миноносцев. Что же до второго, то его я намерен атаковать торпедами.
Гулкий звук винтов грузовика, доносящийся сквозь корпус лодки, всё усиливался. В какой-то момент он достиг максимума и начал постепенно затухать. Увы, но до акустических приборов ещё очень далеко. И я в этом плохой помощник. В смысле, мне под силу сделать несколько существенных подсказок, но не более. Впрочем, если взять нужных людей, то полагаю, мне удастся направить их в нужную строну.
Звук винтов «Катарины» как-то разом затих. Мы не могли так быстро отдалиться от судна, значит, Ползунов выполнил требование японцев. Винты миноносцев мы не слышим, но легли ли и они в дрейф или причина в большом удалении, пока непонятно. Я иду по памяти, ориентируясь на свои выводы относительно курса и скорости противника.
Пора!
– Продуть балласт. Рули на всплытие. Всплываем на перископную глубину. Поднять перископ. Полная готовность к минной атаке, – разразился я серией команд, вызвав некоторое оживление.
Я приник к панораме перископа, который вскоре вынырнул из воды. Одновременно запустил съёмку. Не стоит забывать как о документальных фильмах, так и об учебных. Нам за короткое время нужно поднять боевую подготовку владивостокских подводников на качественно иной уровень. А иначе мои намерения по поводу обороны Сахалина так намерениями и останутся.
– Право пять, – приказал я, поймав в панораму миноносец, на который нацелился.
– Есть право пять, – отрепетовал рулевой.
Нас заметили, и носовое орудие отправило по перископу первую гранату. Выстрела я не слышал. Ощущение, словно смотрю немое кино. Короткая вспышка, лёгкий дымок от сгоревшего заряда бездымного пороха, а затем гулкий разрыв снаряда над головой. Не страшно. Нас сейчас и крупнокалиберный фугас не достанет, что уж говорить об этой мелочи. Разве только попадут в перископ, но я даже не представляю, как должно повезти японскому наводчику, чтобы попасть в движущуюся трубу диаметром едва ли в сто миллиметров.
– Так держать, – приказал я, поймав в прицел миноносец, не забыв учесть погрешность на инерцию лодки и отклик её рулей.
– Есть так держать, – отозвался тот.
– Первый аппарат. Пуск, – переключившись на минёров, в гарнитуру приказал я.
– Есть первый аппарат пуск.
Мина аккуратно вышла из решётчатого аппарата, и «Ската» привычно слегка повело. Я выждал немного, прикинул положение лодки и приказал:
– Право один.
– Есть право один.
– Третий аппарат. Пуск.
– Есть третий аппарат пуск.
Я выпустил и оставшиеся две мины, отправив их к цели веером. Миноносец небольшой и юркий кораблик. Не мой «ноль второй», но тем не менее достаточно сложная цель, чтобы надеяться на две торпеды. Поэтому и выпустил всё, что было. Если попаду, значит, оно того стоило. Если нет… надо будет думать, как выкрутиться из непростой ситуации.
– Право тридцать пять, – едва ощутив, что сошла последняя мина, приказал я.
Всплывать не спешил. Два трёхдюймовых орудия это достаточно серьёзно, и, не разобравшись с одним противником, нечего и думать цепляться с другим. К тому же против нас вполне могут задействовать и торпеды. Вот уж чего я не собирался сбрасывать со счетов.
Хорошо хоть, на перископной глубине мы для них недосягаемы, а потому можно не волноваться по этому поводу. Ну не используются пока торпеды на таких глубинах. Просто незачем. Возможно, вскоре что-то изменится, но это и не точно. К Первой мировой уровень развития подлодок останется пока ещё на зачаточном уровне. Даже «касатки» всё ещё будут на вооружении.
Я мысленно отсчитывал текущие секунды. Штурман не отрывал взгляда от секундомера, который держал в правой руке. Наконец на его лице появилось кислое выражение.
– Первая промах, – произнёс он. А после короткой паузы добавил: – Вторая промах.
Я это знал, так как чувство времени у меня развито очень хорошо. Абсолютная память открывает весьма обширные возможности. И в тот момент, когда я решил было, что и третья торпеда прошла мимо, сквозь водную толщу до нас донёсся мощный гулкий взрыв. Я же в перископ наблюдал, как в носовой части миноносца взметнулся огромный столб воды.
Четвёртая мина так же не попала в цель, но это и неважно, потому что кораблик начал быстро погружаться в воду, уходя в пучину на ровном киле. Я продолжал снимать, а потому запечатлел и момент взрыва котлов. Всё. Это однозначно конец.
– Рули на всплытие. Комендорам приготовиться. Ложкин, противник на три часа.
– Есть противник на три часа, – откликнулся артиллерийский комендор.
Я отвалился от перископа, быстро надел каску. Пришла пора разобраться со вторым японцем. И я очень надеюсь, что именно мы управимся с ним, а не наоборот. Если начнёт садить бронебойными, то выйдет кисло. Одна надежда, что самураи в этой войне делали ставку на фугасы. Очень надеюсь, что и командир «Асасио» придерживается этой же концепции.
Я сумел-таки прочитать название миноносца. Как и уже ушедшего под воду «Икадзучи». Получается, мы столкнулись со вторым отрядом истребителей. Занятно. Моей командой был выбит весь первый отряд, и сейчас мы взялись за следующий. Во всяком случае, пока счёт в нашу пользу.
Едва я подумал об этом, как по ушам неслабо так прилетело. Над водой как раз появилась рубка, и похоже, в неё-то и попала граната. Когда мы окончательно всплыли, получили второе попадание. Японцы, видимо, решили, что у нас какие-то повреждения, и если, обнаружив перископ, начали отворачивать, стремясь уйти, то теперь спешно поворачивали в нашу сторону. Вполне оправданно. Наша сила в скрытности и ударе из-под воды. Но коль скоро мы решили всплыть, то тут уж нам никто не виноват.
Ошибочка. Не успели мы даже взяться за рукояти, чтобы вскрыть крышки люков, как на палубе прогрохотала короткая очередь из пятистволки. Затем Ложкин внёс необходимые поправки и вновь нажал на гашетку. Я это видел уже после в материалах, отснятых на перископе орудия.
Каждый четвёртый снаряд был с дымным следом, что способствовало точности наведения. И Ложкин не подвёл. Если первая очередь прочертила строчку фонтанчиков недалеко от левого борта миноносца, находившегося в восьми кабельтовых от нас. То следующая прошлась серией разрывов от кормы к носу. А там и от носа до кормы. Потом несколько вспышек в районе ходового мостика и на артиллерийской площадке, достав командный состав, рулевого и обслугу трёхдюймовки.
Навредить кораблю эти снаряды не могли по определению. Из-за чувствительных взрывателей у них не было возможности даже наделать дырок в конструкционной стали надстроек толщиной не больше четырёх миллиметров. Чего не сказать о множественных мелких осколках, впивающихся в незащищённые тела моряков.
Каково, когда на ограниченном участке одна за другой рвутся несколько ручных гранат? То-то и оно. А тут, расстреляв короб на полсотни снарядов, Ложкин добился не меньше полутора десятков попаданий. Очень хороший результат, учитывая дистанционное наведение и качку…
Впрочем, я об этом узнал позже. Сейчас же, едва всплыли, как поспешил открыть люк с центрального поста и выбраться в ходовую рубку, где ещё не до конца стекла вода, отчего меня обдало ледяным душем. Едва высунувшись из люка, увидел дыру в стенке рубки. Хорошо хоть, она у нас проницаемая, иначе получили бы неплохую рваную пробоину диаметром миллиметров в сто. Тут такая струя ударила бы, что мама не горюй. На деле же дырка и дырка. Одно плохо, что в хорошую волну в неё будет плескаться вода.
Задерживаться не стал. Выбрался наружу и по лестнице спустился на палубу. К тому моменту кормовой люк тоже открылся, и из него уже выскочили матросы в бронеспасжилетах, касках и с патронными коробами в руках. Пятистволка уже замолчала, расстреляв запас в обширном бункере над казённой частью. Но это ненадолго.
Из носового люка так же выбрались комендоры, бросившиеся к безоткатке. Заряжающий открыл замок, подносчик нажал на кнопку, требуя подачи фугаса. Подхватил выскочивший из элеватора снаряд и вогнал его в казённую часть пушки. Ну да, это я озадачился механизацией подачи снарядов. С одной стороны, в лодке и без того тесно. С другой, я планировал активное использование артиллерии, и скорострельность тут не на последнем месте.
Пока заряжали орудие, я успел приметить, куда прилетел второй снаряд, и мысленно перекрестился. Вот как-то плевать на то, что я тут по воле единого информационного поля Земли. Его ведь тоже кто-то создал. И вообще недаром говорят, что на войне атеистов нет. К чему это я? Да к тому, что мой взгляд упал на развороченную крышку ниши, где у обычных «касаток» расположены минные аппараты, а у нас запасные торпеды. И слава богу, мы успели израсходовать все. Ибо граната прилетела как раз туда, где обычно находится боевая часть.
Я приник к прицелу. Японцы уже приходили в себя, и к носовому орудию бросился очередной расчёт, как, впрочем, и к пятидесятисемимиллиметровкам. Но в мои планы артиллерийская дуэль не входит. Только доминирование и унижение. Ну или уничтожение.
Баллистика нашей пушки мне отлично известна. Дистанция небольшая. А потому я добился попадания первым же выстрелом. Да ещё и положил фугас точно в основание трёхдюймовки, раскидав новый расчёт, уже готовый открыть по нам огонь. Три малокалиберки успели отстреляться по нам, но результат так себе.
Первый снаряд упал со значительным недолётом, два последующих взяли нас под накрытие, но рванули всего лишь рядом с бортом. Я услышал, как один из осколков вжикнул неподалёку от меня, а второй с тупым металлическим стуком прилетел в грудь заряжающему, уже вгоняющему в ствол следующий снаряд. Матрос лишь чертыхнулся, бросив недоумённый взгляд на прореху в спасжилете, под которым был надет броник.
Я отправил ответный привет, который рванул в основании второй трубы. Из пробоины повалили густые клубы дыма, затянувшие палубу. Пока японцы приходили в себя после взрыва, я отправил им очередной привет. А там ещё один и ещё.
Ложкин поднялся на палубу и, взявшись за маховики револьверной пушки, выдал очередь на пяток патронов. Три гранаты прошли мимо, две рванули на палубе. Следом ударила ещё одна очередь, и на этот раз по палубе прошлись уже четыре снаряда. Опять грохнул фугас. Миноносец серьёзно замедлился, мы же, закончив разворот, быстро сближались с ним.
– Казарцев, карабин, – приказал я, отстраняясь от орудия.
Хватит с «Асасио», ни к чему курочить миноносец, который я намерен ввести в состав первой эскадры. Наши лёгкие силы понесли серьёзные потери, а потому не помешает слегка восполнить их. Ну и заодно поднять дух защитников крепости, что совсем не будет лишним в свете последних неудач.
Хотя-а-а… кого я обманываю. У меня адреналин буквально клокочет в крови и требует выхода. Куда более логичнее было бы потопить противника, благо с нашими фугасами в этом нет ничего невозможного. Несколько попаданий по ватерлинии, что на такой дистанции не составляет для меня труда, и только пузыри пойдут. Но нет. Я хочу повторить свой успех. И не для того ли озаботился револьверной пушкой с дистанционным управлением.
Сигнальщик тут же возник рядом со мной, сунув в руки маузер. Я вскинул карабин, приникнув к прицелу. Качка, конечно же, присутствует, но меня такие мелочи не пугают. Уж что-что, а стрелять я умею. Да и дистанция сократилась до оптимальной.
У трёхдюймовки засуетились трое матросов, но не успел я их взять на прицел, как вездесущий Ложкин, уже перебравшийся за пулемёт на ходовом мостике, стеганул по ним длинной пулемётной очередью из РПГ. Двое сложились на площадку изломанными куклами, третий перегнулся через леера и выпал за борт.
Впрочем, и я без работы не остался. Один из матросов уже разворачивал минный аппарат, чтобы встретить нас торпедой, но не преуспел в этом, получив в грудь пулю из творения германского оружейника Петера Пауля фон Маузера. Вскинулся, словно вспомнил о чём-то важном, и замер в нерешительности, но затем сложился на палубу.
Мы быстро приближались к нашей цели. Ложкин поливал палубу злыми короткими очередями, реагируя на малейшее движение, даже если оно ему только показалось. Я всматривался в миноносец через оптику, выискивая укрывшихся за надстройками и выбивая японцев точными выстрелами. А тем временем мои старички уже вывалили на палубу «Ската» в полной готовности к абордажу. Казарцев стоял рядом, держа в руках мой дробовик.
Высота палубы «Ската» оказалась ниже, чем у «Асасио», но не настолько, чтобы это было серьёзной проблемой. Куда сложнее оказалось подвести лодку к борту миноносца, лишившегося управления. Но Налимов и рулевой с этим успешно справились, и мы споро перебрались на палубу противника.
Мещеряков и Дубовский взяли на себя кормовой кубрик, я и Казарцев офицерские каюты, остальных Харьковский повёл дальше по палубе, блокируя крышки люков машинного и котельного отделений, отстреливая при этом любого появившегося на их пути. Ну что сказать, нам в который уже раз везёт. Вернее, противник не может ничего противопоставить моей меткости. Что есть, то есть, я умею стрелять, и мне без разницы, из пушки или винтовки.
Уже по отработанной схеме в люк для начала полетела граната. И только после взрыва по трапу съехал уже я. Причём никакой фигуры речи. Стремительный спуск, и я вскинул дробовик со сложенным прикладом и пистолетной рукоятью. Я не забыл, насколько бывает тесно на корабле.
В сумрачном коридоре никого не оказалось. Как и в прошлый раз, электрическая лампочка разбита, и свет проникает только сквозь открытый люк сходного тамбура. Ещё и глаза режет от сгоревшего пороха. Но это не первый корабль, взятый нами на абордаж, поэтому со светом у меня проблем нет благодаря подствольному фонарику. Громоздкий и тяжёлый даже с учётом одной батарейки, увы, до привычных мне тактических фонарей далеко, но это куда лучше, чем ничего.
Я сделал несколько шагов по короткому коридору и оказался перед дверью, за которой, по идее, должна находиться радиорубка. Планировка, схожая с захваченным ранее «Касуми», а потому вряд ли я ошибаюсь.
Переглянулся с Казарцевым, спустившимся следом и уже стоящим рядом. Тот кивнул и толкнул стальную дверь. Та с лёгкостью подалась, и я едва сдержался, чтобы не выстрелить. Внутри оказался японский мичман с поднятыми руками. Наскоро осмотрел выведенный из строя беспроволочный телеграф. Вообще серьёзно его сломать достаточно сложно, уж больно грубый и массивный прибор. Так что этот починится без проблем.
– Я так понимаю, что книги с шифрами и кодами уже за бортом? – спросил я пленного.
– После смены кодов и шифров в корешки книг всунули свинцовые пластины. Книги уже на дне, – подтвердил мои предположения японец, кивнув в сторону открытого иллюминатора.
– Лицом к стене, руки на стену, ноги шире плеч, – коротко приказал я.
Самурай, конечно же, не видел детективов и того, как пеленали преступников полицейские в моём мире, да и не практикуют тут такого, в лучшем случае лицом к стене и поворачивают. Но сказано было чётко и ясно, поэтому он выполнил мои распоряжения под доносящийся с палубы грохот ружейных выстрелов.
Я обошёл его и выглянул в иллюминатор. Даже если и без груза, книга уже осталась далеко за кормой, так как миноносец продолжает двигаться, и искать её попросту бесполезно. К тому же на столе нет ни единой бумажки, вне всяких сомнений, они улетели в воду и также остались где-то за кормой. Ну что тут сказать, радист выполнил свой долг и избавился от секретных документов. Ну и чёрт с тобой, золотая рыбка.
– Вяжи его, – приказал я сигнальщику.
Казарцев уронил ружьё, повисшее на одноточечном ремне, и, вооружившись концом верёвки, подступился к мичману. Я учил своих парней вязать пленных, так что мой негласный ординарец управился с этой задачей походя. После чего мы проверили другие каюты, никого там не обнаружив. Да и не очень-то надо. Чем меньше пленных, тем нам проще.
Оставлять японца без присмотра я не собирался, охранять же его некому, поэтому мы выволокли его наверх. Впрочем, он не особо-то и артачился. Разве только двигаться со связанными руками неудобно. Вот тут-то мы и помогли.
К этому моменту абордажники уже прошлись метлой по палубе, заперев в отсеках механиков и кочегаров. Остатки палубной команды привычно загнали в носовой кубрик и уже готовились к решительному штурму. Вернее, к тому моменту, как мы подошли, Харьковский уже начал действовать, забросив внутрь сразу три гранаты. Для столь небольшого и тесного помещения, да ещё и со стальными стенами полом и потолком этого более чем достаточно. Ошалевшие японцы, даже не получившие ранения, после этого и не помышляли ни о каком сопротивлении, если вообще понимали, что их связывают. Контузия гарантирована.
– Открывай, – приказал я Казарцеву, указывая на крышку люка в кочегарку.
Тот молча отпёр задвижку и откинул крышку, стараясь не подставляться. Сомнительно, что там окажется кто-то со штатной винтовкой, но вот с личным револьвером очень даже может быть. Я видел личное оружие как минимум у троих матросов «Ската», это не считая моих старичков, которых сам же и вооружил. А как показывает практика, нравы у моряков всех стран достаточно схожие.
– Я командир русской подводной лодки «Скат», мичман Кошелев. Миноносец захвачен. Предлагаю вам сдаться. Выходите с поднятыми руками. На раздумье времени не даю. Если вы не сдадитесь, будете все убиты.
Говорил я с акцентом, но при этом без ошибок. Японским-то владею в совершенстве, другое дело, что голосовые связки этого тела не приспособлены к чужой гортанной речи.
– Чего это они там? – склонив голову набок, спросил Казарцев.
– Послали меня и готовы умереть во славу императора и богини Аматэрасу. Ну и ладно, была бы честь предложена, – извлекая из подсумков пару гранат, произнёс я.
Вот никакого желания делиться своей долей адреналина. Самому мало. Тут толком-то и разохотиться не успел, как всё уже закончилось. Даже ни разу не выстрелил, парни и без меня управились. Поэтому ударил себя по бёдрам шляпками взрывателей, которые исправно выдали два хлопка. Четыре секунды ожидания и обе банки с грохотом о трап упали вниз. Грохнуло. Из люка выметнуло упругую воздушную волну, в нос ударил резкий запах пороховых газов, и я быстренько скользнул по трапу вниз.
Электрическое освещение два взрыва не пережило. Но в отсеке имелись с каждой стороны по одному иллюминатору, а потому хотя и сумрачно, тем не менее куда светлее, чем в офицерском отсеке. Разбираться, кто жив, а кто мёртв, я не стал, тут же открыв огонь. Тем более что один из кочегаров зажимал уши, держа в руке короткоствольный револьвер. И первый выстрел в него. Затем ещё четыре без разбора, кто уже готов, кто ранен, а кто лишь оглушён. Лучше вынести трупы, чем по-глупому подставиться.
Зато с остальными отсеками трудностей не возникло, все самураи дружно подняли лапки и поднялись на палубу. Здесь их вязали и переправляли в носовой кубрик. Этот процесс у нас, можно сказать, отработанный, так что я уже в него не вмешивался…
– Мать твою в перехлёст через колено. Это было просто невероятно, – с нескрываемым восхищением произнёс Налимов, когда пришвартовал «Ската» к «Асасио».
– На том стоим и стоять будем, – хмыкнув, ответил я, наблюдая за тем, как матросы деловито снуют по палубе, снося трупы на корму.
Оно бы сбросить их в море, но коль скоро есть возможность похоронить на земле, то не стоит тупо избавляться от тел. Не поймут. А я как-то не горю желанием опять оказаться под судом. Всё понимаю, но в прошлый раз я предстал перед трибуналом по не менее надуманному поводу.
– Знаете, Олег Николаевич, а я ведь не верил в вашу затею с револьверной пушкой. Полагал это блажью. Да и по поводу абордажа… думал, это простая байка. Газетная утка, – перебравшись на борт миноносца, заметил штурман.
– Неужели не общались с артурцами?
– Отчего же, общался. Но там поди отличи правду от вымысла, когда, глядя друг другу в глаза, высказывают противоположные мнения.
– Надеюсь, теперь вы убедились в том, что это правда. Или и глазам своим не верите?
– Как говорится, один раз – это случайность, два – совпадение…
– Намекаете на то, что нам следует взять на абордаж ещё один миноносец? – задорно подмигнул ему я.
– Я не против. И теперь возню с револьверной пушкой считаю полностью оправданной, даже если её больше ни разу не придётся использовать.
– Вот с чем согласен, с тем согласен, – кивнув, произнёс я и сменил тему. – Что же, Пётр Ильич, принимайте под командование лодку, а я поведу в Артур наш приз.
– Есть принять лодку под командование.
– В качестве призовой команды я забираю всех своих старичков и комендоров, с вами оставляю только одну вахту. Если случится бой, просто погружайтесь и идите в Артур.
– А что мне ещё-то остаётся при минимуме команды, отсутствии самодвижущихся мин и невозможности использовать пушки, – пожал плечами штурман. И уточнил: – Вы поэтому переходите на «Асасио»?
– И поэтому тоже, – подмигнул я и спросил: – Вопросы?
– Вопросов нет.
– Вот и ладно, – хлопнул я его по плечу.
«Катарина» уже набрала свой крейсерский ход, направляясь к крепости. Я же не спешил расставаться с лодкой и, перейдя на её борт, воспользовался радио. Пора связаться с крепостью и сообщить, что мы на подходе. Для чего-то же я старался, переправляя радиостанцию из Инкоу в крепость.
Ну и такой момент, что нужно забрать переносной дымогенератор. Для лодки-то мы сделали стационарный, подведя впрыск топлива в выхлопные трубы, но по здравому размышлению я решил, что и мобильная версия не помешает, так, на всякий случай. Как я люблю повторять – пусть уж лучше будет и не понадобится, чем понадобится и не окажется под рукой.
В частности, я планировал использовать его для «Катарины», но, поразмыслив, мы пришли к выводу, что команде парохода лучше всё же не геройствовать. При отсутствии вооружения у них ни единого шанса даже против минного катера. Поэтому было принято решение о том, что они не будут трепыхаться и станут выполнять все требования японцев. Дымогенератор же остался на борту «Ската», благо он достаточно компактный и много места не занимает.
Переговоры с Артуром вышли занятные. С одной стороны, там не могли поверить в то, что в районе Ляодуна появилась подводная лодка из Владивостока. Да ещё и сопровождающая пароход со скотом и взрывчаткой. С другой, я ведь использовал русский шифр, и откуда бы мне его в таком случае знать?
Ответа дожидаться я не стал. На то, чтобы доложить по инстанции, да чтобы там приняли меры, уйдёт слишком много времени. И это с учётом того, что Павлов заблаговременно уведомил командование крепости об отправке груза. У нас же за правило, когда правая рука не ведает, что делает левая, а уж если речь зашла о правой пятке, то и вовсе туши свет, бросай гранату. Так что пусть разбираются, а мы пока нагоним «Катарину», ну и подготовимся оборонять сопровождаемый груз.
Когда вернулся на борт захваченного «Асасио», там вовсю шли ремонтные работы. Необходимо было подлатать дыру в дымовой трубе, иначе останемся без тяги и соответственно не сумеем нормально разогнаться. Заодно приводили в порядок паропровод, которому также досталось. Корабль военный, к тому же уже год участвующий в боях, а потому на борту нашлось всё необходимое, чтобы на время подлатать повреждения и уже через пятнадцать минут рвануть вдогонку «Скату» и «Катарине».
– Андрей Степанович, ты вот что, оставь на палубе только тех, кто помельче, да обряди их в японскую форму. И мне офицерский мундир присмотри. Не найдёшь чистый, снимай с трупа, ничего со мной не станется. И ещё приготовь японский флаг, чтобы, случись что, можно было бы на него сменить Андреевский, – когда мы в бодром темпе догоняли ушедший вперёд грузовик, приказал я.
Боцман слушал меня с угрюмым видом, и когда я закончил, не услышал привычного «слушаюсь». Вместо этого молчание и хмурый взгляд, устремлённый куда-то в сторону. Вижу, что ему это не по нутру, и не хочет смотреть на меня, потому как не сумеет злость сдержать. Не приведи господи, с самураями встретимся, так я не представляю, какой обструкции меня предадут господа флотские офицеры, у которых я и так не в чести.
Пока суд да дело, поставил к штурвалу Снегирёва, ему не впервой самостоятельные вахты стоять, на катере мне было не разорваться. Сам же отправился в радиорубку глянуть, что там с трофейным беспроволочным телеграфом. Я ведь не врал, когда говорил, что за короткий срок качественно сломать его не получится. Хотелось бы иметь связь с крепостью. А то я ведь не забыл, что как раз по своим-то корабельные комендоры и артиллеристы береговых батарей промахиваются редко. Прямо беда.
Разобраться с неисправностью не удалось. Без понятия, для чего японцу понадобился в радиорубке молоток, но поработал он с ним неплохо. Не то чтобы вот совсем исправить не получится. Но провозиться придётся долго, а нам до крепости осталось шлёпать чуть больше часа. Пусть уж в крепости с этим разбираются.
– Ваш бродь, там дым на горизонте, и приближается, – ввалился ко мне Казарцев.
– Дым или дымы? – поднимаясь, уточнил я.
– Пока дым. Но густой, так что может и пара миноносцев, а может и один крейсер.
– Ну, пойдём глянем, кого там принесло.
Поднявшись на ходовой мостик, и впрямь увидел дым, и судя по густоте, Казарцев прав, либо пара мелких, либо что-то крупное. Я подошёл к прожектору с закреплёнными на нем шторками и отстучал на «Скат» сообщение, поинтересовавшись, нет ли новостей из крепости. На удивление в этот раз проблем не возникло. Нас уже ожидали, и был подготовлен отряд для встречи.
Надо же, оказывается, наши морячки ещё в море ходят. Если опустить тот факт, что в известной мне истории в Артуре уже хозяйничали японцы, то моряки с сентября в море вообще не высовывались. Если только изредка миноносцы проявляли активность. А тут и крепость наши ещё удерживают, и моряки в гавани не отсиживаются.
Отстучал Налимову, чтобы он укрылся за корпусом «Катарины», незачем ему лишний раз отсвечивать. Ещё раз сообщил на грузовик, чтобы Ползунов не геройствовал и выполнял приказы японцев, если до этого дойдёт. Вот вроде и всё. А теперь пора выяснить, кого там принесло на наши головы.
– Снегирёв, курс двести девяносто два. Андрей Степанович, прикажи поднять японский флаг. – И, поймав его недовольный взгляд, надавил: – Выполнять. И сам на палубе не отсвечивай, коль скоро для себя японскую форму не нашёл, – закончил распоряжение я, тренькнув механическим телеграфом в машинное отделение «самый полный».
– Слушаюсь, – козырнул боцман.
Вот и ладушки. Я, конечно, без понятия, кто там к нам спешит, но что-то сомневаюсь, чтобы наш единственный оставшийся в строю крейсер «Паллада» мог позволить себе подобную наглость. А значит, следует готовиться к бою.
– Галанцев, оба минных аппарата к бою, угол шестьдесят градусов по левому борту и жди команду. Казарцев, дымогенератор-то готов?
– Так точно, ваш бродь. Как перетащили его сюда, так я его на прогрев и поставил.
– Вот и ладушки. Ложкин, носовое орудие на всякий случай к бою.
– Есть носовое орудие к бою, – отозвался артиллерийский кондуктор.
«Асасио», конечно, не «ноль второй», но тридцать узлов тоже очень даже неплохо. А тут ещё и волнение всего лишь в один бал, не больше. Так что шли мы бодро, неся на носу заметный бурун. Вскоре нас не только заметили, но и рассмотрели. Опознав же, отстучали сообщение с помощью светового кода. Увы и ах, но в этот раз трофей нам не обломился, и ответить мне самураям было нечем. Поэтому мы хранили молчание и неслись по прямой взбесившимся мустангом.
– «Ёсино». Вот, значит, кого прислала по мою душу старуха. Ну-ну, поглядим, кто кого переможет, – задумчиво произнёс я.
В известной мне истории этот лёгкий крейсер погиб вместе с подавляющим большинством команды в результате столкновения с броненосным крейсером «Касуга». В этой он жив, бодр и, возможно, надерёт мне задницу. Но последнее это не точно.
Мы стремительно сближались с «Ёсино» на встречных курсах. Самураи опять отстучали световой код. Вот только о чём они запрашивают, для меня по-прежнему оставалось тайной великой, уж не говоря о невозможности им ответить.
– Галанцев, аппараты наведены? – повысив голос, спросил я минного машиниста.
– Так точно, – отозвался тот.
– Строго на шестьдесят градусов? – уточнил я.
– Так точно, – подтвердил он.
Я вскинул бинокль. Опять чего-то семафорят. Похоже, командиру крейсера не понравилось наше молчание, и я заметил нездоровую суету у носовых орудий. А там, между прочим, три шестидюймовки, что более чем солидно. У малокалиберок также суета. Да на крейсере, пожалуй, вообще боевую тревогу сыграли. С чего это они так всполошились-то? О, опять что-то передают. Кажется, сейчас будет весело.
Грохнуло носовое орудие крейсера. Снаряд взбил фонтан воды со значительным недолётом. Явно предупредительный выстрел. Ничего так тут наши морячки дают прикурить самураям, если они уже и на воду дуют. Или это только командир «Ёсино» такой нервный? Плевать. Продолжаем переть буром. Разве только я оттеснил в сторону Снегирёва и сам встал к штурвалу. Неплохо бы сейчас к пушечке пристроиться и врезать по японцам гранатой. Что ни говори, а все орудия на крейсере стоят открыто, пусть и за щитами.
Грохнул очередной выстрел, который я не услышал, а увидел. Порох-то бездымный, но это не значит, что того вообще нет. Я крутанул руль, уводя миноносец влево, и справа вздыбился султан воды. Вновь вращаю штурвал, как бешеный, теперь уже вправо, и опять выстрел. Вот только на этот раз в воздухе вспухло молочно-белое облачко порохового дыма, и воду взбили десятки сегментов. Весело, нечего сказать. Руль круто вправо.
– Казарцев, дымы! – выкрикнул я, понимая, что пробиться к японцу не получится.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Лье – французская мера длины. Сухопутное лье составляет 4444,4 м.
НЕЗАКОННОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ, ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ, ИХ АНАЛОГОВ ПРИЧИНЯЕТ ВРЕД ЗДОРОВЬЮ, ИХ НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ ЗАПРЕЩЕН И ВЛЕЧЕТ УСТАНОВЛЕННУЮ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.
В этом мире я только гость. Как и в пяти предыдущих. Я, как неприкаянный, брожу по мирам мультивселенной, не воспринимая их родными. И этот мир не исключение. Вот только в какой-то момент мне вдруг захотелось чего-то большего, чем прожить очередную яркую жизнь, наполненную приключениями и адреналином. Изменить историю. Чем не амбициозное желание? Однако старуха не желает уступать и, несмотря на мои незначительные успехи, раз за разом стремится свернуть на проторённый путь. Но я ведь и не надеялся, что будет легко.
| Title Info | |
| Genres | sf_action popadanec |
| Author | Константин Георгиевич Калбазов |
| Title | Неприкаянный. Наперекор старухе |
| Keywords | альтернативная история,Русско-японская война,параллельные миры,прогрессорство,сверхспособности,опасные приключения,от первого лица,попаданцы во времени,нркткстп |
| Date | 2025 |
| Language | ru |
| Document Info | |
| Author | |
| Program used | OOoFBTools-2.56 (ExportToFB21), FictionBook Editor Release 2.6.6 |
| Date | 11.12.2025 (2025-12-11) |
| Source URL | http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72908072&erid=2VfnxyNkZrY&utm_campaign=affiliate&utm_content=ef5f3280&utm_medium=cpa&utm_source=advcake&ffile=1 |
| Source OCR | текст предоставлен правообладателем |
| ID | 2374d15d-d68e-11f0-8820-ac1f6b0b2fee |
| Version | 1.0 |
| History | v 1.0 – создание fb2 – AlenaCh |