|
Максим Майнер. Этот мир не выдержит меня
|
|
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:35 | Сообщение # 16 |
 Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 14
Нетрудно догадаться, о чём подумал Гвар, когда увидел меня, выходящего от Есении ранним утром с довольной улыбкой на лице. Букетик выпал из его рук, щёки покраснели, а глаза расширились от удивления, смешанного с обидой.
— Мы тебя полночи у моста ждали, — произнёс он с таким укором, словно я назначил ему встречу, на которую посмел не явиться. — А ты здесь, оказывается, был...
Парнишка выглядел подавленным, даже потерянным. Вчерашний вечер и сегодняшнее утро стали для него большим испытанием: сперва унижение на глазах у всей деревни, теперь «измена» любимой... Думаю, если ещё немного надавить, то он просто сломается. Нужно ли мне это? Вряд ли.
И дело не в том, что мне жаль пацана — просто сломленный и утративший все надежды Гвар может стать куда опаснее, чем Гвар нынешний. С другой стороны, нянчиться с ним у меня тоже никакого желания не было. Пусть думает что хочет, но если полезет, то сдерживать себя я не буду.
Гвар стоял прямо напротив меня, мешая проходу. Без целой команды поддержки за спиной он будто бы впал в ступор.
Я набрал воздуха и отрывисто, резко, как на плацу перед строем, рявкнул:
— Подними букет!
Таким тоном отдают приказы молодым солдатам, которые, как говорил один мой знакомый, ещё домашние пирожки высрать не успели.
— Чего?
— Подними букет!
Гвар наклонился к земле и поднял букетик, вцепившись в подсохшие стебли. Уверен, он не понимал, почему это делает, но не мог сопротивляться. Его растерянное подсознание требовало хоть какой-то ясности, и предельно простая команда пришлась как нельзя кстати.
— Ну чего встал? — спросил я. — Ты кому этот букет принёс? Если мне, то давай, дари, не трать моё время.
— Он для Есении, — ответил обалдевший Гвар.
— Она не хочет тебя видеть. Уйди с дороги.
Гвар механически кивнул и отошёл на пару шагов в сторону. Подводка с букетом сработала — выполнив первый приказ, парень не смог противиться следующему. Правда, его покорность вряд ли продлится долго, поэтому не стоит затягивать наше вынужденное общение. И без того времени нет, а ещё нужно раздобыть чёртову сбрую для лошади.
Я обошёл замершую у калитки фигуру по максимально возможной дуге, сохраняя дистанцию. Мало ли, вдруг Гвар всё-таки решит напасть.
Осторожность никогда не бывает лишней — это аксиома. И сейчас она в очередной раз подтвердилась, поскольку парнишка на удивление быстро вернул способность мыслить. Осознав своей не самой сообразительной головой всю несправедливость бытия, он за мгновение перешёл от апатии к ярости.
— Ты чего здесь делал?? — зашипел Гвар, покрывшись красными пятнами и выставив перед собой кулаки. — Ты сорвал бутон, сучонок??
Я на миг замешкался, стараясь понять, о каком бутоне шла речь, а когда сообразил — расхохотался. Мой смех разъярил парня ещё сильнее. Теперь он был полностью уверен, что именно мне достался главный «приз», за которым, судя по рассказам Есении, охотилась значительная часть половозрелого мужского населения деревни.
Гвар по-богатырски замахнулся и попытался ударить меня в лицо, но не сумел. Я скрутил корпус, пропуская кулак над головой, и когда беспощадная инерция увлекла неумелого бойца вперёд, просто слегка подкорректировал траекторию его движения. Конечной точкой маршрута стал невысокий заборчик, в который Гвар влетел носом и лбом. Крепкие доски гулко задрожали, знаменуя окончание схватки.
От удара парнишка присел на корточки и глядел на меня безумными, ошалевшими глазами. Из его носа лилась кровь, стекавшая на подбородок алыми струйками.
Я посмотрел по сторонам — «улица» была совершенно пуста. Ни крестьян, ни детворы, ни даже домашних животных — ни одного свидетеля.
— Значит так, — я вытянул из петли топор, — ты мне надоел.
— И что ты сделаешь? — Гвар пытался храбриться, но дрожащие губы выдавали его с головой. — Убьёшь меня? Так тебя за это всей деревней на части рвать будут!
— Зачем убивать? Хольд мне показал одну точку на черепе... Если по ней ударить как следует, то человек останется жив, но перестанет отличаться от собаки — говорить не сможет и будет только жалобно поскуливать...
Разумеется, я врал самым наглым образом, но Гвар был обязан зацепиться за эту ложь — она разом объясняла все те странности, которые преследовали бедолагу со вчерашнего дня. Почему я дважды его победил? Ясное дело — это колдун Хольд научил меня каким-то особенным секретикам. Почему Есения, как он думал, ответила мне взаимностью? Тут ещё проще — Хольд помог её зачаровать каким-нибудь любовным эликсиром. С этим знанием в жизнь Гвара возвращалась гармония и надежда, так что он просто не мог мне не поверить. А поверив, не мог не испугаться.
— В-в-в-рёшь... — пробормотал Гвар, пытаясь отползти от меня подальше.
— Ну, давай проверим. Мне и самому интересно, получится или нет.
— Не подходи!
Он кое-как поднялся на ноги, однако убежать не успел. Я схватил его за волосы и рванул назад, повалив на землю. Парнишка пару раз дёрнулся, но потом затих, когда перед его глазами замаячило каменное топорище.
— Не надо! — завопил Гвар. — Не хочу как собака! Лучше просто убей!
— Ты же сам сказал, что меня деревенские за тебя порвут, поэтому, извини, но других вариантов нет. К тому же, есть ведь и плюсы. Никаких забот, никаких хлопот, никаких тревог... Разве собакам плохо живётся?
Я поднял топор и кровожадно улыбнулся, нагоняя дополнительной жути. Гвар натурально завыл, словно и правда стал превращаться в пса.
— Стой! Не надо! Я к тебе больше близко не подойду, клянусь! Чтоб мне в Гиблом лесу сгинуть, если вру!
Я замер в притворной задумчивости, хотя на самом деле у меня не было планов калечить пацана. Да и нельзя гарантированно превратить человека в овощ — не ударом по голове, по крайней мере. Даже просто вырубить кого-нибудь — это уже большая проблема. Чуть-чуть переборщил, и привет, вместо бессознательного, но живого тела — хладный труп.
— Клянёшься, значит? — спросил я.
— Да! Клянусь! За сто шагов тебя обходить буду!
— И сестричек моих?
— И сестёр, и отшельника, и дом ваш прокл... — тут он на мгновение сбился. — И дом ваш тоже обходить буду, и демона больше не потревожу!
— Какого ещё демона? — не понял я.
— Того, который ваш дом охраняет, — быстро ответил Гвар. — Вчера, когда мы тебя искали, он нас сперва матом обложил, а потом как напрыгнул из темноты... Глаз Альбу подбил, а меня по затылку лапой огрел! Чудом живыми ушли!
Похоже, Фольки вчера произвёл на деревенскую шпану неизгладимое впечатление. Что же, вложенные в него инвестиции отбились буквально сразу — теперь к дому Хольда точно никто и никогда не сунется.
— Да, — согласился я. — Это вам крупно повезло. Обычно наш демон никого не отпускает... В общем, учти, если я тебя ещё раз поблизости увижу, то ты будешь сильно жалеть, что демон не сожрал тебя прошлой ночью. Всё понял?
Гвар кивнул. Лежащий в пыли с разбитым носом, он выглядел настолько жалко, что я не смог сдержаться и сказал:
— Не трогал я Есению, так что «бутон» на месте, не переживай.
Кто бы знал, какого труда мне стоило вновь не расхохотаться...
Услышав эти слова, Гвар расцвёл. Губы растянулись в блаженной улыбке, и даже кровь, кажется, перестала идти — вот она целебная сила любви.
Я ещё пару мгновений посмотрел на влюблённого пацана, а потом быстро зашагал в сторону лагеря ветеранов. Думаю, начать поиски сбруи разумнее всего именно там. Да и других вопросов у меня к ним накопилось достаточно — можно одним махом разобраться с несколькими делами.
Дорога не заняла много времени — уже через четверть часа я подошёл к воротам лагеря, у которых скучал сонный часовой. Большой прямоугольный щит служил для него удобной опорой.
Вообще, подход этих парней внушал уважение. Насколько я понял, ветераны появились здесь не так давно, но за короткое время успели не только отстроить довольно серьёзное укрепление, но и организовать караульную службу. Бывшие легионеры, даже выйдя на «пенсию», не забыли о дисциплине — это говорило о высокой выучке.
— Чего тебе, малец? — зевнув во весь рот, спросил часовой.
— Ищу кое-кого, — ответил я, пропустив «мальца» мимо ушей.
— И кого же?
— Имени не знаю, но могу описать внешность: черноволосый, в коричневой тунике, на щеке шрам.
— У нас полцентурии таких, — усмехнулся легионер. — Давай-ка поконкретнее.
— Он вчера вечером был в деревне.
— У нас полцентурии вчера вечером там было!
Судя по смешливым искрам в глазах, часовой морочил мне голову. То ли хотел так скрасить скуку, то ли просто развлекался от безделья, не знаю... Но вот что мне известно точно — злиться не имеет смысла, это никак не поможет мне попасть в лагерь быстрее.
— Есть ещё одна примета, — усмехнулся я. — Он ржёт так, что мужики в пяти шагах от него лысеют, а у женщин случаются преждевременные роды и это притом, что они даже не были беременны... Хотя погоди, сейчас ты, наверное, скажешь, что у вас полцентурии таких?
— Нет, — захохотал часовой, — такой у нас только Гийом — декан первого контуберния.
Судя по размеру лагеря, центурия — это что-то вроде нашей роты, а контуберний, наверное, отделение или взвод.
— Весёлый ты, малец, — сообщил часовой и стукнул пяткой по воротам, которые сразу открылись. — Иди между палатками до центра, там увидишь несколько повозок... Где-то возле них будет Гийом.
Я поблагодарил легионера и прошёл внутрь.
За воротами сидел ещё один часовой, который молча кивнул, указав рукой направление к центру. Несмотря на раннее утро, ветераны уже не спали: отовсюду раздавались негромкие голоса, удары молотков, а иногда и ругань. Пяток крепких мужиков проволокли мимо меня телегу без колёс, а затем какой-то пацанёнок (в лагере, оказывается, были дети) провёл упирающегося на каждом шагу осла. В общем, жизнь кипела и бурлила.
Через пару минут я оказался в центре, где между палатками находилась небольшая, метров десть в поперечнике, площадь. Здесь действительно стояли повозки, а кроме того несколько человек, разбившись на пары, тренировались со щитами и короткими мечами. По движениям, по уверенности, с которой бойцы действовали, было понятно, что они умеют обращаться с оружием — я даже засмотрелся.
— Ты ко мне?
Из-за ближней повозки вышел черноволосый мужик — тот самый, которого я вчера видел на перекрёстке. И, похоже, тот самый, которого часовой назвал Гийомом.
— К тебе, — ответил я и сразу перешёл к делу: — Мне нужна упряжь, чтобы запрячь лошадь в повозку.
— Вот как? — хмыкнул Гийом. — А не хочешь сперва проявить уважение, поговорив о погоде, урожае и улове?
— Погода отличная, урожай с уловом, думаю, тоже. А уважение я проявляю тем, что не трачу твоё время попусту.
— Допустим, — похоже, ему понравился мой ответ. — Значит, ты хочешь упряжь? Быть может, сразу подать карету, запряжённую тройкой скакунов?
— Не нужно, благодарю, — я дружелюбно улыбнулся. — Меня интересует только упряжь.
— Зачем она тебе? Хочешь запрячь Гвара с братцем в телегу? Не думаю, что они годятся для такой серьёзной работы.
— Идея неплохая, но нет. У меня есть лошадь, есть телега, но нет сбруи. А без неё я не смогу добраться до замка графа Вил Кьера.
— За каким демоном тебе туда нужно?
— Хочу повидаться с графом.
Мои слова были встречены громким хохотом. Причём смеялся не только Гийом, но и бойцы, которые уже отложили оружие и с интересом слушали наш разговор.
— Я правильно понял, — с улыбкой спросил один из них, — ты хочешь приехать к замку нашего любимого сеньора и просто постучать в ворота с просьбой, чтобы тебя пустили? Наглости тебе не занимать, но, боюсь, попасть туда будет не так просто, как в наш лагерь... Вряд ли наш дорогой сеньор захочет видеть какого-то оборванца с каменным топором на поясе!
Судя по ехидному блеску в глазах, графа здесь не жаловали. И «добрый сеньор» в устах легионера звучало скорее как оскорбление, чем похвала.
— Ты прав, — ответил я. — Разумеется, наш великодушный сеньор вряд ли снизойдёт до общения со мной... Но наверняка уделит немного своего бесценного времени для разговора с залуженным ветераном девятого «стойкого» легиона. И это моя вторая просьба — мне нужен тот, кто сможет обеспечить мне встречу с графом.
На этот раз от хохота, кажется, задрожали повозки. Многие легионеры, занимавшиеся своими делами, поспешили на площадь, чтобы узнать, что же такое интересное здесь происходит. Я стоял под прицелом десятков внимательных глаз — они пристально изучали каждый мой жест и каждое моё слово. Военные люди любят уверенность и напор, но не терпят хамства и слюнтяйства, за которое часто принимают обычную вежливость — всё это нужно обязательно учитывать при общении с ними.
— Ну, ты наглец, парень! — сообщил Гийом, смахнув набежавшие от смеха слёзы. — Уважаю! Но скажи, разве есть хоть одна причина, которая помешает нам выпнуть тебя отсюда прямо сейчас?
— Таких причин целых две.
— Вот как? Ну-ка просвети нас!
— Во-первых, деньги. Я заплачу за сбрую достойную цену.
— Допустим, неплохое начало, но что насчёт второй причины?
— А вторая причина — это Ворон.
Гийом и остальные легионеры смотрели на меня с недоумением. Стало понятно, что названное имя ничего им не говорило — что же, при хорошей организации службы разведка у них поставлена из рук вон плохо.
— Ворон? — хохотнул кто-то из ветеранов. — А почему не курица? От курицы я бы, кстати, не отказался... Проклятая рыба уже в печёнках сидит.
— Тебе бы только пожрать, — откликнулся другой легионер.
— Так, — Гийом повысил голос, — ты нам загадки решил позагадывать? Что за Ворон?
— Ворон — это очень интересный человек, — ответил я. — Настолько интересный, что вокруг него собралось уже полтысячи почитателей, и эта толпа растёт с каждым днём.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Гийом.
— То, что совсем неподалёку от деревни Наречье и вашего прекрасного лагеря орудует огромная банда, в составе которой есть несколько диких магов. И банда эта пока что промышляет мелкими нападениями и воровством крепостных крестьян, принадлежащих нашему любимому графу вил Кьеру... Однако это только пока, ведь не зря же они спелись с людьми из вольных баронств.
Ветераны, услышав мои слова, возбуждённо зашумели. Гул нарастал, привлекая всё новых и новых бойцов.
— Вот тебе и спокойная старость!
— Если вольники нападут, то хлебнём горя... Как с гвардейцами-то воевать?
— С гвардейцами? Да какие гвардейцы?! Если пацан не врёт, то нам и полтыщи разбойников за глаза хватит!
Гийом поднял над собой кулак, и шум постепенно стих, превратившись в едва различимый шёпот.
— Ты сказал, среди бандитов есть дикие маги? — его голос слегка охрип от волнения.
— Да.
— Сколько их?
— Точно не знаю, но не меньше шести-семи человек.
Когда Лэйла пыталась выяснить, кто поведёт бандитов в выдуманную мной атаку на вольников, она упоминала неких Жожа, Сара, Айу и «других диких». Вряд ли под «другими» скрывалось всего парочка магов — будь так, проще было бы перечислить их имена... Вот и выходило, что у Ворона минимум шесть-семь диких колдунов в запасе.
— Откуда тебе всё это известно?
— Я столкнулся с одной из шаек в лесу и немного познакомился с людьми Ворона.
— И что ты делал в лесу? — хмуро спросил Гийом. Известие о магах явно расстроило его. — Охотился на дичь, которая вся принадлежит нашему славному сеньору?
— Ни в коем случае, — ответил я со всей возможной искренностью. — Просто люблю прогуляться на свежем воздухе...
— Любишь прогуляться, значит? И как же тебе удалось не только уйти живым от целой шайки, но и узнать столько подробностей?
— Они меня не заметили, — соврал я. — И у меня получилось подслушать их разговоры. А потом на них напал другой бандит, которого звали Ингвар, и всех убил...
— Вот как? В одиночку всех убил, а тебя, значит, не тронул?
— А он меня тоже не заметил.
— И те не заметили, и этот... Какое совпадение!
— Мне везёт, — улыбнулся я.
Услышав мои слова, ветераны одобрительно закивали — военные люди очень суеверны и удача для них не пустой звук. По-другому и быть не может — когда рядом с тобой постоянно вьётся смерть, хочешь не хочешь, а поверишь в чью-то слепую фортуну.
Гийом несколько мгновений хмуро смотрел в землю, размышляя о чём-то, а потом продолжил допрос. Он долго и подробно выспрашивал меня о Вороне, о его банде, о месте их расположения — в общем, обо всём, что имело хоть какое-то значение. Я отвечал честно, без утайки. Единственное, о чём не стал говорить, так это об интересе Ворона к Хольду и моей скромной персоне — ни к чему Гийому подобная информация.
Спустя полчаса, ветеран наконец кивнул и громко сказал:
— Марк, иди сюда. Я уверен, что ты уже здесь...
Из толпы ветеранов вышел худощавый, но крепкий мужчина с очень короткими чёрными волосами. Если остальным легионерам на вид было лет сорок-сорок пять, то этот выглядел моложе — лет на тридцать, не больше. Да и одет он был иначе: вместо коричневой туники на нём красовались приличные чёрные штаны, белая рубаха с пышными рукавами и кожаный жилет.
— Ты слышал, что говорил пацан? — спросил Гийом у новоприбывшего.
— Разумеется.
— И что можешь сказать? Почему какой-то юнец знает больше, чем мы?
— Скажу, что в этом нет ничего удивительного. Скоро даже черви под землёй будут знать больше нас. У меня всего восемь человек, половину из которых ты постоянно забираешь на какие-то работы. Частокол подправить, яму для нужника выкопать — всё это куда важнее, чем разведка, не так ли? Вот поэтому мы и знаем только о том, что находится непосредственно у нас под носом.
Теперь понятно, почему при таком основательном подходе ветераны слабо осведомлены о происходящем в округе. Классическая проблема — нехватка личного состава. Да и отправлять людей в какие-то малополезные блуждания по лесам никому никогда не хочется — всегда найдутся более срочные дела...
Гийом хмуро кивнул.
— Возьми бойцов и проверь историю, которую нам поведал пацанёнок, — сказал он.
— Обязательно, но сперва нужно кое-что уточнить...
«Уточнения», по сути, стали новым допросом. Марк спрашивал всё то же самое, что и Гийом, но другими словами — стандартная процедура для верификации показаний. Значительная часть людей очень быстро забывает собственную ложь, и зачастую достаточно просто повторить вопрос чуть иначе, чтобы поймать человека на вранье.
Немало внимания было уделено схватке «Ингвара» с шайкой бандитов. Здесь я старался отделаться общими фразами, чтобы не сказать лишнего — чем меньше подробностей, тем проще избежать возможных несостыковок. «Испугался, опустил голову, ничего не видел» — вот та основа, к которой трудно придраться и которую непросто опровергнуть.
Выспросив всё, что только можно, Марк шёпотом переговорил с Гийомом и ушёл, прихватив с собой несколько человек. Если он хорош в своём деле, то обязательно восстановит картину боя... Сможет ли это как-то навредить мне? Не думаю, ведь я в целом не врал — просто заменил себя на Ингвара.
— Что насчёт сбруи? — спросил я.
— Сперва мы проверим твои слова, — Гийом повернулся ко мне. — И не только про шайку.
Я вопросительно посмотрел на ветерана.
— Ещё мы проверим твою удачу, — добавил он. — Действительно ли она так сильна?
Я молчал, ожидая продолжения.
— И сделать это по-настоящему можно только одним способом — поединком.
Ветераны застучали деревянными мечами по щитам, выражая одобрение словам командира.
— Ты же вчера был в деревне и всё видел... — сказал я. — Этого недостаточно, чтобы подтвердить мою удачу?
Мне совершенно не хотелось биться с кем-то из легионеров, учитывая повреждённое плечо. Но пытаться избежать схватки, сославшись на травму, означало на корню загубить хорошее отношение к себе со стороны бойцов.
— То была драка, а не поединок, — сказал Гийом. — Драка неплохая, спорить не буду, но я не могу доверить оружие легионера тому, кто всего лишь побил парочку деревенских охламонов.
— Так я вроде бы не прошу оружие. Мне нужна только упряжь...
— Всё, что побывало в руках легионера, становится оружием, — сообщил со смехом кто-то из ветеранов. — А уж лошадиную сбрую некоторые из нас видели чаще, чем меч, да Коста?
Один из бойцов — тощий и рыжеватый — смущённо заулыбался. Видимо, у него были какие-то особенные отношения с лошадьми и повозками.
— Хорошо, — похоже, поединка не избежать. — А что насчёт цены и сопровождающего?
— Об этом позже, — ответил Гийом. — Если победишь... да вот хотя бы Косту!
Названный боец вышел вперёд. В одной руке он держал большой прямоугольный щит, а в другой — короткий деревянный меч.
— Правила? — решил уточнить я.
— Никаких, — бросил Гийом и отошёл в сторону. — Начнёте по команде. Поединок закончится после первого касания мечом.
Мне выдали точно такое же вооружение, какое было у Косты, и схватка началась без лишних прелюдий.
Да уж, что-то с моей кармой не так, если я утро не могу провести, не подравшись хотя бы пару раз. Как бы то ни было, нужно отбросить лишние мысли, потому что второго шанса, скорее всего, не будет. Проиграю, и ни о каком авторитете среди легионеров говорить уже не придётся.
Несмотря на шутки со стороны других бойцов, Коста двигался очень уверенно — плавно и неторопливо, он наступал на меня, пытаясь прижать к одной из повозок. Опытный воин, никаких сомнений.
Я хотел закружить его, обойти с фланга, но ничего не получалось — Коста читал мои движения, как раскрытую книгу. Не удивительно, ведь меня никто не готовил к схваткам на мечах. Если из лука в прошлой жизни стрелять приходилось, то длинное клинковое оружие, как и щит, я видел только в музеях и по телевизору.
Щит, к слову, оказался довольно тяжёлым — такая миниатюрная выгнутая дверца, которая уже через минуту стала неподъёмной. Кроме того, щит здорово снижал мобильность и скорость. Я не умел правильно с ним ходить, отчего постоянно цеплялся за землю или собственные ноги.
Ещё через полминуты мне это надоело, и я отбросил бесполезный груз в сторону. От него больше вреда, чем пользы. Коста на мгновенье замер, вопросительно взглянув на меня — похоже, боец подумал, что это означает окончание поединка.
— Продолжаем! — крикнул я, перебрасывая меч из руки в руку.
Тяжёлый, хоть и короткий, со странным балансом, он был для меня не менее «удобен», чем щит. Ну не учили ни в ВДВ, ни в Управлении сражаться мечами, что же поделать! На «лезвиях» и острие, кстати, виднелась какая-то белая пыль, словно по ним провели мелом или чем-то подобным. Наверное, это нужно для того, чтобы заметить попадание — его должно быть хорошо видно на коричневой одежде легионеров.
Коста двигался аккуратно, явно экономя силы, но при этом обдумано. Было понятно, что он прекрасно знает как плюсы, так и минусы своего оружия, и умеет пользоваться первым, нивелируя второе. Мне же приходилось метаться по всей площади, чтобы не дать зажать себя в угол. Взошедшее солнце жарило всё сильнее, отчего со лба на глаза побежали капли пота, а рана под повязкой зудела от раздражения.
Чем дольше мы кружили, тем меньше оставалось шансов, и я шагнул вперёд, чтобы нанести удар... Но куда? Коста был полностью закрыт щитом! А что ещё хуже, из-за этой чёртовой «дверцы» я не мог видеть его меч, поэтому резкий выпад стал для меня полной неожиданностью.
От рывка в сторону «затрещали» мышцы, но мне удалось уклониться от удара. Легионеры, которые прибывали с каждой минутой, одобрительно загудели.
Теперь у площади собрался, наверное, весь лагерь. Ветераны, стоявшие ближе к нам, оживлённо рассказывали тем, кто оказался позади, о ходе поединка.
— Малец снова ушёл! Быстрый, ничего не скажешь!
— А Коста? А Коста-то? С пацаном справиться не может!
— Давай, малец, я на тебя поставил!
— Коста, не позорь центурию, вмажь ему как следует!
Я пропускал все эти вопли мимо ушей, а вот мой противник был, похоже, не столь хладнокровен. Слова товарищей явно задевали его, и он стал действовать гораздо активнее. С одной стороны, это хорошо — появлялся шанс поймать Косту на ошибке, а с другой — плохо, потому что теперь мне приходилось двигаться ещё быстрее.
— Давай! Давай! — неслось со всех сторон. — Бей!
Коста всё наращивал темп, и стало понятно, что мне осталось недолго — щит давал ему слишком большое преимущество. Нужно было действовать нестандартно — так, как противник не ждёт. Только тогда появлялся хоть какой-то шанс.
Для начала следовало позволить ему навязать свой рисунок боя. Он хотел прижать меня к повозкам? Отлично. Несколько шагов, и я почти прижался к деревянным бортам.
Коста воодушевился ещё сильнее, предчувствуя скорую победу. Его меч колол, как игла швейной машины, не оставляя мне ни одной возможности контратаковать.
Ещё шаг назад. Спина коснулась повозки. Коста заметил это. В его глазах, едва видимых из-за кромки щита, промелькнуло ликование.
Выпад. Меч противника должен был поразить меня в грудь, но вместо этого деревянный клинок влетел в борт телеги — я сумел увернуться буквально в последнее мгновение.
Пока Коста отвлёкся на отбитую ударом руку, я взлетел на повозку и, оттолкнувшись изо всех сил, прыгнул вперёд. Извернувшись в воздухе, чтобы избежать очередного выпада (Коста оказался на удивление проворен), я рубанул мечом по незащищённой голове, а затем инерция унесла меня дальше, прокатив по земле.
Я поднялся на ноги, сплюнул пыль, скрипевшую на зубах, и только тогда понял, что вся центурия молча смотрит на меня.
|
| |
| |
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:35 | Сообщение # 17 |
|
Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 15
— Неужели задел? — спросил кто-то из толпы.
— Сейчас посмотрим, — спокойно сказал Гийом и подозвал Косту движением руки.
Честно говоря, я сам не понял, удался ли мой план или нет, поэтому ожидал вердикта Гийома с не меньшим интересом, чем остальные.
— Задел, — коротко сказал тот, после минутного осмотра. — Есть след на волосах.
Лагерь встретил известие криком. Поставившие на меня — радовались, поставившие против — грустили, а остальные, похоже, орали просто так, за компанию.
— Молодец, — сказал Коста. — Мог бы стать настоящим легионером.
— Благодарю, — не заметив и тени злости в его глазах, я протянул руку. — Это был нелёгкий бой...
Окружившие меня со всех сторон ветераны тоже выражали слова поддержки, хлопали по плечам, заставляя морщиться от боли, и шёпотом предлагали выпить за победу. Я жал протянутые руки, благодарил всех вместе и каждого по отдельности, но от выпивки категорически отказывался — хватит и того, что вчера пришлось квасить к Дареном.
Через несколько минут бойцы успокоились и вскоре разошлись по своим делам. На площади осталось десять человек — они снова приступили к тренировкам, вооружившись деревянными мечами и щитами.
— Жди, — коротко бросил Гийом, заметив мой взгляд. — Обсудим всё, когда вернётся Марк.
Я кивнул и присел у борта одной из телег. Спорить не имело смысла — если верить словам Дарена, то раздобыть упряжь больше всё равно негде.
Появившееся время я решил потратить с пользой. Во-первых, отдых — утро выдалось насыщенное, и рана в плече болела куда сильнее, чем после пробуждения. Во-вторых, проверка внутреннего «океана» — со вчерашнего дня он стал ещё спокойнее, и рябь была уже почти незаметна. В-третьих, наблюдение за тренировкой легионеров — они отрабатывали как индивидуальные, так и групповые действия, что могло пригодиться мне в дальнейшем.
Я смотрел и запоминал, как они держат оружие и как управляются со щитом, на какую ногу опираются при атаке, а на какую переносят вес при отходе... Плюс ещё миллион нюансов в движениях и во взаимодействии друг с другом.
Разумеется, всё это не сделает меня хорошим бойцом — чтобы овладеть таким навыками, нужны длительные тренировки. Однако теперь я буду знать, на что стоит обратить внимание... и чего ожидать от легионеров, если судьба вдруг столкнёт с ними на поле боя.
Их прямоугольные щиты были огромны — это давало хорошую защиту, однако не позволяло быстро маневрировать и лишало свободы движения. Короткий меч мог очень быстро нанести десяток молниеносных уколов, но вынуждал слишком сильно сближаться с противником. В общем, такое снаряжение замечательно подходило для боя в строю, где все недостатки компенсировались прикрывавшими друг друга бойцами, и куда хуже показывало себя в поединках один на один.
Марк вернулся в лагерь часа через четыре. Покрытый дорожной пылью с ног до головы, он быстро подошёл к Гийому и о чём-то кратко ему рассказал, изредка посматривая на меня. Во взгляде не было угрозы, но я всё же почувствовал какое-то напряжение.
Гийом внимательно выслушал разведчика, несколько раз кивнул, а потом вдруг скрылся за повозкой. Остальные легионеры поступили примерно так же: кто-то присел за ящиками и мешками, а кто-то просто отошёл подальше. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше, но показывать тревогу было нельзя.
Я встал, будто для того, чтобы размять затёкшие ноги, и встретил подошедшего Марка с доброжелательной улыбкой. Правая рука ушла в сторону и показательно легла на борт телеги — расслабленная поза, никакого напряжения, никакой опасности... Левая же рука скользнула за спину, под рубаху, сжав рукоять чёрного кинжала, о котором никто из присутствующих знать не мог.
— В этой суете мы не успели как следует познакомиться, — разведчик ответил не менее доброжелательной улыбкой и слегка поклонился. — Меня зовут Марк. Марк Лис. Я был деканом разведывательного контуберния.
— Феликс, — я вернул поклон. — Феликс Обрин. И я был и являюсь воспитанником отшельника Хольда.
— Рад встрече!
— Взаимно.
Пока происходил обмен любезностями, я напряжённо следил за руками этого Марка. Не нравился он мне. Я буквально кожей чувствовал исходящую от него опасность.
Когда-то давно, в прошлой жизни, судьба свела меня с одним из ветеранов НКВД, который во время Великой Отечественной Войны отлавливал немецких шпионов и диверсантов. Уже давно отошедший от дел, старый, если не сказать древний, он внушал мне примерно те же чувства — затаённая опасность пополам с уважением. Так, наверное, волк чувствует себя рядом с волкодавом.
— Говорят, ты сумел задеть Косту... — с нескрываемым интересом произнёс разведчик.
Неплохо, что сказать. Марк только вернулся в лагерь, но уже знал о том, что произошло в его отсутствие.
— Мне повезло.
— Люди говорят другое. Мне сказали, что ты двигаешься как опытный воин... Хотя заметно, что ни меча, ни щита ты раньше в руках не держал.
Получается, он успел расспросить легионеров не только о результате, но и о ходе схватки. Профессионал, сразу видно. С ним нужно держать ухо востро.
— Хольд кое-чему научил меня, — сказал я.
— Да? Значит, он был хорошим учителем, а ты — хорошим учеником...
— Благодарю.
— Я побывал на том месте, о котором ты рассказывал, — Марк вдруг понизил голос почти до шёпота. — Весьма интересное зрелище. Три трупа, один без головы... Поваленные деревья, расколотые камни...
Разведчик замолчал, пристально глядя на меня. Он явно ожидал какой-нибудь реакции, но я только пожал плечам.
— Сколько было разбойников?
— Пятеро, — сразу же ответил я. Наверняка он мог определить их число по следам, поэтому врать не имело смысла.
— Но тела только три.
— Один из разбойников побежал за Ингваром, и я не знаю, что с ним стало, а другого ранили, но он сумел сбежать.
Марк улыбнулся.
— Не знаешь, что стало с тем разбойником, который убежал за Ингваром? — спросил он. — Я могу тебе рассказать. Этот Ингвар очень хитёр и прекрасно подготовлен... Он завёл преследователя в ловушки, а потом убил его и разрубил тело на части, бросив их в озерцо.
— Ничего себе! — я удивился совершенно искренне. Правда, не поведению «Ингвара», а тому, как ловко Марк восстановил всю картину произошедшей между мной и Лэйлой схватки.
— Как считаешь, зачем он это сделал?
— Да кто же этих душегубов поймёт.
— Действительно... — Марк на мгновение замолчал, задумавшись о чём-то, а потом быстро спросил: — Что стало с пленниками?
Он ожидал, что этот вопрос выбьет меня из равновесия, но я был готов к нему. Такой умелец просто не мог не заметить следов, оставленных двумя связанными людьми.
— Они в доме отшельника. Мужчина и девушка.
— С ними всё в порядке?
— Девушка — крепостная. Она без сознания... А мужчина вполне здоров и даже согласился помочь мне доставить её к графскому замку.
— Так вот зачем тебе телега и лошадь... — пробормотал Марк. — Ничего больше не хочешь мне сказать?
Я покачал головой, изобразив полное непонимание. Не знаю, чего он от меня ждал. Если надеялся, что я признаюсь в убийстве бандитов, то напрасно — это непременно вызовет лишние вопросы, а они мне совершенно ни к чему.
— Ну хорошо... — через пару секунд сказал он. — Тогда прощай.
Разведчик прищурился, отошёл на несколько шагов, но вдруг замер, словно вспомнив о чём-то.
— Да, к слову... Глянь, что мы нашли в лесу, прямо в лагере разбойников...
Марк распахнул полы жилета: с одной стороны висел сильно изогнутый кинжал, а с другой — пара метательных ножей, которые тут же оказались в его руке.
Я напрягся. Ничего такого в лагере не было и быть не могло, ведь мы с Фольки всё тщательно осмотрели. Зачем же тогда он врёт?
— Взгляни, неплохие клинки, правда?
Марк очень медленно потянул ладонь с оружием в мою сторону. Настолько медленно, что это показалось мне странным.
— Не знаю, — осторожно ответил я. — Не сильно разбираюсь в оружии.
— Вот как? — хмыкнул Марк.
Небольшие ножи весело поблёскивали на солнце. Хорошая сталь, сразу видно. Да и баланс, судя по форме, что надо. Если бы вместо дурацкого щита и не менее дурацкого меча мне дали эти клинки, то поединок с Костой закончился бы гораздо быстрее. Метать ножи меня учили лучшие инструкторы Управления... И за долгие годы службы я неплохо отточил этот навык.
— Не разбираешься в оружии? А в драгоценных камнях что-нибудь смыслишь? — Марк завёл свободную руку за спину, словно собираясь достать что-то висящее сзади на поясе. — Вот, посмотри...
Воздух вокруг стал густым от напряжения. Или я ничего не понимаю в происходящем, или Марк собирается напасть на меня.
Он специально отошёл на расстояние, удобное для броска ножа. Он нарочито медленно двигался, чтобы усыпить мою бдительность. Наконец, он пытался смутить меня фальшивыми находками и выдуманными драгоценными камнями, которые должны были отвлечь внимание, пробудив алчность... В общем, разведчик действовал несколько топорно, но вполне умело.
— Так что скажешь, Феликс? — спросил Марк, резко вытащив руку из-за спины.
Попавшийся на эти уловки человек сейчас ожидал бы появление драгоценного камня, позабыв обо всём на свете. Более осторожный — отвлёкся бы на быстрое движение, полагая его самым опасным. Я же смотрел только на ладонь, в которой лежали метательные ножи.
Время замедлилось. Звуки пропали, а тени обрели чёткие контуры.
Марк улыбнулся, и в этот миг в мою сторону полетели два стальных жала. Молниеносно и стремительно.
В ушах зашумело от прилившей к голове крови. Марк выбрал идеальное расстояние — на таком я мог увернуться только от одного ножа. Второй же не оставлял мне шанса.
Мышцы загудели от чудовищной нагрузки. Рывок в сторону. Чёрный кинжал, прятавшийся за моей спиной, покинул ножны — экономное, но резкое движение кистью отправило его навстречу собрату...
Время возобновило свой бег.
Первый нож с гулким треском вошёл в борт телеги, а второй — столкнулся в воздухе с моим клинком, задорно звякнув металлом о металл. Всё кончилось за мгновение.
Марк стоял, опустив руки. Торжество в его взгляде смешалось с удивлением. Словно я, с одной стороны, подтвердил его догадки, а с другой — сделал что-то такое, чего от меня не ждали.
Я не стал дёргаться — это не имело никакого смысла. Раз уж Марк не собирался продолжать, то зачем самому лезть на рожон? Здесь, в ветеранском лагере, сила не на моей стороне, поэтому глупо предъявлять претензии — их просто не станут слушать. Но это не означало, что я обо всём забуду. Не люблю, когда меня пытаются убить.
К нам приблизились Гийом и другие легионеры. И если простые бойцы смотрели на меня с таким изумлением, словно я только что превратил воду в вино, то вот их командир выглядел скорее уставшим, нежели удивлённым. Он, в отличие от остальных ветеранов, которые не ожидали подобной ловкости от обычного деревенского паренька, явно был готов к куда худшему развитию событий. Что же такого ему про меня наговорил Марк?
Впрочем, ни удивление легионеров, ни усталость их декана нисколько не мешали воинам уверенно держать в руках уже совсем не учебное оружие. Направленные на меня короткие мечи поблёскивали на солнце голубоватой сталью.
— Зачем? — единственное, что спросил я у разведчика.
— Хотел убедиться кое в чём.
— И как? Убедился?
— И да, и нет, — улыбнулся Марк. — Ты действительно Феликс Обрин, а не перевёртыш, принявший его облик. Ни один из этих бесов не способен так быстро двигаться и одновременно с этим держать иллюзию...
Да уж. Фольки принял меня за утбурда, здесь посчитали за какого-то перевёртыша — неужели я и вправду так похож на нечисть? Впрочем, главное в другом: нужно иметь в виду, что здесь существуют твари, способные выдать себя за человека — это весьма важная информация.
— Ты вряд ли шпион Ворона или западных баронов, — продолжил разведчик, — ведь твою личность подтвердили в деревне... И раз ты всё-таки не перевёртыш, то сам собой напрашивается вопрос — где ты научился тому, что умеешь?
— Я же говорил, меня учил Хольд.
— Да? — хмыкнул Марк. — Это благодаря урокам старика ты смог расправиться с шайкой бандитов?
— Ты что-то путаешь, — покачал головой я. — Их убил Ингвар.
— Да, действительно... И как я мог перепутать? Но вот в чём я уверен совершенно точно, так это в том, что именно ты, а не загадочный Ингвар, сумел увернуться от одного моего клинка и сбить другой...
— Мне просто повезло.
— Если так, то твой удаче остаётся только позавидовать Феликс Обрин...
— Надеюсь, больше никаких проверок не будет?
Марк несколько долгих минут переглядывался с Гийомом. Похоже, именно в этом немом диалоге решалась моя судьба. Я принял демонстративно расслабленную позу и улыбнулся, но внутри сжалась пружина, готовая распрямиться в любой момент. Шансов победить такую ораву у меня, конечно, нет, поэтому, в случае нападения, придётся убегать. Перед мысленным взором встал план той части лагеря, которую я видел: вероятность уйти была вполне неплохая, если удастся преодолеть самое опасное, самое «узкое» место — ворота...
Пока я обдумывал план побега, Гийом едва заметно покачал головой, и Марк наконец ответил на мой вопрос:
— Проверок больше не будет.
Напряжение вокруг сразу спало.
— Интересный у тебя клинок... — добавил разведчик.
— Нашёл в лесу во время прогулки, — я поднял с земли чёрный кинжал и спрятал его в ножны. — Доводилось раньше видеть такой? Скажи, и я верну кинжал владельцу.
Марк криво усмехнулся.
— Видел похожий. Но его хозяин давно мёртв.
Разведчик ещё раз мельком глянул на Гийома, а потом громко сказал:
— Я узнал всё, что хотел. Слова Феликса полностью подтвердились. Думаю, мы должны дать ему и сбрую, и сопровождающего.
После этого он улыбнулся и шагнул назад, ловко протиснувшись между товарищами. Через миг его уже не было видно.
Легионеры выдохнули с облегчением и спрятали мечи в ножны. Моей жизни здесь больше ничего не угрожало. Пока, по крайней мере.
Решение, принятое Гийомом и Марком, было вполне разумным. У них не нашлось прямых доказательств тому, что я представляю какую-то опасность для лагеря, а подозрения, как говорится, к делу не пришьёшь. Не знаю, как они собирались действовать дальше, но у меня на их месте возникло бы стойкое желание понаблюдать за столь интересным парнишкой, как Феликс Обрин.
— Теперь поговорим о цене, — спокойно сказал Гийом, которого, похоже, совершенно не смущало то обстоятельство, что меня только что хотели убить.
— Поговорим, — согласился я. — До того, как в меня полетели два ножа, я хотел предложить вам половину серебряной монеты, но теперь дам не больше медяка.
Если с Гельмутом торговаться не стоило, то вот с Гийомом всё было наоборот. Не буду спорить, и он сразу перестанет меня уважать.
— Не больше медяка? Ты, наверное, хотел сказать «не больше полновесного золотого»?
— Я сказал то, что хотел сказать.
— Так и быть, — Гийом ухмыльнулся, — мы возьмём с тебя пару серебряных монет. Но только потому, что мы очень добрые...
— Разве добрые люди пытаются убить ребёнка?
— А кто здесь ребёнок? Ты, что ли? Таких «детей» любой легион с руками оторвёт...
— Две медных монеты. И то только из уважения к тебе, Гийом.
— Одна серебряная. И можешь забрать клинки, которые оставил Марк.
— Договорились, — сразу же согласился я. Пара метательных ножей никогда не помешает. — Где упряжь?
— За воротами. Вместе с лошадью и телегой.
Оказалось, что он отправил человека к Гельмуту ещё до того, как вернулся Марк. Это хорошо — не придётся видеть недовольную рожу жадного старика.
— А что насчёт сопровождающего?
— Он будет ждать тебя по пути к замку нашего славного сеньора. Там, где дорога огибает большой камень.
Я кивнул, поскольку знал это место. Недалеко отсюда, в паре километров от деревни, на земле лежала целая россыпь валунов, один из которых отличался гигантскими размерами. Хольд говорил, что это последствия какого-то мощного заклинания, применённого в ходе войны с курфюрстом. Не хотелось бы оказаться на месте тех, по кому жахнули таким колдовством.
Когда очередная монета покинула кошелёк (и без того не сильно толстый, а теперь совсем похудевший), настало время уходить. Ветераны проводили меня до ворот лагеря, за которыми стояла небольшая серая лошадка, запряжённая в телегу. Будь её уши чуть подлиннее, и мало кто смог бы отличить эту лошадь от осла.
— Красавица! — один из легионеров передал мне поводья и пару бледных морковок. — Угостишь её...
— Как звать?
— Тит, — отрапортовал легионер.
— Да не тебя, — усмехнулся я. — Её.
— Заноза.
Хорошее имя. Судя по злобному блеску маленьких глаз и желанию цапнуть любого, кто стоял рядом, оно прекрасно подходило этому милому существу.
Я попрощался с ветеранами и повёл Занозу к дому отшельника. Не скажу, что у нас с лошадью сразу сложились тёплые отношения, но вскоре дело пошло на лад. Уже через пару минут, получив первую морковку, она перестала недовольно дёргать поводья, а через полчаса, после второго угощения, отказалась от дурной привычки клацать зубами возле моего уха.
Кто знает, до чего могла бы дойти наша дружба, но, во-первых, закончилась морковь, а во-вторых, мы добрались до цели.
У дома нас поджидал недовольный Фольки, который, судя по виду, только-только проснулся.
— Твои дружки не давали мне спать половину ночи, — проворчал он. — Твой путь явно свернул куда-то не туда, если ты даже за повозкой сходить не можешь, не заполучив ворох неприятностей...
Доля правды в его словах была, но не дезертиру и бандиту попрекать меня неправильной жизнью. Да и нет моей вины в том, что Феликс не сумел поставить себя в коллективе, и пришлось разгребать его проблемы с деревенской шпаной.
— Слышь, философ, — сказал я. — Ты все поручения выполнил?
— Девку напоил и накормил, палки от коры отчистил... Дом твой от врагов защитил... В общем, пора говорить об увеличении платы!
— Говори, не вопрос. Только шёпотом, чтобы я не слышал.
Фольки скривился словно от зубной боли.
— Что это за кляча? — спросил он, быстро утратив надежду на доплату. — Дочь ишака и полевой мыши?
— Лошадь зовут Заноза. И ты сможешь выяснить её родословную, когда будешь за ней ухаживать.
— Почему я? — взвыл Фольки. — Ты слишком многого хочешь за одну жалкую серебряную монету!
— А кто, если не ты? И глянь, как она на тебя смотрит! Если это не любовь с первого взгляда, то я даже не знаю...
Заноза буравила Фольки тяжёлыми, налитыми кровью глазами. Её ноздри грозно раздувались, а земля комьями вылетала из-под копыт — уж не знаю почему, но лошадка действительно прониклась к северянину какой-то особой «симпатией».
— Тащи девушку в телегу, — сказал я. — И положи ей под голову что-нибудь мягкое.
— Когда поедем-то?
— Прямо сейчас.
Дело осталось за малым — нужно собрать вещи. Благо их было не так уж много.
Растения, притащенные мной из леса, нашлись на втором этаже, в комнате, где спал отшельник. Старик подготовил их для продажи, аккуратно сложив в берестяной короб, который сунул под кровать.
Там же, под кроватью, обнаружился закрытый лакированный сундучок и небольшой кошель с четырьмя серебряными монетами да пригоршней медяков внутри. Деньги я сразу же присвоил себе, не испытав по этому поводу особых душевных мук, а вот на счёт сундучка имелись сомнения. Не морального плана (в конце концов, средства нужны мне для спасения самого Хольда), а исключительно технического — вдруг старик каким-то образом защитил своё имущество при помощи магии?
— Фольки, — я выглянул в окно. — Отведи телегу подальше от дома.
— Зачем? — северянин задрал голову и с недоумением смотрел на меня. — Ты же ещё не спустился...
— Я приятно удивлён твоей наблюдательностью, но ты не мог бы просто сделать то, о чём тебя просят?
— Плати больше, и я вообще ни одного лишнего слова не скажу!
— Обойдёшься.
Фольки недовольно махнул рукой, но больше спорить не стал.
— Далеко отводить-то? — спросил он.
— Шагов на пятьдесят. И сам оставайся там же.
— Как скажешь.
Через мгновение Заноза недовольно фыркнула, колёса негромко заскрипели, и Фольки вместе с телегой скрылся за деревьями.
Я взял покрывало, чтобы не трогать лакированную поверхность голыми руками, а потом вытащил сундук из-под кровати. Выглядел он совершенно обычно: размером с обувную коробку, с крохотным и несерьёзным на вид замочком — казалось, стоит разок стукнуть топором, и тот непременно сломается. Однако делать так я не стану.
Чтобы избежать риска, придётся выбросить сундук в окно. Ударившись о землю, он развалится на части, а магия, если она есть, сработает... Не думаю, что Хольд стал бы «минировать» сундук чем-то очень убойным (всё-таки дети в доме), поэтому расстояние в несколько метров — это вполне достаточная защита. Главное, чтобы содержимое не пострадало.
Я поставил сундук на край оконного проёма и самым наглым образом нарушил неприкосновенность частной собственности, спихнув его вниз. На мгновение появилось совершенно идиотское (и очень опасное) желание проследить за падением, но не с моей подготовкой допускать такие «детские» ошибки. От подобного меня отучил Афган — те, кто забывал о технике безопасности и хотел поглядеть, куда же прилетела брошенная граната, очень быстро платили за глупое любопытство самую высокую цену.
Стёкол в доме не было, поэтому осколки мне не угрожали. Я просто шагнул назад, в глубину комнаты, выждал несколько минут, а потом осторожно посмотрел в окно. На земле валялся треснувший сундук, вокруг которого клубилась розоватая дымка. Интуиция подсказывала, что контакт с ней грозил серьёзными проблемами для здоровья.
Пока дымка развеивалась, можно было заняться чем-нибудь полезным — например, привыкнуть к новым ножам. Они здорово лежали в руке, и я с большим удовольствием посвятил им следующие четверть часа, наделав в стене с десяток аккуратных отверстий. Затем приспособил пару кусков ткани под перевязи для скрытого ношения и спрятал один из клинков на лодыжке, а второй — на предплечье, под рукавом рубахи. Теперь у меня появилось малозаметное средство для гарантированного поражения двух не защищённых бронёй целей — приятно, чёрт возьми. Даже неприязнь к Марку слегка ослабла.
Когда розоватые клубы окончательно испарились, я вышел из дома, чтобы рассмотреть сундук поближе. Сквозь трещины проглядывала бархатная обивка — дорогая ткань, которую вряд ли стали бы тратить ради какой-то бесполезной ерунды. Думаю, содержимое сундука представляло большую ценность.
Позади меня, шагах в двадцати, едва слышно зашелестели кусты. Навыки, вколоченные в подсознание, сработали практически без участия разума: я резко сместился в сторону — так, чтобы между мной и источником звуков оказалось дерево — и вытащил топор. Уверен, это Фольки не сумел усидеть на месте и припёрся посмотреть, что же здесь такое происходит. Однако об осторожности забывать нельзя.
— Выходи. Я тебя слышу.
Шелест усилился, и через миг передо мной появилась косматая борода северянина.
— Ловкий ты парень, Феликс, — с ехидной усмешкой сообщил он. — Как скаканул! Я уж думал, что на крышу дома запрыгнешь!
Северянина забавляло моё поведение, однако лучше выглядеть глупо в глазах окружающих и быть живым, чем с самым достойным видом лежать в гробу.
— Ты мне зубы не заговаривай. Почему от телеги ушёл?
— Скучно стало, и лошадь цапнуть норовит. Что в сундучке, как думаешь?
— Понятия не имею, но, надеюсь, что-нибудь дорогое.
— Давай-ка я гляну, — сказал Фольки и потянул к сундуку руки.
— Погоди, — я остановил его жестом. — Лучше не лезь...
— А чего? Думаешь, там ещё колдовство осталось?
— Не знаю... А ты хочешь рискнуть?
— Нет, — Фольки покачал головой.
— Тогда не лезь.
Пусть мы с Хольдом знакомы совсем недавно, но мне почему-то казалось, что такой параноик не мог сделать только одну ловушку. Не исключено, что для самых догадливых отшельник приготовил дополнительный сюрприз...
Я достал длинный отрез бечёвки и сделал на одном конце петлю, сквозь которую пропустил рукоять Лэйлиного кинжала. Получившийся «гарпун» на верёвке сразу же улетел в цель и впился в треснувшую крышку сундука.
— Это зачем? — спросил Фольки, с большим интересом наблюдавший за моими действиями.
— Иди за мной, — вместо ответа приказал я.
На это раз северянин не стал припираться и быстро выполнил распоряжение. Когда речь шла о сохранности его шкуры, Фольки становился на удивление покладист.
Мы укрылись за углом дома, присели на корточки, а затем я дёрнул бечеву на себя, сдвинув сундук с места. Самый лёгкий способ разминировать неизвестное взрывное устройство — это заставить его сработать. Кто бы знал, сколько раз меня выручал банальный крюк на верёвке или цепи — простой до примитивности, он всегда действовал безотказно. Впрочем, в трудных жизненных ситуациях именно простое и примитивное работает лучше всего. В этом я сумел убедиться и в Афгане, где душманы массово минировали тела наших погибших бойцов, и во время службы в Управлении, когда за мной охотились разные нехорошие граждане из конкурирующих организаций.
— И чего? — спросил Фольки, но ответа не потребовалось.
Там, где находился сундук, что-то подозрительно булькнуло, а в воздухе повис запах гари. Похоже, предчувствие меня не обмануло — Хольд не стал ограничиваться только одним заклинанием.
Услышав странный звук, Фольки собрался было выглянуть из-за угла, но я остановил его:
— Стой, нужно выждать немного.
— Зачем? Чары уже сработали!
— А ты знаешь, как они действуют? Лучше подождать — это снизит риск.
— Хорошо, — согласился Фольки. — Ты — волхв, тебе виднее...
Я ещё несколько раз дёрнул за верёвку, но ничего не произошло. Видимо, больше никаких сюрпризов не было.
Через полчаса мы осторожно вышли из-за угла — рядом с перевёрнутым сундуком лежала слетевшая с петель крышка, а на земле зияли чернотой неровные «кляксы», выжженные каким-то колдовством. Уверен, эти чары были куда опаснее розовой дымки.
Внутри сундучка оказалось сразу несколько предметов. Сбоку ютился уже знакомый мне драгоценный камень — атрибут Хольда, который мог менять свой цвет. Рядом с ним — покрытая воском табличка с металлической спицей, прикреплённой к ней тонкой цепью.
Я взял первую попавшуюся ветку и аккуратно сдвинул табличку в сторону. Под ней обнаружился блестящий медный кастет, а также некое подобие компаса — текучая «ртутная» стрелка, заключённая в шестигранном стальном корпусе, покрытом какими-то письменами.
И эта стрелка почему-то указывала прямо на меня.
|
| |
| |
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:37 | Сообщение # 18 |
|
Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 17
Телега наконец-то поехала с нужной скоростью, и неровности дороги перестали ощущаться всеми клетками тела. Я вскинул арбалет.
В глазах Альба на мгновение мелькнул страх, который сменился удивлением, а затем неподдельной радостью.
— Тебе... конец... — он говорил отрывисто, чтобы не сбить дыхание. — Теперь... тебя... точно... убьют...
Вместо ответа, я быстро прицелился и нажал на спусковую скобу. Тетива глухо стукнула, а болт преодолел смешное расстояние до мишени за доли секунды. Костяной наконечник скользнул по черепу Альба, сделав его причёску чуть более эксклюзивной, чем у остальных — остриженные под горшок волосы разделил кровавый «пробор» из разодранной кожи.
Я натянул тетиву и вложил новый болт.
Мы двигались почти шагом, и товарищи Альба уже догнали своего предводителя, но вперёд лезть не решались. Они придерживали здоровяка, который на автомате перебирал ногами, с недоумением ощупывая собственную макушку.
Я специально выстрелил именно так. Раны на голове очень болезненны, и боль должна была немного отрезвить Альба, привести его в чувство. Кроме того, подобные раны исключительно кровавы, а запах собственной крови — это лучший стимул для пробуждения инстинкта самосохранения.
При этом реальная опасность не так уж и высока. Вот если попасть в корпус — другое дело. Застрявший болт способен повредить органы и вызвать внутреннее кровотечение, что при здешнем уровне медицины, фактически, приговор. А череп взрослого мужчины весьма крепок, и плохонькому костяному наконечнику никак его не пробить, поэтому жизни здоровяка вряд ли что-то всерьёз угрожало.
Всего один удачный выстрел решил сразу несколько задач — во-первых, помог Альбу осознать, что он сам смертен, а во-вторых, показал преследователям серьёзность моих намерений, не озлобив их смертью земляка. Правда, теперь в глазах крестьян я стал преступником, но лучше распрощаться с репутацией, чем законопослушно помереть под ударами грабель и лопат.
— Стой, — шепнул я. — Но будь готов...
— К чему?
— Ко всему.
Фольки недовольно сморщился, но натянул поводья, вынуждая Занозу замереть на месте.
Я молча направил арбалет в сторону столпившихся преследователей — первыми заговорить должны именно они. Это сразу поставит их в подчинённое положение, поскольку разговор обычно начинают те, кто не уверен в собственных силах. Те, кто уверен — не болтают, а действуют.
— Ты чего творишь-то, Феликс? — через пару мгновений произнёс с укором один из крестьян. Круглолицый и розовощёкий, он сжимал в руках двузубые вилы. — Зачем так?
Да уж, человеческое лицемерие не знает границ. В голосе парня слышалось неподдельная обида, словно это не он со своими дружками преследовал меня с явно недружелюбными намерениями, а я напрыгнул на бедолаг из кустов...
— А ты зачем за мной с вилами бежал? — я направил арбалет прямо на него. — Неужели хотел показать, как мастерски ими владеешь?
— Н-е-е-т... — проблеял круглолицый и сразу спрятался за спины товарищей.
Те почему-то не захотели стоять стеной на пути возможного выстрела и стали выталкивать хитреца вперёд. Он, разумеется, был не в восторге от такой идеи, и всё мероприятие мигом превратилось в кучу малу.
— Да хватит, остолопы! — гаркнул Альб.
Он слегка отошёл после ранения и сидел на корточках, опираясь окровавленными ладонями о землю.
— Хватит! — повторил здоровяк. — У него есть только один выстрел... Ему никак не успеть зарядить самострел по новой... Держите его...
Я ухмыльнулся. Альб был совершенно прав и вместе с тем серьёзно заблуждался.
Нас разделяло всего несколько метров, которые можно преодолеть за полсекунды, а этого времени действительно не хватит, чтобы перезарядить арбалет. Глупо отрицать очевидное.
Однако никто из людей Альба не решится на рывок. Это читалось в их смущённых взглядах и ощущалось в неуверенных позах — каждый из крестьян сейчас отчётливо представлял, как острие болта режет его собственную шкуру, как кровь хлещет из его головы... А в таком случае, какая разница, что выстрел будет всего один, если этот выстрел может прервать именно твою драгоценную жизнь?
Поэтому-то, услышав приказ предводителя, крестьяне не только не бросились на меня, а наоборот — стали пятиться назад, стараясь отойти подальше. Вполне предсказуемое поведение для неподготовленных к настоящей схватке людей.
Тем более, переть в лобовую атаку — это вообще не лучшая идея. Им следовало разойтись в разные стороны и попробовать зайти с флангов и тыла, чтобы реализовать численное превосходство. Тогда у них появлялся хоть какой-то шанс. Пусть и небольшой, ведь я знал, как действовать при таком развитии событий.
— Да стойте, трусы! — не унимался Альб. — Куда прётесь??
— Давай-ка ты сам, — ответил кто-то из мужиков. — Не хотим мы на рожон лезть... Не дело споры дракой решать!
Остальные поддержали неожиданный пацифистский настрой одобрительными криками. Похоже, сейчас они боялись меня куда больше, чем Альба, раз были готовы ослушаться прямого приказа своего придурковатого командира.
Здоровяк уже встал на ноги и, кажется, действительно решил напасть на меня в одиночку. Пошатываясь, он побрёл к повозке, размазывая по лбу стекавшую с макушки кровь.
Когда Альбу осталось преодолеть последние пару шагов, я направил арбалет ему в голову и положил пальцы на спуск. Это не осталось незамеченным — Альб плотно сжал губы и стал двигаться ещё медленнее, чем раньше. Не удивительно, одно дело красоваться перед товарищами, и совсем другое — реально получить очередной болт в башку.
Такая безрадостная перспектива окончательно охладила боевой пыл парня — через мгновение он остановился и, посмотрев полным ненависти взглядом, произнёс:
— Тебе отрежут язык... Сломают пальцы... Один за другим... А потом...
— Знаю, — я перебил его. — И ты, наверное, хочешь насладиться этим моментом?
— Да!
В голосе Альба слышалась такая звериная ярость и такое безумное предвкушение, что у меня на мгновение появилась мысль: «А не лучше ли пристрелить его прямо сейчас?». И я бы, наверное, так и сделал, но мешал десяток свидетелей — крестьяне не ушли совсем, а лишь встали поодаль и наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.
— Тогда, — произнёс я, — стой там, где стоишь. Сделаешь ещё шаг, и моих мучений уже точно не увидишь.
— Убьёшь меня на глазах людей?
— Убью.
— И не забоишься? — губы Альба скривились в улыбке. — Знаешь, что с тобой потом сделают?
— Дай угадаю: сломают пальцы, вырвут язык и как-нибудь нехорошо поступят с глазами? Если так, то чего мне бояться? Хуже уже не будет.
Судя по пропавшей улыбке, этот аргумент показался Альбу весьма убедительным. Он отшатнулся от меня как чёрт от ладана, сплюнул и зашагал в сторону деревни, гневно сверкнув напоследок глазами. Даже не попрощался, подлец — никаких понятий о вежливости.
Крестьяне тоже не стали задерживаться, и всей толпой поплелись за своим неудачливым предводителем. Они явно не хотели попасть под горячую руку, поэтому держались от Альба на некотором расстоянии — разумно, а то мало ли что взбредёт в его не самую крепкую голову.
Такие люди склонны обвинять в своих бедах окружающих и, имея силу, часто вымещают злость на собственных товарищах. В прошлой жизни видел подобное не раз.
— Я не волхв, — сообщил вдруг Фольки, — но уверен, что этот человек обязательно встанет на твоём пути...
— Ты не волхв, — согласился я. — Ты кучер. Поэтому, будь любезен, хватай поводья и вези нас к замку графа вил Кьера.
— Он возненавидел тебя... А я знаю таких людей — они всегда бьют в самый неподходящий момент. Стоит тебе ослабнуть, попасть в неприятности, и он сразу вылезет, как чирей на седалище...
— И что ты предлагаешь? Догнать и всё-таки пристрелить его на глазах изумлённой публики?
— Нет, — с ноткой торжественности в голосе произнёс Фольки. — Я предлагаю тебе задуматься о том пути, которым ты идёшь... На нём тебя ждёт много врагов, но их число зависит только от тебя!
— Благодарю, что поделился со мной этой невероятной мудростью.
— А пока, — тут северянин чутка сбавил накал торжественности, — не мог бы ты не заводить новых врагов хотя бы до конца этой седмицы, а? Из-за тебя у меня будет столько недоброжелателей, что придётся уходить из этих мест, когда срок нашего уговора подойдёт к концу...
— Говоришь так, словно тебя до нашего знакомства здесь сильно любили, — усмехнулся я. — Но постараюсь не портить тебе жизнь... Если ты, конечно, соизволишь доставить нас туда, куда мы собирались.
Фольки кивнул, и телега тронулась с места.
До приметного камня мы ехали полчаса, не больше, и всё это время северянин что-то нудил по поводу судьбы-злодейки, которая свела его со мной. Я слушал его бубнёж краем уха, продолжая осматривать окрестности. Это только молния не бьёт два раза в одно и то же место, а вот нападения могут следовать друг за другом без каких-либо ограничений...
Однако до гигантского валуна мы добрались без происшествий.
Я ещё издали увидел встречавшего нас легионера — его бронзовый шлем так задорно блестел на солнце, что разглядеть, наверное, можно было даже с орбиты. Добавлял «незаметности» великолепный пурпурный гребень, который возвышался над головой чуть ли не на полметра — в общем, мечта снайпера, а не боец. Здесь, конечно, другая война и другие реалии, но выглядело всё это до крайности странно и непривычно.
Кроме роскошного шлема, легионер был облачён в чернёную кольчугу и невзрачный (особенно на фоне шлема) коричневый плащ. На поясе поблёскивал металлическими ножнами кинжал — скорее декоративный, чем боевой, если судить по весьма скромным размерам. Никакого другого оружия видно не было.
Когда мы приблизились, ветеран шагнул вперёд, и я смог разглядеть его лицо, наполовину скрытое бронзовыми нащёчниками. Вот так встреча! Бойцом, который должен был организовать свидание с графом, оказался Марк — декан разведывательного контуберния и, по совместительству, человек, едва не угробивший меня сегодня утром.
В его взгляде не было злобы или агрессии, но это ничего не значило — перед тем как метнуть кинжалы, он тоже не проявлял ко мне неприязни. Настоящий профессионал умеет прятать чувства и эмоции, а Марк, безусловно, являлся хорошим профессионалом.
Я прикинул, мог ли разведчик видеть мою «беседу» с Альбом и его друзьями? Очень вряд ли. Расстояние и холмистый рельеф местности должны были надёжно защитить нас от его придирчивых глаз.
— Рад снова увидеть тебя! — Марк улыбнулся. И эта улыбка была настолько приторно дружелюбной, что у меня ни на секунду не возникло сомнений в её искусственности.
— Взаимно, — соврал я. — Прекрасно выглядишь... Помнится, в лагере ты был одет несколько по-другому.
— Прекрасно выгляжу? Не смеши меня! Пришлось напялить на себя всю эту сбрую, иначе наш любимый сеньор мог посчитать, что я недостоин звания ветерана девятого «стойкого» легиона...
— Ну, я уверен, перед таким шлемом он точно не устоит и придёт в полный восторг.
— Уж я надеюсь! Не терпится поскорее снять всю эту парадную ерунду... Не возражаешь, если положу кольчугу и шлем в твою телегу?
— Никаких возражений, — я протянул руки, чтобы принять шлем. — Ты разоблачайся, а я спрячу твоё сокровище, пока вороны не слетелись...
— Давай, я сам уберу — не хочу тебя утруждать.
— Ничего страшного, мне это только в радость.
— Но...
— Никаких «но», — я вернул Марку приторную улыбку. — Считай, что ты мой гость, и я, как хозяин, обязан проявить вежливость...
— Как скажешь, — разведчик хмыкнул и протянул шлем, оказавшийся довольно тяжёлым.
Носить такую бандуру постоянно — это, наверное, то ещё удовольствие. Наша родимая стальная каска образца 1960 года была раза в два легче, но и от неё иногда так ныла шея, что некоторые в Афгане предпочитали обходиться одной панамкой. Которая, понятно дело, защищала только от солнца.
И вообще, уверен, что всю эту ерунду Марк затеял лишь для того, чтобы незаметно осмотреть повозку. Ничего удивительного в его поведении не было — я бы и сам пользовался любой возможностью, чтобы получить хоть какую-то информацию, однако его любопытство мне не нравилось. Не люблю находиться в «разработке» — это всегда плохо заканчивается.
Тем не менее я не стал бы ему мешать, если бы не спрятанные под мешковиной самострелы. Наличие оружие всё существенно усложняло. Мало ли как ветеран отреагирует на запрещёнку — вдруг сдаст графу и глазом не моргнёт.
Поэтому я сам погрузил в телегу шлем и кольчугу, а заодно проверил, не торчит ли где-нибудь кончик болта или часть арбалетного ложа. Всё было в полном порядке, но за Марком определённо стоило присматривать — не нужно ему знать о моём арсенале.
Вскоре мы поехали дальше. Повозка покачивалась на неровностях дороги, которая извивалась между невысокими холмиками, солнце жарило с неимоверной силой, а нос щекотало запахом нагретой травы.
Я обратил внимание, что разведчик и Фольки будто бы не замечали друг друга. Марк вышагивал сбоку от телеги, северянин насвистывал себе под нос какую-то песенку, но в воздухе ощущалась атмосфера вражды. Такая, как между супругами, которые недавно поссорились — вроде и скандала уже нет, однако обстановка весьма напряжённая.
Вообще, я не собирался представлять северянина и легионера друг другу — в этом просто не было никакой необходимости. Однако теперь стоило выяснить, в чём была причина такой неприязни между явно незнакомыми людьми. Любая информация полезна, а информация о конфликтах — полезна вдвойне, поскольку её очень легко использовать в собственных интересах.
— Марк, прости, что сразу не представил тебе моего спутника, — сказал я. — Его зовут Фольки, и он, вместе с девушкой, был в плену у разбойников.
Разведчик едва заметно кивнул, показывая, что услышал меня, но на северянина даже не взглянул.
— Фольки, а это Марк, — продолжил я. — Ветеран девятого легиона.
— Псиной воняет... — едва слышно процедил сквозь зубы Фольки. — Имперской псиной...
Я уже замечал, что северянин не самым лучшим образом относится к имперцам. А теперь оказалось, он и к своим бывшим коллегам отчего-то никакой любви не испытывал, хотя сам в прошлом служил в одном из имперских легионов.
— Чтобы избавиться от преследующей всюду вони, — Марк говорил, чеканя каждое слово, — нужно во-первых, чаще мыться, а во-вторых, вернуться в родные края, к избам, обмазанным медвежьим дерьмом. Уверен, там запах будет куда приятнее...
— Если настоящие воины отправятся домой, то кто защитит слабых и убогих имперцев? Среди этих ублюдков днём с огнём не сыскать достойного бойца! Одни хилые слабаки, которые не могут ни дня прожить без бани и цирюльника!
— Думаю, Империя выстоит, если её пределы покинет шайка диких оборванцев, способных только грабить крестьян и насиловать женщин...
Если до этого они говорили будто бы в пустоту, не обращаясь друг к другу напрямую, то сейчас северянин не выдержал и заорал, глядя на Марка бешеными глазами:
— Что ты сказал, пёс? Ни один из нас не притронется к девке без её согласия! Это вас бабы не жалуют, а нас завсегда с радостью в кровать пускают!
Разведчик улыбнулся, довольный тем, что сумел вывести Фольки из себя, а я сделал очередную зарубку в памяти. Конфликт между коренными жителями империи и пришлыми северянами был вполне понятен — банальное столкновение культур и экономических интересов. Одни недовольны тем, что какие-то волосатые мужики занимают места в армии и тащат везде свои «дикие» обычаи, а другие ощущают себя людьми второго сорта, которым навязывают чуждые правила поведения.
Вывод? Нужно свести общение между Фольки и Марком к минимуму и ни в коем случае не приводить северянина в лагерь легионеров — там дело легко дойдёт до драки, а то и убийства.
Чтобы закончить перепалку, я спрыгнул с телеги и пошёл рядом с разведчиком. Он сразу позабыл о Фольки и обратился ко мне:
— Я хотел бы с тобой поговорить...
— Слушаю.
— Хочу, чтобы ты знал, меня не волнуют твои тайны или тайны твоего воспитателя. Единственное, что меня заботит — это безопасность моих людей и их спокойная жизнь здесь, в «Наречье»...
— У меня нет никаких тайн, — сказал я. — Но даже если бы и были, то они вряд ли могли бы угрожать твоим товарищам.
— Сегодня ты принёс нам ценные сведения... И пусть я уверен, что ты преследовал свои интересы, да и рассказал далеко не всё — это говорит в твою пользу. И именно это стало одной из двух причин, по которым тебе позволили уйти целым и невредимым.
— Вот как? Что за вторая причина? — спросил я с интересом. — Надеюсь, моё неотразимое обаяние?
— Нет, — усмехнулся Марк. — Вторую причину я называть не буду... Быть может, когда-нибудь потом, но не сейчас.
Я кивнул. Не хочет говорить? Ну и не надо. Да и какая в принципе разница? Главное, что всё обошлось без крови.
Мы шли рядом с телегой, чтобы не нагружать без нужды Занозу. Она и так тащила Фольки, пленницу, и весь наш скарб — километр за километром по пыльной дороге. Сильная лошадка, хоть и невзрачная на вид.
— Ты собираешься обменять графскую крепостную на отшельника? — спросил Марк, который забрался в повозку, чтобы немного передохнуть.
Я пожал плечами. Чёткого плана у меня не было — слишком уж мало информации о личности графа удалось собрать. А это имело огромное значение. Если повести себя неправильно, то можно не только не спасти Хольда, но и сделать хуже.
— Будь осторожен, — Марк скривился. — Здесь о нашем славном сеньоре знают мало, а я сталкивался с ним ещё во время службы... Он сильный мастер, но не самый лучший человек.
— Что ты имеешь в виду?
— Он высокомерен, заносчив, не терпит, когда ему хоть словом перечат, а ещё он самодоволен и глуп.
Бинго, что сказать. Идеальный набор качеств для плохого начальника...
Впрочем, его таланты к руководству людьми заботили меня в последнюю очередь. А вот необходимость вести переговоры с напыщенным дураком, наделённым властью и положением — однозначно не радовала.
Однако, прежде чем строить планы, следовало прояснить ещё один момент.
— Среди его окружения есть здравомыслящие люди? — спросил я. — Кто-то, кто может повлиять на графа?
— Нет, вокруг него только ещё большие глупцы и болваны, — ответил Марк, а затем с усмешкой спросил: — Сколько, говоришь, тебе лет? Шестнадцать-семнадцать?
Я молча посмотрел на него, ожидая продолжения.
— Ты задаёшь весьма необычные вопросы, Феликс Обрин. Удивительное знание людей для юноши твоего возраста, не находишь? Сам догадался, что на графа можно воздействовать через его близких, или подсказал кто-то?
— Хольд многому меня научил.
— Да-да, — разведчик расплылся в широкой улыбке. — Как же я об этом забыл?
Дежурная отговорка, судя по лицу и словам Марка, не особо сработала, но меня это мало волновало. Пусть считает, что я не по годам сообразителен и умён — это ведь не преступление, не правда ли?
А вообще, его ответ меня расстроил. По выдуманной мной самим классификации руководящего состава — граф вил Кьер относился к наиболее отвратительной группе людей, облечённых властью: к идиотам, не сомневающимся в собственной гениальности.
Если сомневающиеся идиоты допускали в своё окружение хороших специалистов, способных решать поставленные задачи, то идиоты лишённые сомнений шли другим путём. Они собирали настоящий паноптикум из кретинов всех мастей, на фоне которых даже их скромные таланты к руководству выглядели вспышками гениальности в беспросветном мраке тупизны.
Взаимодействовать с такими «коллективами» (или, что хуже, служить в них) — это пытка для хоть сколько-нибудь соображающего человека. Там, где решения принимают исходя из покалываний в левой пятке начальника, очень легко подниматься по карьерной лестнице, но трудно добиваться реального, а не мнимого результата.
В нашем же случае всё осложнялось гигантским социальным разрывом между мной и графом. Простолюдин для благородного — это не совсем человек, а скорее — говорящее животное. Смышлёный зверёк, который может быть полезен, но которому никогда не встать вровень с «настоящими» людьми.
— Ты вообще уверен, что сможешь добиться аудиенции у графа? — спросил я.
— За это не волнуйся, — Марк кивнул. — Он не упустит возможности выказать свою милость бывшему имперскому легионеру.
— Граф так высоко вас ценит?
— Нет конечно, — разведчик рассмеялся. — Ему плевать и на меня, и на всех остальных... Я ему совершенно неинтересен, но милостивый Император не любит, когда к его ветеранам проявляют неуважение.
— Что же, и это уже не мало, — сказал я.
Думаю, для меня самого увидеться с графом было бы практически невозможно. А присутствие Марка всё значительно упрощало.
— Не мало. Но и на многое тоже рассчитывать не стоит. Наш славный сеньор в лучшем случае выдаст нам бочку пива, пару монет и, возможно, крепостную девку на ночь... Да ещё скучающе улыбнётся разок-другой — на этом всё.
— А как же Ворон? Неужели графа не заинтересует известие об огромной банде на своих землях?
— Хотелось бы надеяться, но думаю, ему будет плевать. Мы все, включая Ворона, крестьян, бандитов, бывших легионеров, для него лишь серые мыши... И наша возня его совершенно не волнует.
— А дикие маги?
— Не его забота... Он и со своими обязанностями обычно справляется из рук вон плохо, зачем ему есть хлеб инквизиции?
Логично, что сказать. Учитывая всё рассказанное Марком, не было ничего удивительного в нежелании графа брать на себя дополнительную ответственность — такие люди вообще не склонны делать хоть что-то, пока не затронут их шкурный интерес... И раз так, то нужно каким-то образом мотивировать местного хозяина на активные действия. Для начала можно попробовать банальный страх.
— Пусть графу плевать на своих подданных, но неужели его не волнует целостность собственной шкуры? У Ворона полтысячи бойцов, что будет, если они все разом выйдут из леса и пойдут в гости к графу?
Марк хмыкнул и на оба вопроса ответил всего двумя словами:
— Замок и дружина.
Оказалось, что принадлежавший вил Кьеру замок был очень хорошо укреплён в годы гражданской войны — его готовили как к отражению обычных штурмов, так и к магическим атакам. А графская дружина хоть и насчитывала меньше сотни бойцов, но могла расправиться в поле даже с тысячей неподготовленных и плохо снаряжённых разбойников. Тяжёлые кавалеристы, серди которых имелось несколько средненьких мастеров, неуютно чувствовали себя в лесу, однако на открытой местности им не было равных.
— Ты пойми, — добавил Марк, — наш любимый сеньор — это скучающий старик, которого отправляли в задницу империи подальше от столичного блеска и удовольствий. Ему только в радость будет, если ватага оборванцев решит вылезти из своих укрытий — опасности никакой, сплошное веселье.
— Значит, скучающий старик, говоришь... — задумчиво произнёс я.
Расстояние до замка размеренно, но неуклонно сокращалось. Мы двигались мимо сожжённых дотла деревень, мимо глубоких провалов с разноцветными кристаллическими краями, мимо черепов и костей, будто бы вплавленных в землю и камень. Эхо войны, только вместо воронок от снарядов и подбитой техники — последствия разрушительного колдовства.
В голове, сменяя друг друга, мелькали сотни вариантов дальнейших действий, возможных шагов и предполагаемых последствий. От банального обмена пленницы на Хольда, до имитации её освобождения самим графом при моём деятельном участии. От длительной и многоходовой операции по внедрению в ряды замковой прислуги, до обычного подкупа тюремщиков и охраны. От фиктивного покушения на графа, якобы совершённого людьми Ворона, до настоящего убийства, которое навсегда освободит вил Кьера от должности имперского наместника на этих землях...
От размышлений меня отвлекло сразу два события.
Во-первых, вдалеке показалась телега, перегородившая проезд, и пара мужичков, суетящихся рядом. Вроде бы ничего необычного — простая поломка — но повозка почему-то решила выйти из строя именно там, где дорогу с обеих сторон подпирал густой лес. И этот лес не только мешал объехать препятствие, но и мог скрыть в зарослях целый отряд. Может быть, совпадение, а может — засада.
Во-вторых, немелодичное пение Фольки сперва было бесцеремонно прервано полным страданий стоном, а затем хриплый девичий голос произнёс:
— Где... я...
Пленница очнулась.
|
| |
| |
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:37 | Сообщение # 19 |
|
Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 18
Фольки чуть не выронил поводья из рук, Марк спрыгнул с телеги, готовясь к неожиданному нападению, а я незаметно вытряхнул из перевязи на предплечье метательный нож. Не думаю, что девушка представляла угрозу, но после стресса люди не всегда адекватны и часто бывают опасны как для себя, так и для окружающих. Поэтому клинок, спрятанный в ладони — эта та предосторожность, которая никогда не бывает лишней.
— Где... я?
— Вы в телеге, на дороге между деревней «Наречье» и замком графа вил Кьер, — негромко произнёс я.
— Что... что со мной произошло? — пленница откашлялась. Из её голоса пропала жутковатая хрипотца.
— Вас схватили бандиты, но теперь их нет.
— Где они? — испуганно спросила девушка.
— Они мертвы.
Чёткие и прямые ответы куда лучше успокаивают человека, нежели расплывчатые фразы вроде: «Всё в порядке» и «Вы в безопасности». Взволнованному сознанию проще зацепиться за конкретику, чем за абстракции, которые, к тому же, чаще всего насквозь лживы.
Плащ, которым пленницу накрыл заботливый Фольки, был отброшен в сторону, а затем на борт телеги легла изящная ладонь. Следом показались растрёпанные каштановые волосы и глаза — карие, огромные, напуганные и слегка влажные.
Она была красива, причём какой-то нереальной, практически киношной красотой. Даже локоны, в полном беспорядке спускающиеся на плечи, придавали дополнительного очарования. Обычно, чтобы причёска выглядела небрежно, но вместе с тем идеально, дамам требуется либо целое отделение парикмахеров, либо такой инструментарий, который встретишь не в каждой пыточной. Здесь же как-то удалось обойтись мешком, набитым соломой, и телегой, подпрыгивающей на каждой кочке.
Не то чтобы я не замечал её красоты раньше, но бессознательное тело с неподвижным лицом не производило такого сильного впечатления.
— Кто вы? — спросила девушка, глядя на меня.
— Феликс Обрин, — я дружелюбно улыбнулся. — Живу рядом с деревней «Наречье», знаете такую?
Чтобы человек хоть немного расслабился, его нужно вовлечь в разговор, а для этого лучше всего подходят самые простые вопросы. Такие, ответы на которые вбиты буквально в подсознание.
— Знаю... Она у самой границы с Гиблым лесом...
— Всё верно! А это Марк — легионер из лагеря ветеранов.
Разведчик слегка поклонился.
— Повозкой управляет Фольки. Он... Он просто Фольки, и всё.
Северянин хмыкнул, пригладив усы и бороду, но тоже ничего не сказал.
— А как вас зовут? — спросил я.
— Меня? — голос девушки подрагивал от волнения. — Меня зовут Рита.
— Рита, мы все очень рады знакомству с вами.
— Куда вы меня везёте?
— В замок графа вил Кьер.
Рита вздрогнула, словно от удара, однако уже через миг взяла себя в руки и кивнула.
— Мне очень жаль, — как можно мягче сказал я. — Но выбора нет.
Девушка кивнула ещё раз. Страх во взгляде сменился обречённостью.
Ничего удивительного — кто обрадуется возвращению в рабство? Мне самому было жаль её, однако выбор действительно невелик: либо смерть, либо жизнь, пусть и с магическим поводком на шее.
— Вам что-нибудь нужно? Хотите есть или пить?
— Нет, — тихонько ответила Рита. — Спасибо вам за доб...
Девушка не успела закончить фразу — её вдруг скрутил такой сильный спазм, что она перевалилась через борт телеги и едва не упала на землю. Я успел поймать почти невесомое тело буквально в последний момент.
— Что это? — спросил я.
— Поводок, — хмуро ответил Марк. — Хозяин дёрнул за поводок.
Видимо, мы приблизились к замку на достаточное расстояние, поэтому-то Рита и пришла в себя. Однако вместе с сознанием вернулась связь с графом, который не преминул этой связью воспользоваться.
— Нужно в замок... Быстрее! — девушка, бледная как снег, вырвалась из моих рук и побежала по дороге.
Я решил, что не стоит её задерживать — кто знает, что в таком случае может произойти? Вдруг станет только хуже — с магией шутки плохи.
— Графу известно, где она находится? — я повернулся к Марку.
— Нет, — ответил тот. — Он просто чувствует, что его собственность где-то поблизости.
— Что будет, если она не откликнется на зов?
— Ты не знаешь? — удивился разведчик. — Твой воспитатель же сам колдун!
— Ей будет всё больнее, — сказал Фольки, которого уже не удивляла моя неосведомлённость в таких вопросах. — Помереть девка может...
Чёрт, как не вовремя. Мало того что впереди нас ждали подозрительные ребята, к встрече с которыми неплохо было бы подготовиться, так и вся сделка с вил Кьером по обмену пленницы на Хольда оказалась под угрозой.
Я не собирался сразу отдавать Риту графу — хотел придержать её, чтобы иметь возможность осмотреться, подготовить почву... Но теперь об этих планах можно забыть: если буду тянуть, то девушка просто умрёт и менять станет некого.
Пока мы разговаривали, Рита успела преодолеть почти половину расстояния до предполагаемой засады. Магия вынуждала девушку двигаться практически на пределе возможностей измождённого тела — нужно что-то делать, причём быстро.
Я глубоко вздохнул, разгоняя сознание до предела. Время замедлилось, а в мозг хлынул поток информации. Впереди враг, никаких сомнений. И дело не только в удивительно удачном месте для поломки — сами мужики, ошивавшиеся рядом, были так же похожи на обычных путников, как Фольки на добропорядочного гражданина.
На их тёмной одежде не было видно и следа вездесущей ярко-рыжей пыли — эти люди явно не проехали сегодня даже десяти шагов. Несмотря на жару, они не удосужились хоть чем-нибудь защитить головы, что гарантировало солнечный удар через полчаса-час. Я, например, ещё в самом начале похода был вынужден прикрыться куском ткани, соорудив некое подобие банданы — иначе просто не выжить на таком солнцепёке.
Вот и получалось, что до нашего появления мужики спокойно сидели в тенёчке, причём сидели довольно давно. Скажем прямо, очень нехарактерное поведение для крестьян, у которых сломалось единственное транспортное средство. Особенно, учитывая насколько опасны здешние места.
Теперь — что делать? Трудно сказать, но ясно одно: отступить не получится.
Телеге здесь не развернуться, да и Риту терять нельзя: во-первых, без неё мало шансов договориться с графом, а во-вторых, жалко девушку — с одними бандитами настрадалась, так теперь другие на очереди.
Численность противника? Неизвестна. Однако понятно, что их вряд ли очень уж много — не будет огромная шайка караулить просёлочную дорогу. Зачем? Для них здесь нет подходящей добычи — никто не станет глушить динамитом одного жалкого карася.
Расположение врага? Тоже неизвестно. Правда, есть момент: деревья хоть и поджимали дорогу с обеих сторон, но справа имелся довольно крутой скат — градусов сорок пять, не меньше. Атаковать, взбираясь наверх по осыпающейся под ногами земле, не очень приятное занятие, а разбойники — явно не самые самоотверженные на свете люди. Вряд ли они латентные коммунисты, готовые к сексу стоя в лыжах в гамаке, поэтому засадный отряд, скорее всего, прячется на другой стороне от ската — там, где нападать удобнее, то есть слева от дороги.
Вооружение? Опять неизвестно. Но смело можно предполагать наличие луков и самострелов. Данная публика, как показывала практика, совершенно наплевательски относилась к запрету на дальнобойное оружие. Вывод? Нужно вскрыть все возможные «огневые» точки и нивелировать превосходства врага в средствах дистанционного поражения, для чего придётся максимально сблизиться с неприятелем. И проще всего это сделать, если просто ехать дальше как ни в чём не бывало, не показывая, что мы знаем о засаде.
В общем, как всегда: тут неизвестность, там неясность — всё как я люблю...
Ладно, с противником разобрались, но что есть у нас?
Арбалеты сразу в минус — непонятно как на них отреагирует Марк, да и разбойники, увидев такое оружие, не позволят нам приблизиться и просто расстреляют издали. А вот что, несомненно, в плюс, так это неизбежная недооценка наших сил неприятелем — они видели только меня, Фольки и Риту, а вот Марка скрывала от их глаз повозка и лошадь. Нужно сделать так, чтобы его присутствие оставалось тайной для бандитов до самого конца... До их конца, я надеюсь.
Как часто бывает в жизни, напрямую из плюса вытекал минус — причём такой, который мог запросто похерить любой план. И имя этому минусу: субординация. Если Фольки меня побаивался, что, в совокупности с оплатой, хоть как-то гарантировало исполнение приказов, то вот с Марком всё было иначе. Пусть мне удалось заработать в его глазах кое-какой авторитет, но ничем не обязанный мне разведчик имел все основания послать Феликса Обрина куда подальше и действовать так, как считает нужным. И этот вопрос следовало решить в первую очередь.
— У тебя есть какое-то другое оружие, кроме красивого кинжала на поясе? — я обратился к Марку.
— Разумеется, — кивнул тот. — Почему спрашиваешь? Тоже думаешь, что впереди опасность?
— Уверен. Телега сломалась именно там, где её никак не объехать. Крепкие мужички — слишком чистенькие и слишком легкомысленные, раз ходят по такой жаре с непокрытыми головами. Получается...
— Получается, они с самого утра сидели в тени и ждали случайных путников, — закончил за меня Марк.
— Именно так.
Опытный разведчик пришёл к тем же самым выводам, что и я. Приятно работать с понимающим человеком.
— Твои предложения? — спросил он.
— Я не буду ничего предлагать, Марк, — ответил я. — У нас нет времени на обсуждения и препирательства, поэтому говорю прямо: наш маленький отряд не потянет двух командиров.
— Не понимаю, о чём ты...
— Всё ты понимаешь. И либо ты выполняешь то, что я тебе скажу, либо остаёшься здесь, пока мы с Фольки не решим возникшую проблему.
Выбор, который я предложил Марку, по сути — ложная дихотомия. В действительности у него куда больше вариантов, но мне выгодно сузить весь спектр только до этих двух. Согласиться на бездействие в такой ситуации означало расписаться в собственной трусости, что для бравого разведчика куда хуже, чем выполнение чьих-то приказов. Манипуляция примитивная, но весьма действенная.
Фольки ни о чём таком, разумеется, не думал и только взволнованно ёрзал на своём месте. Похоже, несмотря на нелюбовь ко всем имперцам вместе и к Марку в отдельности, он не очень хотел остаться в грядущей схватке наедине со мной.
— Ты так не руби сгоряча, Феликс, — пробормотал северянин. — Кто знает, сколько их там? Может вообще лучше попробовать откупиться?
— Давай представим на мгновение, что ты сам был бы бандитом, — усмехнулся я. — Ты бы отпустил телегу, лошадь и красотку в обмен на деньги?
Ответа не последовало. Впрочем, он был не нужен — и без того всё ясно как божий день. Зачем ограничиваться выкупом, если можно забрать сразу всё?
— Значит, ты хочешь, чтобы я остался здесь? — задумчиво произнёс Марк.
— Не хочу. С тобой у нас куда больше шансов. Но если выбирать между Марком, который мешает, и Марком, который стоит в стороне, я предпочту второй вариант.
— Выходит, я либо выполняю твои приказы, либо как трус, наблюдаю за вашей славной битвой издалека?
— О трусости я не сказал ни слова.
Марк на полминуты задумался. Ему не хотелось подчиняться какому-то непонятному пареньку, от которого неизвестно чего ожидать, но и стоять в стороне декан разведывательного контуберния явно не привык. Не тот характер и не тот жизненный путь, чтобы отсиживаться за чьими-то спинами. Да и любопытство наверняка точило мужчину изнутри — уверен, ему было интересно понаблюдать за мной в боевой обстановке.
— Хорошо, — произнёс наконец Марк. — Убеждать ты умеешь... Тоже Хольд научил? Впрочем, неважно... Я буду исполнять твои приказы, но только один раз — в этом бою. Не надо считать меня своим подчинённым — я присягал легиону и Императору, а не воспитаннику старого колдуна, который удивительно много знает для столь юного возраста...
— Договорились. Один бой, и всё.
— Что нужно делать?
Я коротко пересказал разведчику свои мысли по поводу диспозиции противника, а потом спросил:
— Сможешь незаметно подобраться к левой части леса через кустарник?
— Смогу, — коротко ответил Марк.
— Тогда займи позицию как можно ближе к бандитам, но не нападай, пока не услышишь сигнал.
— Какой?
— Я громко скажу: «Занозу пожалейте!».
— Хорошо, это всё?
— Да.
Марк кивнул, странно посмотрел на меня напоследок и «нырнул» в придорожные кусты, прикрывшись от лишних взглядов телегой и лошадью. Он двигался так ловко и быстро, что я не сразу заметил его в переплетении ветвей. С имперскими егерями нужно держать ухо востро — серьёзные ребята.
— А мы чего? — спросил Фольки. — Будем сегодня драться или простоим посредь дороги до самого вечера?
Его явно нервировало ожидание схватки — таким людям куда проще сразу броситься на врага, чем выжидать подходящего момента, строить планы и распределять обязанности. Неудивительно, что он попал в плен.
— Слезай с телеги, бери лошадь под уздцы, и давай за Ритой.
— Зачем слезать?
— Так надо.
Фольки тяжело вздохнул, но всё-таки выполнил моё распоряжение. Пробормотав какую-то гадость, он спрыгнул на землю, встал слева от лошади и уже собрался было дёрнуть поводья, когда я остановил его.
— Встань справа от Занозы.
— Ты издеваешься? Может, теперь ещё будешь мне указывать, какой рукой зад лопухом подтирать?
— Понадобиться — буду. Но пока я хочу, чтобы ты встал справа от лошади.
— Зачем?
— Затем, чтобы тебя, дурня, не убили. И ты не задавал бы глупых вопросов, если бы слушал наш с Марком разговор, а не разглядывал облака на небе.
— Они помогают мне размышлять о пути...
— Это прекрасно, — ухмыльнулся я. — Но ни облака, ни твой проклятый путь не защитят тебя от стрел, а вот лошадь и телега — могут. Хотя мне, если честно, с каждым мгновением Заноза нравится куда больше тебя, поэтому давай, иди там, где собирался. Глядишь, поймаешь своей бесполезной тушей пару десятков стрел и болтов.
— Так бы и сказал... — пробормотал Фольки, сразу перейдя на нужную сторону. — Глянь-ка, девку-то уже взяли...
Рита действительно добралась до «поломанной» телеги, и мужики ухватили её за руки и плечи, не давая пройти дальше. Не знаю, о чём они там говорили — до нас доносились только неразборчивые обрывки фраз — но судя по жалобным вскрикам девушки и довольному гоготу «крестьян», нам следовало поторопиться.
Рыцарь в сверкающих доспехах уже бы мчал на помощь красавице, но я пока не рыцарь, поэтому предпочту действовать благоразумно, а не благородно. Думаю, для самой Риты будет куда лучше, если мы рутинно перережем разбойников, следуя плану, чем дружно погибнем в самоубийственной, но красивой атаке.
— Вижу, что взяли, — сказал я.- Разберёмся, езжай. Как приблизимся, на рожон не лезь, веди себя так, словно ничего не знаешь и жди сигнала. И не забудь, что в телеге лежит копьё и щит.
— Забудешь о них... Эти уродцы будут преследовать меня в страшных снах...
— Не будут, — рявкнул я. — Если не перестанешь трепаться, то до кошмаров не доживёшь!
— Ладно-ладно!
Фольки дёрнул поводья, и повозка покатилась вперёд.
Я отстал буквально на пару шагов, оказавшись в том месте нашего «каравана», где и полагалось быть юноше — сзади, за спиной взрослого мужика. По счастливому стечению обстоятельств это место было наиболее безопасным: от возможного выстрела меня закрывали не только телега с лошадью, но и могучая фигура северянина.
По обеим сторонам дороги росли густые кусты, поэтому о пути отхода можно было не думать. Если что-то пойдёт не так, то растительность надёжно прикроет меня и от чужих глаз, и от стрел...
Заметив, что мы наконец двинулись в их сторону, один из мужиков — пузатый, но мускулистый — «приобнял» Риту за плечи, а другой сделал несколько шагов к нам на встречу. Он пригладил длинные усы и попытался изобразить дружелюбную улыбку, но получился только звериный оскал.
— Не проходите мимо, люди добрые! Телега нас подвела, ступица обло... — подготовленная заранее речь оборвалась на полуслове. Глаза бандита расширились от удивления, а голос зазвенел от радости: — Фольки? Ты, что ли?
Спина северянина напряглась под рубахой — похоже, он тоже узнал говорившего.
— А я ведь предупреждал Ингвара, — продолжил разбойник. — что наш Фольки никуда не убёг! А он не просто не убёг, но ещё и телегу с кобылкой к нам привёл! Даже с двумя кобылками!
Оба мужика радостно загоготали, запрокинув головы, а затем к их веселью присоединилось ещё одиннадцать человек. Они вышли слева, из-за деревьев — как я и предполагал. Двое вооружены короткими копьями, трое держали в руках самострелы, у остальных — луки.
И как справиться с такой толпой без магии?
|
| |
| |
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:37 | Сообщение # 20 |
|
Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 19
— Я с ними не заодно, — прошептал Фольки, повернувшись ко мне. — Я нас в засаду не вёл — не верь им! Пока наш уговор в силе, я ни словом, ни делом тебе вредить не стану! Мы, северяне, уговор крепко чтим...
— Знаю, — почти не открывая рта ответил я. — Не думай об этом, лучше попробуй как-нибудь отбрехаться от своих дружков...
Подозревать Фольки в том, что он намеренно привёл нас сюда, мог только полный дурак. Чтобы провернуть такую операцию, северянин должен был обладать, с одной стороны, невероятными умственными способностями, позволяющими просчитать и предусмотреть тысячи случайностей, а с другой — быть законченными кретином. Потому что только кретин станет стрелять из пушки по воробьям, растрачивая свои возможности на подобную ерунду.
И если с кретинизмом у Фольки всё было в полном порядке, то вот гениальностью природа его всё-таки обделила.
— Ты чего там шепчешь-то, брат? — спросил усатый бандит, который первым узнал моего спутника. — Ингвар был на тебя дюже зол, но такая добыча наверняка заставит его подобреть! Девка хороша, да и лошадка нам лишней не будет! После предательства Ворона дела-то у нас, сам знаешь, идут не очень... Ладно, давай выпьем — расскажешь, что с тобой случилось, и про наше житие-бытие потолкуем...
— Не могу, Брон, — ответил северянин. — Хочу, но не могу.
Ситуация сложилась непростая. Бандиты, опознав Фольки, хоть и расслабились, но оружия из рук не выпускали — если нападём, то им понадобиться всего пара мгновений, чтобы вступить в схватку.
Наибольшую опасность представляли бойцы с копьями и арбалетчики. Первые, фактически, уже готовы к бою, а вторым останется только направить самострелы в нужную сторону и нажать на спусковую скобу. Лучникам же на коротке стрелять было не так удобно: пока вытянешь стрелу из колчана, пока натянешь тетиву, пока хоть как-то прицелишься... Учитывая, что нас разделяло всего несколько метров, им вряд ли удастся произвести все эти манипуляции и не умереть в процессе.
— Почему не можешь, Фольки? — удивился мужичок, названный Броном. — Что за дела-то?
И у него, и у пузатого «крестьянина», который продолжал держать в объятьях вырывавшуюся Риту, не было видно никакого оружия. Вряд ли оба страдали тяжёлой формой хоплофобии, поэтому, скорее всего, их игрушки просто отдыхали до поры до времени в якобы сломанной телеге. И для того чтобы эти игрушки достать, ребятам понадобится какое-то время — следовательно, из всей компашки наименьшую опасность представляли именно они.
— Ты чего молчишь-то, брат? — спросил Брон. — Почему выпить со мной не хочешь? Неужто правду про тебя Ингвар думал, что ты к Ворону переметнулся?
— Нет! — возмутился Фольки. — Меня схватили его люди, но до самого Ворона довести не смогли...
— Почему? Впрочем, не отвечай! Бросай поводья, хватай кружку и за бражкой всё обстоятельно расскажешь!
— Да не могу я, Брон, — расстроенно сообщил северянин. — Не могу! И повозку эту, и кобылу, и девку тебе отпустить придётся...
— Чего???
Бандиты, услышав слова Фольки, громогласно расхохотались.
— Почему это я должен отказаться от добычи? — спросил Брон, когда смех затих.
— Потому что я нанялся на службу и взял плату за целую седмицу...
— А мне-то что с того?
— Уговор у меня... Не могу я тебе ни девку, ни телегу с лошадью отдать...
— Я ничего не понимаю, — сообщил Брон.
С ним было трудно не согласиться. Фольки, из которого обычно слова лились сплошным потоком, вдруг утратил всю свою разговорчивость. С балаболами всегда так: когда не надо, они трещат без умолку, а когда надо — двух слов связать не могут.
— Охраняю я их, понимаешь? — недовольно пробурчал северянин. — За плату. Слово я дал, и уговор заключил... Долг у меня, понимаешь? Нельзя уговор нарушать — предки не простят. Поэтому не могу я тебе ничего отдать...
Фольки всё делал неправильно. Говорил не то, вёл себя не так... Нужно было давить на алчность, врать, изворачиваться и сулить больший барыш взамен упущенного, а он зачем-то пытался воззвать к порядочности. Слово и долг для подобных людей пустой звук — это было написано на бандитских рожах аршинными буквами. Удивительно, что северянин, проживший с ними бок о бок не один день, не понимал таких элементарных вещей.
Жаль, я не мог сам вести диалог — юный Феликс Обрин был совсем не той фигурой, с которой стали бы считаться прожжённые головорезы. Это Фольки видел меня в деле, а они пока что пребывали в блаженном неведении.
— Тебе и не надо мне ничего отдавать, — оскалился Брон. — Я сам возьму. С девкой сегодня Ингвар развлекаться будет, завтра я, потом она парней порадует, пока не сдохнет... Лошадь и повозка нам тоже пригодятся, как и скарб ваш... А ты уж сам решай, с кем ты: с братьями своими или с теми, кто тебе монеты платит...
— Не кончится это добром, Брон.
— Ты мне угрожаешь, что ли? — губы бандита растянулись в ехидной усмешке. — Думаешь, тебе по силам нас всех уделать?
— Мне — нет...
— Тогда на кого ты надеешься-то? На девку, что ли? Или на пацана? Или здесь ещё кто-то есть?
Разбойники сперва заржали, но последние слова Брона заставили их напрячься. Они стали куда активнее смотреть по сторонам, выискивая спрятавшегося противника. Фольки настолько «мастерски» вёл переговоры, что едва не лишил нас козыря в виде сидевшего в засаде Марка — благо тот не стал дёргаться и не выдал своего местоположения.
— Кто тебя нанял-то? — спросил Брон, пристально глядя на Фольки.
Интуиция буквально вопила, что северянин, в котором удивительным образом сочетались хитрость и простота, сейчас укажет на меня, как на своего нанимателя. А это сразу привлечёт к моей скромной персоне избыточное внимание — откуда у простого пацана деньги? Или он не так уж и прост? После таких вопросов меня перестанут недооценивать, и о факторе неожиданности можно будет забыть.
В общем, пора менять гения-переговорщика, пока он не разбазарил все наши преимущества.
— Колдун его нанял, — я осторожно вышел вперёд. — Колдун-отшельник, который возле «Наречья» живёт...
Стянув с головы «бандану», я прижал её к груди, приподнял плечи и слегка склонился — поза и поведение максимально неуверенного в себе человека. Именно таким должен быть испуганный подросток и именно такого от меня ждали бандиты.
— А тебя-то кто спрашивал? — рявкнул Брон, а затем задумчиво добавил: — Но про колдуна-отшельника я слышал...
Последний шанс избежать схватки — это убедить разбойников, что негативные последствия с лихвой перекроют возможный прибыток. Думаю, грозный волшебник подойдёт в качестве пугала лучше всего.
— Колдун далеко, — сказал один из арбалетчиков.
— А Ингвар близко, — добавил другой.
— И он не простит, если мы упустим такую добычу, — закончил Брон.
Не будь остатки некогда большой банды в столь плачевном положении, они наверняка предпочли бы не связываться с магом. Но теперь терять им уже нечего... Что же, без драки, похоже, не обойтись. И раз так, то надо потратить последние мгновения перед боем с максимальной пользой: занять выгодную позицию и отвлечь на себя внимание, чтобы Марка не заметили раньше времени.
— Дяденьки, вы только меня не убивайте! — я сделал несколько мелких, семенящих шажков.
— Ты сам-то кто? — Брон посмотрел на меня с презрением.
— Филька я. Не убивайте!
Ещё полдесятка шажков.
— А что с тобой ещё делать? — хохотнул один из бандитов. — От девки польза будет, а ты для таких дел не годишься. Хотя...
Все снова загоготали, а я сместился чуть-чуть в сторону. Теперь между мной и основной частью шайки находилась «поломанная» телега и Брон с его пузатым товарищем. Прямо напротив — парочка с копьями.
— Я очень полезный! Я всё могу! Чистить, мыть, убирать... Даже готовить могу! У меня и топор есть... Глядите!
Этот жалкий лепет полностью соответствовал тому образу, который я сознательно выбрал. Молодой трусливый парнишка хочет выжить любой ценой и поэтому пытается всеми способами доказать свою полезность — ничего угрожающего и ничего необычного.
Не самая приятная маска, но что поделать? Трусов не боятся и куда охотнее подпускают на расстояние удара, чем дерзких смельчаков, которых стараются отстреливать ещё на подходе.
— Да, топор — загляденье... — хмыкнул Брон. — Бросай-ка его сюда, мне под ноги.
Он явно не считал такое оружие достойным внимания и вряд ли всерьёз его опасался. Мне это было только на руку. Вытянув «дрожащими» пальцами топор из петли на поясе, я нарочито неловко бросил его вперёд.
Пролетев примерно половину разделявшего нас с Броном расстояния, топорище упало вниз, а рукоять встала торчком над землёй — так мне будет удобнее браться за неё, когда настанет момент.
— Я сказал, под ноги бросай, — осклабился бандит. — А ты куда бросил, недоумок? Или у тебя ручки такие же слабые как у девки? Может, тебя и пользовать надо так же как девок, а?
Шуточка с гомосексуальным подтекстом в очередной раз вызвала бурю восторгов. Я же сделал ещё шаг вперёд — всё, отсюда можно будет работать с максимальной эффективностью.
Тема однополой любви всерьёз взволновала разбойников. В мой адрес посыпались глумливые насмешки разной степени похабности: кто-то с гоготом грозился «проткнуть копьём», другие требовали «отполировать меч», но меня всё это мало волновало. Пусть порадуются напоследок.
Я ещё раз осмотрелся, прикидывая оптимальную траекторию движения. В голове сам собой складывался рисунок предстоящего боя: шаги и прыжки, удары и тычки, уклонения и отскоки — кусочек за кусочком, как пазл.
Дело за малым — нужно распределить цели, «качнуть башку», как говорил инструктор по рукопашному бою в Управлении, и можно начинать.
«Качнуть башку» — означало подготовить психику к предстоящей схватке. В плотном рукопашном контакте с превосходящим числом противником навыки и умения переставали играть решающую роль. Не получится накачать мышцы и отточить своё мастерство так, чтобы превзойти сразу тринадцать человек — этому помешает банальная физиология. А вот внутри головы подобных ограничений нет: тощий хиляк может обладать такой силой духа, что позавидует и сотня здоровых мужиков.
Холодная ярость, которая оставляет разум свободным и наполняет мышцы упругой энергией; кровавая пелена, которая застилает глаза, но позволяет игнорировать боль; невыносимая жестокость, которая лишает жалости и до поноса пугает всех окружающих — всё это лишь способы использования той самой «ментальной» силы...
«Методика, проверенная временем, — любил повторять инструктор. — Берсерки не дадут соврать».
— Не надо, дяденьки, прошу! — я рухнул на одно колено, чтобы, когда потребуется, быстро извлечь нож из перевязи на лодыжке. — Не надо в меня копьями тыкать! Копья — это страшная штука, я их жутко боюсь! Будь у меня копьё, я бы от него сразу избавился!
Я говорил очень громко и уже переигрывал. Предвкушение схватки, пламенем растекавшееся по венам, добавляло в голос оттенок злой радости, а появившийся кураж мешал достоверно изображать трусливого пацана.
Плевать. Это неизбежно, ведь я сам разгонял своё сознание и свою жажду битвы. Надеюсь только, что Марк услышал и понял, кто станет моей первой жертвой.
Брон с недоумением нахмурился. Он не понимал разумом, но ощущал на уровне подсознания, что что-то не так.
— Пощадите, дяденьки! — продолжал я. — А я вам ножик подарю! У меня ого-го какой ножик есть!
Сердце всё быстрее гнало горячую кровь. Лёгкие требовали кислорода, и тёплый воздух пьянил не хуже вина. Из головы привычно ушли лишние мысли, звуки обрели объём, а цвета яркость. Пусть моё тело и не в лучшей форме, но на короткое время я смогу частично компенсировать этот недостаток.
— Ножик? Стальной? Откуда он у тебя?
Я протянул кинжал Лэйлы на раскрытой ладони. Брон вытянул шею, чтобы получше его разглядеть — он, наверное, и сам не осознавал, что уже боится подходить ко мне ближе.
— Погоди-ка, — взволнованно произнёс бандит. — Это же кинжал Вороновой сучки... Откуда он у тебя?
Дальше тянуть не имело смысла. Цели распределены, «сцена» подготовлена — пора действовать.
— Снял с её трупа, — я подмигнул обалдевшему Брону и завопил: — Занозу пожалейте, изверги!!!
Понеслось.
«Бандана» отлетела в сторону и взвилась на мгновение в воздухе, словно стартовый флажок, возвестивший о начале бойни.
Я взмахнул обеими руками. Из правой вылетел метательный нож, а из левой — кинжал Лэйлы. Клинки, вспоров воздух, добрались до своих целей — парочка с копьями умерла, не успев понять, что произошло.
Собственно, никто, кроме Брона, пока ничего не понял. Все стояли как вкопанные, с недоумением глядя на меня. А вот Брон, молодец, оказался самым сообразительными — он уже начал пятиться к телеге за оружием. Ну и пусть. Его очередь придёт позже.
Я быстро провёл ладонью по перевязи на лодыжке, вынимая второй и последний метательный нож. Бросок. Пузатый «крестьянин» получил полоску заострённой стали в глаз и рухнул, повалив вместе с собой Риту. Получилось даже лучше, чем я рассчитывал — его туша надёжно прикроет девушку от случайностей боя.
С того момента, как я проорал сигнальную фразу, прошла всего секунда, а врагов стало почти на четверть меньше. Неплохой результат.
Справа, из-за телеги, послышались испуганные крики, сопровождаемые предсмертными хрипами. В дело вступил Марк. Разведчик не хуже меня сумел просчитать потенциальную опасность каждого из бандитов и ударил по арбалетчикам. Всё правильно — сперва нужно выбить самых опасных.
Враг зашевелился, но и я не стоял без дела. Разогнанное сознание впитывало информацию, а тело, пока ещё плохо подготовленное к таким схваткам, рвалось к топору.
— А-а-а-а! Сзади!
— Брон! Куда?
— Убью!!!
Хаос. Суета. Неразбериха. Бандиты орали, не способные действовать слаженно. Вот она слабость боевой подготовки.
Один рванул мне наперерез, но столкнулся с Фольки. Тот, как только дошло до дела, перестал тупить и, весьма умело заблокировав первый удар, сразу атаковал в ответ.
Парочка других бросила луки, вытащила из-за поясов дубины и подалась куда-то к лесу. То ли чтобы напасть на Марка, то ли чтобы сбежать.
Остальные лучники схватились за стрелы, но на такой дистанции и в такой суматохе шансов на успех у них было немного.
Я фиксировал всё происходящее краем глаза, не забывая о своей цели.
Две секунды с начала боя. Ладонь сжала рукоять топора.
После выведения из строя самых опасных следовало покончить с командованием. Тем более Брон как раз добрался до телеги и перегнулся через борт — сейчас он достанет оружие и вспомнит о необходимости руководить личным составом. А организованный враг сразу станет на порядок сильнее.
Я рванул к нему и в подкате рубанул по правому колену. Пыль облаком поднялась наверх, а вот Брон с воплем рухнул на землю. Рухнул, и сразу попытался нырнуть под телегу — быстро соображает, что сказать.
Думаю, его умственные способности можно оценить на твёрдую «четвёрку». Была бы «пятёрка», если бы у Брона получилось, но не судьба.
Он успел заползти под защиту лишь частично, подставив всю правую половину тела. Сперва я ударил по лопатке, а затем — по затылку. Брон сразу загрустил и уткнулся лицом в землю. Не уверен, что он мёртв, но времени на проверку нет — главное, этот бой для него точно закончен. С такими травмами уже не до драки.
Вокруг суматоха. Лучники мечутся туда-сюда, оглашая окрестности воплями и матом. Неудивительно. Одно дело расстреливать противника из засады, и совсем другое — оказаться с ним лицом к лицу.
Всего их шестеро. Одного теснит Фольки, Марк занят сразу двумя, но вполне справляется, необслуженными остаются трое. Можно атаковать их, но сперва нужно помочь северянину — до него ближе.
Топор в левую руку. В правой — чёрный кинжал, моё последнее нормальное оружие.
Я скользнул за спину противника Фольки и с десяток раз ткнул клинком туда, где находилась печень. Когда бьёшь врага, который тебя не видит, не нужны никакие хитрые «спецназовские» приёмы. Все эти удары между рёбер да прямо в сердце только повышают риски: оружие обязательно застрянет, рука в последний момент дёрнется, а жертва непременно обернётся. Банальный укол в печень куда эффективнее: повреждение органа, массированное кровотечение и смерть...
Смотреть, как мёртвое тело валится на землю, не имело смысла. Время слишком ценный ресурс — особенно в том состоянии, в котором я сейчас находился. Боевой раж сильно изматывал и тело, и сознание.
Перекат в сторону. Очень вовремя. Один из лучников успел выстрелить, и стрела, свистнув надо мной, ударилась о борт нашей телеги. Заноза испуганно заржала, но не думаю, что на таком расстоянии толстошкурой лошади хоть что-нибудь угрожало. Лук — не автомат. При стрельбе практически в упор его эффективность падала.
— Он твой! — крикнул я Фольки.
Тот только-только осознал, что его противник уже мёртв, и стоял, не зная, на кого напасть. Услышав команду, северянин кивнул и попёр на неудачливого стрелка, прикрывшись плетёным щитом. Ну вот, а какие гадости говорил про мои самоделки.
— Не надо, Фольки! — взвизгнул лучник. — Не надо, брат!
Северянин ничего не ответил. Он отвёл руку и резко ткнул в бывшего «братца» копьём.
Марк разделался с одним из своих противников и уже дожимал другого.
Бой явно складывался в нашу пользу.
Двое оставшихся лучников, оценив диспозицию, благоразумно решили, что стоять на палящем солнышке опасно для здоровья и предприняли манёвр отступление. Я не имел бы ничего против, если бы не одно «но»: они по-прежнему держали в руках свои луки. Стоило дать ребяткам отбежать на достаточное расстояние, и в нас наверняка полетят стрелы...
— Твой слева! — скомандовал я.
В спину правого полетел мой топор. Крутанувшись пару раз в воздухе, он попал ровно между лопаток — лучник сбился с шага и рухнул в траву, не добежав до леса совсем чуть-чуть.
Фольки справился хуже. Он только слегка зацепил своего противника кончиком копья и теперь мчал за ним, отбросив щит. Враг же, подбодренный уколом, пока что выигрывал в этом забеге.
Я подкинул в ладони чёрный кинжал, перехватившись за клинок. Расстояние было великовато, но когда лучник доберётся до опушки, то неизбежно сбавит скорость — тогда появится шанс попасть.
Боевое напряжение отпускало, но расслабляться нельзя. Даже один убегающий враг способен натворить дел — я сотни раз видел, как беспечность в конце боя оборачивалась смертью.
И жизнь снова показала, что нужно утроить бдительность, когда кажется, что победа уже в кармане.
Лучник, почти добежав до опушки, резко остановился, вскинул лук и натянул тетиву. Я метнул кинжал, хотя для Фольки, который отставал от противника всего на пару метров, такой выстрел не представлял угрозы. Стрела слишком сильно "виляла" в начале полёта, чтобы нанести хоть какой-то существенный вред.
Однако лучник метился вовсе не в Фольки. Враг, осознав поражение, решил забрать с собой хотя бы одного...
Когда чёрный кинжал пробил горло бандита, стрела уже отправилась к цели — прямиком в грудь Марка, который заканчивал со своим последним противником.
Время замедлилось ещё сильнее.
Я чётко видел, как стрела изгибается в полёте, рассекая воздух. Я видел глаза Марка — он уже всё понял, но ещё не успел принять тот факт, что его жизнь подходит к концу. Последний выстрел в этом бою оказался самым удачным для проигравшей стороны.
Разведчику не увернуться от стрелы — это вне пределов человеческих способностей.
Спасти может только чудо... или магия.
Я смотрел на происходящее как на стоп-кадр из фильма. Всё замерло, но стоило нажать одну кнопку и события понесутся вскачь.
Смогу ли я сбить стрелу заклинанием? Не уверен.
Пусть теперь мне не нужно произносить громоздкую фразу, но цель очень мала и слишком быстро движется.
Однако главный вопрос в другом: стоит ли вообще это делать?
Когда я рассказывал Гийому о Вороне, то именно присутствие в банде диких магов напугало ветерана больше всего. Не думаю, что Марк относился к колдунам без печати сильно лучше, чем его товарищ. Как он поведёт себя, когда узнает правду обо мне? Попытается убить или сделает вид, что всё в порядке, а потом позовёт инквизиторов?
Первый вариант неприятен, но не так страшен. А вот второй — куда опаснее. И что самое печальное, у Марка вполне хватит мозгов, чтобы его реализовать.
По-хорошему, светиться не стоит. Пусть разведчик получит свою стрелу — жаль его, конечно, но встречаться с инквизицией как-то не тянет.
Всё так, однако...
Пусть я далёк от пафосных высказываний о якобы нерушимом боевом братстве, да и поговорки в стиле «сам пропадай, а товарища выручай» с возрастом начинают вызывать лишь усмешку, но, как ни крути, сейчас мы бились с Марком плечом к плечу. Он пошёл за мной и выполнил приказ, хотя имел полное право остаться в стороне, а это многое значит.
Люди, побывавшие в «острых» ситуациях, быстро избавляются от иллюзий о тех, кто сражается с ними бок о бок. Прикрывавший тебя человек может оказаться неблагодарной тварью, подлецом и даже предателем. Сегодня он отдаст тебе последний магазин, а завтра напишет рапорт командованию, обвиняя во всех смертных грехах... Так будет, но в бою нет «потом» и «завтра», в бою есть только «здесь» и «сейчас».
А здесь и сейчас нужно биться за каждого своего человека до конца, иначе не победить.
Слова заклинания вспыхнули в мозгу огненными значками. «Стоп-кадр» перед глазами заволокло густой пеленой, и меня замутило. Я видел, как во воздухе сгущаются полупрозрачные красноватые кольца, но они всегда находились позади стрелы. Попасть по столь быстро движущемуся объекту оказалось не так просто.
Я вообще не представлял, как происходит прицеливание магией. Раньше это получалось интуитивно, само собой, однако теперь всё было не так. Что же делать? Как сломать эту чёртову стрелу?
Чары запускаются стремительно, но не мгновенно — следовательно, нужны поправки. Обычная стрельба с упреждением, как по мишени, которая движется, не меняя скорость и вектор движения.
Всё просто. Не хватало только одного — прицела. У заклинания не было ни целика, ни мушки, ни прицельной сетки — ничего...
Я уже был в похожей ситуации. Совсем недавно, в лесу, когда «рубил» магией стволы деревьев и пытался сжать четыре красных полосы в одну. Тогда мне тоже потребовалось изменить заклинание, и я справился.
Вокруг снова возник «туннель», оградивший от пелены и мути. Осталась только один простой образ: прицел. Почему-то не новомодный ЮС Оптикс, и не привычный ПСО-1. Даже не пистолетный глоковский.
Перед глазами возникли целик и мушка обычного АКМа... Не того, с которым я побегал по горам в Афгане, а другого — старенького, поцарапанного, почти позабытого и уже небоевого. С ним нас в детдоме познакомил пожилой ветеран на занятиях по НВП.
Я легко, почти привычно, «свёл» мушку и целик чуть впереди стрелы, и слова заклинания вспыхнули в голове особенно ярко.
Эта вспышка вернула миру обычную скорость. Бесконечная тягучесть бытия ушла, а объекты на «стоп-кадре» снова ожили.
По ушам ударили обычно незаметные звуки: шелест травы, стрекот насекомых и шум дыхания. Однако главенствовал в этом потоке сухой треск.
Треск, с которым стрела, оплетённая ярко-красными кольцами, разлетелась на щепки.
|
| |
| |
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:38 | Сообщение # 21 |
|
Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 20
Марк стряхнул с одежды щепки и молча посмотрел на меня. В руке разведчик сжимал серповидный нож — длинный и покрытый кровью. Даже не догадываюсь, где он его прятал, пока мы сюда ехали.
У меня дрожали колени — не от страха, конечно, просто навалился отходняк. Так всегда бывает, когда применяешь методики психологической раскачки. Приятным бонусом к дрожи в ногах стала ноющая боль в плече: крохотная ранка решила напомнить, что стоило бы воздержаться от драк и резких движений.
Я медленно и осторожно сместился в сторону — туда, где под тушей поддельного крестьянина лежала Рита. Девушка снова потеряла сознание: то ли от недостатка воздуха, то ли от рывков магического поводка, то ли от банального страха. Это даже хорошо. Значит, она точно не видела ничего лишнего.
Однако к трупу бандита меня привела не только и не столько забота о Рите. Мне нужно оружие. Причём такое, которым я гарантированно смогу угомонить Марка, если он вдруг поведёт себя неправильно. Метательный нож, торчавший из глазницы убитого, подходил для этого как нельзя лучше.
Я незаметно вытянул клинок из его «ножен», зажав полоску стали между пальцами...
Марк ничего не говорил, не делал резких движений, не пытался сбежать — просто стоял. Стоял и смотрел. Уверен, сейчас он перебирал в голове все возможные варианты действий — что же, не нужно ему мешать, пусть думает.
Спустя пару минут молчаливых переглядываний разведчик вытер с клинка кровь и убрал оружие за спину. Верное решение.
— Собираем трофеи, — спокойно произнёс я, спрятав метательный нож в перевязь на предплечье, — грузимся и едем дальше.
— Что??? — завопил Фольки. — Как это грузимся? Как это едем дальше? А с псиной имперской что делать будем? Он же видел, как ты колдуешь!
Всё это время северянин, к которому вернулась прежняя сообразительность, аккуратно, шаг за шагом, заходил за спину Марка. И судя по лицу, заходил с явно недобрыми намерениями.
— Собираем трофеи и едем дальше, — повторил я. — А за меня не переживай.
Фольки смотрел на меня с недоумением, и он был не одинок. Сам Марк выглядел не менее удивлённым.
— Ты даже не потребуешь с меня клятвы молчания? — спросил он.
— Не верю в клятвы.
— Не верит он... — Фольки влез в разговор со своим ценным мнением. — Тогда нужно проткнуть имперскую псину копьём, да и дело с концом! Он сдаст тебя инквизиторам, даже не сомневайся! Предательство — это тот путь, по которому с удовольствием пройдёт любая имперская псина! Они всегда рады обмануть и ударить в спину, уж мне ли не знать...
Я взглянул на северянина. Он гневно раздувал ноздри, готовый атаковать разведчика в любую секунду.
— Успокойся, — сказал я. — А то сейчас весь воздух всосёшь.
— Я спокоен, — возразил Фольки. — Но не хочу, чтобы эта псина сбила тебя с пути, по которому суждено пройти каждому волхву...
Стоило закончиться драке, как северянин вновь оседлал своего любимого конька и начал вести глубокомысленные разговоры о пути. Скоро, наверное, опять станет требовать прибавку к жалованию.
— Не тебе, дезертиру, говорить о предательстве, — возмутился Марк. — Ты сбежал из своего легиона, нарушил присягу... Да ты даже разбойников предал!
— У меня уговор с Феликсом, — насупился Фольки. — А уговор дороже дружбы. И я бы не сбежал со службы, если бы имперские собаки, вроде тебя, вовремя платили жалование и не пытались подставить людей Севера под удар, чтобы защитить свои изнеженные задницы...
— Ну уж твоя-то задница не такая изнеженная и повидала всякое! Особенно когда бежала с поля боя, бросив братьев-легионеров.
— Братьев? — северянин сплюнул. — Меня не имперская сука в своём чреве выносила, поэтому среди псов у меня братьев нет!
— Но брать имперские деньги тебе это не мешало, не правда ли? А когда настала пора их отрабатывать, ты, как и твои вонючие сородичи, просто сбежал...
— А ты был в битве при Пяди? Знаешь, кого имперские псины, вроде тебя, специально подставили под удар курфюрстовых магов? Нас! Один-единственный огненный град разом уполовинил северный легион!
— Я не видел этого боя, — ответил Марк. — Наша центурия не успела к сражению, потому что столкнулась с твоими сородичами, которые грабили верный Императору город, позабыв о своём долге.
— Им не заплатили! А когда заканчивается плата, заканчивается и уговор...
— Точно так же говорят продажные девки в Ахене.
— Хватит, — негромко, но твёрдо сказал я. — Ваши обиды можно обсудить позже, а сейчас нам нужно собирать трофеи и двигаться дальше.
Суть взаимных претензий была мне вполне понятна, но примирить Марка и Фольки я не мог, а тратить время на бесконечную перепалку не имело смысла. Хотя сведения, сказанные ими в пылу спора, представляли определённый интерес — ни о битве при Пяди, ни об огненном граде я раньше ничего не слышал.
Марк неопределённо покачал головой.
— Не понимаю я тебя, — сказал он. — Просто не понимаю. Ты только что раскрыл свой дар, а теперь как ни в чём не бывало предлагаешь ехать дальше... Я совру, если скажу, что не подозревал в тебе дикого мага, но теперь меня удивляет совсем другое...
— Вот как? И что же?
— Колдовство, даже необузданное, может дать достаточно силы, чтобы расправиться с целым десятком воинов... Но никакое колдовство не способно вложить в голову знания и опыт! Почему ты ведёшь себя так, словно двадцать пять лет таскал фурку в разведывательном контубернии? Почему ты так спокоен? Почему ты, наконец, не блюёшь в кустах, убив своими собственными руками шестерых человек??
Марк пристально смотрел на меня, ожидая ответа, но я промолчал. Что тут сказать? Что я, на самом деле, старше него и побывал в таких передрягах, которых он даже представить не сможет? Ни к чему это.
В общем, я не стал отвечать, а вот Фольки вдруг зажал копьё подмышкой и принялся сосредоточенно загибать пальцы. Он несколько раз сбивался, начинал счёт заново, но через полминуты закончил и радостно завопил:
— Семерых! Феликс убил семерых!
Голос северянина буквально звенел от неподдельной гордости. Никогда раньше я не слышал, чтобы человек так искренне радовался настоящей бойне. Особенно, учитывая, что в этой бойне погибли его бывшие друзья и товарищи.
— Не хотелось бы стать восьмым... — сообщил Марк, продолжая смотреть на меня.
— Не станешь. Если, конечно, будешь держать язык за зубами.
— Ты спас меня, и я ни слова не скажу инквизиторам о твоём даре... Если ты не начнёшь вредить мне или моим братьям-легионерам.
— Ну вот и отлично, — я решил не тратить время попусту и стал собирать своё оружие. — Будем считать, что мы договорились.
Вынуждать разведчика давать какую-нибудь глупую клятву не имело смысла. Мы все взрослые люди и прекрасно знаем истинную цену словам — пустое сотрясение воздуха, не более. Он может рвать рубаху на груди, обещая не сдавать меня инквизиции, и нарушить обещание сразу, как только представится такая возможность.
Единственное, что по-настоящему гарантирует молчание — это смерть. Но убивать разведчика, скажем так, «профилактически» — глупо. Зачем тогда вообще было его спасать?
Пока я убедился в главном: нападать прямо сейчас Марк не станет. С остальным же придётся разбираться позже. Возможно, я совершил большую ошибку, когда сотворил заклинание у него на глазах, но что сделано, то сделано.
Да и трудно будет попасть к графу без помощи разведчика, а возвращаться к легионерам за новым сопровождающим не лучшая идея. Не думаю, что Гийом, после известия о смерти Марка, спокойно отправит ещё одного человека с таким подозрительным типом, как я. Скорее всего, меня просто схватят и будут пытать, пока не расскажу всю правду...
В общем, Марк мне нужен, поэтому сегодня придётся сделать ещё одну большую глупость — положиться на человеческую порядочность. Кто знает, быть может хотя бы в этом мире благодарность за спасённую жизнь значит для людей чуть больше, чем ничего.
Фольки, осознав, что убивать разведчика никто не будет, тяжело вздохнул. Судя по лицу, он хотел выместить на Марке злость за то, что пришлось разделаться с людьми Ингвара, но моё решение поставило крест на этой прекрасной затее. Ничего, обойдётся.
Я, вооружившись кинжалом Лэйлы, стал срезать и снимать с покойных бандитов всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Деньги, в основном медяки, ссыпал в мешок не считая, а вот остальное имущество быстро сортировал по приблизительной стоимости и полезности.
Огниво, трут, кресало, съестные припасы — в одну сторону. Это нам самим может пригодиться.
Непонятные грязные тряпки — в другую, на выброс.
Вонючие чёрные шишки, которые использовали вместо табака, пойдут в подарок Фольки, а вот приличные сапоги и другие более или менее сохранившиеся детали бандитских гардеробов отправятся на продажу. Думаю, за это барахло можно будет выручить пару монет.
Никаких душевных терзаний по поводу того, что приходится заниматься мародёрством, я не испытывал. Привычное, в общем-то, дело — в прошлой жизни довелось обирать и трупы врагов, и тела товарищей. Не думаю, что покойникам становилось от этого хоть капельку хуже.
— За убийство разбойников полагается какая-нибудь награда? — спросил я у Марка, который оттаскивал покойников в сторону от дороги.
— Полагается, — ответил тот. — Серебряная монета за безоружного, две — за вооружённого, три — за любого стрелка. О нападении нужно доложить графскому интенданту — он пришлёт людей, чтобы те всё посчитали...
— И они не обманут?
— Обязательно постараются, — усмехнулся разведчик. — Но других вариантов нет.
В «сломанной» повозке, к которой так стремился Брон, обнаружилось ещё четыре арбалета, десяток луков, запас стрел и болтов, пяток коротких копий и полдюжины дубин, окованных железом. Вместе с остальным оружием получался некислый арсенал... Но что с ним делать? Отложить до лучших времён или превратить в деньги?
Я вытащил из нашей телеги те самострелы, которые достались от предыдущей шайки, и положил их в общую кучу. Марк, увидев это, цокнул языком:
— Полагаю, ты даже не слышал, что простолюдинам строжайше запрещено касаться луков и арбалетов без высочайшего разрешения?
— Слышал, конечно. Думаю, сегодня мы можем пойти на маленькое нарушение закона...
Разведчик хмыкнул, но больше ничего не сказал. В сравнении с колдовством без печати, любое другое нарушение закона действительно казалось сущей мелочью.
Я осмотрел весь арсенал и отобрал самые достойные экземпляры: три арбалета, семь луков, тетивы и боеприпасы к ним, а также копья и дубины, обитые железом.
— Собери всё это, — я обратился к Фольки, — замотай в тряпьё и спрячь в лесу. Остальное разложи между телами...
Таскать с собой стрелковое оружие, похоже, не имело никакого смысла. Мало того что его применение сопряжено с большим риском, так даже просто возить в телеге самострелы слишком опасно — вдруг кто-нибудь увидит? Не стоило вообще брать их с собой...
Так что пусть луки и арбалеты пока полежат в лесу. Жаль, конечно, оставлять такое «богатство», но я смогу вернуться за ними, когда понадобится.
— Зачем? — спросил северянин, услышав моё распоряжение.
— Затем, чтобы графские люди поверили, что это бандиты, а не простые путники, которых мы прирезали ради награды... И да, — добавил я. — Можешь заменить то копьё, которое я тебе дал, на одно из трофейных.
— Не хочу, — с некоторым смущением ответил Фольки. — Оставлю пока это... Оно приносит мне удачу в пути.
— Да? И как ты это понял?
— Почувствовал.
Северянин был совершенно серьёзен, и я не стал настаивать. Пусть сражается тем, чем хочет.
Разобравшись с оружием, мы погрузили вещи и Риту, которая так и не пришла в сознание, на телегу, а затем двинулись дальше. За нашими спинами осталась настоящая гора из трупов, однако никаких угрызений совести ни я, ни мои спутники не испытывали. Даже Фольки быстро перестал скорбеть, понимая, что если бы мы не убили бандитов, то они безо всякой жалости прикончили бы нас. Мысль не оригинальная, но оттого не менее верная.
В общем, душевные муки обошли меня стороной... в отличие от страданий телесных. Слабость всё усиливалась, рана в плече ныла не переставая, и я, плюнув на всё, улёгся рядом с Ритой на дно телеги.
От девушки приятно пахло полевыми цветами и соломой. Такие ароматы, приправленные теплом девичьего тела, натурально вскружили мне голову — правда, не в романтическом смысле, а в самом что ни на есть прямом. Свет перед глазами потух, и я провалился в крепкий и глубокий сон, который не смогли прервать ни скрипучие колёса, ни бесконечные рытвины на дороге, ни даже недовольное ржание Занозы.
Что же, за всё нужно платить. За разогнанное сознание в том числе.
Однажды, оказавшись по заданию Родины и Партии в известной тюрьме близ славного городка Сан-Паулу, я был вынужден «качать башку» почти сутки, чтобы в нужный момент нанести один точный удар. Миссия увенчалась успехом. Предатель-перебежчик, ловко спрятавшийся там, где никто не станет искать, получил заточенную зубную щётку в бок, а меня отправили к местным докторам на процедуры.
Процедуры эти обычно заканчивались для пациентов одинаково — чёрным мешком и поездкой до тюремного кладбища. Однако я сумел удивить видавших всякое эскулапов, когда сладко уснул прямо на пыточном столе. С богатырским капитанским храпом им до того момента сталкиваться не доводилось...
В тот раз пробуждение вышло не очень, а вот сегодня меня разбудил Фольки. Он навис надо мной, загородив валившееся к горизонту солнце, и тихонько произнёс:
— Вставай, Феликс, мы почти приехали...
Я быстро, но без суеты, вылез из телеги, проверил оружие и осмотрелся. В паре километров от нас высился солидный холм, у подошвы которого обосновался небольшой город. Узкие улочки, разномастные дома, понатыканные тут и там, вьющийся над трубами дым — красота, одним словом.
На склонах холма виднелись ряды укреплений: деревянные частоколы, каменные стены, стальные решётки и крепкие ворота. Солидно. На самой вершине — огромный замок. Серый, с тремя башнями и россыпью небольших окон-бойниц. Надо всем этим великолепием висел какой-то «мыльный», едва заметный, пузырь, переливающийся неяркими цветами. Готов поспорить — это была магическая защита.
Справа от холма — поле, за которым блестела река, а слева — густые леса и скалы вдалеке. Весьма симпатичный пейзаж, что сказать. Был бы художником, обязательно бы нарисовал.
Разобравшись с местностью, я взглянул на своих спутников. Марк по-прежнему не смотрел на Фольки, а тот делал вид, что не замечает разведчика. Выходит, за время моего визита в царство Морфея отношения между ними лучше не стали. Правда, то обстоятельство, что они хотя бы не поубивали друг друга, пока я давил на массу — это уже большой успех.
Рита лежала на дне телеги с открытыми глазами, но без движения. Её грудь судорожно и часто вздымалась под платьем, а руки слегка подрагивали — она явно чувствовала себя не самым лучшим образом.
— Ты как? — спросил я.
— Никак, — вместо девушки ответил Марк. — Ни слова не сказала с того момента, как открыла глаза... Думаю, её нужно доставить к графу как можно скорее.
Я кивнул. Спорить с очевидным не имело смысла — чем быстрее мы доберёмся до замка, тем больше у Риты шансов. Однако сперва нужно было сделать ещё кое-что.
— Фольки...
— Чего? — северянин, услышав своё имя, слегка напрягся.
— Возьми еду, оружие и плащ и иди в тот лес, — я указал рукой направление. — Там жди меня, а пока ждёшь — обустрой небольшой лагерь, но так, чтобы его нельзя было заметить со стороны.
— Зачем это?
— Затем, что я так сказал. Ещё вопросы?
Соваться в город под руку с Фольки — так себе идея. Горожане мигом опознают в нём не самого добропорядочного гражданина, и это обязательно принесёт с собой лишние проблемы. Однако отпускать его в свободное плавание тоже нельзя.
Солдат без работы, как известно, это потенциальный преступник... А у Фольки и без того с соблюдением законов не всё гладко. Поэтому пусть лучше займётся постройкой лагеря: и при деле, и не скучно будет, и времени на ерунду не останется.
— А деньги? — хмуро спросил северянин, которого явно не прельщала возможность пожить на лоне природы.
— Денег с тебя за это требовать не буду, не переживай, — усмехнулся я. — Но если ты про своё жалование, то седмица вроде бы ещё не закончилась?
Фольки тяжело вздохнул, быстро собрал вещи и, буркнув что-то на своём языке, пошагал в сторону леса. Я не боялся, что он сбежит: во-первых, северянин явно побаивался моего колдовства, а во-вторых, куда ему идти? После сегодняшней резни я стал для него самым близким человеком в этих краях.
Марк сменил Фольки на месте возницы, и мы двинулись дальше. Разведчик, судя по бесконечным взглядам в мою сторону, хотел о чём-то поговорить, но почему-то не решался. Я не стал лезть с расспросами — созреет, сам расскажет.
Замок и город росли в размерах. Казалось, что это не мы приближаемся к ним, а они медленно, но неуклонно ползут к нам навстречу.
Первая улица, которая являлась продолжением дороги, встретила нас теснотой, смехом, руганью и криками. Люди сидели на скамейках вдоль стен, чинно прогуливались рука об руку, ели и выпивали... В общем, занимались обычными вечерними делами.
Чем ближе становился замок, тем богаче выглядела публика. Утрамбованную землю сменила каменная мостовая, дома подросли на пару этажей, а ароматы пищи стали куда изысканнее. Зазывалы рекламировали свои заведения, а почтенные горожане, разодетые в яркую одежду, с интересом слушали их предложения.
— Слёзы курфюрста! Лучшее вино, которое можно достать по эту сторону Гиблого леса!
— У матушки Жанин каждый найдёт развлечение по вкусу! Жалкая серебряная монета откроет путь в царство соблазнов и наслаждений! Здесь с нетерпением ждут и смущённого юношу, и опытного мужчину!
— Баранья нога за три медяка! Дешевле лишь даром!
Удивительно, но здесь рекламировали не только радости плоти. Один старикан — тощий, в замызганном плаще с капюшоном — вопил осипшим от крика голосом, торжественно воздев руки к небу:
— Только сегодня чернь, быдло и прочий сброд может приобщиться к славным деяниям прошлого! За одну золотую монету жалкие простолюдины узнают о великих свершениях благородных господ!
Публика, услышав столь щедрое предложение, откровенно посмеивалась над стариком, однако тот не обращал на подколки никакого внимания. Он пучил безумные глаза и вопил всё громче и громче:
— «Жизнь и деяния знатных родов», записанные гениальным Фруас Суаром! Последний экземпляр великой книги! Читает сам автор! Последний шанс для швали, в жилах которой нет и капли благородной крови, узнать об истинной славе аристократии! Один золотой!
На поясе старика висел побитый жизнью томик в кожаном переплёте, на обложке которого виднелось наполовину стёртое название: «Жи...ь и д...ия знат... ...ов». Похоже, дедуля и был тем самым гениальным Фруас Суаром, вынужденным читать свой монументальный труд всякому сброду. Скромняга, что сказать. Правда, с ценообразованием не угадал — желающие приобщиться к великому тексту в очередь почему-то не выстраивались.
— Глупцы! Вы не осознаёте собственного счастья!
Сумасшедший старик, впав в ярость, начал хватать прохожих за руки, но продолжения я не увидел. Благодаря Занозе, толпа расступилась перед нами, как волны перед крейсером, и мы двинулись дальше. Лошадь безо всякого стеснения кусала и толкала тех, кто не успевал отскочить в сторону, а остальных отгоняла угрожающим ржанием. Марк игнорировал возмущённые вопли недовольных, и я тоже не стал напрягаться — похоже, такая манера движения здесь в порядке вещей.
За час мы пересекли весь город и вышли к площади, за которой начинался подъём к замковым укреплениям. Народу здесь было не протолкнуться: горожане, разодетые как павлины, какие-то подозрительные личности, поглядывавшие на нас исподлобья, продажные девки, дети, старики... Настоящее столпотворение, среди которого в поисках еды сновали кошки, собаки и куры.
Крики, смех, ругань — всё сливалось в малопонятный, но приятный для уха потомственного москвича гомон. Оказывается, я успел соскучиться по городскому шуму и суете.
— Где они???
Чей-то истеричный вопль сумел пробиться через какофонию звуков, когда мы уже почти добрались до начала подъёма. Я осмотрелся и заметил в толпе источник крика — это был тот самый старик с книгой, который теперь ковылял за нашей повозкой с очевидным намерением ухватить меня за ногу.
— Где они???
Он сбросил с головы дырявый капюшон, обнажив редкие засаленные волосы, и стал перебирать ногами с удвоенной скоростью. Мы же, напротив, из-за толкучки только замедлились.
— Где???
Я, конечно, уважаю старость и трепетно отношусь к людям творческих профессий, но не могу позволить кому бы то ни было лапать себя на глазах изумлённой публики. Кинжал Лэйлы блеснул сталью, недвусмысленно намекнув гениальному Фруас Суару, что не стоит тянуть клешни туда, куда не просят.
Дед намёк понял и быстро отдёрнул руки. Сразу видно — человек опытный.
— Где? — уже тише произнёс он, пристроившись в «кильватере» нашей телеги.
— Кто? — ласково спросил я.
Первое правило, которое стоит неукоснительно исполнять, общаясь с безумцами — это «не груби». Именно поэтому психиатры в стационаре такие спокойный и вежливые.
— Они... — ответил старик.
— Кто «они»?
— Пузырьки.
— Не знаю, — честно ответил я.
— Что там? — Марк оглянулся. В его глазах читалось неподдельное удивление — наш диалог со стариком явно поразил разведчика своей невероятной осмысленностью.
— Дед про какие-то пузырьки спрашивают. Не знаешь, о чём он?
— Понятия не имею, — пробурчал Марк.
Мы продолжали неспешно катить вперёд к небольшому «блокпосту», у которого стояли два человека, закованные в железо с ног до головы. Похоже, нас ждал досмотр, и Марк, судя по недовольству в голосе, был не очень-то рад этому обстоятельству.
— Избавься от старика, он может помешать, — сказал разведчик, а потом пробормотал что-то непонятное: — Насмотрятся на гвардейцев баронских, мать их...
Не знаю, к чему относилась его последняя фраза, но времени на расспросы уже не было: по камням мостовой загромыхала сталь — люди в латах пошли к нам навстречу. Они вбивали ноги в землю с такой силой, словно сваи заколачивали, и этот шум явно нервировал безумца.
— Где пузырьки? — с раздражением произнёс он.
— Дедуля, я твои пузырьки не брал и вообще не понимаю, о чём ты говоришь.
— Отдай пузырьки! Верни пузырьки!
Грохот шагов нарастал, и старик повёл себя куда настойчивее. Он снова потянул ко мне пальцы, вытаращив для большей убедительности глаза.
— Избавься от него! — прошипел Марк. — Пока эти не подошли...
Разведчик был не на шутку напуган, а значит, старику здесь действительно не место. Но что с ним делать? Не бить же, в конце концов.
Убедить безумца в том, что у меня нет никаких пузырьков, вряд ли получится, ведь сумасшедшие глухи к голосу разума... Однако их вполне можно обмануть.
— Хорошо, дед, отдам, — с поддельной искренностью произнёс я.
— Давай!
— Я их спрятал.
— Где?
— Вон там, — я указал на дом у края площади. — За углом. Серый камень, покрытый плесенью. Четвёртый снизу, десятый справа. Пузырьки за ним.
— Поклянись! — старик недоверчиво прищурился.
— Зуб даю! — полузабытая детская «клятва» вырвалась откуда-то из глубин памяти. Теперь по правилам требовалось издать специальный щелчок, подцепив передние зубы ногтем большего пальца, и я с большим трудом подавил желание это сделать. Похоже, помешательство старика оказалось слегка заразным.
— Смотри у меня...
Безумец накинул капюшон и шагнул в толпу. Однако прежде чем уйти, он взглянул на меня и на это раз в его глазах не было ни капли сумасшествия.
— Если ты снова обманул меня, Феликс, — строго произнёс старик. — То я обязательно доложу обо всём курфюрсту!
Вот так номер. Или дед удивительно удачно бредит, или он был знаком с Феликсом Обрином до того, как я занял его тело.
— Стой! — крикнул я, но было поздно. Фигура в плаще растворилась среди людей.
— Не дёргайся, — процедил сквозь зубы Марк. Он вряд ли слышал последние слова, сказанные стариком, однако явно заметил, что я собираюсь пойти за ним. — Они уже рядом...
Закованные в латы бойцы были действительно всего в паре шагов от нас. Вблизи стало заметно, что их доспехи будто бы слегка вибрировали.
— Кто-о-о-о-о-о?
Я не сразу понял, что это вопрос, а не всё та же вибрация, но Марк оказался расторопнее меня. Он спрыгнул с телеги, выставив перед собой ладони и громко и отчётливо произнёс:
— Марк Лис, декан разведывательного контуберния первой центурии девятого «стойкого» легиона.
— Од-д-д-д-дин-н-н-н-?
— Нет. Со мной простолюдин Феликс Обрин и крепостная Рита.
Услышав имя девушки, человек, стоявший справа, дёрнул голову назад, откидывая забрало. Я рассчитывал увидеть обычное, уставшее после долгого и жаркого дня лицо, но не угадал. За забралом чернела угольная пустота. Похоже, я серьёзно ошибся, когда принял эти существа за людей.
Ожившие доспехи завибрировали ещё сильнее. Пустота под шлемом наполнилась жёлтым светом, который через пару мгновений превратился в яркий столб, ударивший в небеса.
|
| |
| |
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:38 | Сообщение # 22 |
|
Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 21
Толпа, которая и так старалась держаться от этих существ подальше, бросилась врассыпную. Я и сам, честно говоря, с удовольствием последовал бы их примеру. Мне никогда не нравилось находиться рядом с теми, кого нельзя убить, а как прикончить ожившие доспехи я даже не представлял.
— Не шевелись! — процедил Марк. — И не тронь клинки! Если они почувствуют угрозу, то нам конец!
Похоже, разведчик не ожидал, что нам придётся столкнуться с такими созданиями на пути к графу, поэтому не предупредил заранее. Однако я и не думал хвататься за оружие — какой в этом смысл? Очевидно, что ни метательные ножи, ни кинжалы, ни каменный топор здесь не помогут. Если с ожившими доспехами и можно справиться, то только при помощи магии...
Столб света, бивший в небо словно прожектор, послужил сигналом для других графских бойцов — чуть более расторопных и чуть более живых. Через пару минут послышалось лошадиное ржание и стук копыт, а затем из-за ворот, перекрывавших подъём на холм, выехал целый отряд. Всадники в зелёных плащах, упакованные в железо до самой макушки, держали в руках копья, лезвия которых будто бы горели огнём. То ли магия, то ли лучи заходящего солнца создавали такой эффект, не знаю.
Скакавший первым боец поднял забрало. Под ним — слава богу! — оказалось нормальное человеческое лицо: крохотные близко посаженные глаза, седая козлиная бородка и тонкие губы, кривившиеся в брезгливом презрении.
Подъехав ближе, он выставил перед собой ладонь, на которой лежали маленькие оленьи рога. Ветвистые и потемневшие от времени, они выглядели совсем как настоящие, если, конечно, не обращать внимания на размер.
Когда рога оказались передо мной, я сразу ощутил непреодолимое желание схватить их загребущими лапами и прижать к себе — точь-в-точь как в случае с вещами из сундука Хольда. И либо у меня время от времени случаются острые приступы клептомании, либо в этих рогах есть какая-то магия.
— В загон! — скомандовал всадник, направив ладонь на ожившие доспехи.
Металлические «статуи», завибрировав ещё сильнее, немного потоптались на месте, а затем неторопливо зашагали по направлению к каменной постройке, находившейся неподалёку. Стоявшие на их пути воины поспешили уступить дорогу — похоже, они сами побаивались этих существ.
Рога, как я и предполагал, оказались вовсе не «подарком» мальчику-с-пальчику от неверной жены, а магическим атрибутом. Хольд рассказывал, что они бывали очень разными — от ржавой подковы до золотого подсвечника — и доставались волшебникам чуть ли не случайно. Самому старику повезло урвать драгоценный камень, а вот от мужичка с козлиной бородкой удача, видимо, отвернулась...
— Кто такие? — сквозь зубы процедил колдун и по совместительству командир отряда. — И чего нужно?
Он подъехал ещё ближе, а остальные бойцы выстроились вокруг нас, подняв копья. От металла шло хорошо ощутимое тепло.
В прошлой жизни мне доводилось видеть доспехи только в кино: там они казались какими-то громоздкими поделками, а люди, нарядившиеся в них — неуклюжими клоунами. Над ребятами, которые находились рядом, я бы смеяться не рискнул.
Они выглядели весьма серьёзно — настоящие профессионалы. Это было понятно по тому, как легко и привычно они держат оружие. Бандитам, с которыми я имел дело раньше, было до них так же далеко, как первоклашкам до академиков.
— Марк Лис, — представился разведчик. — Декан разведывательного контуберния первой центурии девятого «стой...
— Ветеран? — перебил его мужичок.
— Именно так.
— Тогда говори правильно: бывший декан!
Марк наклонил голову, выражая согласия со сказанным, но козлинобородому этого было мало.
— Я жду, — надменно процедил он.
— Марк Лис. Бывший, — разведчик выделил это слово, — декан разведывательного контуберния первой центурии девятого «стойкого» легиона.
— Уже лучше, но попробуй ещё раз. Только теперь не забудь о том, к кому ты обращаешься, ветеран!
Разведчик на мгновение прикрыл глаза, выдохнул, а затем склонился ниже прежнего и произнёс:
— Ваша Милость, позвольте представиться и выразить глубочайшее уважение. Марк Лис — бывший декан разведывательного контуберния первой центурии девятого «стойкого» легиона.
По губам «их милости» скользнула усмешка — он был явно доволен тем, как ловко сумел «поставить на место» бывшего легионера. Эталонная тварь, сразу видно. Понятно, почему Марк дал столь нелестную оценку графу вил Кьеру — только гнилой и недалёкий человек станет окружать себя подобными персонажами.
— А ты кто? — колдун посмотрел в мою сторону.
— Это Феликс Обрин, — быстро произнёс Марк. Похоже, он опасался, что я не сдержусь и выкину какую-нибудь глупость, если меня попытаются унизить. — Простолюдин и воспитанник...
— Молчать. Не с тобой разговор.
Маленькие холодные глазки изучали меня с таким же интересом, с каким ястреб, парящий под облаками, изучает будущую добычу. Уверен, для него и для этих прекрасных парней, закованных в сталь, я вовсе не человек, а существо, которое находится где-то между курицей и собакой.
Как себя вести? Наиболее безопасный вариант — это униженная покорность. Глубокий поклон до самой земли, блеющий голосок, затравленный взгляд... Уверен, гостеприимные ребята на конях и их козлинобородый начальник давно привыкли к подобному поведению простых людей. И я бы не стал выделываться, если бы мне требовалось лишь проникнуть внутрь замка. Однако всё куда сложнее.
Я должен поговорить с графом, но человек, подобный ему, либо вообще не станет слушать испуганную мямлю подросткового возраста, либо не воспримет услышанное всерьёз. Выходит, мне нужно каким-то образом привлечь внимание этого скучающего старика, зарекомендовать себя, заставить с собой считаться... Но как это сделать?
Ответ прост: придётся обмануть ожидания благородных господ, удивить их. Причём так, чтобы они обязательно доложили обо всём своему хозяину — думаю, нетипичная дерзость со стороны простолюдина справится с этой задачей лучше всего.
Главное, не переборщить: нужно пройти по самому краю, а не сигануть вниз головой с обрыва. Выделиться, но не испробовать на себе какое-нибудь убийственное заклинание.
— Ты оглох? — процедил колдун.
— Никак нет, Ваша Милость.
— Тогда почему молчишь?
— Потерял дар речи, Ваша Милость.
Я смотрел ему прямо в глаза, искривив губы в едва заметной усмешке. Плечи расправлены, голова поднята... Сейчас этот благородный индюк должен был ощутить лёгкий диссонанс между моими словами и моим поведением.
— Вот как? И что же тебя так поразило?
— Во-первых, Ваша Милость, меня поразил своим великолепием внешний вид ваших бойцов...
Тут я ни капли не соврал — воины и правда выглядели весьма внушительно. Особенно сейчас, когда последние отблески солнца играли на полированной стали доспехов. Ну и лошади, конечно, были не чета Занозе — каждая чуть ли не в два раза крупнее и, судя по красным глазам, на порядок злее.
Всадники после моих слов оживились. Послышались приглушённые шлемами смешки — восхищение молодого простолюдина их забавляло. Что же, посмотрим, как они будут веселиться дальше...
— А во-вторых, Ваша Милость, меня удивило то, что при всём своём великолепии, ни вы, ни ваши люди не смогли добиться успеха там, где легко справился я.
На мгновение повисла оглушительная тишина. Даже лошади перестали фыркать и постукивать копытами по земле — видимо, они тоже обалдели от подобной наглости.
Марк посмотрел на меня и тяжело вздохнул. Его взгляд лучше любых слов говорил, как сильно он сожалеет, что связался с настолько отбитым человеком, и какая незавидная участь ждёт нас обоих в самом ближайшем будущем.
— Что-о-о-о??? — завопил колдун, когда до него наконец-то дошёл смысл сказанного. — Ну-ка повтори!!!
Он поднял коня на дыбы, и над моей головой заблестели огромные подкованные копыта. Видимо, это была попытка запугать говорливого юнца.
Попытка неудачная и даже весьма обнадёживающая, поскольку единственное, чего я всерьёз опасался, так это того, что меня захотят убить сразу, без лишних разговоров. А раз уж вместо действий начались пугалки, то, выходит, всё получилось — мне удалось заинтересовать предводителя всадников.
— Меня удивило, — спокойно повторил я, — что ни вы, ни ваши люди не смогли добиться успеха там, где легко справился обычный простолюдин...
Всадники были недовольны. Они что-то возмущённо кричали и требовали, но я не смог разобрать слова — мешали стальные «кастрюльки» на их головах.
— Ты либо идиот, либо самоубийца, — сообщил колдун, направив на меня рога. — Потому что никто другой даже не подумал бы сказать нечто подобное! И сейчас я, мастер Вегайн, властитель роста, заставлю тебя искупить кровью то оскорбление, которые ты нанёс благородным рыцарям Его Светлости графа вил Кьера!
Крохотные ветви рогов налились опасным голубоватым светом. Неприятно. Пусть магический атрибут этого чародея выглядел слегка комично, но недооценивать его глупо — уверен, он способен подпортить моё самочувствие тысячей разных способов.
Мастерами, как мне рассказывал Хольд, называли тех колдунов, которые получили не только атрибут, но и книгу чар — выходит, козлинобородый куда сильнее, чем мой старикан, доучившийся лишь до младшего мастера...
Кроме звания, Вегайн раскрыл свою специализацию, однако я не имел ни малейшего представления о том, какими заклинаниями владел властитель роста. Можно, конечно, кое-что предположить, но это гадание на кофейной гуще, не более. Одно мне было ясно совершенно точно: судя по доспехам и воинственному виду, его способности вряд ли использовались для ускоренного выращивания кабачков на огороде.
— Не думал, — произнёс я, — что правда может хоть как-то оскорбить благородных рыцарей...
— Какая правда, смерд? Нет в этом мире такого занятия, в котором ты бы смог обойти даже самого захудалого дворянина...
— Вот как? — спросил я с деланным удивлением. — А разве наш великодушный сеньор, Его Светлость граф вил Кьер, не поручал своим благородным воинам поиски одной крепостной крестьянки? Разве дворяне нашего отважного сеньора не объехали за последние пару дней всю округу, чтобы исполнить это поручение? И разве они не вернулись ни с чем?
Ненависть, которую всадники испытывали ко мне, была настолько густой, что её, наверное, можно было намазать на хлеб.
— А вот мне, — продолжил я, — удалось не только найти девушку, но и отбить её у разбойников, и довезти сюда от самой границы с Гиблым лесом...
— Не может быть! — не выдержал один из бойцов.
Он двинул лошадь вперёд, опустив копьё — тепло, исходящее от металла, мазнуло по щеке, однако само лезвие замерло в миллиметре от моего лица. Показывать страх было нельзя, поэтому я даже не дёрнулся, хотя жар с каждой секундой становился всё сильнее.
— Хочешь сказать, девк... — Вегайн поперхнулся. — Девица у тебя?
— В повозке.
Вегайн дёрнул козлиной бородкой, и другой всадник ловко перелез с коня на телегу. Он сбросил латные рукавицы, вытащил недвижимое тело из-под тряпья, а затем гулко произнёс, аккуратно убрав волосы с лица Риты:
— Это она.
— Где ты её нашёл? — хмуро спросил мастер Вегайн.
— В лесу, недалеко от деревни «Наречье».
— Думаешь, то обстоятельство, что ты притащил сюда девк... девицу избавит тебя от наказания за дерзость?
— Нет, Ваша Милость. Но я очень надеюсь, что это обстоятельство позволит мне поприсутствовать на аудиенции у Его Сиятельства графа вил Кьера.
Всадники злобно рассмеялись.
— Если ты считаешь, что наш господин устроит аудиенцию для такого быдла, то ты ещё глупее, чем можно себе представить.
— Разумеется, нет, — я ухмыльнулся. — Наш славный сеньор не станет тратить время на мою скромную персону... Но он наверняка не откажет во встрече заслуженному ветерану девятого «стойкого» легиона.
Марк стоял возле телеги, скрестив руки на груди. Судя по спокойному безразличию, он смирился с судьбой и теперь равнодушно наблюдал за разворачивающимся действом.
Мастер Вегайн тоже взглянул на разведчика. Козлиная бородка недовольно встопорщилась, лицо искривилось, и по этой неприкрытой досаде стало понятно, что граф не упустит возможность повидаться с ветераном-легионером.
— Ты слишком складно болтаешь для простолюдина, — гаркнул Вегайн. — Ты бы лучше упал на колени и молил о пощаде, а не светил идиотской улыбкой! Глядишь, твоё красноречие тронуло бы моё сердце, и я подарил бы тебе быструю смерть!
— Не могу, Ваша Милость. Колени что-то совсем не сгибаются. Наверное, повредил их, когда сражался с шайкой разбойников, которые собирались отобрать у нас девушку...
— Хочешь сказать, что ты ещё и от разбойников её защитил?
Я молча кивнул. Мастер Вегайн стал наливаться какой-то нездоровой краснотой, а его бородка нервно дёрнулась — похоже, общение со мной сказывалось на его душевном спокойствии не самым лучшим образом. Главное, не перегнуть палку, не то его сейчас удар хватит. Ну, либо он прикажет своим людям нанизать меня на пику, чего тоже хотелось бы избежать.
— Почему ты думаешь, что я не прикончу тебя прямо сейчас? — процедил колдун.
Голубоватый свет, которым были охвачены ветви рогов, стал куда ярче. Пора сбавить накал, пока Вегайн не сотворил чего-нибудь нехорошего.
— Потому что вы благородный человек, а не какой-нибудь простолюдин.
— Объяснись.
Командир всадников жёг меня взглядом.
— Будь на вашем месте какой-нибудь сиволапый мужик, то он непременно сорвал бы на мне свою злость. Но вы-то человек благородный, а значит, не только великодушны, но и весьма умны...
Пламя ярости в глазах Вегайна слегка поутихло. Дерзость, приправленная лестью — это блюдо, которое никого не оставит равнодушным.
— И как человек разумный, — продолжил я, — вы наверняка понимаете, что наш блистательный сеньор не обрадуется, если вы без его ведома убьёте человека, который два раза спас крепостную крестьянку по имени Рита... Наш милостивый сеньор заботится обо всех крепостных, но вы лучше меня знаете, насколько ему дорога именно эта девица.
— Ты хитрый и наглый, но тупой, потому что не учёл самого главного. Я могу просто уничтожить тебя, и никто из моих людей ничего не скажет нашему господину... Он никогда не узнает о твоём существовании, а девк... а девицу мы отдадим ему сами.
Отрадно, что мастер Вегайн питал к своим подчинённым столь глубокое доверие, но, как говорил один персонаж из старого Советского телесериала: «Что знают двое, то знает свинья». Если у некой тайны десяток носителей — её не получится сохранить, как ни старайся. Однако я, разумеется, не стал рушить иллюзии, которыми жил колдун — пусть так и остаётся дураком.
— Вы правы, Ваша Милость. Куда уж мне до тех высот, на которых парит разум благородных господ? Вы, Ваша Милость, можете убить меня и присвоить себе мои заслуги, но есть небольшая проблема...
— И какая же? — насторожился Вегайн.
— Свидетели, Ваша Милость...
— Какие ещё свидетели?
— Обыкновенные, Ваша Милость. И если с бывшим деканом, — я кивнул в сторону Марка, — вы, уверен, расправитесь так же легко, как и со мной, то Риту убивать не станете, не правда ли? А она, как только придёт в себя, обязательно расскажет о том, кто спас её на самом деле...
Мастер Вегайн нахмурился. Он размышлял над сказанным и, судя по проступавшему на лице недовольству, не находил изъяна в моей логике.
Всадники ожидали приказа командира, готовые нанизать меня на копья, однако я сохранял полное спокойствие — Вегайн надменная сволочь, но не законченный идиот. И он уже внутренне согласился с моими доводами, просто пока не был готов признать это вслух.
Конечно, в схватке разума и обиженного самолюбия вполне могло победить последнее, но даже в таком случае оставался неплохой шанс спастись. План отступления я продумал сразу, как только всадники окружили нас — без него не имело смысла начинать этот опасный разговор.
Предполагаемый противник силён, мобилен и прекрасно оснащён. Всё так, однако любое преимущество, если умеешь, можно обратить в недостаток. Я умел.
Обратная сторона силы — излишняя самоуверенность. Вряд ли такой отряд всерьёз ожидал от подростка-простолюдина хоть какого-то сопротивления, а моё заклинание стало бы для них очень неприятным сюрпризом.
Огромные лошади — это высокая скорость и мощь... Но они совершенно бесполезны на узких кривых улочках и захламлённых дворах, где этим гигантам просто не развернуться. Латные доспехи хорошо защищали от любого оружия, но серьёзно снижали подвижность, а длинные копья, прекрасно подходящие для боя на дистанции, в тесноте только мешали.
Вывод? Нужно добраться до окружающих площадь домов и затеряться в переулках и переходах, где враг утратит все свои преимущества. Дистанция невелика — всего сотня метров. Пятнадцать секунд бега, и я в безопасности.
Разумеется, противник не станет сидеть сложа руки, а значит, мне нужно как-то отвлечь всадников и мастера Вегайна. Думаю, колдовство подойдёт для этого лучше всего. Превратив мостовую в минное поле, я получу необходимую фору — осколки булыжников, бьющие из-под копыт, наверняка задержат преследователей на жалкую четверть минуты.
В общем, план был... Но, надеюсь, пользоваться им не придётся: сегодня на мою долю и без того выпало немало приключений подобного рода, и добавлять к ним схватку с графскими бойцами — это уже перебор.
— Значит, тебя зовут Феликс Обрин... — задумчиво произнёс Вегайн через полминуты. Он отвёл ладонь в сторону, и голубоватый свет потух. — Я запомню тебя, обещаю. И я доложу нашему господину обо всём, что здесь произошло...
|
| |
| |
| admin | Дата: Суббота, 20.08.2022, 11:39 | Сообщение # 23 |
|
Избранник
Группа: Администраторы
Сообщений: 844
Статус: Offline
| Глава 22
Что же, всё закончилось так, как мне было нужно. А ещё один враг — пусть даже мастер-чародей — вряд ли существенно затруднит и без того непростую жизнь. Мне в любом случае в самом ближайшем будущем придётся отправиться в Академию, оставив всех недоброжелателей позади, поэтому одним больше, одним меньше — невелика разница.
— Разговор окончен, — хмуро сообщил колдун. — Сейчас мы сопроводим вас в замок, где вам выделят комнату, в которой вы проведёте ночь.
Он развернулся, раздал короткие приказы своим подчинённым и поехал вперёд, взяв Риту на руки. Крепкий мужичок и умелый наездник — я бы так навряд ли сумел.
Рыцари демонстративно перегородили обратный путь, недвусмысленно намекая, что теперь у нас только одна дорога. Ну и ладно, мы всё равно не собирались бежать.
Беседа с мастером Вегайном явно не добавила Марку хорошего настроения. Он схватил недовольную Занозу под уздцы и буквально потащил её к замку — лошадке явно не улыбалось тянуть повозку в гору, но мнение непарнокопытных разведчика не интересовало.
Всадники не спеша последовали за нами.
— Что это за самоходные доспехи? — спросил я у Марка, указав на стойло, в котором спрятались железяки.
— Это не самоходные доспехи, — скривился тот. — Это дешёвая попытка подражать вольным баронам...
— А поподробнее?
— У каждого вольного барона есть гвардия, слыхал?
— Слыхал, — коротко ответил я.
О баронских гвардейцах действительно упоминала и Лэйла, и сами ветераны. Судя по их словам, это были весьма серьёзные бойцы.
— Многие слыхали, но далеко не все видели... А те, кто видел... Те, кто видел, либо не пережили встречу, либо на всю жизнь запомнили эту схватку.
— Опасные ребята?
— Очень, — Марк кивнул. — Только они совсем не ребята... Они вообще не люди, хотя некоторые и могут прикинуться человеком...
Разведчик тяжело сглотнул. Похоже, баронские гвардейцы попортили ему немало крови.
Темнота с каждой секундой становилась всё гуще и гуще. Мы ползли вверх по склону холма, оставляя позади ворота и стены, железные решётки и невысокие башенки... Я осматривал укрепления на подступах к графской обители весьма осторожно, чтобы не привлекать внимание рыцарей, которые вышагивали буквально в паре метров от нас.
В первую очередь меня интересовали скрытые посты и количество бойцов на стенах, однако другие особенности несения караульной службы тоже не остались без внимания. Порядок смены часовых, их маршруты, расположение помещений для отдыха, освещённость отдельных участков, а ещё многое-многое другое... Всё это обрабатывалось, анализировалось и откладывалось в памяти без какой-то особой цели — просто на всякий случай.
Подобные сведения, собранные профессионалом, никогда не бывают лишними: даже если не пригодятся самому — их всегда можно продать. Наверняка у графа полно любопытных «доброжелателей», готовых подкинуть наблюдательному человеку немного деньжат.
Разумеется, однократный осмотр не мог заменить полноценную разведку, но даже обрывочная информация лучше, чем совсем никакой. Так меня учили, и за долгие годы службы я неплохо усвоил уроки.
Марк, с головой ушедший в воспоминания, всё ещё молчал. Его лицо кривилось, словно от боли.
Можно было не лезть к нему, оставив разведчика наедине с прошлым, но сейчас не лучшее время, чтобы заигрывать с собственной памятью. Зачем ворошить пережитые беды, если у нас и в настоящем проблем хватает?
— Я не пойму, — мои губы растянулись в ехидной улыбке, — один из этих гвардейцев тебе любовь до гроба обещал, а потом бросил, воспользовавшись твоей доверчивостью?
Лучший способ избавить человека от грустных мыслей — это разозлить его.
— Нет, — рыкнул Марк. — Один гвардеец сперва на моих глазах вырезал целую деревню, а потом уничтожил почти половину нашей центурии...
— Бывает, — спокойно сказал я. — Ты если хочешь всплакнуть по поводу скоропостижной кончины крестьян и боевых товарищей, то не сдерживай себя. Наверняка они сразу же оживут, как только по твоим щекам покатятся первые слёзки...
Даже в темноте было заметно, как у Марка побелели костяшки пальцев, сжимавших поводья. Скорбь по погибшим ушла — её сменили злость и ярость. Что же, эти чувства куда продуктивнее, чем наматывание соплей на кулак.
Разведчик пару секунд пытался испепелить меня взглядом, но потом выдохнул и тряхнул головой. Похоже, он понял, чего я добивался.
— Успокоился? — спросил я
— Вполне, — Марк слегка поклонился. — Благодарю.
— Да не за что. Про гвардейцев-то расскажешь? Если они не люди, то кто?
— Духи, — ответил разведчик. — Духи стихий, заключённые в особую броню из призрачного металла...
— Это ещё что такое?
— Не знаю... И никто не знает, кроме самих вольных баронов. Собственно, они только потому до сих пор не попали под власть Империи, что владеют этой тайной... Только они знают, как приручить духа и как сделать броню, которая его удержит.
Любопытно. А Хольд про это даже не упоминал. По словам старика, имперские чародеи были круче самых крутых обрывов, и никто на всём континенте не мог с ними сравниться... А тут, получается, имелась целая область магического знания, в которой они ни ухом ни рылом.
Хотя всё это было очень странно. Как я понял, противостояние с баронами шло уже не одну сотню лет — неужели никто до сих пор так и не сумел выкрасть необходимые сведения?
— Бароны охраняют эту тайну надёжнее, чем собственные задницы, — сказал Марк, когда я поделился с ним возникшими сомнениями. — Лучшие разведчики, колдуны и авантюристы пытались узнать хоть что-нибудь, но всех поймали, обратили в рабство и прикончили на арене.
Там, где спасовали местные, свои умения могу опробовать я. Не скажу, что у меня был чёрный пояс по «промышленному» шпионажу, но кое-какой опыт в данной сфере имелся: однажды пришлось почти год работать в «службе безопасности» транснациональной корпорации, чтобы получить доступ к телу одного из её руководителей... Как бы то ни было, соваться к вольным баронам пока рано — я ещё не готов к столь серьёзным делам. Хотя идея, безусловно, перспективная — уверен, за подобную информацию можно получить куда больше десяти тысяч золотых, необходимых для оплаты обучения.
— И чем же эти гвардейцы так сильны? — спросил я.
— О, — разведчик невесело рассмеялся, — об этом можно говорить очень долго! Они все разные — у каждого барона свои духи и своя броня... Кто-то неуловимо быстр, кто-то невероятно живуч, кто-то даже владеет магией... Общее у всех одно: каждый стоит сотни обычных бойцов.
Интересно. Лэйла говорила, что люди из вольных баронств должны через несколько недель доставить Ворону какую-то призму, которую будут охранять сразу два гвардейца. Я собирался перехватить посылку, но теперь, после рассказа Марка, идти на такое мероприятие в одиночку чересчур опасно.
— А те доспехи, которые нас встречали? Они похожи на гвардейцев?
— Похожи... Как дурнушка на красавицу, — хмыкнул Марк, шёпотом добавив: — Нет, это просто металл, который подчиняется воле графа вил Кьера... Внутри нет стихийного духа, а броня самая обычная, точно такая же, как у любого рыцаря. Это големы, а не гвардейцы... Хотя и они опасны — в первую очередь из-за своей тупости...
Големы, гвардейцы, стихийные духи, призрачная броня... Магия вносила слишком много путаницы, в которой не разобраться без полноценного обучения. Моих разрозненных знаний недостаточно, чтобы выстроить цельную систему, но, думаю, гвардейцев можно сравнить с роботами, управляемыми полноценным искусственным интеллектом, а вот големы — это куда более примитивные «механизмы», которые подчинялись простейшим алгоритмам. И если первые, вероятно, были способны на импровизацию и, возможно, обладали неким подобием воли, то вторые — это всего лишь болванки, зажатые в тиски приказов.
Через полчаса мы добрались до самого замка. Что сказать, эта махина производила впечатление даже на меня — человека, побывавшего везде, где только можно. Серые стены, казавшиеся в темноте голубыми, словно вода или лёд; огромные ворота, в которые можно было въехать не только на лошади, но и на слоне; изящные башенки, устремлённые в чёрное небо как ракеты... А наверху, над всем этим великолепием, парил огромный «мыльный» пузырь, слегка светящийся и переливающийся десятком цветов. Боюсь представить, какие чувства испытывали здешние простолюдины, не видевшие в своей жизни ничего, кроме речки, леса и домов в три этажа. Не удивлюсь, если их, упавших в обморок от восторга, здесь укладывали штабелями.
После короткого досмотра нас проводили в комнату, выделенную по приказу Вегайна. Ничего особенного — комната как комната, которая вряд ли смогла бы конкурировать с паршивеньким номером в дешёвой придорожной гостинице моего мира. Ни телевизора, ни душа, ни даже бесплатного вай-фая — только деревянные кровати с матрацами, набитыми соломой, несколько табуретов и стол, с горящей масляной лампой посередине... В общем, обстановка небогатая, но я ожидал худшего: то ли колдун не стал размениваться на мелочную месть, то ли ничего более убогого в замке просто не нашлось.
— Оно того стоило? — спросил Марк, когда мы остались наедине.
— Ты о чём?
— О твоём умении заводить друзей. Мастер Вегайн не тот человек, который прощает обиды...
— Выбора не было, — я пожал плечами.
— Захотел привлечь внимание графа?
Я кивнул.
— Тогда ты, безусловно, добился своего, — ухмыльнулся Марк. — Теперь мастер Вегайн приложит все силы, чтобы граф не забыл о тебе. Правда, не уверен, что тебе это понравится...
Я снова пожал плечами. Если без конца трястись из-за возможных последствий, то никогда ничего не добьёшься. Есть цель, есть способы её достижения и есть цена, которую придётся заплатить. По-другому никак.
— Впрочем, дело твоё, — разведчик аккуратно положил кольчугу и шлем на грубый деревянный табурет, а затем добавил: — Мне нужно уйти на какое-то время...
— Зачем? Хочешь доложить обо мне инквизиторам?
— Нет, — хмыкнул Марк. — Здесь уже давненько не видели никого из их братии... Я собираюсь навестить ветеранов-легионеров, которые служат в замке — быть может, кто-то из них расскажет что-нибудь интересное. И к интенданту заодно зайду — сообщу о той шайке, с которой мы расправились... Чем быстрее он узнает, тем больше шансов получить хоть какую-то награду.
— Тогда не буду тебя задерживать, — спокойно ответил я.
Чего лишний раз нервничать? Скоро всё выяснится: если через пару-тройку часов сюда начнут ломиться нехорошие люди, жаждущие запечь дикого мага на углях — значит, Марк меня предал, а я совершил большую ошибку, когда спас его от смерти. Если же «кулинары» не объявятся, то либо Марк не чужд благодарности, либо он просто решил отложить предательство до лучших времён.
Разведчик долго смотрел на меня, словно хотел сказать что-то ещё, но не решился и пошёл к выходу. Однако, уже открыв дверь, он едва слышно произнёс:
— Я не выдам тебя ни инквизиции, ни графу... И дело не только в том, что ты спас мне жизнь — есть и другая причина.
— Какая? — спросил я.
— Расскажу, если переживём аудиенцию...
После этих слов Марк шагнул в тёмный коридор и захлопнул дверь.
Ну, нагнал таинственности, ничего не скажешь. Я присел на табурет, вытянув ноги — тяжёлый выдался денёк. Не знаю почему, но меня не особо заинтересовала та «другая» причина, о которой рассказал Марк. Если честно, меня сейчас вообще ничего не интересовало: ни возможная месть Вегайна, ни проблемы с инквизицией, ни предстоящая аудиенция у графа, ни даже судьба Хольда... Тревожный звоночек.
Я тряхнул головой. Нужно собраться. Апатия — это последствие психологической и физической усталости. Так бывает, когда тело, неготовое к серьёзному стрессу, всеми силами пытается превратиться в амёбу — ко всему безразличную и, главное, совершенно бездеятельную.
Лекарство от этой болезни ровно одно: отдых. В экстремальных ситуациях его можно заменить медитативными практиками, а в моём случае ещё и обращением к дару, хотя черпать силу из «океана» сегодня вряд ли стоит. Слишком уж мало времени прошло с прошлого раза, да и магическое «похмелье» завтра будет совсем не к месту.
Но медитация не повредит... Правда, сначала нужно привести себя в порядок: смыть дорожную грязь и переодеться.
Слева от двери за тяжёлой шторой нашлась бочка, наполненная водой. Рядом лежал деревянный ковш, а в полу чернели небольшие отверстия, из которых тянуло сыростью и плесенью — похоже, я ошибся, когда подумал, что здесь нет душа...
Шмотки, пропитанные потом, пылью и кровью, полетели на пол. Я зачерпнул воду и отважно вылил на себя первый ковш — что сказать, водичка весьма бодрила. Ещё немного, и она, наверное, перешла бы в другое агрегатное состояние.
От холода свело скулы, заломило виски, а кожа покрылась пупырышками размером с Эверест — никакого удовольствия от купания, но какие варианты? Бочку с горячей водой здесь поставить почему-то не удосужились.
Закончив гигиенические процедуры, я надел чистую одежду и вновь почувствовал себя человеком — холод взбодрил тело и разум. Теперь можно осмотреться.
Взгляд скользнул по убогой обстановке, не зацепив ничего нового, и остановился на узком окне — почти бойнице — сквозь которую дул прохладный ветерок. Вот и путь отхода на случай если меня попытаются схватить. Тесновато, конечно, но протиснуться можно — благо я пока не успел обзавестись ни жирком, ни чересчур развитой мускулатурой.
Осталось запереть дверь. Засов сухо скрипнул, но этого мне показалось мало: говорят, у параноиков ближе к ночи начинается обострение... В общем, за неимением лучшего в ход пошла тяжеленная кровать — я кое-как сдвинул её, упёршись ногами в стену, и дотолкал до дверного проёма. На этом приготовления к отдыху были закончены.
Я потушил фонарь и прилёг на жёсткий матрац, выбросив из головы все мысли и чувства. Вдох-выдох...
Тело налилось тяжестью, кровь будто бы загустела, а время замедлилось. Организм начал ускоренно восстанавливать силы.
«Океан» внутри меня был почти спокоен. Разовое применение магии, похоже, не сыграло большой роли, однако кое-какие изменения я всё-таки заметил: «вода» будто бы поменяла цвет, сделалась насыщеннее и ярче. Возможно, это связано с тем, что я стал лучше контролировать заклинание, когда сумел прицелиться в летящую стрелу, но, может быть, причина в ином: в возмущениях магнитного поля или в ретроградном Меркурии, или в какой-нибудь другой ерунде. Спросить, к сожалению, не у кого.
Расслабленные мышцы накапливали энергию, разум, погрузившийся в полную пустоту, отдыхал от впечатлений, тревог и переживаний, но внутри уже появился маленький грызущий червячок... Это была интуиция, подпитанная обострившимися чувствами. В коридоре кто-то есть, и этот кто-то пришёл ко мне.
Я открыл глаза, и в дверь сразу же постучали или, скорее, поскребли — очень осторожно, едва слышно, почти незаметно. Похоже, интуиция не подвела.
Топор, прислонённый к табурету, стоял рядом, а остальное оружие лежало на столе. Никто из людей графа даже не подумал забрать мой арсенал при осмотре — ко всему, что не могло стрелять, здесь относились исключительно толерантно.
Я беззвучно поднялся с кровати, подхватив топор. Кто стоит за дверью? Не знаю, но вряд ли это графские бойцы или инквизиторы — те не стали бы скрестись, предупреждая о своём визите, а уже выносили бы дверь. Мой же гость явно не хотел привлекать лишнего внимания...
— Кто? — шёпотом спросил я.
— Рита... — едва слышно донеслось в ответ.
Вот как? Что она здесь забыла? Это попытка запудрить мне голову, чтобы я добровольно открыл дверь, или девушка просто решила вечерком зайти по-соседски, чтобы попросить соли?
— Впусти меня, пожалуйста...
— Зачем?
— Мне нужно с тобой поговорить...
— Ты одна?
— Да...
— Может быть, поговорим завтра?
— Нет! Завтра будет поздно...
Марк всё ещё не вернулся, и это слегка напрягало. С другой стороны — Рита никак не связана с нашими делами, поэтому серьёзных оснований подозревать её в чём-либо нет. Да и какой смысл? Ну не впущу я сейчас девушку, и что? Если Рита там не одна, а в тёплой компании моих недоброжелателей, то вряд ли они просто плюнут и уйдут, когда я не открою дверь...
Лампа не горела, но сейчас темнота уже не казалась такой густой — глаза привыкли к недостатку освещения, да и луна, изредка мелькавшая в узком оконце, давала какой-то свет. Плюс «мыльный» пузырь сиял где-то под облаками. В общем, не темнота, а полумрак, который не станет помехой, если начнётся заварушка.
Бездействовать — глупо. Нужно отодвинуть кровать, но совсем чуть-чуть — так, чтобы только Рита могла протиснуться. Если за ней последует кто-нибудь ещё, то он не сумеет быстро проникнуть в помещение.
Доски пола противно скрипнули под тяжестью «роскошного» ложа. Я легонько стукнул топорищем по засову, и дверь приоткрылась, пропуская внутрь стройную фигурку... Рита была одна.
— Это зачем? — спросила она, задев стоявшую в проходе кровать.
— Чтобы меня во сне не украли, — я внимательно следил за девушкой, но ничего подозрительного не замечал. — Закрой, пожалуйста, дверь.
Рита без раздумий выполнила просьбу, задвинув скрипучий засов.
— Ты всегда встречаешь гостей с топором в руках?
— Не всегда. Иногда вместо топора я беру кинжал.
Девушка робко улыбнулась.
— Извини, если помешала, но я хотела бы сказать кое-что или, точнее, кое-что предложить...
Рита говорила негромко и неуверенно, будто бы не могла подобрать нужные слова. Её щёки слегка покраснели, а глаза пристально изучали пол под ногами.
Она была одета в длинную безразмерную рубашку. Белая ткань — тонкая и оттого полупрозрачная — практически светилась в темноте. Широченный ворот, в который даже Фольки легко просунул бы свою косматую башку, съехал на бок, обнажив хрупкое плечо.
— Проходи, — я прислонил топор к стене и указал на табурет. — Присаживайся. Не трон, конечно, но ничего лучше предложить не могу.
Сделав несколько шагов, Рита опустилась на стул и прикрыла колени ладонями — невесомая ткань натянулась, очертив линию бёдер. И целомудренно, и, одновременно, соблазнительно. Я с трудом отвёл взгляд от ног девушки.
Гормоны, будь они неладны, разжигали внутри такие желания, о которых не принято говорить в приличном обществе. Ни трудный день, ни поздний визит, ни даже ранение не могли повлиять на мой молодой организм. Природа требовала своего.
— Для начала... — Рита выдохнула, решившись начать разговор. — Для начала я хотела бы сказать спасибо. Ты спас меня... И если бы я не принадлежала графу, то моя жизнь стала бы твоей по праву...
— Мне и со своей-то жизнью едва-едва справиться удаётся. Не думаю, что тебе со мной было бы сильно лучше.
— Не говори так!
Голос девушки, ещё секунду назад робкий и неуверенный, зазвучал с таким жаром и с такой неподдельной болью, что я, стыдно признаться, даже слегка смутился. Приятно, чёрт побери, когда красавица предпочитает тебя, а не какого-то графа.
— Не говори так, — повторила она. — Ты добрый и смелый! С тобой, даже на поводке, я была бы счастлива...
По щеке Риты покатилась блестящая слеза.
— Ты меня совсем не знаешь, — поморщился я. Не люблю, когда девушки плачут. — И доброту мою ты сильно преувеличиваешь.
— Нет, знаю! Я ведь помню... Не всё, но кое-что! Я помню лес и костёр, помню твои глаза... Яркие и глубокие... Помню, как ты внимательно смотрел на меня...
— Да? — я насторожился. — А что ещё ты помнишь?
Воспоминания о моих глазах — это, конечно, очень романтично, но вдруг, кроме них, Рита видела что-нибудь ещё? Например, как я колдовал, когда Лэйла застала меня врасплох в лагере бандитов... Не хотелось бы, чтобы появился ещё один человек, который может рассказать обо мне инквизиции. Не думаю, что девушка станет делать это специально, но даже одно лишнее слово, произнесённое не в то время и не в том месте, способно всерьёз навредить мне.
— Да ничего определённого, — ответила Рита, взглянув мне прямо в глаза. — Только обрывки... И от этого мне ещё больнее!
— Почему? — спросил я, внимательно наблюдая за ней.
При вранье когнитивная нагрузка значительно увеличивается, что меняет поведение человека. Появляется излишняя суетливость или, наоборот, механическая топорность движений, а снизившаяся самоэпатия убирает из речи отсылки к собственным переживаниям. Лжецу трудно говорить о своих чувствах — ему доступен лишь весьма ограниченный набор эмоций, пока все душевные силы уходят на то, чтобы скрыть правду.
Рита вела себя совершенно иначе: расслабленная поза, открытый взгляд... Не думаю, что она врала. Ну или под маской несчастной красотки прятался настоящий гений обмана.
— Я хотела бы помнить о тебе больше, — Рита опустила голову. — Когда ты уйдёшь... Когда ты уйдёшь, со мной останутся только воспоминания и больше ничего...
По её плечам пробежала дрожь. Девушка пыталась сдержать слёзы, однако не смогла справиться с нахлынувшими переживаниями.
— Да перестань!
Я присел рядом, положив руку на её плечо. Рита закрыла лицо ладонями и прошептала:
— Не надо... Не хочу, чтобы ты запомнил меня заплаканной и некрасивой...
— Ты красивая, не говори ерунды.
— Ты действительно так думаешь?
— Конечно.
Рита убрала ладони от лица и посмотрела на меня блестящими от слёз глазами. Удивительно, но она и правда стала выглядеть только лучше — ни красноты на щеках, ни отёков. Сплошное очарование.
— Если ты считаешь меня красивой, — её голос задрожал от волнения, — то тогда прошу тебя... Прошу тебя, подари мне ещё одно воспоминание.
— Какое? — я не совсем понял, о чём идёт речь.
— Самое главное и самое большое... Я хочу помнить эту ночь... Хочу помнить нас...
Рита зажмурилась, словно решаясь на что-то, а затем подалась вперёд и прижалась своими губами к моим. Неумелый, но очень жадный поцелуй разом вымел из головы все лишние мысли и сомнения. Остался только жар в груди и горячая девичья кожа, прикрытая тонкой тканью.
— Я хочу быть твоей... — шептала Рита. — Пусть только одну ночь... Подари мне её, прошу!
Табурет улетел куда-то в сторону. Мы перемещались по комнате будто бы кружа в каком-то странном танце — крепко сжав друг друга в объятиях и без какой-либо системы. От стены к стене, мимо стола и до кровати.
— Возьми меня! — простонала Рита.
Широкий ворот рубахи съехал вперёд, представив взгляду небольшие округлые груди.
Я развернул Риту, повалил стройное тело на жёсткий матрас... а затем приставил чёрный кинжал, подхваченный со стола во время «танца», к её шее.
— Что ты делаешь? — сдавленно пропищала девушка.
— Дарю тебе незабываемое воспоминание. Ты ведь этого хотела?
|
| |
| |
