Комбат Найтов. Гнилое дерево

Первое января 1961 года была проведена денежная реформа в СССР – один к десяти. Сталинские деньги перестали существовать. Вместо них появился песочный рубль, зеленая «трешка» и синяя «пятерка». Уже много лет прошло, как кончилась война. В прессе СССР полно мемуаров, модная тема. Все ругают Сталина и его режим, зарабатывая дивиденды у нового режима. Особенно старается Солженицын. На этой волне в прессе появляется исследование журналиста Смирнова о Брестской крепости. Это исследование напечатано в 1957 году, но осталось не замеченным. Не желающий этого Сергей Сергеевич Смирнов начинает публиковать цикл статей и глав повести в «Литературке», в которой он был главным редактором. История Брестской крепости потрясла всех, и Смирнов стал лауреатом Ленинской премии за 1965 год. Через год он подписал письмо тринадцати деятелей советской науки, литературы и искусства в президиум ЦК КПСС против реабилитации И. В. Сталина.

Вот они, герои-подписанты:

1. П. Ф. Здрадовский – действительный член АМН СССР, лауреат Ленинской и Сталинской премий, Герой Социалистического Труда.

2. В. М. Жданов – действительный член АМН СССР.

3. И. Никифоров – старый большевик-историк, член партии с 1904 года.

4. С. С. Смирнов – писатель, лауреат Ленинской премии.

5. И. Г. Эренбург – писатель, трижды лауреат Сталинской премии.

6. И. В. Ильинский – народный артист СССР, трижды лауреат Сталинской премии.

7. В. Д. Дудинцев – писатель.

8. А. Н. Колмогоров – академик АН СССР, лауреат Сталинской премии.

9. Б. Л. Астауров – член-корреспондент АН СССР.

10. А. И. Алиханов – академик АН СССР, трижды лауреат Сталинской премии.

11. И. Л. Кнунянц – академик АН СССР, трижды лауреат Сталинской премии.

12. Г. Н. Чухрай – заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат Ленинской премии, кинорежиссёр.

13. В. И. Мурадели – композитор, дважды лауреат Сталинской премии.

Но в течение довольно длительного времени Сергей Смирнов исследовал события, проходившие в июне – июле сорок первого года на участке 62-го укрепрайона около в районе Бреста. Сейчас там Музей обороны Брестской крепости и мемориал, посвященный ее защитникам. Старинная, сложенная из кирпича крепость удерживалась нашими войсками в течение месяца. Но ведь не очень далеко оттуда, в ста семидесяти пяти километрах, находилась гораздо более современная крепость Осовец, вокруг которой был сооружен генералом Карбышевым укрепрайон номер «шестьдесят шесть».

Крепость знаменита тем, что во время Первой мировой войны в течение года удерживала удары немецкой армии, и немцы смогли занять ее только после отвода войск. Но в истории Второй мировой войны сохранилось лишь несколько строчек о том, что боев под Осовцом в июне сорок первого не было.

Осовец, с 1795 года принадлежавший России, был построен в девятнадцатом веке для защиты ключевой переправы через реку Бобры, лежащей на дороге Санкт-Петербург – Берлин и Санкт-Петербург – Вена. В тридцать девятом, во время разгрома Польши Германией, удалось встать на эти позиции, которые могли бы предохранить СССР от прорывов справа и слева, подрезать их у основания и истребить захватчика. Для этого на Белостокском выступе сосредоточили две армии, и две стояли во втором эшелоне, непосредственно в Белоруссии. Всего (совсем чуть-чуть!) сорок четыре полнокровные дивизии предвоенного комплектования. На новой технике. Непосредственно 66-й УР должен был занять 1-й стрелковые корпус генерал-майора Рубцова: две стрелковых, одна кавалерийская и две мотострелковые дивизии, усиленные 7-й противотанковой бригадой. И это не считая войск самого 66-го УР, в составе которого находились управление (штаб) района, 13-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (трехротного состава), 92-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (четырехротного состава), 95-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (трехротного состава), 104-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (трехротного состава), 109-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (четырехротного состава), 112-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (четырехротного состава), 119-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (двухротного состава), 121-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон (двухротного состава), 65-я отдельная артиллерийская батарея, 67-я отдельная артиллерийская батарея, 70-я отдельная артиллерийская батарея, 72-я отдельная артиллерийская батарея, 17-я отдельная сапёрная рота, 239-я отдельная рота связи. В одной 10-й армии танков было столько же, сколько во всей группе армий «Центр». Западный округ уступал немцам численно, но превосходил их по количеству танков, авиации и артиллерии.

Но почему же тогда мы ничего не знаем об этих войсках? Да потому, что 26 июня они решили прорываться к своим, вопреки Директиве номер один, предписывающей удерживать занятый укрепрайон и фланговыми ударами обрезать прорыв танковых групп группы армий «Север» в направлении Каунаса и Вильнюса. Первый стрелковый первого формирования погиб где-то под Белостоком. Именно «где-то»! Точных данных нет. Но его командир генерал Рубцов Федор Дмитриевич, благодаря каким-то чудесам, еще раз появляется в нашей истории. Уже под Киевом, командующим теперь 66-м стрелковым корпусом 21-й армии, который ожидала судьба первого стрелкового. Якобы погиб в немецком плену. Бог ему судья. Но первый корпус из окружения не вышел. Только его командующий. В чудеса я не верую, особенно на войне.

«Батарея! Подъем! Тревога!» – прокричал дежурный по батарее ночью 12 сентября 1939 года. Было это под Красноармейском, у Дудергофского озера, где находились казармы и конюшни 7-й противотанковой бригады Ленокруга. Надевая на ходу обмундирование, бежали в парк и на конюшни. К тревогам относились серьезно: рядом белофинны, все могло произойти. Младший комвзвод Преображенский, командир первого расчета первого взвода третьей батареи, бежал со своими четырьмя бойцами за пушкой в парк, а еще три бойца – на конюшню за лошадьми и передком. Позвякивал карабин у Воронина, наводчика, тот не мог его придержать, так как нес прицел орудия. Двое заряжающих тащили по два ящика с боеприпасами, хранившимися в оружейке батареи. Двадцать выстрелов.

Откинуты ручки на станинах, ящики закреплены на них, пушка выкатывается из ангара, разворачивается, и расчет бегом направляется обратно на плац, где должно состояться неминуемое построение. Они успели быстрее «конюхов». Зорька и Валька поутру очень капризничают, и запрячь их с ходу тяжеловато.

Расчет собрался с опозданием почти на минуту. За что командир тут же получил втык от командира взвода лейтенанта Пилипчука. Тот молоденький, летом окончил училище, а младший комвзвод еще недавно командовал такой батареей и носил не три «пилы», а «шпалу» – бабушка постаралась: нашла его отца, и не где-нибудь, а в Германии. Тот пропал без вести в четырнадцатом году. Сам Преображенский родился в тринадцатом, отца никогда не помнил, да и не знал. Окончил артиллерийское училище в Ленинграде в тридцать третьем, отличился на озере Хасан, получил батарею 45-миллиметровых пушек во второй противотанковой бригаде в Спасске. И на тебе! Папаша объявился. Инвалид, живет в Германии, после освобождения из плена в СССР не вернулся. Да еще и дворянин. Тут же партком, разбор «дела»: скрыл происхождение. А делать ничего, кроме как стрелять из пушек, Владислав не умел. Арткласс в 29-й школе у Юсуповского садика, потом «Константиновка», 1-е ЛКАУ и Дальний Восток – весь трудовой путь. После долгих хождений по мукам наконец вопрос решен положительно, и в конце тридцать восьмого его направили в формируемую 7-ю противотанковую бригаду на должность командира расчета противотанкового орудия. По приказу, Ленокруг должен был сформировать пять противотанковых артиллерийскопулеметных бригад численностью 6199 человек, семнадцать танков Т-26, девятнадцать бронемашин, пушек 45-миллиметровых противотанковых тридцать, 76-мм Ф-22 – сорок две, 37-миллиметровых автоматических зенитных – двенадцать, 76- или 85-миллиметровых зенитных – тридцать шесть. Введение в штат бригады семнадцати Т-26 в каком-то смысле опережало время: возрастание роли танков как средства борьбы с себе подобными имело место уже к концу Второй мировой войны. Людей не хватало, тем более с медалями «За отвагу», вот и взяли. Тяжело, конечно, после комбата расчетом командовать и жить в казарме, но жениться Владислав не успел, точнее несостоявшаяся жена исчезла сразу после получения направления на Дальний Восток.

Орудие подвесили на передок. Зорька, не любившая утреннюю сырость, тут же подняла хвост и наваяла громадную кучу, залив это дело теплой вонючей мочой: «Вот вам, гады!» Она вообще отличалась каверзностью характера, норовила укусить молодых ездовых, но, в отличие от послушной Вальки, была труженицей и никогда не отказывалась от работы. На ее причуды никто внимания не обратил: двенадцать дней назад Германия напала на Польшу, и ночная тревога могла быть началом войны.

Выслушав доклады, майор Зайцев объявил, что бригада выдвигается на погрузку на станцию Тайцы. Остальные указания получит после погрузки и отправки. До Тайцев пришлось бежать рядом с орудием, так как конный Пилипчук запретил садиться на орудие. Похрюкивая селезенкой, две кобылы резво тащили орудие по асфальтовой дороге. Пушки и лошадей погрузили быстро, затем грузили шесть вагонов боеприпасов, которые подвезли со складов. Вокруг толпилось множество людей, в основном каких-то проверяющих. Отправление дали только в час дня. А следом за ними подходил следующий эшелон для погрузки.

Никаких приказов не последовало. Полная неизвестность, хотя через некоторое время стало понятно, что их путь лежит на запад. Через трое суток состав разгрузился на станции Новоколесово за Минском. В трех километрах от границы. Лесами вышли на самую границу. Местоположение более чем странное: танки по лесу не ходят! Сутки окапывались. Вокруг море политработников, постоянно читают политинформацию, но конкретных приказов не поступает. Ночью шестнадцатого зачитали приказ: утром перейти границу и начать освобождение Западной Белоруссии. Впереди – город Столбцы. К моменту перехода границы все посты польских войск охраны границы были заняты нашими пограничниками. Сопротивления поляки не оказывали.

У Лесного повернули на проселочную дорогу и двинулись по направлению к Слониму. Впереди бригады двигались танкисты 10-й армии. Притихшие города и села: Слоним, Зельва, Волковыск, Белосток. У Белостока повернули направо и поехали на север. Небольшое село Кнышын, там встретили немцев. Они – сама любезность: серая униформа, лающая речь, улыбки, начали отходить впереди танкистов. Бригада двинулась дальше. Наконец, последовал приказ: «Стой!» В километре от этого места начинался довольно густой лес. Деревня Овечки. За лесом – крепость Осовец. От нее в двадцати пяти километрах начинается Восточная Пруссия. Приехали!

 

Теперешние читатели плохо представляют себе размеры Восточной Пруссии: карт почти не сохранилось, и история об этом мало пишет. Так, в общих чертах. Все считают, что Калининградская область – это и есть Пруссия, забывая о том, что в нее всегда входила та территория, которую сейчас называют Варминьско-Мазурским воеводством. Белоруссия (даже в составе Польши) заканчивалась в Граево. Наверное, те, кто читал Пикуля, помнят этот захолустный пограничный пункт. Августово тоже было в составе Белоруссии, как раз на самой границе. Да и Литва не контролировала железную дорогу из Кенигсберга в Санкт-Петербург, сами понимаете. Мариямполь, Вилковишки принадлежали России и Польше, а Литва начиналась на правом берегу Немана. После поражения Германии в 1918 году карта изменилась в пользу двух новообразований: Польши и Литвы, которые просуществовали менее четверти века и опять исчезли с карт мира. Вот в такое интересное место привезли. На экскурсию со строительством оборонительных рубежей на новой-старой границе России.

 

В первый день, как положено, баня, но перед этим мыли и чистили лошадей, порядком пропылившихся по местным дорогам, тем более следуя за танками, и чистили оружие. Крепость – огромная, правда порядком разбитая. Целый год по ней стреляла чешская и немецкая артиллерия. Затем, когда стало понятно, что противник прорвался и требуется отходить, то поработали русские саперы, направленными взрывами зарывая склады и пакгаузы. «Полякам» было не до крепости. Эти только переписывать историю мастера! А чтобы пальцем пошевелить – это не про них. Слегка восстановлено правое крыло фортов, на остальной территории запустение, кабаны пасутся. Вооружения сняты, склады пусты. Зачитали приказ по округу, где в пункте пятом говорилось: «Все боевые сооружения переднего края УР должны быть заняты полным составом гарнизонов и обеспечены пушками и пулеметами. Занятие и приведение сооружений, расположенных на переднем крае, в полную боевую готовность должно быть закончено не позднее, чем через два-три часа после объявления боевой тревоги, а для частей УР – через сорок пять минут».

И понеслось! Командовал восстановлением инженер-генерал-майор Дмитрий Карбышев. Он-то и рассказал красноармейцам о трех штурмах крепости и о применении здесь химического оружия. Когда-то он был генералом царской армии.

Привезли земснаряд и начали чистить и углублять рвы. У генерала были строители, но и бригаде достался свой кусок строительства. К тому же начались обычные в таких случаях переваливание с больной головы на здоровую и дележ портфелей. Кто-то под шумок ляпнул, что противотанковые бригады неправильно сформированы, и их начали формировать по-новому как моторизованные. В результате лошади остались без кормов. Выручило знание генералом местности. Он показал на небольшой холм у форта «два»:

– Здесь находился склад фуража, старшина. Возьмите людей и копайте.

К тому времени «за победу над Польшей» Влад получил четвертую «пилу» на петлицы и стал старшиной батареи.

Очень много работы было в предполье – в форте «три». Это основное место обороны – на правом берегу Бобров. Там перед той войной был построен новейший по тем временам форт из высокопрочного бетона, проложены подземные коммуникации, связывающие его с остальной крепостью. Предстояло восстановить его, усовершенствовать, усилить противодиверсионную оборону, создать фильтровентиляционные установки, снабдить системой ПВО. Владиславу нравилось там работать: от начальства далеко, с ребятами на батарее сложились хорошие отношения, все строго по уставу, но не обезличенно, подход находился к каждому из красноармейцев. Старшину любили и побаивались одновременно. Но его приказ был последней инстанцией для всех. Избавились от Пилипчука, его забрали в корпус, штаб которого расположился в небольшом городке Визна. Зачем потребовалось выдвигать туда управление корпусом, осталось загадкой до сих пор.

Весной сорокового разрешили привлечь на работы местное население – рабочих рук резко не хватало. Население в округе в основном еврейское. В соседнем Гонёндзе больше половины городка говорит на идиш. Здесь давно селились евреи, которых гоняли в других местах Европы. Но были еще поляки, белорусы и русские. Есть немцы, но большинство из них эвакуировались в соседнюю Пруссию. Еще зимой разрешили увольнения, так как район оказался довольно спокойным и группы ZWZ здесь не имели большой поддержки. Но увольняться было особо некуда: сам Осовец – маленькая еврейская деревушка, в Граево только парк с танцами, до Гродно и Августова добираться далеко. Более-менее крупный город – Белосток, но туда надо поездом ехать. Ездили, но обычно группами.

Весной в Граево, благодаря небольшой драке в парке, познакомился с удивительной девушкой. Собственно, знакомство началось с предотвращения попытки изнасилования. Старшина обратил внимание на то, что группа молодых людей с танцев вывела нескольких девиц. Одна из них вырвалась и начала звать на помощь, мешая польские, русские и еврейские слова. Подбежавший старшина увидел, что двух других девушек «расстилают», держа вчетвером за руки, за ноги. Пришлось вступить в драку с небольшой стрельбой в конце действа. Задержали всех участников. Таким образом группа националистов хотела расправиться с девушками, которые танцевали с красноармейцами. Одна из них была из деревушки Бялогради, что недалеко от крепости. Поэтому старшина вызвался проводить ее домой из отделения милиции, где они давали показания на тех «борцов за свободу». Возвращались на «кукушке». Девушка всю дорогу молчала, лишь иногда всхлипывала от обиды и испуга. Ближайшая станция к Бялоградам – крепость Осовец. Там старшина взял ротные дрожки, и они поехали назад к ее дому. Прощаясь, она по-русски сказала: «Спасибо!» и ткнулась в щеку с легким поцелуем. Жила она на одинокой мызе в десяти километрах от крепости. Имени он не запомнил. То, что говорит по-русски, еще ничего не значило. Он слышал, что показания она давала и по-польски тоже.

Следующая встреча состоялась почти через месяц в свежепостроенном клубе гарнизона. Она сама нашла его, он привел батарею в кино и на танцы, и во время белого танца его и пригласили. Её звали Барбарой. Точнее, Варварой, она из смешанной русско-польской семьи. Отец – один из защитников крепости в 1915 году. Его, раненного в одной из последних контратак, подобрала будущая жена, выходила, и он остался жить у неё на мызе. Сейчас числится в «кулаках»: их семье принадлежит Рудский лес и почти сотня гектаров пахотной земли. Но в этом году отец засеял только небольшую часть пашни перед домом. Нанимать батраков стало небезопасно. К увлечению дочери старшиной РККА отнесся безразлично. Уж всяко лучше, чем далеко небезопасные поездки на танцы в Граево. А в округе женихов и не осталось. Из-за войны и оккупации, или, как принято говорить сейчас, освобождения далеко не все парни вернулись по домам. Но поругивал ее за частые отлучки из дома. А Барбара всегда находила момент и повод, чтобы увидеться с Владиславом. Хоть ненадолго. Форт номер три стал для нее родным и близким. И правда! Всего пять километров по прямой лесной дороге.

Вот только лес был не самым спокойным местом. С началом строительства зачастили наведываться туда всякие разные люди. Кто по делам добрым, кто не совсем сдобрыми намерениями. Через некоторое время ее отец заехал к Владиславу в форт и сказал, что больше не позволит им встречаться, так как получил угрозы со стороны ZWZ, будущей АК (Армии Крайовой). Барбара не вняла голосу разума и продолжала ездить в форт. В один из осенних дней ее нашли у дороги с сильнейшей черепно-мозговой травмой. Влад привез ее в госпиталь при части, и через две недели она пришла в себя. Там же в госпитале он попросил ее стать его женой. Она ничего не ответила, устало закрыла глаза. Потом сказала странную фразу:

– Это мое предназначение.

В октябре сорокового они расписались в отделе ЗАГС в Гонёндзе. Его отговаривали: браки с местными жителями, да еще и «сомнительного» происхождения, не поощрялись, но бывший капитан РККА знал, что его карьера уже перекрыта бабушкой, и старшина батареи – это высшая должность, на которую ему суждено подняться. Свадьбу сыграли скромную, в клубе гарнизона. Комнату им выделили в третьем форте, где стала базироваться его батарея, в отремонтированных казармах цитадели.

Ближе к зиме бригаду окончательно расформировали. Действия противотанковых бригад РККА в войне 1939–1940 годов в Финляндии были признаны неудовлетворительными. Из Германии пришли сведения, что там готовится к выпуску танк с противоснарядной броней. Мощность 45-миллиметровой пушки была признана недостаточной, на вооружение приняли новую 57-миллиметровую пушку ЗиС-2, производство которой начали налаживать на 92-м заводе в Горьком. Пушка сложная, длинноствольная, гораздо тяжелей «сорокапятки», и под нее начали переделывать состав и численность бригад противотанковой обороны. Самого Владислава это почти не коснулось: его задачей стала охрана и содержание помещений для будущей новой 6-й бригады ПТО. Под его началом остался один взвод, красноармейцы которого несли караульную службу в третьем форте. Через день на ремень, а в остальное время приборки и немного учебы. Пришло два орудия, которые готовили как учебные, расположив их внутри казармы в учебном классе.

Барбара после свадьбы зачастила в медсанчасть, учась на военфельдшера по ускоренной программе. От вечно улыбающейся и смеющейся девушки мало что осталось. Она ходила серьезная и стала задавать совершенно неожиданные вопросы. Её стало интересовать, что такое директива, тысячные, как ведется пристрелка, огонь с закрытых позиций, расчет насыщенности. Признаки танкоопасного направления.

– Откуда ты слова такие знаешь?

– Голоса слышу, Владик.

– Что же они тебе говорят?

– Что 10-я армия и 1-й стрелковый корпус не выполнят Директиву номер один.

– А про директиву откуда знаешь?

Барбара закрыла глаза и начала говорить каким-то чужим голосом, как будто читала документ: